Пошаговая инструкция «Как Стать Телезвездой»

Из-за всего произошедшего Ацуши так и не попал на похороны директора. Юноша чувствовал себя маленьким бумажным корабликом, угодившим в эпицентр бури, и потому мысли о смерти директора отступили на второй план, и вспомнил он обо всём только когда Рампо будто бы невзначай упомянул в разговоре место, где того захоронили. Накаджима долго не мог заставить себя пойти на кладбище. Минувшие события не заставили его мгновенно пересмотреть своё отношение к жизни в приюте, однако он отчётливо понимал, что просто не может оставить всё как есть. В конечном итоге Ацуши призраком блуждал по Агентству, стараясь впрячься в любую работу, лишь бы вернуть порядок в свою жизнь, но удавалось ему это с трудом, поскольку Йосано, решившая всерьёз взяться за его здоровье, донесла на него Фукудзаве, который в свою очередь перевёл Накаджиму на неполный рабочий день. Количество свободного времени заметно увеличилось, что привнесло в жизнь юноши больше размышлений о насущном, и потому Ацуши всё чаще возвращался мыслями к тому неловкому, но исполненному чувств поцелую с Акутагавой, переживая его в своей памяти снова и снова. Мафиози, к слову, куда-то запропастился и не давал о себе знать, видимо, тоже переваривая случившееся между ними. С одной стороны Накаджиме было обидно, что Рюноскэ так внезапно исчез, но с другой он старался относиться к чужому поведению по-философски, понимая, что тому требовалось больше времени, чтобы как-то осмыслить и принять столь внезапное признание. Так прошло около полутора недель, после чего Акутагава всё-таки написал. Увидев его сообщение, в котором вместо привычных колкостей или угроз значилось трогательно нерешительное «Как твой живот?», Ацуши сначала даже не поверил своим глазам. Но даже после того, как он потёр веки и проморгался, сообщение никуда не исчезло, и юноша с волнением принялся отвечать, стараясь держать себя в руках и ненароком не сбить Рюноскэ с толку своим энтузиазмом. У него не получилось, и потому мафиози оказался засыпан кучей не самых содержательных сообщений, повествующих о том, как изменились будни Накаджимы. На удивление Акутагава даже ответил на бóльшую часть из написанного, в конце предлагая «неугомонному тигру» скачать наконец какой-нибудь удобный мессенджер, чтобы они оба не «насиловали» себя уродским устаревшим интерфейсом простых смс-ок. Таким образом между ними установилось вроде бы неплохое общение. Произошедшее они никак не обсуждали, и Ацуши даже мелочно этому радовался, понимая, что им обоим требовалось время, чтобы привыкнуть друг к другу. Он вроде и рад был бы с головой броситься в новые для него отношения, с юношеской пылкостью исследуя открывшиеся горизонты, но Акутагава был закрытым человеком, для которого огромных усилий стоило выбраться из своей отшельнической раковины, и потому Накаджима с уважением относился к чужому желанию прощупать почву. Он старался не давить и ничего не требовать, чтобы ненароком не навязываться, но как-то раз он всё же дал слабину, попросив Акутагаву проводить его на кладбище. Ацуши просто решил, что сделать это вместе с кем-то будет проще: вести коллег из Агентства упорно не хотелось, а доверить Рюноскэ что-то настолько личное не казалось пугающим, ведь тот по долгу службы уже успел ознакомиться с мрачной предысторией Накаджимы Ацуши, и удивлять его было уже нечем. Акутагава встретил его у входа на кладбище, прислонившись к кованному ограждению и спрятав руки в карманы своего чёрного плаща. При виде Ацуши в его глазах что-то коротко вспыхнуло, но мафиози почти сразу же отвёл взгляд и после короткого и даже немного суховатого приветствия пошёл следом за Накаджимой, сохраняя небольшую дистанцию. Положив заранее купленный букет на холодный камень, юноша присел на стылую землю, кладя руки на колени. Безжизненная мраморная плита — вот что осталось от человека, некогда являвшегося центром мира маленького Ацуши. Центром очень жестокого, тёмного и страшного мира, из-за которого тогда ещё ребенок думал, что никогда не будет достоин лучшей жизни. Но вот Накаджима здесь, обзавёлся хорошей работой, друзьями и человеком, которого он любил, а директор лежал в полутора метрах под землей, и ему никогда не суждено будет увидеть, кем стал его подопечный. Обрадовался бы он? Если написанное в последнем письме было правдой, а не производной проснувшейся перед смертью совести, то директор, наверное, гордился бы им. Ацуши закрыл глаза и попытался представить его голос, произносящий что-то вроде «Ты молодец, Ацуши-кун», но у него не получилось. Вместо этого ему постоянно слышался голос Дазая, Куникиды или Фукудзавы. Резко открыв глаза, Накаджима слабо вздохнул. Нет, смерть директора не оставила в нём незаполнимую пустоту. На его место пришли новые товарищи Ацуши, готовые даже в самый тяжёлый момент оказать юноше поддержку, не позволяя ему сдаться и опустить руки. Пускай он долгое время сомневался в том, действительно ли ему было место в новой жизни, сотрудники Агентства уже, казалось, со всем определились, принимая новенького с распростёртыми объятиями. Они не стали лучшими друзьями с первой минуты, но терпеливо ждали, давая Накаджиме освоиться в новом коллективе. Ацуши почувствовал, как всё его существо исполняется благодарностью, и это светлое чувство помогло ему наконец распутать клубок противоречий, появившийся в нём после смерти директора. Совершая дурные поступки, директор всё же не являлся плохим человеком. Он умер, так и не сказав Ацуши самые важные слова, но теперь юноша был готов отпустить его, ведь для того, чтобы извинить, не обязательно услышать «прости», произнесённое вслух. Это самое «прости» сквозило в поступках директора, совершённых им незадолго до смерти, и в том письме, что он написал с целью объясниться и предостеречь своего на тот момент уже бывшего подопечного. Поднявшись на ноги, Накаджима обернулся, глядя на замершего под небольшим голым деревцем Акутагаву, который предпочёл остаться в стороне, чтобы не нарушать его личное пространство. Тот уловил движения Ацуши и вопросительно посмотрел в ответ, будто бы стараясь понять, как ему следовало действовать, на что юноша лишь слабо улыбнулся. В его душе становилось спокойнее. — Если верить картам, в десяти минутах отсюда есть кафе. Если хочешь, можем туда зайти. — предложил Рюноскэ, и, хотя он и старался не вкладывать лишние эмоции в голос, тон его был взволнованным. — Хорошая мысль, пошли. — кивнул Ацуши, глядя на то, как из линии чужих плеч пропало напряжение. Кафе оказалось маленьким и чистым, и, заказав горячий чай, они сели за самый дальний столик, сохраняя уютное молчание. — Ты молодец, что пришёл. — внезапно сказал Акутагава, и голос его звучал так, будто он сам сомневался, стоит ли ему говорить такое или нет. — Думаешь? — Ацуши дёрнул губами, с нежностью глядя на мафиози. Рюноскэ выглядел привычно уставшим, но теперь в его лице появились мягкость и даже застенчивость. — Да. Он принёс тебе столько боли, но ты стараешься идти дальше. Это… похвально. — кивнул Акутагава, скрещивая руки на груди и отводя взгляд, отвлекаясь на что-то за окном. — Не уверен, что смог бы так же. — Я ни за что бы не справился с этим в одиночку. — с лёгкой улыбкой заметил Накаджима, постукивая пальцем по чашке, на что мафиози лишь фыркнул. — У меня были друзья, которые всегда старались помочь, а ещё у меня был ты. — Мои друзья — снайперская винтовка и патроны, глупый тигр, и нет смысла намекать на то, что мне стоит обзавестись своим кругом доброжелателей, которые якобы всегда меня поддержат. — огрызнулся он, почти сразу же тихо шипя, потому что в щёку ему прилетел порционный пакетик с сахаром. Ацуши, похвалив себя за меткий бросок, возразил: — Нет смысла ставить на себе крест, Рюноскэ, тем более, у тебя уже есть я, Гин, Хигучи и Накахара-сан. Кстати о винтовке и патронах… — юноша ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Может, ты… попробуешь перестать убивать? Вдруг тебе станет от этого легче? — Убийства — это моя профессия. Чем я тогда буду зарабатывать деньги на жизнь? Пойду раздавать листовки? — недовольно отозвался Рюноскэ, глядя на Накаджиму как на полоумного. — Погоди-погоди. — юноша комично замахал руками, чуть не опрокинув на себя чашку с недопитым чаем. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что ты мог бы стрелять дротиками с транквилизатором? — В чём смысл? — угрюмо уточнил Акутагава, откинувшись на спинку стула. — Сам подумай, у тебя, судя по тому, что я слышал, первоклассная техника, и ты мог бы таким образом просто усыплять важных людей, чтобы их можно было забрать в Мафию и допросить. — Ацуши нервно покраснел, догадываясь, что предлагает довольно глупую затею. Рюноскэ на это лишь скептично покачал головой и перевёл тему. Накаджима искренне полагал, что этот разговор ни к чему не приведёт. У Акутагавы был свой взгляд на мир, и смерть в его системе ценностей отличалась от смерти в системе ценностей Накаджимы. Предлагая ему завязать с убийствами, Ацуши навязывал чуждые мафиози идеалы и принципы, хоть и упорно верил, что таким образом сможет помочь. Спустя ещё неделю неторопливого и редкого общения Рюноскэ предложил созвониться. Предложение это по своей неожиданности было сравнимо с ведром ледяной воды, опрокинувшимся Накаджиме на голову, так что он не смел отказаться и посреди рабочего дня сбежал в уборную, чтобы их ненароком не подслушали. Примерно пять минут Акутагава просто грязно ругался, проклиная и Ацуши, и его идиотские идеи, не заслуживающие внимания. На шестой минуте он, кажется, немного успокоился, и вместо злости в его голосе зазвучала нервозность. — В общем, я предложил это боссу. — мрачно объяснил он. — Вернее как, Накахара-сан сказал, что выглядело всё так, будто я потребовал. — Ого… — Накаджима потрясённо замер, отрываясь от разглядывания потрескавшейся плитки, которой была выложена стена. Он был действительно удивлён, что мафиози не только прислушался к его словам, но и действительно решил что-то предпринять. — И как он отреагировал? — Мори-сан, выслушав идею с транквилизатором вместо пуль, резко вспомнил, что большая часть документации ложится не на меня, а на Хигучи, что мешает раскрытию её потенциала. А ещё он решил, что у меня слишком много свободного времени, что позволит мне взять на себя обучение новобранцев. — угрюмо ответил Рюноскэ. — Так что теперь я буду работать больше прежнего. — Чёрт. — тихо выругался Накаджима. Своей идеалистической идеей он, кажется, всё испортил. — Да. — угукнул Акутагава. — Но босс сказал, что даст мне что-то вроде пробных миссий, цель которых не полное уничтожение противника, а захват ценных заложников и информаторов. Если я с ними справлюсь, он пересмотрит стиль моей работы. — Ну, это неплохо. — робко предположил Ацуши. — Посмотрим. Если твой план не сработает, я сорвусь, и первой моей жертвой станешь ты. — пробурчал Рюноскэ, на что Ацуши рассмеялся. — Верю-верю. — фыркнул юноша, ковыряя ногтем одну из трещинок. Ну не мог он уже всерьёз воспринимать угрозы от Рюноскэ! Весна вступала в свои права, ветер становился тёплым и душистым, неся в себе аромат почек и влажной земли, а их отношения продолжали развиваться. В общее свободное время они всё больше выбирались просто погулять, и каждый раз Накаджима стеснялся, что утомляет и без того заваленного работой Акутагаву, на что тот привычно закатывал глаза и отмахивался. Приручать Рюноскэ было сложно. Пускай животная кличка в их дуэте досталась Ацуши, как настороженный зверёк вёл себя именно мафиози. К Акутагаве поначалу было почти невозможно подступиться. Он шарахался практически от любого прикосновения, глядя волком, а от «телячих нежностей» упрямо воротил нос, мол, не для него это всё. Ацуши проникал в его личное пространство долго, но упорно, начиная даже не с держания за руку, а с простого похлопывания по плечу. Теперь, когда в их отношения просачивались искренность и даже некоторая интимность, пока скорее платоническая, Накаджима стал замечать то, что скрывалось от него раньше: долгие взгляды, лёгкий румянец, секундные заминки в речи и, конечно, неосознанные попытки продлить робкие прикосновения несмотря на собственную замкнутость. Рюноскэ весь тянулся к юноше, и если раньше он явно сдерживался, то сейчас внутренние барьеры потихоньку спадали. Порой мафиози даже дотрагивался до него первым, поправляя одежду или волосы, сопровождая всё едкими комментариями, или же просто скользил своими холодными пальцами по тыльной стороне его ладони, выпрашивая прикосновения. А Ацуши всегда шёл у него на поводу, поднимая руку и переплетая их пальцы. Объятия принесли облегчение, которое Накаджиме тяжело было описать словами. Обнимать его друзей было приятно, но, прижимаясь телом к худому Акутагаве, ощущая его руки на своих плечах или спине, юноша чувствовал себя по-настоящему в безопасности. Будто бы всё в его жизни наконец встало на свои места. Рюноскэ, конечно, поначалу очень смущался. Прятал смущение за полным отрицанием, а сам лишь сверкал своими обсидианово-тёмными глазами, когда Ацуши при встрече или на прощание притягивал его к себе. Таким образом объятия постепенно стали полноценной частью их отношений, и юноши могли потянуться друг к дружке без видимой на то причины, просто чтобы почувствовать чужое тепло. Так они и двигались в темпе очень медленного и вдумчивого вальса, кружа друг подле друга, а потом Накаджиме будто бы сорвало крышу. Того, что у них было, стало резко мало, словно Акутагава резко разбудил в нём все те желания, которые юноша вынужден был подавлять все годы своей жизни. Может, это всё можно было списать на весеннее обострение, ведь в глазах издевающегося мафиози Ацуши всё ещё оставался большим котом, но ему было уже всё равно. То, как Рюноскэ двигался, как говорил, как прятал краснеющее лицо за рукой, ловя на себе долгие взгляды, распаляло внутри Накаджимы желание стать ещё ближе. Потому он наконец не сдержался, в одну из их встреч притягивая Акутагаву к себе и крепко целуя. С прошлого раза знаний у юноши прибавилось — конечно, только теоретических, да и те стоили ему нервов, ведь шариться по форумам с советами по отношениям оказалось слишком смущающе! Но по крайней мере в этот раз они хотя бы не столкнулись носом или зубами, а сам поцелуй вышел довольно мягким, пускай всё ещё невинным — ведь Акутагава поначалу не проявил никакой инициативы, просто замирая под чужим напором. Расстроенный Ацуши хотел уже было отстраниться, готовясь провалиться в очередной экзистенциальный кризис на тему «Неужели я опять тороплю события?», когда Рюноскэ несмело подался вперед, потянувшись за ускользающим теплом, и прижался к губам Ацуши в ответном поцелуе. Это прикосновение, ещё более невинное и простое, фейерверком взорвалось под ребрами Накаджимы. Он сгрёб охнувшего Акутагаву в объятия, заставляя того едва ли не навалиться на себя, и лизнул чужие губы. Рюноскэ тотчас покраснел и заёрзал, но юноша его никуда не отпустил, слегка прикусив за нижнюю губу. Шумно выдохув через нос, Акутагава приоткрыл рот, позволяя языку Ацуши проникнуть внутрь. Он обвёл чужие губы, проникая дальше, проходясь по ребристому небу и втягивая замершего мафиози, полностью сосредоточенного на том, что сейчас происходило у него во рту, в незамысловатый и пока неловкий танец. Удобно расположив свои ладони на чужой талии, Накаджима полностью отдался процессу, чувствуя, как по его телу разбегаются волны удовольствия. С тех пор поцелуи стали их любимым времяпрепровождением наедине, в частности потому что их так удобно было совмещать с объятиями. В такие моменты Ацуши казалось, что грань между ними стиралась, становясь такой незначительной, а внутренние барьеры Акутагавы падали один за другим, обнажая чужую жажду близости. Мафиози будто бы спускал себя с цепи, и Накаджима был счастлив стать тем, кому он доверился. Чем больше времени они проводили вместе, тем дальше заходили. Раздевать Акутагаву, пускай тот пока соглашался разве что снять плащ и ослабить высокий воротник своей рубашки, оказалось потрясающе: это вызывало чувства сродни распаковке ценного и красивого подарка, особенно учитывая то, что под слоями одежды скрывалась тонкая бледная шея, которую так волнительно было целовать и кусать. Как-то само собой так получилось, что на Рюноскэ начали цвести синяки, которые он стыдливо прятал, обзывая Ацуши диким животным. Но Накаджима не обижался — да и на что тут было обижаться, когда каждый раз, когда его язык и губы касались нежной кожи, Акутагава так сладко дрожал в его руках, глотая срывающиеся с губ громкие выдохи. Правда, как-то раз Рюноскэ укусил его в ответ, стараясь как-то отыграться, и потому у Ацуши прямо под челюстью расцвёл довольно большой засос, скрыть который было уже нечем. Акутагава лишь довольно оглядел свою работу, невинно хлопая ресницами и разводя руками — страдай, мол. В Агентстве синяку не уделил внимания разве что слепой. Дазай засверкал глазами, радуясь так, будто очередной из его хитрых планов только что исполнился, и показал большие пальцы. Рампо скользнул взглядом по его шее и кивнул самому себе, и для Ацуши до сих пор оставалось загадкой, с чем он мысленно согласился. Куникида возмущённо побагровел и что-то тихо передал Акико, после чего та отбуксировала сопротивляющегося Накаджиму в медкабинет. Там его ждала самая смущающая в его жизни беседа, в ходе которой его познакомили не только с венерическими заболеваниями, но и со всеми способами контрацепции, способными побороться как с болячками, так и с нежелательной беременностью. В довесок Йосано как бы невзначай заметила, что в большинстве случаев не помешает смазка, и из кабинета юноша вышел выжатым как лимон, а карман брюк ему жгла записка с перечнем самых лучших средств. Если честно, желание физической близости с Акутагавой у него уже неоднократно возникало, но в его воображении не было ни одной чёткой картинки. То, что он почерпнул из форумов и короткой лекции Акико, навеивало лишь смутные образы, а в голову лезла одна нежная кожа плеч, по которой рассыпались осветлённые кончики волос, и ничего больше. Главное — комфорт и удовольствие, а как конкретно всё произойдет — это уже не столь важно. Видно, Рюноскэ тоже задался этим вопросом, ибо поползновения с его стороны участились. Он то брал на себя всю инициативу, сбивая Ацуши с толку своим напором, то, наоборот, таял и растекался в его руках, позволяя делать с собой всё, что взбредёт юноше в голову. Тем самым он будто бы прощупывал собственные границы, стараясь выяснить, что же ему больше всего нравилось, а Накаджима лишь утвердился в том, что его самого устроит любая роль. Но случилось всё неожиданно. Акутагава просто позвал его к себе под предлогом посмотреть что-нибудь, и Ацуши охотно поверил, потому что они и правда иногда устраивали киномарафоны, когда у них у обоих находилось свободное время. В этот раз всё начиналось привычно: они расположились на удобном диване, включая очередное кино, но уже спустя десять минут Накаджима начал догадываться, что фильм был выбран наугад, лишь бы что-то играло на фоне. Скосив глаза, он кинул взгляд на профиль Акутагавы, нервно кусающего губы и смотрящего явно сквозь экран. Потянувшись в сторону, юноша накрыл чужое колено ладонью, чуть погладив, и тихо спросил: — Всё в порядке? Рюноскэ слабо вздрогнул, будто бы приходя обратно в сознание, и посмотрел на руку Накаджимы, переместившуюся уже на бедро. — Да, да, всё хорошо. — отозвался он, переползая Ацуши под бок. Но только Накаджима хотел убрать руку, как Акутагава перехватил его за запястье, мягко поднимая его ладонь ещё выше, так что теперь она была лишь в жалком десятке сантиметров от паха. Ацуши застыл, вглядываясь в чужое лицо, но Рюноскэ не выказывал лишних эмоций, продолжая смотреть на экран, и лишь его участившееся дыхание могло выдать его истинные чувства. Тогда Накаджима тоже отвернулся, принимаясь медленно поглаживать чужое бедро, изредка слабо сжимая и медленно пробираясь всё выше и выше. Полумрак помещения, несдержанное дыхание и ощущение грубой ткани брюк под пальцами распаляли, и вот Ацуши уже едва ли мог понимать, что происходило в фильме, полностью поглощённый прикосновениями. Вот его рука наконец вплотную подобралась к паху, и Акутагава шумно выдохнул, разводя бёдра и откидываясь на спинку дивана. Накаджима продолжил своё движение, уже даже толком не обдумывая последствия, и скользнул пальцами по бугорку на брюках. Под хриплый полустон, едва скрытый рукой, он слегка надавил, принимаясь ритмично сжимать и разжимать пальцы, и Рюноскэ красиво выгнулся и заметался на диване, сжимая в пальцах мягкую ткань обшивки. — Ацуши… — хрипло выдохнул он, и Ацуши почувствовал, как от того, как греховно его имя слетело с чужих губ, волна тяжёлого жара спустилась ему прямиком в низ живота. — Ацуши, притормози… Накаджима пропустил эти слова мимо ушей, ведь сказанное звучало крайне неубедительно. Теперь он полностью наслаждался хриплыми вздохами, перемежаемыми с тихим поскуливанием, в котором мафиози явно не отдавал себе отчёта. — Я не хочу кончить так! — наконец взвился Рюноскэ, с трудом, будто нехотя отталкивая чужую руку. Накаджима выпрямился и повернулся, вглядываясь в чужое лицо, и увиденное пробудило в нем тёмное желание обладать. Акутагава выглядел запыхавшимся и почти потерянным во внезапном для него удовольствии, румянец на его щеках виднелся даже в полумраке гостиной, а глаза по-шальному блестели. — А как ты хочешь? — эхом отозвался Ацуши, практически не контролируя то, что срывалось с его губ. Рюноскэ разом подобрался, сводя ноги и опуская глаза. — Я… долго об этом думал. Ацуши, какую роль ты бы хотел занять? — спросил он, и в его голосе явно слышалось смущение, будто ему физически тяжело было произносить подобное. — А? — глуповато отозвался Накаджима, чувствуя себя недалёким. Но не его вина была в том, что резко стало так сложно думать! — Ты сверху или снизу, идиот? — рявкнул Акутагава, и грубость будто бы частично вернула ему самообладание. — Мне всё равно. — честно признался Ацуши, но стоило юноше только заметить зарождающееся в чужих тёмных глазах раздражение, как он сразу добавил. — Рюноскэ, я уверен, что мне будет приятно и так, и так, ведь главное — это то, что ты будешь рядом. Так что наши… позиции зависят скорее от твоего решения. — Снова вся ответственность на мне! — скорее для вида возмутился Акутагава, щёлкая кнопкой пульта, и фильм наконец выключился. Скрестив руки на груди, он вздохнул, будто бы готовясь к прыжку. — Я… Ну, мне показалось, что мне больше нравится быть снизу. Я не уверен. — Хорошо. — тепло улыбнулся Ацуши, притягивая мафиози к себе для мягкого ободряющего поцелуя. Рюноскэ на секунду прильнул к нему, проходясь языком по его нижней губе, а потом в темноте нашёл руку юноши и потянул за собой с дивана. Накаджима не стал задавать лишних вопросов, следуя за мафиози. Его нутро сжалось в сладостном предвкушении, а сердце заколотилось в волнении — в конце концов, с ним такое было впервые, и он даже не знал, как правильно реагировать. В спальне царил лёгкий полумрак, в котором ещё можно было разглядеть друг друга, но детали всё равно ускользали, оставляя волю воображению. Ацуши даже не стал предлагать включить свет, догадываясь, что для Акутагавы это стало бы большим шагом, на который тот ещё не был готов. Вместо этого Накаджима снова притянул к себе Рюноскэ, кладя ему руки на талию и втягивая в медленный поцелуй. Тот всё равно казался немного напряжённым и зажатым, и потому юноша вскоре оторвался от его губ и просто обнял, медленно поглаживая по спине. — Если не хочешь, мы ничего не будем делать. — прошептал он, попутно оставляя на щеке Акутагавы быстрый поцелуй, из-за чего тот слабо заворочался. — Перестань. — грубовато оборвал он, но под слоем колючести чувствовалось смущение. — Я действительно не против. — Не против? — передразнил Ацуши, заглядывая мафиози в лицо. Тот лишь закатил глаза и тихо цокнул языком. — Я очень этого хочу. Доволен, тупица? — ругательство потонуло в шорохе покрывала, ибо Накаджима крепче обхватил Акутагаву и вместе с ним упал на кровать, почти тотчас подминая под себя и принимаясь расцеловывать его лицо и плечи. Рюноскэ зафыркал, но извиваться вскоре перестал, обнимая Ацуши за плечи и слегка разводя ноги, чтобы тому было удобнее лечь, и стоило только Ацуши это сделать, как он почувствовал, как в бедро ему упирается чужой стояк. Оторвав руки от талии Рюноскэ, он подцепил пальцами край его футболки, благодаря богов за то, что мафиози сегодня решил не выряжаться в привычные сложные рубашки. Стащив с Акутагавы мешающийся предмет одежды, Накаджима прильнул к его груди, проходясь языком по тёплой бледной коже. Переместившись к одному из сосков, он на пробу лизнул затвердевшую бусину, перекатывая её языком и слегка сжимая между зубами. Реакция Акутагавы была более чем красноречивой: он выгнулся, подставляясь под прикосновение, и, тихо простонав, обнял бёдрами Ацуши, будто бы стараясь притереться. Отстранившись, Накаджима слабо подул на блестящий от его слюны сосок, перекатывая второй между пальцами, и Рюноскэ откинул голову на подушки, кусая запястье. — Эй! — недовольно окликнул его Ацуши, поднимаясь на руках и нависая над прячущим лицо мафиози. — Так не пойдёт, я хочу если не видеть, то хотя бы слышать тебя. — Ещё чего хочешь? Может, тебе ключи от квартиры отдать и в жопу дунуть? — прорычал Акутагава. После короткого молчания он наконец проговорил, при этом стыдливо краснея всем лицом. — Всё, что ты со мной сделаешь, будет правильным, дурак. Ацуши усмехнулся, со всей нежностью целуя притихшего Рюноскэ в лоб и снова возвращаясь к тому, на чём остановился. Цепочкой коротких влажных поцелуев он спустился вниз, останавливаясь на уровне ремня и стреляя взглядом в мафиози. Тот отреагировал быстрее слов, поспешно стягивая с себя брюки и слабо толкая Ацуши в плечо. — Пока сам разденься. — тихо сказал он, отползая на край кровати и принимаясь что-то искать в тумбочке. Когда он вернулся, сжимая в руках узкий длинный флакон и упаковку презервативов, Накаджима уже снял с себя рубашку и джинсы, и теперь они оба остались в одном нижнем белье. Акутагава сунул юноше смазку, приказав греть, а сам быстрым движением стянул с себя боксеры, и Ацуши как завороженный уставился на изгиб его по-молочному белого бедра. Рюноскэ был худым, настолько, что на него порой больно было смотреть. Болезненно худым. Накаджима исправно старался его откормить, и мафиози даже постепенно подсаживался на его домашнюю стряпню, каждый раз съедая всю порцию целиком, так что Ацуши скромно надеялся, что путь к набору недостающего веса был заложен. Но сейчас даже эта худоба казалась греховно соблазнительной, и Накаджима, не выдержав, прильнул к обнаженному телу мафиози, целуя его куда-то в плечо и вжимая своим весом в кровать. Акутагава не возражал, расслабляясь и дрожащими пальцами гладя Ацуши по плечу. — Думаю, она уже достаточно тёплая. — робко заметил он спустя пару минут, и Накаджима послушно щёлкнул крышечкой флакона, позволяя вязкой жидкости вытечь себе на пальцы. Рюноскэ завозился, пытаясь перевернуться, но Ацуши его остановил, тихо покачав головой. — Хочу видеть твоё лицо. — признался он, заглядывая мафиози в глаза. Тот сдержанно кивнул, возвращая руки Ацуши на плечи. Юноша опустил скользкие пальцы вниз, мельком задевая возбуждённый горячий член, из-за чего Акутагава тихо простонал, и нашёл сжимающееся колечко входа. Смочив его смазкой, Накаджима на пробу толкнул средний палец, и под сдавленное шипение сразу две фаланги оказались внутри. Ацуши замер, находя глазами лицо Акутагавы, и тот слабо кивнул, выдыхая и стараясь расслабиться. Тогда Ацуши протолкнул палец глубже, ощущая, как горячие влажные стеночки сжимаются вокруг инородного объекта, стараясь то ли вытолкнуть, то ли втянуть. Когда мышцы растянулись и стали податливее, Накаджима почти целиком вывел палец, приставляя ко входу ещё и указательный. С небольшим усилием он ввёл оба пальца, мягко оглаживая пульсирующее нутро и на ощупь находя небольшой бугорок. Стоило ему немного надавить, как Рюноскэ взвился, громко простонав и скомкав в руках покрывало. Бёдра его мелко задрожали и сжались на боках Накаджимы, который принялся ритмично поглаживать найденное место, вызывая у Акутагавы тихие всхлипы. За настигнувшим его удовольствием Рюноскэ даже не заметил, как Ацуши протолкнул внутрь третий палец, разводя их и с каждым толчком проезжаясь по простате. Заметив, что боль ушла и что мафиози уже сам насаживается на пальцы, тихонько постанывая и закатывая глаза, Накаджима под разочарованный выдох убрал руку, вслепую шаря по кровати, пытаясь найти презервативы. На самом деле, ему было запредельно сложно сохранять последние крупицы самообладания. При виде такого Акутагавы, изнеженного, растаявшего и потерянного в собственных ощущениях, та кровь, что ещё не ушла вниз, принималась набатом стучать у Накаджимы в ушах. Дёргаными движениями стащив с себя белье и открыв серебристую упаковку, Ацуши дрожащими пальцами раскатал презерватив по изнывающему без внимания члену и приставил головку к пульсирующему входу. Рюноскэ доверчиво прильнул к Накаджиме, утыкаясь носом ему в плечо и едва уловимо кивая, подтверждая свою готовность. Когда Ацуши принялся медленно входить, Акутагава защипел и вдруг вцепился в юношу зубами, будто бы глуша собственную боль. Ацуши тихо простонал, разрываясь от горячего и влажного давления на его член и резкой боли, с толикой ужаса понимая, что получает удовольствие от этой гремучей смеси. Замерев, он дал Акутагаве привыкнуть. Спустя минуту тот отпустил несчастное плечо, виновато зализывая место укуса, и хриплым голосом попросил продолжать. Но стоило только Ацуши выйти и снова толкнуться, как мафиози тихо зашипел и вонзил свои короткие ногти юноше прямо в лопатки, выгибаясь и жмурясь. — Тише-тише. — прошептал Накаджима, невесомо целуя Акутагаву в щёку. Он чувствовал, как тело под ним пылало и дрожало, и, пускай каждая клеточка Ацуши молила его о том, чтобы продолжить, он из последних сил держал себя в руках, прислушиваясь к Рюноскэ, ибо тот, ведомый собственной гордостью, скорее будет терпеть сцепив зубы, чем скажет прямо, что ему больно. — Я не неженка, чтобы со мной так церемониться. Продолжай, привыкну. — недовольно буркнул Акутагава, стараясь отвернуться и спрятать краснеющее лицо, но Накаджима проворно продолжал его расцеловывать. — Нет, так не пойдёт, тебе должно быть… — начал было Ацуши, но его бесцеремонно перебили. — Тигр! — почти рявкнул Рюноскэ. — Либо ты двигаешься, либо я встаю и… Впрочем, не одному Акутагаве сегодня суждено было перебивать. Накаджима вышел и размашисто толкнулся, проезжаясь прямо по простате, отчего мафиози запнулся, а с губ его вместо слов слетел громкий стон. Они оба замерли, а Рюноскэ широко распахнул глаза с поплывшими от удовольствия зрачками, будто сам не веря, что это он только что… Ацуши довольно улыбнулся и снова проехался по тому же самому месту, начиная увеличивать темп толчков, из-за чего Акутагава словно по команде потерял всякий стыд, всем телом вжимаясь в юношу и хаотично двигаясь навстречу. Его и так тёмные глаза почернели и превратились в один сплошной порочный мрак, затягивающий Накаджиму в своё сладкое марево, а расплескавшийся по бледным щекам румянец превращал серьёзного и замкнутого мафиози в неземное создание, сотканное из удовольствия. — Сильнее. — выдохнул Рюноскэ. На губах его играла какая-то по-призрачному ускользающая улыбка, но Накаджима услышал эту игривость в его голосе и не посмел ослушаться, начиная двигаться ещё ожесточённее. Ацуши позволил себе утонуть в тихо стонущем под ним Акутагаве, забываясь и обращаясь в оголённый клубок нервов, вспыхивающий на каждом движении. Картинка перед его глазами мерцала и плыла, и лишь жаркое переплетение их тел и хриплый голос под ухом давали юноше какую-то связь с реальностью. Спустя, казалось, целую вечность Рюноскэ как-то особенно крупно задрожал, а глаза его закатилась: — Тигр, я сейчас… — невнятно пробормотал он, глотая окончания. Накаджима вдруг резко замедлился, сводя свои движения к ленивым плавным толчкам, то выходя до самой головки, то погружаясь по основание. Акутагава тихо выругался, глубже вгоняя ногти ему в лопатки и силясь самостоятельно толкнуться навстречу, но юноша предупредил его попытку, перехватывая и удерживая бледные бёдра. — Ну, что не так? — разочарованно выдохнул мафиози, метнув в почти остановившегося Ацуши взгляд, исполненный обиды и исступлённой злости. — Попроси. — неожиданно для самого себя сказал Ацуши, и Акутагава удивлённо приподнял светлые брови. Его молчание стало красноречивым актом сопротивления столь унизительной по его мнению просьбе, и потому Накаджима лишь ласково покачал головой и опустил одну из рук, обхватывая пальцами головку члена Акутагавы, изнывающего без внимания. Слегка сжав нежную кожу с проступившими под ней венками, юноша с восторгом пронаблюдал крупную вязкую каплю смазки, выделившуюся из щелки уретры и скользнувшую вниз по головке и стволу. Рюноскэ тихо зашипел, закусывая губу и стараясь не издавать лишние звуки — будто это не он минуту назад метался под Ацуши, издавая самые непотребные стоны! Накаджима, впечатлённый таким противостоянием, принялся медленно проводить кольцом пальцев по стволу, достаточно для того, чтобы вкупе с толчками его члена это всё приносило тягучее и распаляющее удовольствие, но недостаточно для того, чтобы довести разгорячённого Акутагаву до оргазма. — Какая же ты сволочь!.. — взвыл Рюноскэ, выгибаясь красивым плавным движением. Его бёдра мелко дрожали, стараясь сдвинуться с места и притянуть к себе непослушного Ацуши, но тот предугадывал каждую попытку толкнуться навстречу. — Ну же, это не сложно. — ласково прошептал Накаджима, влажно поцеловав подставленную беззащитную грудь. Мафиози обиженно фыркнул и пробормотал: — Дай мне кончить… — Нет, попробуй иначе. — покачал головой Ацуши. Он не знал, откуда в его поплывшем от возбуждения разуме взялась идея для столь жестокой пытки, но неожиданно образ просящего Акутагавы стал идеей фикс, которая не могла оставить юношу в покое. — Пожалуйста! — выдохнул Рюноскэ, глядя на Накаджиму своими влажными омутами, и, видят звёзды, он почти сдался… — Почти. — Ацуши поцеловал очаровательно растерянного Акутагаву в краешек губ, слегка наращивая движения рукой. Тот довольно простонал, стараясь сфокусировать снова расплывающийся взгляд на своём мучителе, будто бы умоляя дать подсказку. — У меня есть имя, Рюноскэ. — Тигр… — нахально прошипел Акутагава, и Накаджима мстительно сжал пальцы на основании его члена, грубо толкаясь внутрь, из-за чего Рюноскэ резко откинул голову на подушки, слабо вскрикнув. — Неправильно. — Ацуши вложил в голос осуждение, хотя это и далось ему с большим трудом. Он просто не мог отвлечься от такого Акутагавы, находящегося на самой грани между реальностью и оргазмом, о чём свидетельствовал текущий член, зажатый между их телами и пачкающий своей смазкой пальцы Накаджимы. Чтобы добавить веса своим словам, юноша сделал ещё несколько глубоких толчков, каждый раз проезжаясь по самой простате, после чего окончательно замер, выжидающе глядя на Рюноскэ. Тот долго выдохнул, будто готовясь к последнему рывку, после чего резко повернул голову, глядя Накаджиме прямо в глаза. — Ацуши, пожалуйста… — голос его слегка дрожал, но в нём слышалось твёрдое желание. — Дай мне кончить. Ацуши улыбнулся и, ощущая волну облегчения, сорвался в бешеный темп, отпуская себя. Его рука повторяла его толчки, выжимая из Акутагавы все соки, и тот спрятал лицо у Накаджимы в сгибе плеча, тихо постанывая и двигаясь навстречу всем телом. Надолго их не хватило. Первым пришёл Рюноскэ, резко всхлипнув и вздрогнув всем телом. Его горячие стеночки туго сжались вокруг Ацуши, будто стараясь оставить его в своём жарком нутре, а из измученного члена струёй брызнула густая сперма, пачкая их животы и грудь мафиози. Следом в оргазм сорвался сам Накаджима, всем своим весом продавливая мечущегося под ним Акутагаву к кровати. Перед его взглядом всё вспыхнуло и резко померкло, а его сознание будто на долгие секунды перестало существовать, растворяясь в экстазе. В себя он пришёл спустя пару минут, аккуратно выходя из затихшего Рюноскэ, перекатываясь в сторону и слезая с кровати. Сняв презерватив, он завязал его и выкинул в ведёрко под раковиной в ванной, снимая с сушилки одно из мягких полотенец и смачивая его под краном. Попутно с этим он плеснул себе прохладной воды в лицо, чтобы не заснуть прямо на ходу: после оргазма сил почти не осталось. Вернувшись в комнату, он обнаружил Акутагаву свернувшимся в клубочек прямо поверх испачканного покрывала. Ласково улыбнувшись, Накаджима поцеловал его в бледное колено и аккуратно вытер, после чего, с трудом подняв на руки, — пускай мафиози и был довольно худым, жёстких сухих мышц в нём было достаточно, — пересадил клюющего носом Рюноскэ в кресло. Убрав покрывало в корзину для белья, Ацуши помог Акутагаве вернуться в кровать и сам свернулся рядом, обнимая сонного мафиози и сцеловывая с его щёк слезы, пролившиеся, видимо, когда тот кончил. Акутагава повернулся в его руках и положил голову юноше на плечо, почти сразу же засыпая, и Накаджима, любуясь таким открытым и беззащитным Рюноскэ, прошептал на грани слышимости: — Я люблю тебя.