***
И я рассказала ему все, что могла рассказать. Но не выдала, конечно, Пиччи, и не назвала имени Всеволода. И не зря. И без того Ярослав стал задавать ехидные вопросы о том, почему друг не мог помочь мне с моей проблемой сам и почему это не отвел до дома Стампа. Да что он понимает?! Правда, взамен, Ярослав тоже рассказал мне многое, о том, кто мне повстречался на этом ужасном балу. Оказалось, что три горы — это господа Трифат, его хозяева. Бизнесмены. У каждого, вроде бы, свое направление: еда, развлечения, оружие. Стампа они до этого вечера знали, но не интересовали, а тут, вдруг. Вдруг. А Суок и Тутти — их наследники. А Кай и Герда — наследники госпожи Сноквин, которая, при всём богатстве, ведёт некие популярные курсы, которые сам Ярослав озаглавил: «Люби себя, чихай на всех и в жизни ждёт тебя успех». Кажется, даже ему они не нравились. А дальше… Он выдал мне то, от чего мне стало холодно, хотя куклы и не могут такого чувствовать. Оля, Гурд и госпожа Асырк… Оказались хуже всех. Они прибыли из Зеркального Королевства. А Зеркальное Королевство — это публичный дом. Необычный, по словам Ярослава, а такой, где тебе могут подарить шанс провести ночь совсем с кем угодно. С кем угодно! Я… Всегда думала, что мне нельзя любить, ведь у меня тело Лизы, и если я позволю кому-то видеть его и касаться его, это будет… Некрасиво. А в этом «королевстве»!.. Но страшнее была мысль, что милая, весёлая, такая добрая на вид Оля — продаёт девушек. Так она… Специально? Она — охотилась? Она хотела забрать меня туда же, к ним? Если даже такая, как она… То кому можно верить?! Про Нину и Сергея Ярослав ничего не знал. Говорить было больше не о чем, но я ещё не могла остановиться, боясь остаться в тишине. — Потом дочь Стампа сбежала, рассказала о его убийстве, стала кричать на Сыроежкина… Потом на Урри, что дома и так не было слуг, а он уехал, но… Тогда ведь ты уже появился? — Да. Да, но был занят разговором с Серебряным. — С кем? — растерялась я. Иногда Ярослав говорит на каком-то своём языке, как мне кажется. — С Сыроежкиным. Это так… — «так». Может, это «так» — значит, что он и Сергею выдумал прозвище, как мне? Вот так запросто! — В любом случае, спасибо. В знак благодарности, приглашаю тебя выпить кофе. — Но я… — какой кофе?! При чем тут кофе вообще?! — Не пью кофе. — Да? Жаль… — Почему? — он, на самом деле, выглядел не огорченным, а каким-то растерянным. — Ты так хотел меня пригласить? — с чего бы только это? Мы ведь едва знакомы. У этом нет смысла. — Да нет, — отмахнулся Ярослав. — Просто я, Бэт, засыпаю находу, а оставлять тебя одну на улице в такой тьме как-то совсем мерзко. Я отчего-то почувствовала смущение. Вроде, ничего такого он не сказал. Пиччи тоже всегда защищает меня. Только сам же опасности и подвергает, ведёт к злодеям. Нет, не в Пиччи дело. А в том, как это звучит. Как… Что-то настолько естественное, но важное, что должно было быть мне очевидно сразу. А может и в том, что никто, никак не заставлял Ярослава думать о моей безопасности, но он… Даже не допускал мысли, что может этого не сделать. Конечно, я просто не могла… Отказаться. — Тогда я согласна зайти за кофе с тобой.***
Бар, в который он меня завлек, назывался «Весёлый У». И после слов о том, что это потому, что хозяин — весёлый урод, в лучшем случае, охота расспрашивать у меня пропала. Ярослав держался близко ко мне, вёл едва не за руку. Но я была скорее благодарна ему за это, поскольку вокруг все были неприятными. Пьяные, расхлябанные, угрюмые и шумные. Они смотрели потухшими глазами и были так противны, что Пиччи побрезговал бы пачкать о них шпагу. За барной стойкой нашёлся толстый, но далеко не такой, как Трифат, мужчина. И он мне даже почти понравился. У него было добродушное лицо и глаза — весёлые. Были. Пока Ярослав, даже не здороваясь, не спросил его: — А что случислось, У, где ваша красавица Мила? Интересно, кто такая эта «красавица Мила»?.. Она важна для него? — Уволилась, паганка, — вмиг потемнев, буркнул У. — Туда ей и дорога. А что? Твоя подружка ищет работу? Оставишь её тут? Платим мы хорошо и каждый день — свободна. Я отступила на несколько шагов. Ну вот! Ну что это такое?! Что это за отношение вообще?! Я же не вещь, и я — здесь! — Ага, потому что на работе каждую ночь. Нет, — во всяком случае, Ярослав тут же осадил его. Но все равно, как-то так… Как-то так, словно это было ему решать. — Её в первый же день ограбят, а то и хуже… Хуже?! — Это верно, — слишком весело согласился У. Его взгляд вдруг стал таким, что я поняла. Ровно то «хуже», что и в Зеркальном Королевстве! — Ну да ладно. За чем пришёл? — Кофе. Чем слаще, тем лучше. Бэт? — Ярослав повернулся ко мне, а я не могла ответить себе, зачем я вообще пошла с ним. В этот тесный бар с его весёлым, но отвратительным хозяином. Добралась бы до дома и без Ярослава!.. Но… Может быть, я знаю. Он жуткий. Такой жуткий, на самом деле, что все страшное сосредотачивается в нем, и я не успеваю бояться ничего другого. — Не надо… — тихо ответила я. — Как хочешь, — пожал плечами он.***
И лишь когда мы вышли из бара, я поняла, как темно было на улице все это время. Так темно, что даже странно стало, что мне не приходится помогать Ярославу не падать. Для человеческого глаза тьма, кажется, непроглядна. Но Ярослав шёл как ни в чем не бывало и пил кофе, с откровенным удовольствием. Я хотела было его спросить, кто же все-таки такая Мила, но он заговорил первым: — А все-таки зачем ты ходила к Стампу, Бэт? — Ярослав, это не касается тебя и никого вообще, — отрезала я. Неужели обязательно быть таким настойчивым?! — Хотя бы интересно узнать, почему твоя проблема касалась одного лишь Стампа? — продолжал он. — Стамп… — я осеклась. Мне было неловко, неудобно это говорить. И все же! — Был ужасный, гадкий человек, владеющий городом! У него была сила и!.. — и если не он остановил бы Пиччи, то никто. И никто теперь не сможет. — И его не жаль, — хладнокровно кивнул Ярослав. Но я не успела возразить, потому что он продолжил, как-то грубее: — Слушай, Бэт. Ты права. Меня это не касается. Я только потому тебя спрашиваю, что мне противна позиция полной беспомощности. Я её ненавижу. И я в неё не верю. Он не верит! Конечно, он не верит! Меня затрясло от негодования и возмущения. Легко говорить, когда ты «злодей», когда никого не нужно спасать, когда не нужно дрожать в шкафу, когда не нужно видеть мёртвых каждый раз и чувствовать, что ничего не мог сделать, никак помочь! Хоть я и кукла, Пиччи куда сильнее, чем я! Пиччи так зол и так безумен! — Ты говоришь так только потому, что у тебя нет проблем! — прокричала я, не имея сил простить или успокоиться! Как можно так говорить, не зная даже, в чем беда?! Ярослав… Рассмеялся. Снова! Но на этот раз его смех был хуже, чем дважды прежде. Он был оглушителен, он был полон напряжённой злости! Он был сумасшедшим. Вдруг схватив меня за руку, Ярослав прокричал, как будто не обращаясь ко мне, а только к небу, ко всему миру вообще. — Так не бывает, Бэт! — его голос стал нереальным. Тонким, безумным. — Проблемы у всех есть! Но только люди стараются их решать, — он продолжал смеяться, все хуже. — А если нельзя, если ни на что не повлиять, и нужно лишь ждать или лишь смириться, что ж!.. Я не позволяю себе о них помнить! И выпустил, словно выкинул. Я отбежала от него на несколько шагов, а он продолжал хохотать, будто никак не мог прекратить. Будто я была ещё недостаточно напугана. Я пыталась убежать от него, но все ещё слышала… Как он вдруг резко затих. А затем заговорил, ещё страннее изменившимся тоном. Так мягко и ласково, словно вообще был другим человеком. — Да, дядюшка? Все хорошо, дядюшка. Конечно. Конечно. Я не знаю, но, думаю, скоро. Я постараюсь, дядюшка. Я тебя люблю, дядюшка… Это было так неестественно, так непохоже на безумие, что я видела недавно, что мне ужасно хотелось убедиться, правда ли это сейчас говорил все тот же Ярослав. Но я… Не посмела обернуться.