When you're lost in the darkness

      Тэхён ступает медленно, пытается прийти в себя. Он видит мир более расплывчато с каждым мгновением, с каждым шагом, но продолжает следовать за Юнги, который остаётся единственной чёткой целью в поле его зрения. Тело покрывает крупной дрожью, и он до сих пор фантомно чувствует те прикосновения старика. Он готов захлёбываться слезами, кричать об этом, поднимаясь по склону ввысь, вот только где-то в горле застрял крик отчаяния, и лишь какие-то монотонные речи Юнги об осторожности вытаскивают на поверхность сознания. Он еле-еле передвигает ногами, чтобы двигаться дальше, чувствует скованность в теле, словно на него повесили кандалы. И только спустя несколько часов после случившегося до него доходит, что всё же произошло.       Ким не был к этому готов. Не осознаёт, куда они идут и к чему теперь стремятся. Надо в Сеул к маме, а то что было — там и останется. Вот только так просто из головы не выбросить то, как мерзко к нему прикасались и какие слова произносили, а после звуки выстрела и собачий скулёж. Всё смешалось в один ком отвращения к себе, к людям, к жизни. Ким спустился тогда вниз, чтобы не видеть, что стало с отшельником, но от одного вида пришедшему к нему Юнги, испачканного в крови, было понятно — всё из-за него.       Тэхён держался очень долго, как мог, пока весь плотный ужин прошлого дня не вывалился из него наружу. Ещё хуже становится, когда видит в шаге от себя мёртвых птенцов, которых обглодали дикие животные. Кому-то не везёт с рождения. Может, ему так же просто не повезло? Может, он проклят или где-то на пути к осознанности и взрослению согрешил? Крупицы надежды, что собирались за столь короткий срок, вновь рассыпались, как песок в ладонях.       Мин подходит ближе, говорит спокойно и размеренно, невесомо прикасаясь к спине подростка. Пытается успокоить, а не возвращать его обратно в тот ужас. Юнги может лишь догадываться о том, какой шок испытал парень, а ему ещё немало предстоит повидать, чтобы совсем отчаяться в этом мире, особенно в людях.       Глаза от ужасной вони слезятся, а изо рта пахнет отвратительно. Однако Тэхён не обращает на это внимание — вытирает подбородок рукавом чёрной толстовки и поворачивается к Юнги.       — Ты когда-нибудь делал это раньше?       До сих пор в носу бьёт запах мертвечины, а под ногтями остатки земли. Сердце колотится от увиденного ужаса. Ему сказали не смотреть, но сам факт того, что Мин волок на улицу уже неживого старика, а потом закопал, невозможно забыть. Ничто не вселяет ужас того, с какой простотой и обыденностью делал это Мин.       Рядом бегает единственный с улыбающейся мордашкой пёс, которого решил взять с собой мальчишка — единственный в их дуэте способный на проявление милосердия. Ийсан только и делает, что ходит рядом, вынюхивает что-то, кажется, совсем позабыл о первом хозяине, уже привыкший к ласке и любви Тэхёна.       Юнги, смотря в глаза, наполненные испугом, понимает, что, если парень узнает о его клейме убийцы, это будет уже не так страшно, как то, что он пережил ранее. Словно в этом мире с его новыми правилами оставаться с чистыми руками просто невозможно.       Либо ты, либо тебя.       Отвечать на то, что кажется очевидным, Мин не видит смысла. За время их знакомства он нашёл способ помочь Тэхёну дожить до конечной точки. Юнги молча достаёт из рюкзака подростка MP3-плеер с наушниками и включает ему рандомную песню. Знает — это единственное, что успокаивает его хоть немного. Это лучше, чем жестокие слова, которые в порыве может бросить Мин. Пускай слушает любимые мелодии и не забивает голову дурными мыслями.       Сцепив ладони, они двинулись дальше. Куда-то поднимаются выше. Видимо, выше к небу, чтобы оттуда увидеть всех, прикоснуться к тем, кого уже не достать, и решить, кем стать в таких суровых условиях жизни — убийцей или добродетелем.       Ким, шагая в такт с хромающим Юнги, думает о том, каково это — умереть. Какое было выражение лица у Юнсу, о чём он думал в последнюю секунду перед тем, как Мин пустил ему пулю в тело? А дядя о чём думал, когда добровольно вышел из убежища, оставив парня одного? А отец… Думал ли он о том, что в один момент не вернётся домой?       Тэхён снова вспоминает момент первой встречи с Юнги. Тогда он был сильно напуган. И если бы Мин выстрелил, то последней мыслью была бы жалость к себе. Наверное, потому что он никто без близких. Нельзя вершить правосудие в одиночку. Именно поэтому он жалок так же, как и беспомощен. Юнги прав в том, что одному ему не выжить, он слишком лёгкая мишень. Чуть не подвергся нападению зомби, насилию со стороны старика, а что дальше? Он противен сам себе, слишком слаб и немощен, чтобы сопротивляться обстоятельствам на пути.       И пока ощущает теплоту чужой ладони, это будет единственным, что даст ему повод не отчаиваться. Кому-то не всё равно. Он небезразличен. Кто-то держится за него так же, как и он, хотя и мнимой надеждой. Возможно, Тэхёну крупно повезло найти того, кто не отвернулся от него.       Они движутся вдоль небольшой речки, где к её устью виднеется заброшенный и такой же заросший, как и всё вокруг, горный монастырь. Крыша, что раньше была покрыта золотыми узорами и имела ступенчатую форму, теперь выглядит не так величественно и ярко при свете дня. А одна из стен обвалилась полностью. Только внутри здания статуэтка Будды стоит посреди помещения целой и невредимой, лишь с тонким слоем пыли, словно и вправду всевышние силы охраняют её от ужасов. А рядом с ней сидят дети.       Юнги спокойно тянет за собой Тэхёна и медленно двигается к двум братьям-близнецам, которые уселись возле статуи и смотрят заворожённо на неё. Осмотревшись вокруг, Мин не находит никого из взрослых. Это удивляет его, ведь он не готов тащить за собой и их, а вестись на печальные и молящие глазки Тэхёна в этот раз не станет. Ещё раз напоминает себе, что не святой. Тогда Юнги садится на колени и показывает детям, как нужно молиться. Им с виду по пять лет, они совсем недавно вылупились на этот свет и многого ещё не знают, но уже могли повстречать всевозможные ужасы, а главное — выжить. Заметив незнакомца, не испугались, а лишь повторили его движения. Поклоны и тихие молитвы воссоединяют человеческий дух с его окружающим миром лишь на считанные минуты.       Ким смотрит на это, и в его голове всплывает картина женщины с ребёнком, которая просила о помощи ещё в разгар пандемии. Им не повезло, у них были только они. Сейчас он понимает, что, скорее всего, дядя сделал правильный выбор, спасая лишь двоих.       — Где ваши родители? — Тэхён первым решается спросить об этом брошенных птенчиков.       Те молчат, как партизаны, только переглядываются друг с другом. В ту же минуту к ним подбегает белый пёс и, заметив маленьких незнакомцев, начинает их обнюхивать своим мокрым чёрным носом. Дети сперва от испуга пустились в плач, а потом, не заметив агрессии со стороны животного, отважились его погладить. Захихикали, когда Ийсан начал облизывать их грязные и солёные от слёз лица.       Тэхён, наблюдая за этим, преисполняется радостью от такой картины. В душе снова поселилась надежда на лучшее, на что-то светлое. Возможно, вся жизнь, как киноплёнка, которая временами отсвечивает, и остаются лишь самые яркие кадры. И эти самые кадры — самые яркие воспоминания, которые человек способен сохранить в своей памяти, деля их на хорошие и плохие. А потом он поворачивается к Юнги, который всё сидит на коленях и смотрит на статую Будды. Тэхёну это кажется странным, так как Юнги не похож на человека, уверовавшего в Бога. Хотя отчаянные времена требуют отчаянных мер.       Мин же пытается обмануть себя, что всё пройдёт хорошо. Внушает, что всё у них получится, что этим мучениям скоро придёт конец. Он не был готов брать ответственность за кого-то. Безумец. Он ненадолго вспоминает про Джихо, труса, который заявил, что не псих. Мин задумывается о том, как он там, остался среди таких же нормальных, которые боятся выйти за пределы колонии. У Юнги внезапно возникает вопрос, а если бы он не ушёл, то что бы было? Как сложилась бы его судьба, оставшись он в правительственной колонии? Однако не успевает он поразмышлять дальше, как слышит хруст со стороны.       Все насторожились. Тэхён прячет в своих объятиях пса, а Юнги, загородив детей собой, направляет оружие в сторону шума. Из-за куста и обваленной стены выходит женщина. Она выглядит истощённой, кожа у неё сухая, волосы спутанные, а на одном плече висит потрёпанный рюкзак. Женщина испуганно смотрит то на детей, то на мужчину с подростком и собакой. Она начинает что-то очень быстро говорить и поднимает руки в сдающемся жесте.       Юнги не понимает её диалект: незнакомый, слишком грубый, плюс огубленные гласные для сеульского. Возможно, тоже отшельница, либо жительница другой провинции. Тогда он медленно встаёт, а дети за его спиной подрываются к женщине, чтобы скрыться в её объятиях. Значит, они были не одни, а просто ждали свою мать.       Мин убирает за спину автомат и бросает быстрый взгляд на Тэхёна, который испытывает, видимо, такое же облегчение, как и сам мужчина. Им не придётся тащить за собой ещё двоих.       — Спасибо Вам, — проговаривает женщина. Она, обнимая своих детей, осматривает незнакомцев. Дольше всех она смотрит на Тэхёна, который придерживает пса и не даёт тому возможности сбежать. — У вас собачка для нашего народа и вождя? — внезапно спрашивает она.       Юнги и Тэхён переглянулись, не понимая, о каком вожде идёт речь. Они только недавно сбежали из Чунчхона и двинулись на север вглубь лесов посреди гор. Им известен только «Белый лотос». Тэхёну даже стало боязно оттого, что его нового друга хотят кому-то отдать. Однако внезапный ответ Юнги его поражает больше, чем непонимание происходящего.       — Да, — быстро и легко.       — Отлично. Вы тоже ищете путь к поселению? — вновь задаёт она вопрос.       — Да, и мы слегка заблудись.       Тэхён стоит позади Юнги и не видит его лица, но тот уверенно говорит очень странные вещи, поддакивая незнакомке. Зачем? О каком вожде идёт речь? Неужели в организации «Белый лотос» главаря кличут Вождём? И эта женщина одна из тех, кто тоже ищет родных? У Кима снова возникает много вопросов, но он боится их озвучить, сказать что-то лишнее, поэтому переговоры даёт право вести Юнги.       — Тогда идите за нами, тут недолго осталось, — и женщина, показав путь рукой, ведёт за собой двоих путников.       Тэхёну это не нравится. Так как поводка у него не было, а пёс — животное теперь свободное, то он его отпускает обнюхать незнакомку, а в случае чего сбежать. Теперь четвероногий следует за женщиной и радостно виляет хвостом, обнюхивая детей. Пока они следуют за маленькой семьёй, ему нужно обговорить кое-что с Юнги. Ведь следовать за кем-то вслепую точно не в их принципах. И уж точно не похоже на Мина.       — Что ты задумал? — спрашивает он шёпотом, встав рядом, чтобы их невозможно было подслушать.       — Ничего. Мы и правда заблудились, а она явно что-то знает, — отвечает Юнги, хотя сам не в восторге от своей затеи пойти за незнакомкой. Он редко придерживался своей интуиции, но всё в его голове било тревогу. Однако признаков не верить женщине не было.       — Надо спросить её про «Белый лотос»…       — Рано, — резко изрёк Мин. — Чую тут что-то нечистое, не нравится мне её речь. Она другая.       — А почему мы тогда идём за ними?       Тэхён часто задаётся вопросами, и порой они бывают неуместными, но не в этот раз. Он так же, как и Юнги, чувствует неладное, особенно после произошедшего ночью. Теперь каждый встречный будет казаться преступником. А от этого становится только страшнее.       Мин ничего не отвечает, видимо, сам в размышлениях, либо всё знает и не желает тревожить и без того напуганного подростка, который толком ещё не успел отойти от происходящего. И Тэхён считает поведение мужчины глупым, ведь насколько бы ни был Ким младше, мыслит как и все здесь: надо выжить вне зависимости от обстоятельств.       — Ты веришь в Бога?       Вопрос, который его интересовал ещё с того момента, как Юнги закрыл ему глаза при просмотре фильма в гостиной у старика. И сейчас, когда он увидел его поклонение Будде, то сразу вспомнил. Но никогда раньше их разговоры не затрагивали тему верования и буддизма.       — Я атеист, — негромко и коротко.       — Тогда зачем ты поклонялся Будде?       — Чтобы хоть кто-то простил мне мои грехи.       Юнги на время перестал думать о собственной кончине, но ему покоя не дают размышления о том, что он убийца. Им движет жажда правосудия. Он мечтает о казни, которую желает совершить. И Мин не знает, что будет делать, если Сокджин мёртв. Ведь он видит искупление лишь в этом — наказать того, кто этого вправду заслуживает. С каждым шагом и приближением к «Белому лотосу» или любой другой организации, где будет хоть намёк на то, что Сокджин жив, в нём всё яростнее рычит зверь. Он чувствует себя увереннее, что может совершить самое громкое убийство в своей жизни.       Они идут дальше, а среди крон деревьев между двумя равнинами виднеется дым и слышатся голоса. Тэхён не может поверить, что, даже не дойдя до Сеула, они так быстро отыскали необходимую им организацию — людей, которые что-то знают об этом чёртовом и прогнившем мире и могут помочь. Ким радостно подбегает к женщине, чтобы расспросить её о том, что она якобы скрывала всю дорогу.       — Кто там? — ему не хочется верить в то, что там не люди. Ждёт долгожданного ответа.       — Наши, — утверждает она, а рядом радостно вприпрыжку идут дети.       — Из «Белого лотоса»?       — Что за Белый лотос? — переспрашивает, слегка удивляясь.       Тэхён хочет поинтересоваться об этой организации, вдруг женщина просто не знает её названия, но чувствует крепкую хватку на запястье. Это Юнги одним резким движением заставляет его замолчать, потому что стало всё ясно, как при свете дня, вот только поздно.       Когда остаётся несколько жалких метров, они видят территорию через открывающиеся ворота, ограждённую бетонными стенами, где обитают выжившие корейцы, которые усердно трудятся, копаясь в земле. Их окружают люди в военной униформе. Они замечают флаг: красно-синий со звездой в кругу посередине. Они пришли к врагам собственного народа.       Тэхён теряет дар речи. Он смотрит на представшую ему обстановку и не может понять, как так вышло, что они добрались до границы страны. Ким лишь по слухам и редким разговорам в школе после уроков истории слышал о ненависти к северокорейскому народу, а сам считал, что всегда можно найти компромисс. Если бы люди захотели что-то поменять — они бы нашли время и способы это сделать.       Юнги, как только видит людей в форме и флаг, не отпуская руку подростка, уводит его подальше отсюда. Дезертир собственной страны попал на вражескую территорию. Если северокорейцы это прознают, то им не жить, ничем хорошим это не кончится. Он знал, чувствовал, но повёлся на женское обаяние или же заразился от подростка мнимыми надеждами? Мин спасёт Тэхёна, он сам взял на себя эту ношу — обязанность. Однако, стоит ему обернуться, как женщина, за которой они шли, уже переговаривается с двумя военными, и те идут следом за ними.       Разум бьёт тревогу. Надо бежать, спасаться. Шансов скрыться среди лесной глуши и где-то в расщелинах гор больше, чем быть расстрелянными здесь, и никто не узнает об их кончине. Но всё идёт против них, когда один из солдат их окликает. Бежать уже бесполезно. Догонят, пристрелят и оставят на съедение какому-нибудь медведю и тому же оленю с клыками. Один Юнги с ними не справится. Он чувствует, как потеет рука подростка и как тот мелко трясётся.       Теперь вместе, рука в руке, и они не остановятся ни перед чем.       Мин оборачивается к Тэхёну, замечает испуг в его глазах и то, как за его спиной стремительно люди в форме к ним движутся. Он быстро успевает произнести только одно:       — Чтобы ни случилось, не говори ни слова и не своевольничай.       Они делают лёгкий поклон, приветствуя военных, и смотрят. Мужчины осматривают двоих незнакомцев, которые выглядят уставшими и замучившимися от жизни, но это неудивительно для их времени.       — Откуда? — спрашивает один, что чуть выше ростом другого.       — И кто вы? — добавляет второй.       Тэхён тяжело дышит, прикусывает внутреннюю сторону щеки, чтобы не пискнуть без повода и просто рассматривает мужчин. На них зелёного оттенка шлемы, в тон кители с погонами и оружие в руках. Страшно, он впервые встречается с теми, о ком некоторые говорили плохо; с теми, о ком ничего толком не знал, только по учебникам истории. Видит тех, кто решил, что они лучше.       — Беженцы, — быстро отвечает Юнги. Мужчина до сих пор не отпускает руку подростка, теплом своего тела и хваткой пытается вселить уверенность и необходимую поддержку.       — Он тоже? — один из мужчин рассматривает Тэхёна, как экспонат. Замечает, как сконфужен и напуган подросток. И ждёт от него ответ.       — Он, как и я, беженец, — отвечает за него Мин.       — Откуда ты? — военный заглядывает в глаза и будто видит, что Ким собирается соврать. А Тэхён старается держаться стойко, однако боится, бегает глазами по чужому лицу. Пара родинок, узкий разрез глаз и радужка, тёмная настолько, что Киму кажется, он готов провалиться в бездну, потерять сознание и не очнуться больше.       — Он немой, — внезапно бросает Юнги, оправдывая странное поведение подростка. — С рождения такой. Я нашёл его недавно у старикашки в нескольких километрах отсюда посреди леса. Тот скончался от старости, а этот умирал от голода с псиной, — Мин указывает на пса, что затаился в кустах, побоявшись выходить к большому скоплению людей.       Северокорейцы посмотрели на собаку и покачали головами. Передали друг другу какой-то сигнал, о котором никто, кроме них самих, не в курсе.       — Так и быть. Лишние руки не помешают. Главное, чтобы понимал речь и обращения к себе. В нашей общине бездействие наказуемо, — один из солдат разворачивается, чтобы свистнуть кому-то за воротами, а потом снова ещё раз осматривает мужчину с мальчишкой. — Как звать?       — Мин Соджун, а его Ким Джихо, — нагло врёт Юнги. Он понимает, что раскрывать свои личности опасно. Всё может произойти.       Затем подходят ещё двое северокорейцев. Они без предупреждения разнимают Юнги и Тэхёна, забирают рюкзаки, оружие и заламывают руки за спину мужчине. Сковывают его движения, потому что некоторые признаки — особенности речи и странное поведение — сразу выдают в нём южного жителя полуострова. Далее присоединяются ещё несколько военных, которые уже ловят собаку.       Тэхён подрывается, но его удерживают чужие руки. Ему хочется кричать, умолять, чтобы они отпустили Юнги и не делали ему больно, чтобы не мучили собаку. Хочется просить отпустить их. Слышит вдалеке, как Ийсан скулит: его прижали и насильно связывают. Однако Тэхён прикладывает все усилия, сдерживает себя, когда натыкается на строгий взгляд Юнги, который требует, чтобы юноша молчал. Ложь не должна раскрыться. Мин делает это ради мальчишки, который всё понимает, до боли прикусывает внутреннюю сторону щеки.       Их заводят внутрь лагеря, где скрылась на границе община северных корейцев. Вокруг столпились люди, и все смотрят поражённо на новоприбывших.       Тэхён молчит, кусает губы, пока его заставляют идти вперёд. Он смотрит на женщин, что копают землю, для кого-то или чего-то непонятно. Выглядят они все похоже друг на друга, словно сёстры. Бледные, измученные. Детей немного, но они тоже заняты работой: собирают какой-то мелкий мусор, разносят мешки с удобрениями. А мужчины все в военной униформе, каждый стоит на страже порядка. Тэхёну не удаётся рассмотреть что-то ещё — его толкают в большую палатку, где в центре за большим раскладным столом для походов сидит представитель этого лагеря, а Юнги с завязанными руками, как уличную псину, бросают к ногам этого человека. Мин шипит от боли в руках и не самого приятного приземления, но только его надменный вид и изучающий взгляд не делают обстановку проще.       Представитель общины сначала смотрит на Юнги, потом мимолётно переводит взгляд на Тэхёна, а после на своих солдат.       — Беженец Республики Корея, капитан. Прибыл по неизвестным причинам. По словам чужака, нашёл этого мальчика в лесу, возможно, опасен для общества, в особенности, для детей. Малец неговорящий. При себе у них два рюкзака и оружие — винтовка Daewoo K2 американской разработки, — докладывает солдат.       Тэхёну так и хотелось сказать, что он не немой и может всё объяснить, но Юнги издал короткий смешок. В помещении должна быть полная тишина, пока представитель думает, но заключённый пренебрегает этим правилом, о котором не знал. Мину просто стало смешно оттого, что ко всему списку ярлыков добавился ещё «педофил». Один из солдат пинает мысом грубых ботинок в бок мужчине, и тот издаёт глухой стон.       — Мальчишку к женщинам, будет помогать по хозяйству. Чужака в темницу на окраине, — приказывает капитан. — Будем пытаться выбить из него всю информацию, а если не сможем, то убьём за неповиновение и сопротивление, — заключает он.       Тэхён, уже готовый броситься на помощь, снова не может ничего поделать, когда его берут за обе руки и уводят подальше от своего спасителя. Он не оставит умирать Юнги одного, найдёт и спасёт его вновь. А пока всё, что он может — врать, кусать губы до крови, чтобы не кричать в голос от услышанного ранее. Юнги уже успел стать ему больше, чем просто спасителем, теперь он считает своим долгом отплатить ему тем же.       Мин, замечая, что мальчишку увели, обращает внимание уже на капитана. И всё равно, что он на коленях перед народом, который ненавидит, хотя это и бьёт по самолюбию.       — Парня только не трогайте, — вдруг говорит Юнги.       — Что замышляют у тебя в правительстве? — словно не услышали его просьбу, задают интересующий вопрос.       — Понятия не имею. Я беженец.       И за такой ответ Юнги, не ожидавший ничего за свои слова, получает от солдата, стоявшего позади него, розгой по спине, что острой и жгучей болью отдаёт между лопатками. Один удар, а Мин уже видит звёзды перед глазами.       — Не буду повторять дважды, — представитель общины вдруг встаёт из-за стола и берёт у солдата тонкий прут, чтобы самому вершить правосудие.       — Я тоже, — отзывается Юнги, за что получает ещё один мощный удар, кажется, разрезающий слои одежды на нём.       — Не думай, что можешь так просто умереть. Я не позволю, если только в мучениях. Уведите его.       И Юнги тащат в очередной карцер. Ему наплевать на собственную жизнь, он давно потерял в ней смысл. Лишь небольшое обещание мальчишке — который с большой вероятностью остался сиротой — и собственная месть заставляют его продержаться в этом гнилом мире хоть ненадолго. Мина вновь бросают в небольшое пристанище в виде бетонных серых стен с открытым верхом. Карцеры в тюрьме были лучше: они больше, там была койка и крыша над головой. А тут он пленник, дезертир родины и мученик.       Юнги думает некоторое время, как развязать себе руки, а потом плюёт на это дело. Осточертело всё. Жутко устал. Мин улыбается нездорово, смотря в небо. А небеса серые, не предвещающие ничего хорошего, покрытые дымом вперемешку с туманом и тайной, что хранится здесь. Выглядят, как его душа, которую зачем-то спасает Бог, если тот существует. Всевышний оставил в живых его в этом чёрством мире.       Юнги несдержанно смеётся с божьей благодати. Люди клеймили его всеми разными прозвищами: убийца, дезертир, теперь и педофил, что тащит за собой подростка. Отголоски прошлого кричат: «Великий Мин Юнги стал преступником!».       Что дальше? Кто осмелится ударить посильнее, чтобы размазать его человечность, заставить думать, что он отребье, не заслуживающее жить?

━━━━━•𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊 ᨒ 𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊•━━━━━

      Тэхён не спит всю ночь, думая лишь о том, как помочь. Он долго ворочается на небольшой раскладушке, железные прутья которой впиваются в позвоночник. Его привели в комнату, где спят, и оставили одного, забрав все личные вещи. Нет ни музыки для утешения, ни листов дневника, куда бы он поведал обо всём ужасе, чтобы немного успокоиться. Ему больно, словно вырвали часть его души, а разделить чувства не с кем. Он, как и обещал, молчит, однако сам чувствует, что не справится с этим. Слишком непосильная задача для говорливого птенца. До самого вечера он пребывает в недоумении и без понятия, как быть дальше. Обычно Юнги быстро придумывает план действий, он всегда знает, как поступать в экстренных ситуациях. А теперь они порознь, и Ким не знает, где Мин и что с ним сделали.       И всё же из-за измождённого состояния Тэхён засыпает лишь под утро на пару часов, когда люди в помещении уже собрались на работу в поле. Это было похоже не на сон, а на потерю сознания от нервного срыва, а следом резкое и внезапное включение организма. Он приоткрывает глаза и замечает, как два ребёнка, с которыми встречался ранее, разглядывают его. А Ким внимательно смотрит на них в ответ.       А каково им, ещё маленьким и беззащитным, в этом несправедливом мире? Как они видят этот мир? Думают ли, что взрослые здесь поступают правильно?       Тэхён задаётся этими вопросами, наблюдая за любопытствующими взглядами. Один из братьев, отважившись, подходит ближе к Киму, чтобы ткнуть его в щёку, проверяя, жив он или мёртв. Ким не двигается, только рефлекторно взмахивает ресницами. Заметив какую-то реакцию, дети убегают к матери, чтобы сообщить ей о живом человеке.       Женщина подходит к лежащему мальчишке, заботливо проверяет наличие температуры, прикладывая ладонь ко лбу, смотрит в его стеклянные глаза и на бледное лицо.       — Жара нет, живой, — и улыбается.       Тэхён невольно замечает в ней черты матери, которая смотрела на него так же по-доброму и с заботой, когда он был ещё маленьким и болел. Но она не его мама, а женщина, что привела его с Юнги в это кошмарное место, выставила врагами. Однако сейчас он не может заставить себя встать, пускай и лежать неудобно. Всё, что хочется — это закрыть глаза и представить свою комнату, где он лежит под одеялом, на столе бардак из учебников и тетрадей, а за окном пейзаж мирного Сеула, мама готовит завтрак и о чём-то мирно и тихо беседует с дядей. Хочется вернуться в тот сон и никогда не просыпаться.       — Я знаю, что ты говоришь, — шёпотом проговаривает женщина. — Ты можешь мне сказать, как тебя зовут?       — Джихо, — придерживается лжи.       — Я Сохи, а это мои прекрасные детки — Сону и Дон. Мы тебе поможем здесь освоиться. Вставай, я тебе всё покажу.       Она говорит вежливо, вселяя доверие, и с такой уверенностью, что Тэхён здесь останется надолго. Сам он в этом не уверен. Ему вообще не хочется здесь находиться. Сейчас ни в чём быть уверенным нельзя: ни в себе, ни в людях, ни в обстоятельствах. Сегодня здесь, завтра где-нибудь ещё. Он теперь кочевник, пока не найдёт своё пристанище вместе с Юнги, а точнее «Белый лотос».       Один из мальчиков подходит к Тэхёну и убирает его отросшую чёлку с лица. У него ручки холодные. Вместо того чтобы заботиться о чужаке, они должны позаботиться о себе и детях. Однако Сохи продолжает приветливо улыбаться, замечая, как близнецы тянутся к подростку. Это не длится долго — женщина подгоняет своё чадо и Тэхёна, чтобы поскорее приступили к работе, потому что бездействие наказуемо.       Ким, как бы ему не хотелось, следует за ними. Здесь он не дома, а такой же пленник, только отношение к нему другое, чем к Юнги. Выйдя из помещения, он осматривается. Недалеко огромное поле, в котором работают женщины; есть небольшое помещение, куда носят что-то в коробках и мешках, несколько деревянных столов под навесами, где, видимо, проходят трапезы; и большая вонючая куча. Тэхён зажимает нос, когда проходит мимо неё.       — Это экскременты. Идеальное удобрение для хозяйства. Как сказал вождь, всё человеческое должно приносить пользу народу, поэтому собираем отходы, чтобы наладить сельское производство, — заметив странное поведение подростка, объясняет женщина.       От одного этого факта Тэхёну стало дурно. Как в их веке можно было застрять в столь древнем периоде. Однако какие времена, такие и жертвы. Он, ничего не спрашивая, идёт следом, пока внезапно ему не выдают лопату.       — Копай.       Сохи всё время ему улыбается, и это начало Кима настораживать. Однако он смотрит на инструмент в руках и не знает, что с ним делать. Вспышками сознание подбрасывает кадры, где Юнги закапывает Юнсу. Тэхёну становится плохо, но он должен держаться ради себя и Юнги. Оглядевшись, он осматривает других трудяг, но все делают по-разному: кто-то работает лопатой, а кто-то — мотыгой. Мужчины так и стоят на страже, только парочка молодых работают в кухне и помогают женщинам. А выхода отсюда, чтобы пройти незамеченным, нет.       Ким что-нибудь придумает, он в этом уверен. А пока Тэхён пытается пару раз повторить за движениями копающих, но земля оказывается очень плотной, лопата туго проходит в почву, а как делать правильно, понятия не имеет.       Женщина, сделав несколько подкопов, замечает смятение подростка и подходит к нему.       — Что, никогда раньше этого не делал? — в ответ Ким качает головой. — Смотри, берёшь крепко за черенок, вставляешь лопату под небольшим углом и помогаешь себе ногой. Вот так, — и демонстрирует ему.       Тэхён задаётся лишь одним вопросом: почему такой сложной работой должны заниматься женщины, когда мужчины в это время просто стоят по периметру у ворот? И хотя любопытство берёт верх, он не может спросить об этом вслух. Раскрывать себя нельзя, потому, только кивнув женщине, он по инструкции худо-бедно продолжает свою работу.       После нескольких часов труда у Тэхёна забились руки. Он вспоминает, как трудился, рубя дрова для старика. И снова возвращается в те дни, когда жил с Юнги в лесном домике, а потом страшные звуки, выстрел, брызги крови на одежде и как легко мужчина копает землю.       Смогут ли они найти пристанище здесь? Найти покой в этом мире? Возможно ли это?       — Устал? — внезапно подходит Сохи, дотронувшись до плеча подростка.       Тэхён смотрит на неё, но она не выглядит уставшей, в отличие от него: весь в поту, готовый раздеться догола и закопать себя в холодную землю, лишь бы не сгореть под палящим солнцем от духоты. Однако Ким только качает головой.       Женщина ведёт его подальше от всего народа за небольшой обеденный стол, где все проводят свободное от работы время. Ему дают немного риса, сверху совсем мало странного цвета мяса и листья салата. Тэхён принимается за угощение и боится что-либо сказать. Еда на вкус ужасная, не такая, как у мамы, которая готовила с любовью, или же у дяди, который старался приготовить что-нибудь искусное, не умея этого делать. Ким тщательно пережёвывает мясо и понимает, что аппетита нет совсем. Он не знает, где Юнги и что с ним. Осматривается по сторонам — вдруг случайно найдёт его среди остальных. Юнги же не мог бросить его здесь одного?       — Ищешь того мужчину? — интересуется Сохи, параллельно перекладывая свою порцию мяса и салата детям. На что Тэхён снова кивает, чтобы не привлекать к себе внимания. — Я видела, как его вели сегодня в палатку капитана. Видимо, снова допрашивают. Если ничего не скажет, то его повесят к дереву в наказание.       Тэхён ужасается. Он подрывается с места, чтобы найти Мина и помочь ему, но его резко хватают за руку.       — Тише, Джихо. Нельзя сейчас его искать. Лучше иди в ночь, — советует женщина, и одним движением руки приглашает мальчишку сесть обратно.       Ким не по своей воле садится за стол. Теперь душа не на месте, беспокойно ему за Юнги. Как он там? Что с ним сделали? Сильно его мучают, хотя он ни в чём не виноват? Успокаивает факт, что он ещё жив. Тэхён чувствует себя обязанным, ведь мужчина идёт на такие жертвы ради него, чтобы не прознали, что тоже южанин. А сам сидит, ест пищу, находится в равных условиях с теми, кто так же беззащитен. Просто все придерживаются странной идеологии, которую ему не понять.       — А кем он тебе приходится? — вновь интересуется Сохи.       — Отцом, — Тэхён, даже не задумываясь, тихо говорит. И как давно Ким принял ложь за правду? С тех пор, как Юнги соврал отшельнику или с тех пор, когда начало доходить, что дорожит им? Сам Ким не знает, лишь чувствует, что сказав это, он спасает обе жизни.       — Уверена, с ним всё будет хорошо, — подбадривает она и перекладывает последний кусочек мяса подростку. — У нас не принято проявлять агрессию и порабощать, поэтому, если твой отец сознается во всём, его помилуют, вот увидишь!       В чём Юнги должен сознаться? Что убил старика в лесу? Что сбежал из правительственной колонии? Чего Ким не знает ещё о Юнги, что тот страдает из-за этого?       Тэхён снова надеется на лучшее. Он обязательно тайком проберётся к Юнги и расскажет ему о делах здесь. А пока всё, что ему остаётся, это есть что дают и молчать. Тэхён смотрит на скудное пропитание и почему-то не может выкинуть из головы один вопрос.       — Скажите, а что это за мясо? — любопытствует. Он никогда не видел подобного в магазинах: это отдалённо напоминает свинину, но оно не такое жилистое, как могло бы быть.       Женщина легко усмехается, смотрит, как её дети уплетают всё за обе щёки.       — Ну как же, псинка твоя. Твой отец так и сказал, что несёте нам на пропитание.       И Ким отшатывается от тарелки, как от огня. Ещё сутки назад это был улыбающийся дикий и свободный пёс, которого когда-то приютил старик в лесу, а после ему дали свободу. А он не сбежал, остался с людьми и теперь стал пищей для них. Наивный и глупый.       Нет добра в этом мире. Больше никто не способен проявить милосердие к меньшим. Тэхён разочаровался в новом мире ещё больше.       

━━━━━•𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊 ᨒ 𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊•━━━━━

      Один удар. Второй удар. И все ощущаются, как пощёчины, которые в очередной раз показывают настоящее место Юнги в этом мире. Свист розги звонкий, когда солдат попадает по исполосованной спине мужчины. Что бы он ни говорил, сколько раз бы ни повторял одно и то же, ему не верят. Зато Юнги стало понятно сразу, кого именно несколько недель назад искали военные из Чунчхона. Не Тэхёна, одинокого подростка с радио, которому удалось чудом выжить, а северокорейца, который передавал новости о положении дел на вражеской территории. Возможно, среди выживших в правительственной колонии был предатель, но Мину было тогда так всё равно, что он и не обращал внимания на окружение.       — Какое тебе дали задание из правительства? Что тебе передали? — в очередной раз спрашивает капитан, будучи спокойным.       — Просили сказать, что вы придурки, — напрасно так легко Юнги бросает шутку, которую никто не оценит. Его снова бьют до кровавых рубцов, раздирая слои кожи.       — Не хочешь по-хорошему, тогда повесим, чтобы обглодали дикие птицы. Оставим без еды и воды. Посмотрим, как заговоришь завтра, — это последнее, что говорит представитель северокорейского лагеря. Надоело ему тратить попытки выбить другие ответы из мужчины. Всё равно он здесь пленник — не сбежит.       Юнги снова тащат из палатки — сам он ходить не в силах, слишком сильно боль даёт о себе знать. Его волочат по земле к окраине лагеря, где привязывают к дереву, чтобы то впитало в себя запах крови.       Юнги устал от жалких попыток вернуть вкус к жизни. Даже попытки привести себя в чувство через истязания — всё не то. Ему претит вкус еды, воды, воздух в лёгких и запах земли. Духота климата страны тоже даёт о себе знать, порой просто не позволяет нормально вдохнуть Мину. С каждой попыткой сделать вдох между лопатками пронизывает острая боль, а в груди щемит. А дикие птицы кружат над деревом, чувствуя запах добычи. Смерть на вражеской территории уже не кажется чем-то страшным.       Сколько ярлыков на него повесили, сколько он сделал всего для того, чтобы его считали человеком? Он так платит за свои грехи. А ведь сам прозвал себя грешником, не способным на проявление милосердия и добра. Очерствел к себе и к людям. Лишь пару недель назад произошло помутнение рассудка: спас мальчишку, потому что у того есть ценная информация.       Юнги помутневшим взглядом из-под полуопущенных век смотрит на людей. Все обходят его стороной, будто на лбу у него написано: враг, чудовище, отребье. Сил не хватает долго смотреть на отвращённые лица. Он закрывает глаза и уходит в себя, заглядывает в недра своей памяти. Вспоминает праздничный семейный ужин после церемонии в Чхусок. Ему было двадцать, окончил школу и уже учился в Сеульском национальном университете. Тогда напротив сидела мать, рядом Харин беседовала с ней, а на всех были надеты ханбоки. Тогда это казалось ему данностью, чем-то обыденным, что никогда не исчезнет из жизни, будет её вечной частью. Юнги влюблённо смотрел на девушку, которая мило о чём-то спорила с хозяйкой дома. Казалось, это никогда не закончится. Чувства не угаснут, времени будет много, и смелости он наберётся, чтобы признаться.       Резко пробудиться от воспоминаний заставляет холодная вода, стекающая от макушки по вискам к подбородку. Юнги с трудом поднимает голову и разлепляет глаза, видя перед собой Тэхёна. Мин был слишком долго в отключке, раз уж солнечный пейзаж сменился на ночной.       Ким растирает прохладную воду по лицу мужчины и аккуратно подносит ему бутылку воды ко рту, чтобы тот выпил. Юнги жадно глотает, утоляя жажду.       — Как ты? — спрашивает Тэхён. Однако сам видит, что всё плохо, и спрашивать такое глупо. Юнги еле дышит, руки его примотаны до синих рубцов верёвками к стволу дерева, лицо болезненно-бледное, а в глазах нет былой строгости или злобы, лишь безмятежное принятие неизбежного.       — Нормально, — тихо выдаёт Мин.       — Я спасу тебя.       Это будет вторым спасением. Тэхён чувствует, что обязан Юнги. Это снова признак проявления милосердия? Или же привязанности? Он нашёл поддержку в человеке, в котором не ожидал её увидеть.       — Забудь, — говорит Юнги. — Не пались, молчи как рыба в воде. А лучше беги отсюда. Наши вещи должны быть в одном из контейнеров у стола в палатке капитана. Будь аккуратен. Бери мой рюкзак: там оружие, респиратор и всё необходимое. А обо мне забудь, двигайся к югу.       — Ни за что! — Тэхён ни при каких обстоятельствах его не бросит. — Я уже дважды поплатился тем, что оставил тех, кто мне дорог. С тобой я так не поступлю.       Тэхён осматривается по сторонам: вокруг по периметру ходят вооружённые люди, одному ему точно не выбраться, а тащить на себе ещё Юнги — в два раза сложнее. До сих пор помнит, как пытался его на себе нести к домику в лесу. Ким вновь смотрит на Мина, который снова отключается от реальности. Он берёт его щетинистое лицо в свои ладони, чтобы тот обратил на него внимание.       — Продержись ещё немного, а я придумаю, как нам выбраться. Пожалуйста, Юнги, не бросай меня.       И Юнги смотрит в песчаные глаза, наполненные мольбой и надеждой, на ломанные брови, делающие его невинным ребёнком. В ответ слабо кивает. Ему Бог дал поручение — довести подростка живым до Сеула, и он выполнит это задание. Во что бы то ни стало сделает это. Будет висеть, терпеть унижения до последнего, но попытается выбраться и уведёт его отсюда.       Тэхён отдаёт Юнги свой кусок рисового пирога, сам разламывая на маленькие кусочки и поднося ко рту мужчины. Всё время осматривается по сторонам, а после уходит, чтобы никто не заподозрил неладное. Мин смотрит ему вслед, расплывчато видит силуэт, а потом вновь отключается. Ему снова снятся картинки из прошлого. Моменты, которые не вернуть. Воспоминания, что так и остались фрагментами, чтобы их пересматривать в самые худшие дни.       Юнги потерял счёт времени, из-за чего часто теряет связь с реальностью. Вновь просыпается, когда чувствует лёгкость в руках, а потом его обхватывают за плечи и тащат обратно в палатку к капитану. Мин ставит себе цель — помочь Тэхёну, дать ему время для плана побега, а лучше самому его придумать и попытаться не умереть раньше срока, потому что просто так сгнить здесь не может.       Юнги бросают как мусор к ногам представителя северокорейской общины. Снова. Мужчина поднимает взгляд на всё такое же безмятежное лицо капитана. Тот, сложив руки в замок, выглядит спокойным и холодным, ничем не обременённым. Однако можно лишь по некоторым факторам догадаться, что он встревожен, ведь никакой информации нет до сих пор, а враг народа ещё жив здесь. За это вышестоящие власти не похвалят.       Один из солдат за спиной у капитана достаёт из подросткового рюкзака радио и передаёт его главному.       — С кем ты связываешься? — капитан, всё так же сидя на своём месте, тычет радио в лицо Юнги.       — Люблю музыку послушать, — снова бросает колкости Мин.       — Шутки кончились. Ты либо глупец, либо настолько жаждешь умереть, что не ищешь даже малейшего повода выжить.       Правда в том, что всё так и есть: Юнги таить этого незачем. Может, он и глупец, но то, что он в любом случае может умереть — просто факт. Его не захотят оставлять в живых. Однако прошлой ночью он дал ещё одно обещание мальчишке и теперь обязан выполнить всеми правдами и неправдами. Соврать, лишь бы выжить. Надо дойти до Сеула, встретиться с людьми из «Белого лотоса», а там решить, как быть дальше.       — Предположу, что ваши люди такие же глупцы, — Юнги нагло поднимает голову, смотрит прямо в глаза капитану и замечает там смятение. Впервые новая эмоция, которую не смогли утаить перед пленником. Мин собирается найти любой повод, малейшие изменения, чтобы надавить на слабость, которой якобы не существует. — Верно, глупцы, посягнувшие на южные территории. Зачем вам это? Неужели плохо жилось на своём куске земли?       Капитан отдаёт приказ ударить мужчину за сказанное, и Мин принимает удар, понимая, что копает в нужном месте. У этих людей есть свои корыстные мотивы, только они ни к чему Юнги, лишь повод для того, чтобы выжить. Никто не станет разжигать войну, покуда на улицах городов бродят монстры.       — Что тебе было приказано? — вторит представитель, устало потирая носовую перегородку.       Тянуть с задержанием заключённого нельзя: кто-то может прознать, что он здесь жив, а по какой причине его так долго держат, непонятно. У капитана теперь задача — выбить информацию и убить чужака.       Юнги замечает суету. Один солдат меняется с другим, а у капитана нервы шалят. Догадывается, что тянуть больше нельзя. Надо чем-то крыть, чтобы ему ещё на сутки сохранили жизнь. Это максимум, на который он может надеяться, пока Тэхён что-нибудь не придумает, не доложит ему нечто дельное о расположении и слабых местах лагеря.       — Прикажите своим отступить, тогда все выживут. Думаете, что, имея ядерное оружие, являетесь повелителями мира? С кем вы решили тягаться, с людьми? Подумали бы лучше о тварях, что заполонили мир.       — Здесь я задаю вопросы, — и очередной удар розгой получает Юнги. Кажется, со следующим ударом его спина покроется мясом без кожной оболочки, поскольку дальше взмах розги будет попадать прямо по нервам.       — Вы думаете, никто не заметил ваших людей? Командуйте им бежать, если они ещё живы. Своих среди чужих мы заметим издалека.       — Уведите.       Капитан командует и подходит к радиорубке, чтобы передать полученную информацию.       Оказывается, всё намного проще, чем он думал. Международные заговоры. Нужно говорить то, что они боятся услышать больше всего. А сейчас все боятся потерять людей — это единственный ценный ресурс в сложившихся обстоятельствах. Только не все им умело пользуются. Порабощать, ссылаясь на спасение, бесчеловечно, однако, кто может их переубедить?       Мин справился, смог отсрочить себе время, чтобы пожить подольше ради мальчишки. Юнги снова тащат к дереву, привязывают на растерзание диким птицам, но в этот раз сильный запах мяса с кровью учуяла каждая тварь неподалёку. Сначала птицы хотят заполучить лакомый кусочек, а потом на их клич придут те, кого меньше всего ждут северные корейцы. Те, кого они не видывали, возможно, лишь слышали, оставаясь долго на своей закрытой территории.       

━━━━━•𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊 ᨒ 𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊•━━━━━

      Тэхён уже третий день работает молча в поле, смотрит издалека на то, как вновь уносят из палатки Юнги. Киму больно смотреть на него. То, что с ним творят, бесчеловечно. А чего им стоило ожидать, когда сами ступили на землю уже давно не союзников? Вспоминаются ему слова Сохи, что они против агрессии. Какую разницу имеют те, кто родился на одном полуострове ещё несколько столетий назад, в довоенные времена, когда все жили в мире? Казалось бы, какое значение это имеет сейчас, ведь все должны бороться с вирусом, с грибком, поработившим весь земной шар. Однако кто-то в этом нашёл преимущество, возможность доказать свою мощь и власть.       И Тэхён целенаправленно собирается вызволить их отсюда. Это не жизнь, а порабощение.       Во время обеденного перерыва Ким отходит ото всех, ссылаясь на природную нужду. Сохи, как ей привычно, мило улыбается, сказав, чтобы не торопился. Все женщины здесь обходительны и милы, но сам факт того, что они делают, для кого и ради чего, пугает мальчишку. Почему они здесь? Неужели им это по нраву? Однако разузнать это будет слишком рискованно для него. Тэхён уходит из их поля зрения, чтобы оглядеться, найти место для побега, возможные щели в стенах, слабые зоны и, конечно, личные вещи.       Ким помнит слова Мина об их рюкзаках в палатке у капитана-тирана. Просто так входить в логово зверя опасно, а говорить и оправдываться тем более нельзя. Поэтому Тэхён делает вид для смотрящих, что прогуливается по территории общины в поисках каких-то вещей для работы. Так вышло, что небольшой сарайчик, заваленный лопатами, вёдрами и прочими атрибутами, находился недалеко от нужной ему палатки. Когда он перестал привлекать чужие взгляды, то шустро пригнулся и направился к тенту сзади. Тэхён уверен, что она должна открываться с двух сторон: один главный проход, а другой, как запасной, и если не так, то он проделает в ней дырку. Он медленно ступает по земле, стараясь не привлекать к себе внимание и не создавать лишнего шума, как слышит диалог капитана с кем-то из подчинённых.       — Что будем делать с заключённым, сэр?       Звучит долгое молчание. Ким не может видеть, кто и что делает в помещении, но ощущает какое-то напряжение в груди. Ему было боязно за Юнги, ведь речь точно зашла о нём.       — Дезертир своего народа и враг нашему. Ничего больше не скажет — убьём, если птицы не сделают этого раньше, — и послышался короткий смешок.       Тэхён ужасается. Закрывает рот ладонью, чтобы не услышали его дыхание. Стало страшно не за себя, что могут раскрыть и обвинить во лжи, а за Юнги, которого может не успеть спасти. В этот раз ему не попадётся старичок с «добрыми» намерениями.       Дядя говорил: ему жаль, что его племянник так рано повзрослел. Вспоминая эти слова, Тэхён точно знает одно — рано или поздно пришлось бы повзрослеть. Какие бы ни были обстоятельства, жизнь подбрасывает препятствия, из которых может выбраться только он сам.       Надо действовать. Ким делает небольшую дырочку по шву палатки, зубами разрывая нитку. Спокойно и аккуратно выполняет свою миссию, чтобы не спалили из-за трясущихся рук и громкой одышки. Ему нужно хоть одним глазком увидеть, что происходит внутри, немного осмотреться, чтобы в ночи, как ниндзя из комиксов, забрать личные вещи. Он делает маленькое отверстие и видит вошедшую в палатку Сохи. Она приветливо улыбается, будто она давно знакома с капитаном и дарит ему приветливый поклон. Что женщина здесь делает? Разве обед уже закончился?       — Говори, — приказывает ей представитель, когда посторонние уходят.       — Знаете же, что мальчишка говорит. Почему не приструнить его и не добыть больше информации. Он знает явно больше, чем тот несчастный.       Капитан, встав из-за стола, подходит к выходу, высматривает, нет ли свидетелей их разговора и закрывает его на молнию, чтобы никто больше не вошёл.       — Он сам расколется. Я уверен в этом. Будешь давить на него, то сам прибежит. Сперва оставим без этого дезертира, потом без еды и воды, а там расколется как грецкий орешек.       — Сэр, он же ребёнок, — женщина говорит так, пытаясь донести суть, ведь у самой двое детей, но нет в её голосе мольбы о пощаде. — Это не по Чучхе, а если вождь узнает?       Капитан же выглядит надменно, будто никто ему не подвластен. Он уверен в своих словах и действиях, что любое живое существо на этой территории будет прислуживать только ему. Мужчина подходит вплотную к Сохи и мягко поглаживает её спутанные и сальные волосы.       — Попробуй, доложи, — звучит угрожающе. — Ты словно пытаешься его спасти от того, кем он является. Ты сама противоречишь нашей идеологии. Нельзя сидеть сложа руки и ждать, пока он сам созреет. Надо действовать, пока возможно, — убрав руки от неё, он встал ровно и произнёс: — Всему своё время, а теперь садись и принимайся за работу.       И без единого отказа и сопротивления женщина, тяжело вздохнув, понимая свою обречённость и не имея большей власти, села на колени и стала расстёгивать ремень на капитанских брюках. Продолжение лицезреть Тэхён не хочет: и так стало ясно, чем они будут заниматься втайне ото всех.       — Что ты тут забыл? — внезапно один из солдат находит мальчишку.       Тэхён теряется, лишь на секунду забывая о том, что должен молчать. До боли прикусывает губу, чтобы не издать ни звука, пока ещё тихие стоны доносятся из палатки капитана. Солдат будто не слышит ничего, а только смотрит на перепуганного парня. Тэхён прикидывается больным, что-то изображает на языке жестов. Его, конечно, не понимают.       — В туалет дальше, — строго проговаривает мужчина и за шкирку ведёт Тэхёна к человеческой куче.       Киму приходится подыграть своему же спектаклю, но одно он понимает точно: бежать надо немедленно этой же ночью, пока его и Юнги не убили, не воспользовались положением и тем, что им известно. Никто не должен прознать о «Белом лотосе». Как бы ни было страшно, надо верить и делать, даже если боязно. Никто другой им не поможет, только они сами. Юнги ждёт, а значит, всё, что остаётся Тэхёну, найти путь отступления, освободить Мина и сбежать.       

━━━━━•𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊 ᨒ 𓍊𓋼𓍊𓋼𓍊•━━━━━

      Вечер. Птицы кричат и кружатся над Юнги, не дают покоя, даже шанса, чтобы провалиться в вечный сон. Мин, привязанный к дереву, смотрит на всех устало и с отвращением. Целый день вёл бойню с дармоедами, которым вместо пшена подавай человечину. Истощённый, с царапинами и ссадинами, с вырванными в некоторых местах волосами, но живой. Держит слово, что продержится, чтобы сбежать.       Юнги не думает о том, что взвалил слишком многое на хрупкие юношеские плечи, а лишь о том, когда выйдут из плена, как им быть дальше. Их путь не заканчивается одним выходом за территорию — нужно будет бежать дальше, а куда? Однозначно к югу, к Сеулу. Подальше отсюда. Это он взял на себя ответственность довести его до мегаполиса, а не наоборот. Это он вытащил его из бункера, показал, насколько жестоким стал мир. Теперь одним «не хочу» не откупиться. Кровь на его руках из-за мальчишки и собственного необузданного нрава.       Однако Юнги почти погибает. Измученный из-за палящего солнца, духоты и этих мерзких птиц. Он готов уже прощаться с жизнью, но слышит знакомый звук позади: то ли скрип, то ли зов. То, что навевает ужас. Не нужно гадать, чтобы знать, кто решил навестить северокорейский народ.       Мин оборачивается, насколько хватает возможностей, и видит монстра за решётчатой стеной: тот изучающе смотрит прямо на израненного, пахнущего свежей кровью, человека. У него лицо покрыто грибковыми наростами, и лишь один глаз со вздутыми кровеносными сосудами пристально смотрит через отверстие в стене, на свой зов призывает других. А там он не один, там остальные идут. Они жаждут распространения, ждут в своих рядах новых людей, готовых потерять человечность.       Как бы Юнги не желал покончить со своей жалкой жизнью, которую похоронил ещё в тюрьме, он ни за что не выберет стать частью банды щелкунов.       Кричать бесполезно, можно только больше шума навести. Однако это то, что нужно. План побега, идеальное совпадение обстоятельств, чтобы стать наименьшей проблемой для северных корейцев. Мин пытается вырваться, прикладывает все усилия, но тщетно. Ослаб и не хватает сил бороться. Руки только раздираются верёвками. Мимо проходит один из патрулирующих, и Юнги громко окликает его. Мужчина в униформе останавливается перед ним, у него нечитаемое выражение лица. Однако оно меняется, когда Мину удаётся донести посыл своих слов:       — Эй, придурок! Кричи о помощи, потому что дружки за стеной хотят у вас закатить вечеринку.       Когда солдат смотрит на шум позади, то в глазах его читается ужас, он сразу по рации доносит о нежеланных гостях и уходит, оставляя мужчину одного.       Юнги обречённо выдыхает, ведь думал, что отпустят, но нет, оставили как прикормку на живца. И дурная мысль отходит прочь, когда видит Тэхёна, спешащего к нему. Как в столь хилом теле остаётся столько неудержимого духа? Этим вопросом он будет задаваться очень часто.       Ким не смотрит на то, что происходит позади, лишь на монстров, которые недалеко от них собираются перелезть через небольшой высоты ограждение. Его первостепенной задачей является освободить Юнги, а дальше они будут вместе смотреть по обстоятельствам, как им сбежать незамеченными, хотя это и маловероятно. Оставаться здесь нельзя никак. С утра, по словам капитана, может не стать Мина, а ещё через пару дней и самого мальчишки.       Звучит служебная тревога, как гонг, громко и так, чтобы услышали абсолютно все вокруг. Военные пробегают мимо, словно не замечают побега двух южан. Заняв позиции, отстреливаются от монстров, но их слишком много.       Тэхён старательно развязывает верёвки, освобождая Юнги. Мужчина падает в объятия подростка, но не кричит от боли, не показывая слабости. Сейчас не до моментов жалости и проявления сочувствия, наоборот, нужно собраться с духом, чтобы удрать. Иногда нужно притвориться сильным, чтобы выжить. А Ким уже точно знает, что будет залечивать его раны, как только они убегут отсюда.       — Пленники бегут! — и всё же заметили, орава из щелкунов с бегунами не пугает северян так сильно, как побег дезертиров.       Не теряя ни минуты, Юнги хватает мальчишку за руку и бежит с ним подальше от эпицентра хаоса в общине. Им необходимо взять свои вещи с картой, радио и оружием.       Кто бы ни гонялся за ними, сейчас они не самая страшная проблема. Страшно спокойно спать в палатке и не успеть проснуться, когда один из неизвестных монстров кусает во сне, поражая вирусом, от которого лекарства нет. Страшно остановиться посреди начавшегося хаоса, думая, что пройдёт мимо тебя, а ноги не слушаются — намертво приклеились к земле от ужаса.       А Юнги не обращает на таких внимание, у него забота только одна — жизнь подростка, которому пообещал выбраться. Они прячутся ненадолго за палаткой, пока все вооруженные силы на территории общины двинулись на новоприбывших гостей. Место дымится ещё больше от огня, затраченных пуль на убийство не одного монстра.       И внезапно они слышат несдержанный человеческий крик и голос монстра внутри палатки, в которую многие боялись попасть. Тэхён разрывает палатку в месте, где сделал дырки ранее, и теперь они лицезреют ужас во плоти. Капитана держит сталкер, которому удалось пробраться дальше, попасть внутрь и разбудить человека, чтобы сделать его новым видом. Мужчина орёт от боли в страхе, потому что его схватили и дико вгрызаются в плечо, в кусок живой плоти.       Мин не даёт лишнего времени Тэхёну рассмотреть эту страшную картину, забирает необходимое тихо и быстро. Их вещи, как он и думал, лежат в ящике с остальными предметами, изъятыми у других. На шум всё же отвлекается монстр, Ким вскрикивает. Впервые так близко видит монстра. Юнги успевает среагировать и выстрелить в голову сталкера, и тот падает замертво. Однако это значит, что в любую секунду придут ещё такие же твари.       Капитан тяжело дышит, держится за израненное плечо, на котором еле-еле держится левая рука.       — Помоги мне, — говорит он Юнги, у которого в руках автомат. Просит его покончить с этой тиранией, в таком состоянии он не в силах помочь своему народу, непригоден больше для выполнения долга. Выбирает умереть с честью, а не стать новым видом.       Мин же, надев на Тэхёна его рюкзак, а после, накинув на плечо свой, смотрит на то, как мужчина обильно истекает кровью. И на лице проскальзывает не свойственная ему улыбка, похожая на оскал. Он произносит слова, от которых становится дурно:       — Просто так не умрёшь, только в мучениях, — отплачивает той же монетой.       Капитан кричит им, чтобы не уходили, умоляет не оставлять его таким. А Юнги хватает мальчишку за руку и уводит его отсюда.       Повсюду крики и мольбы о помощи. Дети плачут, матери кричат на мужчин, а те не в силах противостоять тому, что не видели раньше. Зачем они выбрались со своей территории? Чтобы встретиться с катастрофой всемирного масштаба? Чтобы понять, что на своём небольшом куске земли безопаснее? Им следовало прятаться как и прежде, отгородиться ото всех, а не пытаться показать, что могут выиграть.       Юнги попутно отстреливается от монстров, встречающихся на пути. После, спрятавшись за небольшим укрытием, чтобы отдышаться, мужчина думает о том, куда же бежать. Сил не хватает, всё медленно расплывается перед глазами, но он держится стойко. Лагерь в дыму от пороха и огня, что затрудняет им путь.       — Предлагаю бежать к главному входу, через который нас сюда затащили. Есть какие-нибудь инструменты, чтобы сломать цепи и замок?       Тэхён мотает головой. Мин быстро обыскивает рюкзак и находит пули для автомата, которые помогут выйти отсюда. А этого должно быть достаточно, чтобы использовать всю обойму, и оставить здесь.       Люди не были готовы к такому. Уже каждый второй не тот, кем был прежде, и шансов стать одним из монстров всё больше с каждой секундой.       Вылезая из укрытия, на них нападают сразу две твари. Юнги уже наготове, он, даже не стараясь прицелиться, стреляет им в головы, которые разлетаются как пиньята в праздничный день. И они бегут дальше, стараясь не попадаться на глаза монстрам, но не получается. Здесь снова обосновались твари, чтобы притеснять людей. Они с трудом, не без боя, но доходят до главных ворот, а стена заколочена и механизирована, что просто так её не открыть. Мину всё равно, он стреляет в каждый из замков и видит, как Ким заходит в сторожевую будку и тычет на все кнопки подряд, которые похожи на выход. И чудом двери медленно открываются.       Всё вокруг мигает красным цветом, бьёт тревогу, но никому не спастись. Только двоим удаётся среди остальных, ведь они были осведомлены о новых ужасах мира, поэтому, чувствуя победу, выбегают за территорию.       Только они вдвоём смогли сбежать, остальные не успели. Ни женщины, ни дети, ни даже капитан, которого пытались защитить жалкие солдаты, но нашли мёртвым. Они не знали о таком правиле, что нужно быть тихими и не привлекать к себе внимание. Жить на границе — это ещё не значит, что можно спастись.