***
Кашина лазила по форумам, задавала вопросы, но, естественно, натыкалась на всегда один и тот же ответ. То есть много ответов. «Если не остается ночевать, то это сигнал.» — отвечали одни. «Но у нее дети!» — отвечали другие. «И муж!», — добавляли жестокие третьи. «Любовь все победит!» — комментировали романтичные четвертые. «На чужой каравай рот не разевай!» — писали праведные пятые. «Она вас бросит!» — убеждали пессимистические шестые и несть числа. На форумах ненадолго разгорались и затухали баталии за и против. Анна листала и, усмехаясь, закрывала их. Только одному человеку она не задавала никакого вопроса, потому что знала какой будет ответ. Этот человек всегда хорошо разбирался в людях, а в Женьке особенно. Беспристрастный знаток Женьки. Она трусливо скрывала от Вайнштейн свое, гм, увлечение, убеждая себя, что, может быть, все изменится и тогда она все ей расскажет. Марик звал ее на Кинерет, может и Женя захочет? Она ведь сможет и детей взять. Но, блин. Придется спать в палатке, а Кашина уже отвыкла, то есть не отвыкла, но ей совсем не хочется лежать в пыли, хотя бы и в палатке, на матрасике, на котором они с Женькой так накурились 2 дня назад. Воспоминание о последнем вечере моментально отдалось внизу живота - Анька аж застонала сквозь зубы. Женька с удовольствием приходила, они курили план, она играла Ане на гитаре, потом занимались любовью, ужинали. А накуривались иногда так, что только одного ужина не хватало, поэтому Кашина держала у себя в морозилке запас больших упаковок пломбира из русского магазина. После плана начинались манчес и было так здорово на пару с Женькой объедаться вкуснотищей. В тот вечер они так обдолбались бонгом, что у Кашиной были серьезные опасения словить бэд трип, поэтому она говорила четко, не ложилась, пила маленькими глотками ледяную воду и рассказывала Женьке досконально строение мышцы, фасции и в чем принципиальное различие в разных оперативных методиках в коррекции постоперативной вентральной грыжи. Женька слушала фонтанирующую словами Кашину, хохотала над путаницей из трех языков — каждое слово Аня говорила на том языке, какой приходил в голову. Из этого получалась полная дребедень, но Кашиной казалось, что Женька несерьёзно воспринимает ее идеи. Она взяла телефон и записала несколько важных моментов. Женька сначала хохотала, Анька обижалась, но, когда Аньку отпустило слегка, они занялись любовью, а после был приступ неуправляемого обжорства. Утолив первичный жестокий манч, Женька с Кашиной устало развалились на балконе. Кашина голова на Женькиных мягких круглых коленях. Пломбир в удобной миске на низком стульчике. Женька набрала полную ложку пломбира и вместо того, чтобы положить в рот, вдруг шмякнула белый, немного подтаявший шарик на голый кашинский живот. Расслабленная Кашина вздрогнула от неожиданности, круглыми от удивления глазами взглянула на Женьку снизу вверх, приготовилась закричать, как Женька проворно плюхнула еще одну ложку мороженого на горячий живот. Анька, больше не теряя ни секунды, перевернулась, встала на четвереньки и вцепилась зубами в пухлое Женькино бедро. Женька вскрикнула от неожиданности, ложка выпала из ее руки, она за подмышки подтянула Кашину к себе и звонко шлепнула Аньку по обнаженным ягодицам, не ожидая, что набрела на кашинскую Ахиллесову пяту. Или ягодицу. Кашина тут же заюлила задом, размазывая под собой мороженое. Уткнулась Женьке лицом между ног и полуобморочно пробормотала: «Жень, еще. Еще раз.» Та с интересом поглядела на возящийся между ее ног затылок, потянулась и шлепнула еще раз, и еще, и еще. Кашина, изнемогая, то благодарно целовала колючий лобок, то рукой ловко поглаживала Женькину взмокшую жаркую промежность. Женька опять подтянула Кашину к себе, но уже за зад и вложила в истомившуюся плоть сразу три пальца, помогая себе второй рукой. Кашина, беспомощно выдохнув, толкнулась назад на Женькину руку и так несколько раз, пока не почувствовала, что все и начала конвульсивно сжимать ее пальцы тугими мышцами. Женька тоже это почувствовала — опять кольнула зависть -и тут у Кашиной все в порядке. Женька в порыве коварной мстительности пальцами зачерпнула пломбир и мазнула Аньке холодом между ногами. Анька судорожно дернулась вперед и развернулась: — С ума сошла, что с тобой сегодня? Женька усмехнулась: — Не кипишуй, Кашина. Ты ж кончила, как ненормальная. Женька опять макнула пальцы в пломбир — мазнула себе между ног. Кашина завороженно смотрела на Женькины пальцы, на секунду мелькнувшие между расставленными ногами, ощутив, как возбуждение опять зарождается внизу живота, хрипло попросила: — Сделай еще так. — Хорошо, но подойди ближе. Аня подползла на коленях, неотрывно глядя Женьке между ног — Женька опять провела там пальцами, испачканными в пломбире. Кашина издала стон, окончательно теряя контроль, мягко приобняла Женьку за гладкие белые прохладные бедра, подтянула к себе и втемяшилась ей лицом прямо в то место, откуда стекало уже окончательно растаявшее мороженое.***
Аня забросила и статью, и операции — она принимала амбулаторно пациентов и в клинике, и в своем кабинете. Ходила в фитнес, истязая себя на спиннинге — бесконтрольный жор не проходил бесследно. И все время думала о Женьке. Как она приедет, и они будут лежать на балконе лениво целуясь, или в гостиной. Кашина обожала эти краткие моменты, мечтая, чтобы их было больше. Ей не хватало Женькиных посещений два или три раза в неделю, но она стоически молчала, не выдавая себя. Женя замужем, и хоть они и любовницы, но Кашина чувствовала себя не вправе требовать, она ведь все знала заранее — Женя никогда не скрывала что у нее муж. Может, она когда-нибудь наберется смелости и спросит. Вайнштейн бы сказала… Вайнштейн бы разозлилась: "Вы же не в кружок мягкой игрушки ходите, а трахаетесь, ужинаете, купаетесь, накуриваетесь. Чего стесняться, дура! " Так бы сказала ей Вайнштейн. Но Вайнштейн ничего не знала. Кашина ей не рассказала, что рассталась с Ирмой и что регулярно видится с Женей, прячась за восторженно-бессмысленными сообщениями в ватсаппе. Женька пополнела еще больше, но не предпринимала попыток похудеть, решив, что и так сойдет. Кашина обожала ее, а Талю было все равно. Он все реже выходил из дома, хотя полностью пришел в себя после операции. Он пока не работал, получая страховку и пособие по временной инвалидности. Женька моталась на работу, развозила детей по кружкам, с трудом, но постоянно выкраивала время для Кашиной. Ее тянуло туда, где на несколько часов можно было почувствовать себя талантливой, раскрепощенной, желанной, а не трудочеловеческим фактором. У Аньки она с удовольствием пела, играла на гитаре, ела, занималась любовью и просто бездельничала. Поэтому, когда от Кашиной поступило предложение поехать на Кинерет с палаткой, Женька с восторгом согласилась. Таль ее поддержал, потому что она брала с собой двух старших детей. Это должен быть ленивый, беззаботный уикенд в расслабляющей атмосфере ничегонеделания. Вечером ранее Женька позвонила Ане: — Аня, мы можем поехать с тобой? Я оставлю Талю машину. — Конечно, Женька, я за вами заеду. Кашина приехала в Кирьят Оно, остановилась у знакомого подъезда. Таль спустился вниз с Женькой, детьми и сумками. Все упихнули в багажник, маленькие рюкзаки в салоне автомобиля. Дети уселись, весело переговариваясь, Кашина сидела счастливая, в предвкушении уикенда с Женькой без плана и секса. Женька тихо о чем-то переговаривалась с Талем, уже приоткрыв дверцу автомобиля. — Женни, а где Ирма? — Они расстались, я ж тебе говорила. Таль не помнил, что она ему говорила, вернее, был полностью уверен, что Женька не упоминала об этом вообще. Он ничего не сказал, но внимательно посмотрел ей в лицо. — Поезжай, отдохни, Женни. Развейся. Он вдруг крепко поцеловал ее в губы, как не целовал уже давно. Женька с пылом и удивлением ответила ему. — Чего это ты? — спросила она после поцелуя. — Не знаю. — Он пожал плечами и довольно глянул на нее. — Поезжай, я буду ждать вас, — он нежно коснулся пальцем ее подбородка, провел по шее, по затылку, по волосам. Женька, задумавшись, уселась рядом с улыбающейся Анькой и машинально окинула ту взглядом- короткие драные джинсовые шорты, белая простая майка, под майкой черный верх купальника — сзади на шее под волосами видны завязки. — Все хорошо, госпожа Маром? — Да, Аня Кашина, да. — Жаль, не могу тебя поцеловать, — одними губами выговорила Аня. Женька взглянула на нее веселыми шоколадными глазами и рассмеялась. — Они не понимают по-русски. — Женька, —смущенно сказала Аня. — Все равно. От Таля пришло сообщение: « Женни, отдохни, развлекись, я буду скучать.» — А можно в Макдональдс, мам? — Нет, милый, сегодня нет. Алон тяжело вздохнул: — Ладно. Опять уткнулся в телефон. Младший тоже сидел тихо. Ане было просто и сложно. Должно было быть вроде весело с мальчиками, но они молчали, лишь изредка обращаясь к Женьке. А Женя… Женя залипала в телефоне, с кем-то переписывалась, не поднимая глаз. — Жень, а может отвезем их туда? — спросила Кашина по-русски. — Куда, Ань? — Ну, куда он просил. — Тихо по-русски сказала Аня. — Почему нет? — Аня, — также вполголоса проговорила Женя. — Это… Это дороговато. Мы стараемся в таких случаях брать еду с собой. Есть бутерброды. Таль не работает и… — Женька развела руками. — Женя, я могу сделать подарок мальчишкам, если разрешишь, конечно. Можем остановиться по дороге. — Спасибо, — тихо ответила Женя. — Алон, Анна сделает нам подарок и угостит нас в Макдональдсе. — Ура! — Выкрикнул младший. — Спасибо, Анна. — сказал Алон. — Алон, — с улыбкой сказала Анна. — Возьми мой телефон, найди в Вэйз по дороге на пляж Голан Макдональдс. Там остановимся на перекус. Настроение в разы улучшилось. Женя передала на заднее сиденье Анин айфон, Алон начал искать и в восторге выкрикнул: — Анна, Анна! Есть в Афуле!!! — Алон, — серьезно ответила Анна. — Пожалуйста, задай новое направление. Навигатор перенаправил синюю дорожку в Афулу. В Макдональдсе в Афуле было малолюдно. Дети заказали по дабл Биг Маку, наггетсы, гору чипсов, кетчупа и майонеза, и радостно уплетали. Аня сбегала в кофейню рядом, притащила себе огромный стакан на вынос капучино и Женьке эспрессо с шоколадкой. Женька с удовольствием пригубила обжигающий кофе. — Спасибо, Аня. — Кивнула она на детей. — Счас ситуация не очень хорошая. Таль не работает, ипотека, кружки, продленка, ссуда на машину. Мы давно никуда не выезжали после его болезни. Так что твое приглашение, как глоток воздуха. — С удовольствием, Женька. Мне приятно, что тебе приятно… Аня сделала глоток кофе: — Я в туалет. Женька проводила взглядом обтянутую джинсовыми шортами задницу, стройные ноги в небрежно зашнурованных сникерсах, безразмерную майку- алкоголичку, под которой, Женька знала, был черный купальник. Посидев совсем чуть-чуть, Женька встала, сказала детям, что тоже в туалет и прошла туда быстрым шагом. Кашина как раз мыла руки. Женька обняла ее сзади за талию, прижалась лицом к спине. И потом, скользнув руками, сжала Ане ягодицы. Это Женькино движение тут же отдалось теплом внутри живота. — Женька, Женька, — зашептала Аня, развернулась к ней, целуя милое лицо. — Женька, как здорово, что ты смогла поехать. Она поцеловала выступающую Женькину грудь. Женька прижимала ее к себе и тихо проговорила: — И на нашей улице праздник будет, правда, я еще не знаю как. Она отпустила Аню, развернула к себе спиной и шлепнула по круглому заду: — Выходи давай, я тоже в туалет и на выход. На берегу Марик с Эммой познакомились с Женькой, дети сразу перезнакомились и подружились между собой. Опытные Марик и Эмма взяли для детей надувные матрасы. Алон подошел к Жене, тихо спросил могут ли они купить здесь же в киоске надувной круг или матрас. Женька шепнула ему, сбегай узнай сколько стоит. Алон вернулся расстроенный, но ничего не сказал. Эта вся сцена не прошла незамеченной для Анны. Она пошла, посмотрела сколько стоит надувной круг и матрас — 50 шекелей за штуку. Грабеж, конечно, эти нахалы вскрутили цены неимоверно. Уроды. Но несмертельно. Она-то уж точно может себе позволить сделать мальчикам подарок. Так она и сделала — купила и дала им яркие упаковки. Женя тепло поблагодарила, но попросила впредь советоваться с ней. Марик надул им эти штуки и детской радости не было предела. Анька сама с удовольствием влезла в воду, подплыла к беззаботно лежащему на матрасе Алону и рявкнула ему в ухо. Алон испугался, свалился с матраса, Анька ловко взобралась на матрас и заорала, я царь горы, Алон подозвал брата, близнецы подплыли тоже и начали скидывать Аньку. Она вертелась, как уж на сковородке, пытаясь отплыть от них подальше, с силой стуча руками и ногами по воде, брызгая им в лицо и не давая приблизится. Женька смотрела с берега, сидя на неудобном низком пляжном стульчике с кашинского балкона, как дети и Кашина бесятся. Тоска, тоска… Женьке хотелось, чтоб на месте Кашиной, с детьми бесился их отец. Последний год подкосил их обоих, неожиданная болезнь вогнала Таля в депрессию, а Женька… Она честно признавалась себе -не смогла с этим справиться. Чтобы чувствовать себя чуточку счастливей, она сбегала. Была, конечно, усталость от быта, постоянно какие-то дела и хлопоты, особенно, когда дети были помладше, они ложились в кровать с твердым намерением заняться сексом и сладко засыпали в объятиях друг друга. Но в этом году Таль просто не подпускал ее к себе. Талю врать было легко — бесконфликтный лох. Тяжелее оказалось врать себе, что ничего такого не происходит. Пустяки, дело житейское, ведь правда — убеждала себя Женька. Только Кашина беспокоила… Женька видела, что Анька безнадежно влюблена и была готова на все, но и Женька была готова безропотно принимать все то, на что была готова Кашина. Заходящее солнце окрасило розовым берега Кинерета. Жара и влага покрывала все вокруг, Марик жарил сосиски на мангале- как всегда умирающие от голода дети скакали рядом с ним. Эмка, Женька и Анька лениво покачивались в волнах на надувных матрасах. Они не разговаривали, тупо вперив глаза в темнеющее небо. Эмка не выдержала первой: -Я понимаю, что вам есть, что сказать друг другу, поэтому вы молчите, да? Кашина с Женькой принялись ее разубеждать. — Да ладно, не парьтесь, девки. Пойду с Мариком покараулю. — Эмка, потом наша очередь, — сказала Аня. — Конечно. Женька с Аней продолжили молча покачиваться на волнах. Женька думала о том, что она такая толстая и неповоротливая. Даже эта Анькина подружка после близнецов, конечно, не такая как Кашина, но и не такая как Женька. — Жень. А как тебе? Не хочется в душ? В прохладу? — начала Кашина издалека. — Конечно, хочется, но ты Кашина не забывай, что мы на природе. — Хочешь, поедем в циммер, переночуем. В Мигдале есть свободные. Я не в состоянии спать в этой пыли. — А как мальчишек оставим? — Оставим с Мариком. Я с ним договорилась. — Круто. А с Алоном тоже договорилась? Ему тринадцать, он не идиот! — Да я и не сказала, что он идиот. Дождемся, пока уснут. — Ну-ну, Кашина! Ты и правда думаешь, что они уснут? — Ну, да. Наносились, набегались, наплавались. — Сразу понятно, что нет своих детей. — Женька не удержалась и произнесла это с какой-то надменностью, что ли — Ане эта фраза резанула ухо. — Если уснут к 12-1 будет хорошо, а встанут они в шесть утра, вот увидишь. — Да ладно, Женька, я просто спросила… — Не просто, ты вот уже и договорилась. Я Марика сегодня первый день увидела! Думаешь, логично оставить их с незнакомым человеком? — Мама, мама мы можем спать с близнецами в палатке? Пожалуйста плиииз, плиииз! Мы будем тихо, будем в роблокс играть. Плиииз. Мамочка. У них отдельная палатка только для детей. — Алон и младшенький уставились с мольбой на Женьку. И Кашина тоже — ей стало интересно после того, как она получила выговор от Женьки. Женька колебалась. Получалось, что они с Кашиной останутся вдвоем в палатке и почему бы в принципе и правда не поехать, поспать на чистых простынях, и, наверное, еще кое-что. В палатке пришлось бы вести себя прилично… Женька с Аней поехали в Мигдаль, объяснив детям, что у Анны немного болит спина и ей неудобно спать на земле. Мальчикам было все равно — после сытного ужина их ожидала битва в роблокс с новыми друзьями. Что им какая-то Анна и ее спина, хоть Анна оказалась веселой и доброй. Вечером в Мигдале Женька не могла расслабиться. Беспричинно нервничала. Анька заглядывала в лицо, тихо спрашивала, Женька отворачивалась, прятала глаза. Пока Аня не разозлилась: — Ну что, в конце концов? Тебе плохо? Хочешь вернемся? Женька молча показала ей сообщения от Таля. «Я скучаю, прости что почти год игнорировал тебя. Прости Женни. Я люблю тебя. Жду тебя с мальчиками обратно. Анне привет большой и спасибо ей, за то что развлекает, вас, тебя. Наш дом всегда открыт для нее.» Аня все прочитала это. Как же она гнала от себя эти мысли. Она любит Женьку, она первая с ней познакомилась. Она знает ее лучше, чем Таль — кто это вообще? Анька схватилась за виски, вышла на улицу, села на корточки. Сигареты закончились -невыносимо хотелось курить. Женька вышла вслед за ней: — Прости, Аня. Я не хотела, чтоб вот так… Но, ты ж понимаешь. Анька не хотела понимать. Как китайский болванчик она раскачивалась, тоненько подвывая. — Кашина! — рявкнула Женька. — Прекрати! Никто не умер! Это пройдет. Я вернусь к Талю, и ты забудешь меня, как страшный сон. Анька встала напротив Женьки — глаза в глаза: — Женька, я не могу тебя потерять снова, Женька. Скажи, что сделать, чтобы ты не уходила. Я не могу без тебя, Женечка, ты мое счастье, моя любовь, моя жизнь. — Кашина, Кашина остановись…- Обеспокоенно бормотала Женька. У нее было чувство дежавю, правда сейчас Анька не хватала ее ни за зад, ни за грудь —она просто смотрела и злые слезы лились по ее щекам. — Аня, ты знала, что я с ним с самого начала, и он любит меня. И я его. У нас дети. — А я? А я, Женька? А как же я? — Анька, к тебе я испытываю нереальную симпатию, но я не смогу быть с тобой, потому что я и Таль мы вместе. Мы вместе, понимаешь… Это как… Кашина не понимала. Она понимала Марика и Эмку, Вайнштейн и Летчика, то есть Томера. Они даже и никогда не помышляли изменять. Даже когда молодые были. А Женька… — Жень, а как же мы?.. — Я не знаю, Аня, честно. — Еще в обед ты лапала меня в туалете в Афуле, а прошло всего лишь несколько часов?! — Правда, Ань. Прости, я не знаю, что ответить. — Просто скажи правду, Женя. Скажи, что ты не можешь без меня, Женька! Она агрессивно прихватила Женьку за большую грудь, притянула к себе и засосала ее губы, нагло проникая языком и бесцеремонно хозяйничая во рту у Женьки. Женька простонала, но нашла себе силы оттолкнуть Аню. — Кашина, это лишнее. Я знаю, что ты хороша в… Кашина не останавливалась. Опять обняла ее. — Пойдем, пойдем! Я покажу тебе… Покажу тебе, вредное создание, Женечка, идем. — Аня, это лишнее. Я ж только… То повисая на ней, то обнимая и целуя ей руки, Кашина толкала ее своим телом в дом, на кровать. Женька, устав сопротивляться, сдалась — Кашина ополоумела, вгрызалась в Женьку, влеплялась, вжималась, нырнула ей между ног, застонав от удовольствия. — Ты, ты… вот почему ты должна быть со мной … -Торжествующе сказала Аня, когда Женька, потеряв над собой контроль, удовлетворенно вздохнула, поддавшись кашинской страсти. Через минуту Аня поняла, что наделала. Стоит только заткнуться сейчас и ничего не говорить. Может, пронесет. Может быть. Помоги, Господи. Скинув Кашину с себя, Женька села в кровати.