Готов ли ты к отмщению, о Авраам?

      В очередной раз ты пробуждаешься среди ночи от устрашающих тебя сновидений, где порождаемые твоим извечным страхом сюжеты воплощаются в ясности настолько точной, что ты начинаешь сомневаться в их нереальности.       За стеклом возвышается мрак космического пространства, где нет ни неба, ни даже свечения жизни. Всё замедливается там, словно кто-то боится от продолжительной, нестерпимой пустоты оторвать мертвеца. Одинокий в бесконечности звездолёт неторопливо движется к главному корпусу, но даже он — ничтожный там, в пустоте — внушает тебе одно беспокойство, и кажется, будто именно это составляет его единственную цель.       В камнеградах громогласных слов, скачущих между исследователями, в знакомом запахе инопланетных растений, ударяющем аккурат в обонятельные органы, в жужжании электроустановок, заглушающих собственные мысли, в радиоволнах коммуникационного оборудования и в звуках многочисленных шагов тебе видится угроза, невидимая прочим членам нашей треклятой станции. Шаги в технический коридорах, электрические распределители и гудки, гудки, гул, шум…       И есть в тебе страх глубже и куда тяжелей, чем любое произведение культуры с наукой. Бесчисленные беды те навлекают на их воплотителей, отличая нашу жизнь от обычной, пусть для всех вас — нет, для всех нас — именно эта жизнь была самой обычной. Предвещающий неизбежную опасность страх пред теми монстрами, лишившими однажды жизни твоего лучшего друга. Он же так рьяно душит сейчас твоё горло.       Ты боишься одного их вида. Мир вокруг тебя покрывается при встрече рябью, а ноги подкашиваются от ужаса. Твоё лицо непроизвольно сводит судорогами, а тело покрывается мучительной дрожью. Раздражённые боязнью нервы не позволяют тебе взяться за ружьё, пока страх не валит тебя как от удара на спину. Машинально ты вытягиваешь руку в оборонительном жесте, лёжа на холодном металле в надежде отправиться вслед за… ты и сам знаешь, о ком идёт речь.       Только ты не знаешь иного или не заметил, как помешался на собственном страхе. Неужели уход твоего друга отнял у тебя всякую опору?       Но ты всегда стоял без неё и продолжаешь стоять до сих пор. Чем отличается звёздный фрегат, бороздящий просторы мерцающего космоса, от пересекающего океан корабля на твоей родной планете? Все мы давно не чувствовали земли под ногами.       Твоё нутро сжимается от неприязни к себе же, от холодной беспомощности, неспособности держать взгляд прямым. Ты потерян, ты напуган, и нет больше никого, кто мог бы заверить: всё будет хорошо. Но даже без заверений «хорошо» однажды настанет. Отсутствие слов поддержи не избавит тебя от него. Это, именно это ты должен понять.       И, возможно, ты начал понимать уже.       Вновь твоё утро начинается с кошмара, однако теперь оно полнит тебя не безнадёжностью. За стёклами по-прежнему таится пустота, однако не по-прежнему они отражают ту решимость, что таится в твоём горящем от ненависти взгляде. Не к самому себе — больше нет. К ним.       Отсек впереди канул во мрак: нет там более жизни — есть одна смерть. Ты вздыхаешь тяжело, хрипло, закрываешь со вздохом глаза, испуганный и настороженный. Грозовые тучи сомнений пронзают молниями твою душу, зажимают между заземлённым, естественным стремлением к той жизни и невосполнимостью долга. Да, ты знал: долг был невосполним, но есть ещё то, что отразит твоё неравнодушие. Они.       Страх в тебе бьётся вновь и вновь, но бессилие уже не доминирует над твоим слабым человеческим телом. Пусть на коленях, пусть лишь с обломком того, что раньше называлось оружием, пусть в…       Ты медленно раскрываешь глаза и замечаешь, как к тебе приближается два теневых силуэта. После — ещё. Треск, щелчок, глухое рычание. Искры перед глазами — и связь с действительностью исчезает.       Теперь былая решимость требовала от тебя доказательств. Теперь ты должен сделать больше, чем делал некогда до. Теперь…       Готов ли ты к отмщению за меня, о Авраам?