Utsukushii Kare

В компании Киёи Хира занимал самое низкое положение и был мальчиком на побегушках, которого можно использовать в любое удобное время. Хотя они по-прежнему называли его прозвищем "Хии-кун", после того инцидента с Йошидой никто из класса, не считая компании Киёи, не осмеливался так называть Хиру. Хира считался отбросом, но теперь он был даже благодарен ребятам за то, что они усложнили ему жизнь: да, Хира отброс, но он принадлежащий Королю отброс. – Два сэндвича с ветчиной и что-нибудь сладкое. И простой сидр. Как только заканчивался четвёртый урок, Хира в спешке бежал к Киёи. Киёи протягивал ему сегодняшнее меню, косвенно приказывая Хире закупиться в школьной столовой. Иногда Киёи приносил с собой ланчбокс, собранный мамой, но даже в такие дни просил купить ему сок. Словом, Хира выполнял его поручения каждый день. – Хии-кун, хочу кофейный "Папико". – Я хочу хлеб с карри-и-и!!! Нет. Да, я буду хот-дог. И грушевый "Гаригари-кун". На носу было лето, и в короткие перерывы между дождями стояла влажная жара. Остальные ребята просили мороженое. Чтобы ничего не забыть, Хира торопливо записал желаемые вкусности в заметках телефона. Но в Хире не было ни капли грусти. Он выполнял заказы Киёи и заодно, пользуясь случаем, покупал еду остальным. Его владельцем был только Киёи. Хира продолжал им прислуживать, но теперь испытывал от этого неимоверное удовольствие. И в последнее время он даже не вспоминал о Капитане Крякве. Закончив печатать список, Хира пулей вылетел из класса. Бегая по поручениям, он старался выполнить их как можно быстрее, чтобы не заставлять Киёи ждать. Когда Хира с покупками вернулся, ребята лихорадочно распихали свои заказы по сумкам и рассчитались с ним. – Ай! Блин! У меня вообще нет денег. Хии-кун, ничего, если на следующей неделе расплачусь? – открыл свой кошелёк Широта. Хира мысленно выругался. Широта не отдал ему деньги за хлеб вчера, и на следующей неделе у него будет точно такое же оправдание. Или же это первые звоночки вымогательства. Хира чувствовал надвигающуюся опасность. Если так будет продолжаться, то со временем и остальные перестанут платить сами. А когда Хире перестанет хватать карманных денег, то ему придется воровать деньги из кошелька матери! Пока Хира представлял эту бесконечную петлю, кто-то протянул к нему руку. – Держи. Между пальцев Киёи зажата монетка в пятьсот йен. Хира инстинктивно протянул руку, и монетка упала ему на ладонь. Но ведь Киёи уже оплатил свою часть. – Не надо, Киёи. Мне на следующей неделе заплатят на подработке, - проговорил Широта. – Вот мне тогда и вернёшь. – Ну и что ты за шумиху вдруг поднял... – Мне-то всё равно. Но ты на него посмотри! Не самое лучшее выражение лица. Ладно, поплачется он родителям и учителям. А если жизнь самоубийством покончит? Наши лица в интернете засветятся, и сделают из нас малолетних преступников. С этим так просто уже не справиться. Как только Киёи замолчал, Широта и ребята повернули головы в сторону Хиры. – Хии-кун, ты самоубиться решил? Я не хочу умирать и не заставляйте меня этого делать! Слова застряли у Хиры в горле, не выходя наружу. Так ничего и не сказав, он приподнял уголки губ в подобие улыбки, и компания во главе с Широтой завизжала "кошмар какой...". – Боже... вот почему трусишки так бесят, – надменно цокнул языком Широта, тут же извинился перед Киёи. Киёи с улыбкой угукнул и продолжил разворачивать целлофановую плёнку на сэндвиче. Обычно Киёи не слишком-то беспокоился о своём окружении. Какой бы ерундой не занимались Широта с друзьями, он со скукой копался в телефоне. Но, хоть так и не казалось, Киёи следил за происходящим. Прямо как сейчас. Киёи без труда угадал мрачное будущее, которое Хира воображал в моменты упоминаний суицида. Хира считал, что задирам плевать на чувства своих жертв. Не будь здесь Киёи, придурки вроде Широты и его ребят непременно загоняли какого-нибудь своего прислужника и в один день произошло бы нечто необратимое. Киёи вовремя их остановил. Как и ожидалось от моего истинного Короля. В своих мыслях Хира от всего сердца восхвалил Киёи и осторожно убрал полученные от него 500 йен, но не в кошелёк, а в чехол для проездной карты. Деньги Широты и ребят лежали в кошельке с остальными монетами, но полученные от Киёи деньги были особенными, и, чтобы случайно их не потратить, Хира не закинул их в кошелёк. Подсчитывая монетки, Хира внезапно заметил ещё кое-что. Киёи переплатил ему. Даже с учётом долга Широты оставалось 100 лишних йен. – Киёи-кун. После оклика Хиры Киёи повернул в его сторону голову. После его каждого этого действия в груди у Хиры что-то непередаваемо сжималось. Под влиянием властного взгляда Киёи Хира вытянул вперёд руку, держа монетку в 100 йен. – Что? – Ты дал мне слишком много денег. Киёи уставился на монетку. – Оставь себе. Хира округлил глаза от удивления: – Но... – Считай чаевыми. Не хочешь купить себе мороженого? Услышав это, Широта и его компания рассмеялись и принялись Хиру дразнить. – Чудесно, Хии-кун! Скушай мороженку и не думай больше суицидиться. Хира крепко зажал деньги в ладони. – Спа... спа... Спасибо тебе, - не сводя глаз с Киёи и безудержно краснея поблагодарил Хира. Широта и компания не удержались и заржали ещё громче. Киёи с отвращением приподнял бровь и буркнул лишь одно слово "жуть!". Хира вернулся за своё место, с осторожностью убирая чаевые от Киёи в чехол. Вообще-то Хира должен был бы разозлиться в ответ на насмешки. Но злости он не чувствовал. Сердце трепетало так, словно Хире неожиданно вручили подарок. Способность делать Хиру счастливым, но при этом ранить была только у Киёи. Все внутренние системы, отвечающие за контроль эмоций, вели себя странно с момента, как Хира встретил Киёи. В тот же день после школы Хира остановился у магазинчика около станции метро, мимо которой он обычно проходил. На витрине были выставлены самые разные вещицы, и перед ней толпились болтающие школьницы, обсуждающие милые брелочки. Хира зашёл в магазин, на входе которого висел знак "Не-милашкам вход запрещён!". Побродив по залу, Хира быстро нашёл нужный ему отдел. На полке расположилось множество пастельных и в горошек коробочек. Хира, склонив голову набок, прошёлся вдоль ряда, но это было не совсем то, что он хотел, и он начал искать другие. – Что этот парень делает? Хира замер на месте, услышав шёпот позади себя. – Наверное, ищет подарок своей девушке. – Ну нет. У таких девушек не бывает. У таких?.. – Но он высокий. – Одного роста недостаточно. Лицо у него как? – Обычное. Чёлка слишком длинная, не разглядеть. – Отстой. Одним ударом его рассекли надвое. Хире представил, как девушки замахиваются на него мечами, покрытыми сахарной глазурью. Губительная глазурь разлетелась по все стороны. Мне так жаль. Не учтя свой низменный статус, Хира забрёл в милый девчачий сад цветов. И он подавленно вышел из магазина. Добираясь до дома под лёгкое раскачивание поезда, Хира раздумывал, что же ему делать. Вещицы в магазине были милыми, но непримечательными. Не нужен был ему ни горошек, ни другие вычурные дизайны. Он хотел чего-то простого, не милого, а крепкого и прозрачного. Представляя идеальный контейнер, Хира вдруг кое-что вспомнил. Поезд остановился на нужной станции, и Хира выпрыгнул через открывшиеся двери. Он десять минут бежал до дома, сбросил на входе обувь и кинулся в кухню. – Мам, куда ты дела дедушкины вещи? Мама, которая готовила обед, обернулась. – Зачем они тебе вдруг понадобились? – У него была колба, в которых делают эксперименты. Где она? – Думаю, на чердаке. Хира поднялся по ступенькам на второй этаж и по лестнице на чердак. Из-за низких потолков ему пришлось встать на четвереньки, чтобы добраться до нужных вещей, и на школьных штанах собралась пыль. Передвинув кучу картонных коробок, он нашёл четыре подписанных "Дедушка Хира - вещи". Просмотрев содержимое каждой, он нашёл искомое и, толком не убравшись на чердаке, спустился вниз. – Стоять, не смей в такой пылище заходить на кухню. Мама остановила его на пороге кухни, и Хира поменял маршрут, направившись в ванную. Он вымыл найденную на чердаке колбу с жидким мылом и тщательно вытер её сухим полотенцем. Ах, она очень красивая. Колба крайне отличалась от всех тех милых магазинных коробочек. Круглое донышко идеально помещалось в ладони. Кроме того, в отличие от обычных круглых колбочек, используемых в лабораториях, у этой дно было из твёрдого стекла, и она могла стоять на поверхности без поддержки. – Не думала, что тебя такое интересует. может, по стопам дедушки пойдёшь, - в ванную заглянула мама Хиры. – Её сделал известный мастер. Твой дедушка любил коллекционировать вещи и собирал керамику и манускрипты. Я всегда так переживала, когда звала его в гости. Он не допускал даже неправильной расстановки цветов в вазах. – Хмм. – Интересно, Казу-кун, досталась ли тебе по наследству его любовь к искусству? Почему-то Хира обрадовался. Его дедушка, умерший два года назад, точно обладал утончённым вкусом. В прошлом он часто ходил с Хирой, замкнутым из-за своей дисфемии, на выставки искусств, уроки хайку и чайные церемонии. Мир, который показывал Хире дедушка, был гораздо красивее школы, где жестокие одноклассники сбивались в кучу подобно мартышкам. – Раз ты всё ещё фотографируешь, может потом будешь работать в сфере искусств. – Не буду! Мне тогда надо было учиться в художественной школе. – Ну, поступишь в художественный университет. Или начнёшь изучать фотографию. Не хочешь хоть иногда показывать мне свои фотографии? – Не хочу, – коротко ответил Хира, подобрал с пола сумку, забрал колбу и ушёл к себе в комнату. Фотокамера, которую родители купили ему несколько лет назад, стала одним из его немногих увлечений. Тот день, когда они впервые вышли на фотосессию, обернулся катастрофой, но Хира, постепенно научившись редактировать фотографии, начал получать от этого занятия удовольствие. По праздникам Хира выбирался в оживлённые части города и фотографировал места, где появлялись и ходили люди, а затем дотошно удалял людей с помощью фоторедактора. Оставшиеся бесчисленные пустоты он заполнял городским пейзажем. Работа была тонкой и кропотливой, но так он мог сосредоточиться на происходящем. Печаль, злость и отчаяние повседневности стирались из его памяти. И только когда разум вновь становился чистым листом, Хира ощущал умиротворение. Ему нравились созданные ими картины. На фотографии города, изначально заполненной людьми, их не было совершенно. Создавалось впечатление, что бог наконец без предупреждения наказал бесконечно грешащих людей этого мира. Как-то раз Хира добавил оранжевый фильтр, чем-то напоминающий кровь, и фотография стала страшной. Хира предпочитал чистый, прозрачный мир, созданный экспозицией фотокамеры, ведь там не существовало людей. Но фотография не вселяла ужас, а пробуждала глубокое ощущение пустоты. Даже Хире она показалась тоскливой. Поэтому он никогда не показывал отснятые фотографии родителям. Он - мальчик, страдающий дисфемией и не имеющий друзей. В последний раз к нему приходили друзья ещё в начальной школе. Покажи он фотографии родителям, знающих, что их мальчик не вписывается в общество, они бы расстроились ещё больше и сочли его психически больным. Как единственный сын, Хира чувствовал себя виноватым перед родителями. Но он ничего не мог поделать. Все его досады и переживания накрепко застряли внутри, крутясь подобно мигрирующим рыбкам. Поставив на стол колбу, Хира оборвал свои бесконечные мысли. Он открыл шкафчик и достал поднос, на котором лежали монетки. Закинул одну из них в колбу. Ударившись о дно, она издала клацающий звук. Ещё одна. И другая. Монетки, получаемые от Киёи, когда Хира бегает по его поручениям. Наконец Хира достал сегодняшние монетки из чехла для проездного и тоже закинул их в колбу. Сев на стул, Хира посмотрел на колбу. Солнечный свет, льющийся из окна, подсвечивал её синим и зелёным. Хира был крайне доволен. Даже больше, счастье заполняло всё его сердце, затрудняя дыхание. Боль и удовлетворение душили его. Никогда раньше в своей жизни он такого не ощущал. Но он точно знал, что это за чувство. – Считай чаевыми. Не хочешь купить себе мороженого? Как он мог позволить себе потратить эти деньги на мороженое? Он жаждал их и мечтал вечно держать в руках. Это чувство называлось любовью.