Он просыпался несколько раз в день, чувствуя с каждым разом себя все хуже и хуже. С постели вставал изредка, когда было необходимо. Состояние заметно ухудшалось, пока кто-то рядом семенил вокруг него, кажется, заботливо помогая.
Картина всегда хоть и была сильно затуманена, но сейчас он отчетливо понимал, что время суток ночное. Поблизости никого не видно, но хорошо слышно редкие шаги и то глухие, то звонкие звуки. Кэйа не мог понять, что это, но он и не пытался, смотря только в потолок. Было ощутимо холодно.
Последние дни он постоянно находился объятый царством снов, но ни одного сновидения не появилось. Альберих подумал бы об этом, не будь в настолько больном состоянии.
К нему подошел человек, и Кэйа медленно перевел взгляд, замечая алые пряди волос. Ему протянули руку.
Все тело так давило, и не хотелось кого-либо видеть, но тепло исходящее от парня показалось заманчиво привлекательным, и он слабо принял чужую помощь.
Альберих оперся спиной о стену сзади и только теперь, пробежавшись глазом по очертаниям предметов, заметил, что находился в своей комнате. По крайней мере, таковой она когда-то была.
— Пойдем вниз, тебе нужно поесть, — тихий голос разрезал тишину, воцарившуюся на пару минут.
После этих слов Кэйа заметил, что его подташнивало от голода, и кружилась голова, поэтому не стал сопротивляться, когда, встав, ему во многом помогли дойти до двери, пройти коридор и спуститься по лестнице.
На первом этаже, кроме них, не было ни души, а свет горел не полностью, тускло освещая лишь небольшое пространство, что дало глазу возможность не встречаться с яркими отблесками огня, не напрягая, позволяя расслабиться.
Заставлять сидеть на стуле его не собирались, а потому дали позволение устроиться на мягком диване возле подлокотника. Почти все действия давались сложно.
Альберих почувствовал запах чего-то аппетитного, но не решился комментировать, дожидаясь, пока Дилюк не сядет рядом. В его руках была глубокая тарелка со сборной запеканкой, которую тот протянул Кэйе, но отдавать не стал, передавая только вилку.
— Я в состоянии это сделать сам, — в противовес своему же утверждению его кисть дрожала, когда он взял столовый прибор. Хриплый голос позволил проверить, как обстоят дела с горлом. Сухое. И першит.
— Я знаю, — ответил Рагнвиндр, но тарелку так и не отдал, поднося ближе к чужой груди.
От блюда все еще исходил пар и божественный аромат, который сложно описать словами. Он разрезал вилкой золотую корочку, из-за чего стало возможно разглядеть сочную ветчину и яркие овощи.
Первый кусочек вкусной еды разлился теплом по всему телу, приятно размякая во рту. Прожевав чуть вязкую субстанцию, Альберих тяжело сглотнул, почувствовав боль.
— Который час? — поинтересовался Кэйа, продолжая есть.
— Около трех.
— Почему не спишь? — он перевел взор на Дилюка, в ожидании ответа, которого в итоге не последовало.
— Ладно, как поживает полуночный герой?
Рагнвиндр скривился на это прозвище. Оно никогда ему не нравилось.
— Откуда мне знать?
— Ну как же. Кто-то должен защищать Мондштадт. Разве ты не в курсе положения дел в городе?
— Насколько мне известно, защита региона — работа рыцарей Ордо Фавониус.
Кэйа хмыкнул. Какая ирония.
Тем не менее про себя удивился положительно расположенному настрою со стороны некогда брата. Да вообще в последнее время тот вел себя как-то подозрительно странно.
— Тебе не мешает повязка?
— Давно привык.
Не прошло и двух минут, как в рот больше не лезло и кусочка, хоть добрая половина запеканки осталась нетронутой.
Дилюк поднялся, унося тарелку, но вернулся почти сразу же с горячей чашкой чая. Помнится Кэйе, похожий он пробовал в Ли Юэ.
Травяной напиток помог утолить жажду, освежая горло. Он облизал языком губы, влажно прикусывая.
Кадык Рагнвиндра дрогнул, и парень отвел взгляд, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, пока мысли лихорадочно метались подкидывая в сознании неоднозначные картинки. Но через несколько секунд они исчезли, и он, резко набрав воздух в легкие, замер, боясь пошевелиться. Чужая голова опустилась ему на плечо, Кэйа опустил веки.
— Холодно…
Весомое объяснение, учитывая, что Дилюк обладал именно Пиро Глазом Бога, но сердце грозилось вырваться из груди и разбить кости ребер, бешено колотясь. Не думая больше, он снял перчатки, взяв в свои ладони кисти Альбериха.
Он холодный.
Это не было бы проблемой раньше, ведь Рагнвиндр всегда был теплее, но беря во внимание факт того, что у Кэйи температура, и он должен быть горячим, поразил догадкой.
Теперь нарастающая дрожь парня, которую тот вопреки старанием подавить не смог, больше не казалась просто больным состоянием, когда Дилюк заметил поблескивающее светло-голубое сияние, исходящее от Крио Глаза Бога.
— Кэйа? — он позвал его, но ни ответа, ни реакции не поступило. Зародилось чувство тревоги, что усиливалось по мере того, как трясение становилось быстрее.
— Кэй, ты… — Рагнвиндр поднимает его ледяное лицо, держа руками в районе скул.
На него обращают пустой, полуприкрытый взгляд, а длинные густые ресницы мелко подрагивают. Они покрыты снегом и маленькими кристалликами льда, отчего выглядят полностью белыми. Дилюк спешно стягивает с Альбериха темную повязку, и внутри что-то останавливается, когда он видит второй глаз.
Обычно ярко-желтая радужка сейчас практически белая, лишь отдаленно напоминающая бывший цвет.
Это плохо.
Рагнвиндр сталкивался с этим только один раз в жизни, но прекрасно помнил, что это значит.
Не у одного него в прошлом были проблемы с контролем Глаза Бога, и, как оказалось, Крио стихия, как и Пиро, не была безобидной.
***
Тяжелый меч с всполохами огня невероятной температуры сильно давил, вдавливая тело в твердую поверхность с острыми выступами. Спина больно упиралась в землю, но не ощущалась из-за невероятной боли в правом глазу.
Кровь быстро стекала по лицу, пачкая синие волосы, из-за чего они слеплялись, и окрашивая смуглую кожу красным. Открытая рана словно горела, принося ужасные чувства и доставляя кошмарные мучения.
Силы меркнут с каждой секундой, а от смертельного пламени отделяют считанные сантиметры.
Вот и настал его конец.
Как чудесно погибнуть от рук самого близкого за все восемнадцать лет жизни человека. Выходит, доверять кому бы то ни было — плохая идея изначально. Привязываться тем более.
Неожиданно наступает прилив энергии, и Кэйа ощущает освежающий холод. Он отталкивает своим мечом чужой, а затем неконтролируемый лед тушит такой близкий мгновение назад огонь.
Его веки распахиваются от догадки.
Это невозможно.
Его Родина — Каэнри’ах — страна без Архонтов. Не может быть, чтобы он смог получить Глаз Бога. Отец, который наверняка давно уже мертв, если бы узнал, в гробу бы перевернулся. Или земле. Едва ли кто-то хоронил его тело больше, чем просто закопать под первым деревом. Скорее всего, от него не осталось ничего, кроме костей, если и те не спалили дотла. Кто знает, может, у них похожая смерть.
Правый глаз внезапно пронзает резким холодом, а кровь останавливается, сворачиваясь под ледяным напором.
Альберих ничего не может сделать, когда вся часть лица возле раны покрывается льдом, впиваясь кусками в кожу, замораживая. Желтая радужка теряет цвет, становясь белой, сливаясь с белком, а зрачок превращается в светло-светло-серую звезду.
Это спасает, облегчая нескончаемую боль.
Но на этом все не останавливается, и весь организм обдает мерзлотой, покрывая внутренности холодом.
Дыхание сбивается, утяжеляется раскрытие грудной клетки, а пульс замедляется. Кэйа чувствует, как что-то накрывает сердце слоем чего-то жутко неприятного.
Все органы грозят остановиться, а кристаллы льда только начинают врастать во все тело, как последующий чужой огонь возвращает в реальность, даря тепло.
Холод постепенно отступает под напором языков пламени, и только сейчас парень промаргивается, ощущая притупленную боль, тяжело дыша, стараясь восстановить сердцебиение.
Альберих смотрит перед собой, смотрит, как Рагнвиндр отстраняется, поднимается на ноги и уходит. Он смотрит, но не может понять, что не так.
Что-то знакомое, но при этом совсем новое. Кэйа пытается осознать, что произошло, и понимает.
У него не было повязки, но он не видит лучше. Парень закрывает пальцами левый глаз, и все погружается в пустоту.
***
Проходили долгие часы, дни, а затем и недели. Время потеряло свою ценность, поэтому он не знает, сколько прошло, прежде чем он снова начал видеть правым глазом. Помнит лишь, что зрение вернулось, когда рана затянулась, но еще не успела стать шрамом.
Вернулось…
Сказано громко, учитывая, что, по сравнению с прошлым, стало сильно размытым. Из-за этого повязка стала облегчением, не давая сфокусировать зрение с обоих глаз, оставляя его наилучшим в таком положении.
***
Да, Дилюк определенно уже видел это
Но в прошлый раз он ушел наполненный ненавистью и отвращением. Оставил его одного разбираться с этим, хотя сам возненавидел весь мир, когда столкнулся с проблемой контроля стихии и отсутствием внимания к своей проблеме со стороны других.
Кэйа помог ему справиться, в то время, как Дилюк в обратной ситуации поступил не лучше тех людей, что полностью игнорировали его немую мольбу о помощи. Он сделал намного хуже, покинув регион на несколько лет.
И сейчас он не имеет понятия, как Альберих справлялся с этим сам, и сколько раз это происходило. По его нескромному мнению, Крио и Пиро это одни из худших вариантов, с бесконтролием которых можно столкнуться.
Огонь и лед слишком поглощающие и опасные стихии, чтобы идти с какой-либо в одиночку по жизни.
Но вместе они создавали идеальный контраст, несмотря на свою противоположность. Их сочетание всегда было одним из лучших из всех существующих.
Кто знает, возможно сама судьба неизбежно притягивала их, создавая связь, протягивая между ними нити, тесно переплетая, которые были готовы тянуться на любое расстояние, но всегда сближая обратно, завязывая прочные узлы.
