Мрак. Тряпичная защитница

— Внимание, — Зоя хлопнула в ладони так громко, что я вздрогнула, несмотря на то, что видела её. — Пока мы ждём полицию, вы можете поговорить с детективом. Если вы сомневаетесь в чем-то или ещё не выстроили в своей голове событий, это отличный случай, чтобы подготовиться, так что я очень надеюсь, что вы им воспользуетесь. Для этого подойдите сюда, к дивану, который, конечно, сейчас освободится. Подойти и поговорить с ним, с обжигающим и ужасающим. Его тёмные глаза, кажется, видят каждое движение и каждый вдох. Нет. Нет, я не пойду. Я не стану. Я не хочу говорить с ним, хотя не способна оторвать от него глаз. Мне казалось, если только я подойду к нему, случится что-то ужасное. Непоправимое. А кроме того, мне было нечего ему сказать. Нечего. Я ничего не знаю. Я ни в чем не виновата. Не плачущая больше Нина подошла к ним первой. — Зоя. Казалось, после недавнего срыва, было бы лучше говорить с ней осторожно. Но дочь Стампа так не считала. — Соболезнования не принимаю, — отрезала она, будто требуя оставить себя в покое. Всем бы нам сейчас остаться в покое, просто в покое и все! Но где он, где его найти, где достать? Кажется, теперь нам это недоступно. Никому из нас. — Я не хочу приносить соболезнования, — как-то очень спокойно возразила Нина. — Поздравления — тоже. Поздравления? Не представляю, у кого повернётся язык поздравить с таким дочь. Даже нас не поздравляли с тем, что похитителя убили! Потому что это было ужасно, несмотря ни на что! Я закрыла глаза, а Нина продолжала: — Я не считаю, что вас есть с чем поздравлять. — А что тебе надо?! — Я говорила с вашим отцом недавно. И он говорил о смерти. О такой же, какая ждала его самого. Не понимаю. Я не понимаю. Мне кажется, я разучилась понимать слова от страха. Зачем говорить о смертях? Зачем звать к себе такую девушку, одетую почти неприлично, и говорить с ней о смерти? Может быть, если бы я поднялась, мистер Стамп и меня бы заставил говорить о таких гадостях? — Что он говорил?! — но Зоя, почему-то, схватилась за эту новость с жадностью. — О человеке, которого убили так же. И о том, что при таком убийстве много шансов, что на самом деле человек жив. Я распахнула глаза. Воздух в комнате остановился. Так вот оно что! Мистер Стамп может быть жив! Тогда, конечно, все эти неприятные разговоры про смерть не так плохи… — Но шеф-то мертвее мёртвого, — не согласился с ними Урри, на которого она кричала раньше. — А как звали того, убитого? — вмешался Ярослав. Наверное, как детективу, ему положено такое спрашивать. Но я нисколько не понимаю, чем это может помочь мистеру Стампу. Ведь тот, другой человек, тут не при чем. — Даров Алексей Петрович. — Какая разница?! Урри, если ты участвовал в идиотском розыгрыше, — розыгрыше?! Ничего себе, шутки! Мне стало совсем тесно и противно. Куда я попала? Что я здесь делаю?! Сейчас они убедится, что он лгал, и будут смеяться, смеяться, смеяться!.. — я сама убью вас обоих! Я иду наверх! — прокиричала Зоя. Она кинулась к ступеням, но в последний момент повернулась, чтобы крикнуть Урри: — А ты останешься здесь. И не смеешь подниматься, пока я не скажу! С ней одновременно, оторвавшись от Гурда, к лестнице кинулась и Оля, что-то крича на ходу. Ушёл Ярослав. Ушёл Сергей Павлович. И Нина. И тот охранник, которого я приняла за Пиччи. И ужасная Герда. Я совсем не собиралась с ними идти и даже почувствовала облегчение, ненадолго. Но затем поняла, что, почему-то, атмосфера более лёгкой не стала. Асырк и госпожа Сноквин подобрались к троим огромным, пришедшим с Суок и её ужасающим братом. Они о чем-то тихо говорили. Неприветливый Гурд, кажется, старался их услышать тоже. Я не хотела. Урри собрал вокруг себя Виктора и Гусева, но я не слушала и их тоже. Я никого не хотела слышать. Никого видеть. И я крепко закрыла глаза. А затем отключила и звук. Теперь никто, никто не мог бы до меня добраться. Но такое убежище никогда не помогает. Никогда. А хуже всего то, что, отгородившись, я начала понимать, какую глупость вообще задумала. Зачем я сюда пришла? Чтобы Стамп остановил Пиччи?! Зачем?! Ведь Пиччи убивает только злодеев! И пусть мне не нравится на это смотреть, но, разве, я не могу потерпеть? Мне он никогда не вредил! Какая же я… Дура. Я дождусь, когда они вернутся и скажут, что мистер Стамп жив. Пошутил. Затем, самые спокойные, скажут, что они и так это знали. Затем станут смеяться над тем, что сюда уже успел прибежать детектив, а расследовать нечего! Да. Так и будет. Очень глупо и мерзко. Мне даже немного жаль этого Ярослава. Но лучше уж пусть он зря сюда приедет, чем все мы окажемся в доме с убийством. Но чтобы услышать, что ничего не было, чтобы узнать, что мы свободны, надо открыть глаза. Надо слышать. Медленно, пересиливая себя, я приоткрыла один глаз. Затем второй. И тут же увидела Олю, которая едва ли не танцевала. Она так и сияла. Значит, точно. Определённо. Сомнений нет. И можно слышать. Ничего страшного уже не будет. Я даже готова была подойти к ней и спросить её, но не успела. Её и Гурда настиг Ярослав. И тут же поплатился за это гневным криком Гурда: — Не приближайся к нам! Мы не отвечаем на вопросы поганых предателей. — Гурд?.. — только что счастливая Оля, кажется, тоже не понимала. И даже Ярослав, на миг, показался мне не таким уверенным. — Его хозяева хвастались другим только что. Гордятся этим, как ничем другим! Хозяева? Разве у людей бывают хозяева, как у кукол? Разве кто-то такой, как он, может быть не свободным, как я? — Что ж, это, конечно, умно, — пока я терялась, Ярослав уже нашёлся. И говорил так, словно бросал вызов. — Ваше дело, заставить не могу. Но один вопрос все-таки задам. Живи ты в маленьком королевстве, захваченном тираном, и узнай в один день, что этот тиран заточил твоего отца за то, что тот смел говорить правду, ты бы отца бросил? Странно. Это была будто бы издевка, но в то же время, казалось, за ней стоит что-то более серьёзное. Что-то настоящее. Но ведь сейчас уже не бывает таких маленьких королевств с тиранами? Зато бывают дома. — Нет, — ответил Гурд. Но, в том-то и дело, казалось, отвечать не было смысла. Точнее, что ответ был ясен заранее. Что очень немногие ответили бы иначе. Как будто… Ловушка. — Вот как, — и улыбка Ярослава доказывает, что так оно и есть. — Но если бы ты стал служить тирану, чтобы украсть у него ключ и узнать, где держат отца, а затем, освободив отца, сбежал, кем бы тебя объявил тиран? Героем? Или, все же, предателем? — и это неприкрытое злорадство, это искреннее издевательство, наконец, помогло мне понять. Я не хочу с ним говорить именно поэтому. Он такой. Вовсе не добрый. Хищный. Хотя он, кажется, прав совершенно в своих словах. Только вот правда ли его за это так назвали его хозяева? — Ты служишь свиньям! — мрачный Гурд тоже понял, что проиграл. — А кому ты служишь? — ещё более издевательски, если только такое было возможно, протянул Ярослав. И ускользнул от них, не ожидая ответа. Ускользнул. В мою сторону. Нет! Нет-нет-нет! Он не должен идти сюда! Я попыталась отступить, но и так прижималась к стене. Тогда я закрылась руками. Но он все равно шёл ко мне! — Не подходи! Не подходи! — наконец, бессильно крикнула я, зная, что это не поможет. — Почему же? — и, конечно, не помогло. А я… Я знала, знала, неожиданно отвратительно точно знала, почему: — Ты красивый, как злодей… — выдала я. Да. Да. Именно такой. Такой, как они. Привлекательный, но злой. Такой, каких убивает Пиччи. Такой… Какой, может быть, убил Лену. Если он подойдёт ко мне, то погубит. Или это я погублю его. Ведь Пиччи догадается. Узнает. Найдёт. — Запятая там лишняя, — легкомысленно заметил он. Для него это было только шуткой. Никакой злодей не признает себя настоящим, я же знаю. Они все говорили, что не знают, за что. — Но ничего страшного, я сегодня не выступаю. Я сегодня хороший мальчик. — Уйди… — безнадёжно попросила я. — Хотя бы я могу узнать твоё имя? — не отступил он. — Лиза. — Лиза, — повторил. Конечно, он его повторил. Он хочет поймать меня. Он хочет владеть. Но он не завладеет. Это не мое имя. — Елизавета… А я — Ярослав. Видишь, нас родила одна земля, и я тебе не наврежу, — какая странная логика. Но даже будь она верной, меня не родила земля. Меня создали здесь, в Теймере. — Я хочу знать только про мистера Стампа. — А я ничего о нем не знаю, — и я рада, что не знаю. Но раз он спрашивает… Неужели, это не сбылось? Неужели, Стамп правда мёртв? Почему тогда так рада Оля?.. Что-то тут… Все тут… — Ничего? А что же ты тогда тут делаешь? — Я хотела просить его мне помочь, но… Меня так и не позвали. — Не позвали? — переспросил Ярослав, и я почувствовала себя ещё более глупой, чем до этого. Так звучал его голос, как будто только полная идиотка могла бы ждать, что её кто-то куда-то позовёт! Но, разве, не Всеволод мне сказал так сделать?.. — К нему, наверх. Так что я ни разу не видела мистера Стампа, — все-таки поспешила объяснить я. — Роза или фиалка? — Что? — а может быть, он задаёт вопросы, какие только придут в голову?.. — К Стампу идут через чёрный ход, — резко переключившись, заметил Ярослав. Чёрный ход? Чёрный ход… Я… — Но я… Я… Я ничего не слышала об этом. А может, я что-то не так поняла? Может, я плохо слушала Всеволода? А может быть… Ну конечно, это все Оля! Она увлекла меня сюда! Если бы не она, все было бы как надо! — Ничего, теперь твоя ошибка не имеет значения, — все так же легкомысленно заметил Ярослав. Но я не могла успокоиться. Не могла смириться. Кроме того, что его слова значили, что Стамп окончательно, точно, бесповоротно мёртв, я думала ещё и о том, что, будь он жив, и вышло бы, что я потеряла свой шанс. По глупости! — Всё кончено… — вырвалось само. Но ведь так и есть. Всё кончено. Я и на саму себя надеяться не могу. Всё ведь было так просто. Так просто! Но я ошиблась даже в таком деле. Чего же ждать?.. Нет. Я больше не стану пытаться. — Да ладно, в городе в достатке негодяев. Что Стамп мог предложить, то и они смогут, — Ярослав зачем-то продолжал говорить. — Нет… Нет. Не пойду я по негодяям ради других негодяев! — Совсем ничего странного не видела? Хотя бы тут, в зале? — смягчив голос, спросил он. Мне хотелось, чтобы он поскорее ушёл. Да и что я могла ему сказать? Откуда мне знать, что в этом доме считается странным? Наверняка я заметила лишь глупости, которые, на деле, здесь нормальны! Я снова попыталась отступить и схватилась за штору. И тут же ухватилась за неё же метафорически. — Тут, за шторой, была девушка! — выкрикнула я, зачем-то надеясь, что так он быстрее уйдёт. — Она исчезла, когда все стали танцевать. Ей бы как раз хватило времени… — наверное. Пиччи бы точно успел. Десять минут, как минимум, это много. Этого хватит. Может быть, задушить не так легко, правда… Ярослав отнял у меня штору, кажется, и не заметив, что я её держала. Как будто что-то забрал с неё. И спросил, строго: — Как она выглядела? — У неё… Были синие глаза, — только и смогла сказать я. А ведь больше, толком, я ничего не рассмотрела. — И все? — конечно, он не издевался, как над Гурдом. Но его снисходительность была даже ещё хуже. — Всё. Я боялась смотреть, — особенно потому, что я, наверное, её заслужила. Но я вовсе не обязана быть идеальным свидетелем! Тем не менее, Ярослав с заметным недовольством выхватил что-то из кармана, а через миг противного, резкого шелеста, сунул в рот леденец. Ну разве прилично так разговаривать?! — А когда все начали танцевать? — правда, его слова, на удивление, все ещё звучали достаточно внятно. — Когда спустился тот… Сыроежкин? Он сначала вышел в коридор, а потом вернулся, и почти тут же позвал Суок танцевать. — И после этого зал никто больше не покидал? — Я не следила. — И все же? — Кай и Герда, — лишь бы и они не обратили на меня внимание! — вернулись откуда-то. С улицы. — А Кай и Герда, это?.. Я очень осторожно и спешно кивнула в их сторону. Теперь они и правда выглядели как те, кому все равно. Но разве может быть все равно при таких событиях?! — Но они танцевали со всеми, я так понял? — Да. — Ну вот видишь, Бэт, — вдруг странно, как ласковую шутку, протянул Ярослав, — ты много чего знаешь. Он ушёл. А я осталась. В полной беспомощности. Он это сделал. Он догадался. Он узнал. Он понял. Он придумал для меня другое имя и тут же завладел им. Не обернулся, чтобы проверить. Не обеспокоился тем, приму ли я это имя. Он сделал это легко, походя, безразлично почти. А я осталась в страхе, отчего-то, дрожа, и видя в этом первый шаг к погибели.