Пошаговая инструкция «Как Стать Телезвездой»

В просторном салоне внедорожника сильно пахло кожей и смазкой, которой обычно покрывают оружие, чтобы оно не заклинило в самый ответственный момент. Небо, виднеющееся в лобовом стекле, потихоньку светлело, а Накаджима, жмущийся спиной к жёсткому сидению, задавался вопросом, как он тут вообще оказался. Наверное, всё началось с того, что Йосано подтвердила, что полученное Ацуши ранение не несло опасности для его жизни. Безусловно, учитывая то, что это его, так скажем, первый опыт, рана была очень и очень серьёзной, но никаких внутренних органов пуля не задела, и потому можно было считать, что юноше повезло. Дальше всё развивалось стараниями Дазая, который вызвал Ацуши в офис аж в три с половиной утра — «В четыре мы уже выдвигаемся!» — и влил в несопротивляющегося спросонья Накаджиму какую-то бурду, обозвав её фирменным коктейлем бодрости. По заверениям Осаму, этот напиток богов замечательно мешался с обезболивающими, даря на несколько часов ощущение свежей головы и лёгкости в теле. Побочкой было разве что то, что по окончании действия можно было потерять сознание от истощения организма, но это, по словам наставника, были уже мелочи, которые юного, но уже бывалого телеведущего ни в коем случае не устрашат. И вот в пресловутые четыре утра они с Дазаем вывалились на улицу, где их прямо от дверей Агентства забрал большой тонированный джип, увозя в неизвестном направлении. Судя по огоньку в тёмных глазах, эта вылазка ни с кем не была согласована и сулила им либо неприятности, либо захватывающие приключения, либо и то и другое. Теперь Ацуши, пристёгнутый по всем правилам дорожного движения, сидел на своём сидении, переводя подвисающий взгляд с Дазая на Чую и обратно. В прошлый раз, как он помнил, они вели себя едва ли не враждебно, по крайней мере, напряжение между ними явно ощущалось. Теперь же атмосфера резко поменялась: они успели поругаться только один раз, когда Дазай влез в салон с грязными ногами, не стряхнув снег с ботинок, да и эта ссора была скорее несерьёзной, затеянной с целью разрядить обстановку. Будто бы чёрная кошка, беспрестанно крутившаяся между мужчинами, наконец заскучала и убежала, давая всем спокойно выдохнуть. Конечно, на сидении рядом с Ацуши лежала камера, но она выглядела скорее как удобный предлог увязаться куда-то за Мафией. Прикидывая в голове все те данные, которые Накаджима успел выхватить из документов и переговоров, он мог сделать вывод, что ехали они на штурм главного хранилища контрабандистов, чтобы совершить превентивный — он же первый, последний и решающий — удар. Спустя неопределённое время они доехали до… полупустого поля. Оно заросло высокой травой, которая по лету наверняка колосилась под ветром, гуляющим по пустошам, а сейчас же торчала из-под грязного снега сухими гроздьями. Джип криво припарковался, и Чуя отодвинул кресло назад, принимаясь прямо так наскоро переодеваться, меняя привычное пальто на форменную куртку. Утренний воздух окутал холодом неприкрытую кожу, позволяя взбодриться. Пока в человеческом мире творились человеческие страсти, настала весна, но ранний март всё ещё хранил в себе февральский мороз, из-за чего приходилось кутаться в тёплую одежду. Дазай, опять одетый непонятно во что и непонятно каким образом при этом не мёрзнущий, выпрыгнул из машины, разминаясь и уже неприкрыто пялясь на потягивающегося Накахару, который кошачьей походкой устремился к багажнику, доставая из него автомат и набор ножей. Встав чуть поодаль, Ацуши решил не мешать этим двоим, и даже понятливо отвернулся, глядя на расплывающиеся в утреннем тумане постройки, когда Дазай шагнул к Чуе, склоняясь к его лицу. Что ж, причина хорошего настроения наставника была выяснена, и Накаджима даже был искренне рад… примерно до того момента, когда эта самая причина не прописала Дазаю кулаком под рёбра за публичное выражение чувств. Но, судя по тихому довольному смеху, Осаму обиды не держал, и Ацуши снова расслабился. — Какой… Какой у нас план? — робко спросил он, проводя рукой по мёртвой траве. — Вы пойдёте пешком, держась на безопасном расстоянии от боевых действий, а меня перехватит моя группа, которая подъедет с минуты на минуту. — фыркнул Чуя, потирая костяшки так, будто они пострадали больше дазаевского живота. — А почему вы на своей машине не поедете? — уточнил Ацуши, наконец оборачиваясь. Благо, Дазай больше руки не распускал, стоя чуть в стороне и довольно улыбаясь. — Не хочу, чтобы эти бандиты стреляли по моей малышке. Пусть её потом заберёт кто-то из моих ребят. — в чужом голосе сквозила капризность, и Накаджима невольно усмехнулся. Всё-таки Чуя был приятным человеком, хоть и своеобразным. — Не забудь упомянуть, что помимо твоих отрядов в штурме примут участие «Ящерицы» и снайперы на вертолётах. — смешливо подметил Осаму, приваливаясь боком к машине. — Больше похоже на название отряда из какой-нибудь видеоигры. — неловко признался Ацуши, на что Накахара расхохотался. — Почти. «Чёрные Ящерицы» — элитное убойное подразделение, которому мы будем служить прикрытием. Мы все считаемся пехотными войсками, если так можно выразиться, именно поэтому на сегодняшнюю вечеринку нам выделили поддержку с воздуха, в которую входят Акутагава и отобранные им люди. — гордо ухмыльнулся Чуя, отворачиваясь от внимательно слушающего Ацуши и высматривая что-то на дороге. И правда, меньше чем через минуту к ним приблизилась вереница тёмных фургонов, первый из которых притормозил, и его массивная дверь отъехала в сторону. — Чу-уя, удачи! — пропел Дазай, маша рукой и улыбаясь, как полоумный. Накахара на это лишь закатил глаза, желая им не попасть под случайный удар, и шустро запрыгнул в машину. Ещё мгновение — и процессия отдалилась, развивая огромную скорость и двигаясь в сторону строений прям так, через поле. Осаму махнул Ацуши рукой, ступая в оставленную шипастыми колёсами колею, и лёгкой, почти прогулочной походкой направился прочь, мурлыча себе что-то под нос. — То есть… То есть Акутагава тоже здесь будет? — спросил Накаджима, стараясь не отставать от наставника, хотя бежать с простреленным животом было не очень удобно. Ещё и камеру приходилось тащить на себе — Осаму же ни за что не понесёт лишний груз в руках! — Да, твой ненаглядный тоже здесь будет. — кокетливо хихикнул Дазай, заставляя Ацуши вспыхнуть. — Дазай-сан! — обиженно протянул он, но ответом ему стал лишь заливистый короткий смех. Ясно, тут уже ничего не поделаешь. — А как снайперы из вертолётов стрелять будут? — Откроют дверь, прицелятся, выстрелят… — задумчиво проговорил Осаму, будто бы это было ясно как день. — А как же… они не выпадут? А как они попадут, если вертолёт движется? Это же опасно и неудобно! Я думал, так только в фильмах бывает. — затараторил Накаджима, сжимая камеру и глядя под ноги, чтобы не поскользнуться на грязи. Дазай ему ничего не ответил, сунув руки в карманы и с новой силой принимаясь что-то насвистывать. Что ж, значит, Ацуши предстояло всё увидеть самому. Когда они добрели до заброшенного амбара, стоящего посреди поля, машины уже скрылись в утреннем тумане, и где-то по самому горизонту сновали чёрные точечки бойцов, выстраивающихся клином. Дазай легко залез на крышу сарайчика, расчищая заметённый снегом шифер руками и усаживаясь прямо так. Ацуши покрутился у покосившейся стены, прикидывая, сможет ли забраться сам, и наконец недовольно окликнул наставника, который лишь простодушно хихикнул и протянул-таки юноше руку. Устроившись рядом с Осаму, Накаджима принялся выставлять камеру, не до конца понимая, что конкретно ему предстояло снимать. От этого занятия его отвлёк приближающийся гул, и, задрав голову, он увидел, как по высокому небу пронеслись три вертолёта, блестя боками в слабом рассветном свете. На одном из них был Акутагава, и от одной этой мысли сердце у Ацуши томно сжалось то ли от восхищения, то ли от страха. — Дазай-сан, а когда всё начнётся? — растерянно спросил Накаджима, чтобы на что-то отвлечься. — Разве контрабандисты не успели уже нас заметить и сбежать? — А всё уже началось, посмотри сам. — довольно ухмыльнулся Дазай, указывая рукой вдаль, и Ацуши присмотрелся. И правда, ровное построение рассыпалось и теперь вереницей двигалось вдоль забора. Стрельбы слышно не было, ибо выстрелы были предусмотрительно перекрыты глушителями и вертолётным шумом. Кстати о вертолётах. Они треугольником выстроились чуть в стороне от базы, и из вертолёта побольше вдруг выдвинулось дуло — Ацуши плохо видел на таком большом расстоянии, но он был готов поклясться, что на нём был установлен пулемёт. На остальных двух, кажется, открылись боковые панели, но людей внутри отсюда видно, конечно, не было. — Если верить тем данным, что нам удалось собрать из показаний охранника и из тех документов, что ты успел сфотографировать, на базе есть четыре часовые башни, оснащённые пулемётами. Задача снайперов — уничтожить эти башни в кратчайший срок, чтобы отряды Мафии могли вступить в равный бой с контрабандистами. — сказал Дазай, заставляя Ацуши слабо вздрогнуть. Да, опасно, наверное, оставаться на открытом пространстве, когда по тебе могут начать стрелять сверху. — Отсюда плохо видно, но сейчас солдаты обходят забор по периметру, ища слабые места и закладывая взрывчатку, чтобы позже прорваться внутрь. Пускай ограждение и является очевидным препятствием, в данный момент оно служит прикрытием. — добавил Осаму, скрестив ноги. — Вы хорошо в этом разбираетесь. — растерянно заметил Накаджима, слегка щурясь и вглядываясь в рассыпавшиеся под забором человеческие фигурки. — Я раньше и сам руководил подобными операциями. Но, если честно, это всё сплошной геморрой, оборачивающийся тоннами бумажной работы, поэтому мне не особо нравилось этим заниматься. — задумчиво ответил Дазай, на что Ацуши удивлённо распахнул рот. Да, он догадывался, что его наставник состоял в Мафии, но руководство операциями доверяли только таким высокопоставленным людям, как Чуя или Акутагава… Тем временем со стороны базы раздался грохот, и, приглядевшись, Ацуши увидел, как вышки, показывавшиеся из-за забора, начали медленно заваливаться на бок. — Отлично, сбили все башни за две минуты сорок восемь секунд. Но, конечно, можно было бы и быстрее. — довольно кивнул Дазай, сверяясь с таймером на телефоне, который он непонятно когда успел включить. Почти сразу же после этого в воздухе прогремел взрыв, и в высоком заборе образовалась внушительных размеров дыра, через которую бойцы Мафии начали стремительно просачиваться внутрь. — Теперь для снайперов начинается ювелирная работа под названием «Не Попади В Своего». — прокомментировал Дазай так, будто они не наблюдали за штурмом в реальной, а смотрели футбольный матч по телевизору. — Попадёшь — голова с плеч. Накаджима тяжело сглотнул, медленно переводя взгляд на горизонт, и почти ровно в этот же момент вдали что-то громко затарахтело, а вертолёты стремительно пришли в движение. Но их реакция оказалась слишком медленной, и юноша как в замедленной съёмке увидел, как один из вертолётов, тот, что побольше, охватило пламя. Он накренился и помчался к земле, отчаянно вращая лопастями, а выпрыгнувшие за момент до этого люди раскрыли парашюты. Но стоило только Ацуши выдохнуть, как воздух прорезала новая трель, брезентовые куполы парашютов прорешетили пули, и те, кто ещё недавно были людьми, падающими звёздами устремились на землю, исчезая в пламени разбившегося вертолёта. Накаджима громко втянул в себя воздух, всхлипывая, и закрыл обеими руками рот, забывая про покатившуюся к краю крыши камеру. В его широко распахнутых глазах отражался пожар на дальнем конце поля, а в голове прокручивался кадр, как трое людей лишаются парашютов. Секунда, вторая, третья — и на юношу накатила липкая паника. Его сердце зашлось в безумном ритме, а рана на боку противно затянула, смачивая марлю свежей кровью. На одном из этих вертолётов был Акутагава, он руководил операцией, значит, был главным, а подбили как раз самый крупный вертолёт… Ацуши замутило, и он согнулся, обнимая себя поперёк туловища, а глаза застлали слёзы. — Чёрт, у них там ещё и турель есть? — удивлённо выдохнул Дазай, покачав головой. — Они хорошо подготовились к обороне. Накаджима уже не обращал внимания на бой, пропустив мимо себя то, как маленькие вертолёты, постоянно меняя положение в воздухе, будто исполняя в утренней туманной дымке какой-то странный танец, снова ощетинились снайперскими винтовками и выпустили из тёмных недр своих кабин автоматную очередь, устраняя вражескую турель. По щекам покатились горячие слёзы, а в горле тяжело засаднило. — Ты что, плачешь? — удивился, даже как-то смутился Дазай, будто здесь нечему было плакать. — Там… Акутагава… — еле-еле выдавил из себя Ацуши, поднимая на наставника плывущий сумасшедший взгляд, и тот понятливо кивнул. — Да, на одном из вертолётов он был. А, возможно, всё ещё есть. — сказал он как-то меланхолично, будто чужая смерть его ни капельки не волновала. — Ты расстроен потому, что он, возможно, умер? Но он был убийцей, Ацуши-кун, а разве убийцы не заслуживают подобную смерть? — Как вы можете так говорить? — всхлипнул Накаджима, сердито глядя на Осаму. Тот лишь коротко улыбнулся, пожав плечами. — Убийцы не достойны жалости и прощения, это простая истина. Ты и сам так думаешь, верно? — Я… не совсем… — растерянно пробормотал Ацуши, скребя короткими ногтями себя за плечи и давясь рыданиями. В сердце образовалась какая-то тянущая пустота, граничащая с липким ужасом. В себя его привела хлёсткая пощёчина. От шока он широко распахнул глаза, уставившись на своего наставника, элегантным жестом убирающего руку обратно в карман. Внезапная боль несколько отрезвила агонизирующее сознание, уносимое страхом, горечью и медикаментами. — А теперь послушай меня, Ацуши-кун. — в чужом тоне проявились менторские нотки, обычно свойственные только Куникиде. — Так получилось, что ты по уши влез в преступный мир. Он чёрно-серый, в нём мало весёлого, и любого, сюда попавшего, так и подмывает скатиться в абсолютную ненависть, теряя всё человеческое. Ты, возможно, думаешь, что ты один такой, страдающий и разрывающийся между тенью и светом, желающий вернуться в нормальную жизнь, где нет смерти и насилия. Ацуши сглотнул слёзы, безмолвно слушая Дазая, а тот продолжил, и с каждым словом его голос звучал всё жёстче и жёстче. — Вокруг тебя очень много преступников, Ацуши-кун. Чуя убивает, сколько себя помнит, вынужденный бороться за выживание, Акутагава угодил в Мафию в четырнадцать, а до этого он дрался в трущобах не на жизнь, а на смерть, чтобы защитить себя и сестру. Мори, которого ты встретил в лазарете, можно со всей уверенностью назвать Доктором Смертью. Я раньше тоже состоял в Портовой Мафии, являясь самым молодым исполнителем, ежедневно ведя людей на убой. — Дазай на секунду замолк, переводя дыхание, а Ацуши молча переваривал услышанное. — Ладно, с мафиози всё понятно, убивать — это их работа. Но Агентство… у Йосано руки тоже в крови, Ацуши-кун. И у директора. Раньше он был наёмным убийцей, вырезавшим людей десятками, если не сотнями, но в какой-то момент он решил завязать, и его последней сделкой с Мори, с которым они тогда состояли в союзе, было заметание следов. Да только хитрый лис составил договор так, что, уйдя из мира преступности, Фукдзава всё равно был обязан быть у Мафии на побегушках, реализуя её желания в медиасфере. — Вот почему… — пробормотал Накаджима, но Дазай его перебил. — Мы все тут убийцы, Ацуши-кун. Ты нас ненавидишь? — Нет! — горячно воскликнул юноша. В нём и правда не было ни грамма ненависти ни к кому из названных, наоборот, почти ко всем он успел проникнуться если не любовью, то своеобразным уважением, смешанным с восхищением. Все эти люди казались хоть и сломленными, но сильными вопреки этому жестокому миру, продолжающими свою борьбу несмотря ни на что. — Так почему ты продолжаешь ненавидеть себя? — улыбнулся Осаму. — Все эти голодовки, затворничество, превозмогание. Я вижу, как ты угасаешь, и кто бы подумал, что пуля в живот тебя немного растормошит. — последнее явно было шуткой, потому что мужчина довольно усмехнулся, прикрывая глаза. — Это же совсем другое, Дазай-сан. Себе я не могу простить того, что могу простить вам. — грустно ответил Ацуши, переводя взгляд себе на колени. Мир всё ещё расплывался из-за слёз, но в сознании поселился какой-то холод, мешающий поддаться эмоциям. — Ложь. — фыркнул Осаму, покачав головой. — Ты либо принимаешь, что все, включая тебя и окружающих тебя людей, заслуживают второй шанс, либо ненавидишь и себя, и остальных. Полумеры здесь ведут к медленному гниению изнутри, Ацуши-кун. — Что вы от меня хотите? — тихо спросил Накаджима, склоняя голову и глядя на Дазая из-под ресниц. Ему было чертовски тяжело понять, что сейчас происходило внутри него, и потому он, как глупый ребенок, цеплялся за слова наставника, слепо принимая их за истину в последней инстанции. У него не было сил на то, чтобы проанализировать услышанное, а что-то глубоко внутри подсказывало, что наставник сейчас говорил ему серьёзные и в общем-то правильные вещи, стараясь помочь. Осаму недовольно вздохнул, но голос его всё равно прозвучал как-то мягко. — Прости себя и прости окружающих. Ты можешь думать иначе, но очень многим людям важно знать, что ты считаешь их достойными любви и понимания. Ацуши медленно кивнул, отворачиваясь. Как раз к концу их разговора из дыры в заборе снова начали выбегать люди, таща кого-то на импровизированных носилках, что-то поспешно вынося на руках и ведя пленных, тыча в них автоматами. — Ну вот, всё так скоро закончилось. — пропел Дазай, спрыгивая с крыши на стылую землю. — Ай-яй-яй, Ацуши-кун, за камерой-то следить надо было! Теперь она упала и у неё разбился объектив. Накаджима неловко слез вниз, равнодушно глядя на разбитую камеру. Теперь становилось понятно, что сегодняшняя вылазка была не репортажем, а запланированным Дазаем посвящением в настоящую жизнь, где тот, кто утопает в жалости к самому себе, сходит с дистанции и умирает. Спешным шагом они направились к машинам. Где-то сбоку догорал вертолёт, и Ацуши изо всех сил старался не смотреть на его покорёженные бока и изломанные лопасти и не искать взглядом тела разбившихся бойцов. — Дазай-сан. — позвал Накаджима, когда до машин оставалось всего ничего. Когда его наставник обернулся, смерив юношу заинтересованным взглядом, он глубоко вдохнул и продолжил. — Спасибо вам большое. За всё. Не знаю, хотите ли вы это от меня слышать, но вы очень хороший человек, и то, что было у вас в прошлом, не имеет значения для того, кем вы стали сейчас. Я не знаю, где бы сейчас был, если бы не вы. — Вот как. — усмехнулся Осаму, и его искренняя улыбка наконец достигла глаз, в которых вспыхнуло что-то тёплое, подозрительно напоминающее облегчение и благодарность. — Решил на мне потренироваться, Ацуши-кун? Что ж, я очень польщён. Когда они добрались до отряда Мафии, все уже рассаживались по машинам, пряча в них награбленное и скручивая взятых в плен контрабандистов. Чуя сразу вышел к ним навстречу, и они с Дазаем окинули друг друга внимательными и обеспокоенными взглядами, ища возможные раны. — Пятиминутная готовность, нам надо успеть уехать до того, как сюда примчится полиция. — прокричал Накахара, и солдаты откликнулись стройными хором. Где-то среди них Накаджима разглядел Гин и сам удивился тому, как узнал её: прежде маленькая и хрупкая девушка ныне преобразилась, убрав волосы назад и облачившись в тяжёлую спецназовскую форму. Лицо её было меланхолично спокойным, и, встретившись взглядом с Ацуши, она лишь мельком кивнула, отворачиваясь и забираясь в фургон. Юноша хотел было окликнуть её, спросить, что с её братом, но в последний момент осекся, понимая, что они друг другу формально чужие люди. Дазай завёл Ацуши за высокий джип Накахары, приказывая постоять и прийти в себя, дыша свежим воздухом, а сам почти сразу же убежал к Чуе, вертясь вокруг него бешеной юлой и болтая что-то о свидании под луной и звёздами, пока исполнитель, ругаясь и хмурясь, пытался дозвониться до штаба, чтобы сообщить об исходе прошедшей операции. Накаджима почти успел провалиться в себя, — кажется, чудесное дазаевское пойло переставало действовать, уступая место тяжёлой усталости, — когда сквозь туман до него донёсся знакомый голос. Встрепенувшись, он попытался понять, что происходило за джипом, но тонированные стёкла мешали обзору, а шум в ушах заглушал чужой разговор. И вот спустя, казалось, вечность из-за высокого капота вышел Акутагава, потирая озябшие даже под форменными перчатками руки и недовольно глядя на замершего Ацуши. — Я как увидел Дазая, сразу понял, что ты тоже тут. Тебя сутки назад подстрелили, а ты непонятно где скачешь, тигр. Неужели попали в живот, а отшибло мозги? — ворчливо спросил он, подходя ближе и окидывая юношу взволнованным взглядом, замаскированным под рассерженный. Ещё шаг — и мафиози угодил в крепкие медвежьи — хотя скорее тигриные — объятия, и теперь пришёл уже его черёд потрясённо замирать. Ацуши было абсолютно плевать и на других бойцов, и на препирающихся по ту сторону машины Дазая и Чую. Единственное, что было важным, это Рюноскэ в его руках, который наконец отмер, неловко кладя свою руку ему на здоровый бок, слегка поглаживая. — Ну, что за телячьи нежности. — через пару секунд пробурчал тот Накаджиме в ухо, пытаясь вывернуться, но юноша его никуда отпускать не собирался. Позволив растерявшемуся Акутагаве отстраниться только на жалкий десяток сантиметров, Ацуши сжал его руки в своих. — Ты мне нравишься. — выпалил он, чувствуя, как его собственное заплаканное лицо горит от смущения. Но он просто не мог не сказать, не после того, что пережил за сегодняшнее утро. — Нравишься несмотря на то, что ты убиваешь людей, постоянно огрызаешься и носишь эти позорные рюши. Очень нравишься. Рюноскэ подавился воздухом и внезапно покраснел всем лицом, беспомощно пялясь куда-то Ацуши за спину. — Не смешно. — наконец выдавил он, пытаясь вырваться из крепкой хватки, но Накаджима вложил последние силы в то, чтобы удержать мафиози подле себя. — Я не шучу, глупый. — вопреки своим словам рассмеялся Ацуши. В его душе царила бурлящая радость, ведь Акутагава был жив и здоров, был рядом, меньше чем на расстоянии вытянутой руки, и так красиво краснел, что его хотелось поцеловать. — Тигр, прекрати. Это плохая затея. Я тебе не пара. — запротестовал Рюноскэ, сбиваясь и мигом теряя всю свою возвышенную холодность. Впрочем, он хотя бы перестал выворачиваться, из-за чего Ацуши лишь облегчённо вздохнул. — У меня есть имя. — ласково напомнил Накаджима, слегка покачав головой и прижимая чужие руки к своей груди, чтобы Акутагава мог почувствовать, как часто билось его сердце. — Ацуши… — выдавил из себя мафиози, начиная выглядеть почти что обречённо. — Не надо. Я же убийца. — Надо. Всё в порядке, Рюноскэ. — чужое имя сладко перекатилось на языке, а Акутагава лишь слабо вздрогнул, краснея ещё больше прежнего, хотя куда уж больше? — Я ведь тоже убийца. Мне тяжело… принимать это, и я вижу, что тебе тоже тяжело. Я хочу, чтобы мы боролись вместе. — За что нам бороться? — в обсидианово-чёрных глазах светились крохотные слезинки. — За право быть счастливыми. — с готовностью ответил Ацуши, на что Рюноскэ лишь слабо усмехнулся. — Я уверен, что ты станешь счастливым, Ацуши. — ответил он, покачивая головой. — Но это случится без меня. — С тобой. — упрямо воскликнул юноша. — И только с тобой, ты для меня попросту незаменим, как ты этого не поймёшь? И сразу после этих слов Накаджима наклонился вперёд и поцеловал Акутагаву. Просто прижался губами, сталкиваясь носами, но даже этого было достаточно, чтобы всё внутри вспыхнуло. Он был так счастлив и чувствовал себя так правильно, деля близость с этим колючим человеком, прячущим за своей холодностью большое и ранимое сердце. — Пожалуйста, просто дай мне шанс. — тихо попросил Ацуши, прислоняясь лбом ко лбу притихшего Рюноскэ, который, кажется, даже перестал дышать. — Потому что тебе я готов дать бесконечно много шансов. Столько, сколько тебе понадобится. — Хорошо. — на грани слышимости отозвался Акутагава, побеждённо закрывая глаза и позволяя расцеловать свои холодные щёки. Где-то далеко-далеко Чуя объявил о посадке, Дазай засуетился, открывая двери чёрного джипа, зашелестела сухая трава под колёсами тяжёлых фургонов. Но это всё не имело ровно никакого значения. Потому что Накаджима Ацуши был по-настоящему счастлив.