в воспитании благодетели смысла нет.

Наташа всегда была мягка. Наташа, несомненно, не верила, что вампиры — это то зло, которое необходимо искоренить на корню только потому, что они нуждаются в крови; как человек в воде или пище. Однако, когда её отец — человек, спасший, воспитавший и давший ей образование — в очередной раз тяжело и давяще повторял им с братом: «Вампиры — зло, вампиры — как мирская опухоль; единственное, что они могут — слепо следовать своим инстинктам. Ваш, Наташа, вы должны помнить это. Как должны помнить то, кто убил вашу мать», она лишь послушно склоняла голову в кивке, выражая согласие. И даже её любимый старший брат не замечал отчаянного огня в ее глазах, спрятанных в момент кивка за челкой… Она не поверила в злостность и жестокость вампиров как расы даже после смерти матери. Убийства, улики в котором указывали на вампиров слишком явно, слишком очевидно — так, словно были впопыхах кем-то подстроены. Она чувствовала отчаяние, нелогичность, панику — чувствовала их каждый день и каждую ночь на протяжении всего месяца после официальных похорон. Наташа неподвижно лежала на полу своей комнаты, глядя в белый потолок невидящим взглядом, вспоминая и прокручивая недавний диалог с братом. Они с Вашем стояли в лаборатории в поместье отца. Молодая девушка, послушно выполняя порученную ей работу, собиралась с силами, чтобы начать разговор, даже зная, что Ваш не любит погрешности в приготовлении эликсиров и снадобий. Весь этот месяц ее брат работал как проклятый, сутками пропадая в Камнеграде и возвращаясь домой, в Белобог, только глубокой ночью — в то время, в которое она не хотела его беспокоить. В этот день он вернулся раньше: закончился необходимый провиант в Подземье, и было нужно пополнить ресурсы для дальнейших исследований. Их отец — достаточно известный врач, в последние годы начавший сотрудничество с Подземьем — сетью городов, основной задачей и работой жителей которой являлась охота и поимка вампиров. Для детей этого мужчины были открыты все двери в доме, потому для пополнения необходимых средств Ваш беспрепятственно пользовался отцовским складом, а Наташа ему помогала. Взглянув на спину сосредоточенно варящего свое новое лекарство брата, Наташа аккуратно положила ступку с пестиком на стоящий рядом стол и позвала: — Брат. Ваш не ответил. Наташа ожидала такую реакцию от него — не впервые, но ее решимость поговорить и поделиться с ним своими сомнениями нисколько не увяла. Она сделала несколько шагов ему навстречу, осторожно коснулась спины и вновь позвала, только теперь уже не дожидаясь ответа: — Брат, пожалуйста, выслушай меня, — они нормально не общались с тех пор, как Ваш начал работать в Подземье, а после известия о смерти матери почти перестали видеться. Это ввергало Наташу в еще более сильный страх, — прошу, брат… — Я тебя слушаю, Наташа. Нет необходимости повторять. — голос звучал глухо, а блеклый взгляд блуждал по рецепту, в то время как руки продолжали работу. Он не очень деликатно ушел от ее прикосновения, словно, несмотря на чувствующееся отторжение, не хотел обижать. Его сестра отошла немного в сторону, ближе к стоящему в углу столу с плитой, сделала глубокий вдох, и продолжила: — Брат, я хотела поговорить с тобой… о смерти мамы, — сказав это вслух, у нее немного помутился взгляд, но, опять сделав глубокий вдох и взяв себя в руки, она смогла продолжить, — я думаю, что причина в чем-то другом. Белобог очень хорошо охраняется, патрули прочесывают как внутреннюю территорию, так и окрестности, вампир не смог бы незаметно… обглодать человека. А нашли ведь ее совсем близко к городу! Брат, прошу, поверь мне. Вместе мы обязательно найдем доказательства. — Наташа еле сдерживала дрожь в голосе, крепко стиснув ткань своей юбки, отчаянно всматриваясь в профиль своего старшего брата. Она была уверена в нем, но все равно чувствовала необъяснимую тревогу, ожидая от него хоть какого-то ответа. Ваш молчал. Атмосфера в комнате стала давящей, отчего Наташа почувствовала еще большее беспокойство. Он перестал возиться с разложенными компонентами, слушая свою сестру, и, казалось, уже собирался ответить, когда в комнате раздался булькающий звук. Ваш резко поднял голову, устремив разъярившийся за доли секунды взгляд на сестру. — Ты!.. — он за пару стремительных шагов достиг растерявшуюся девушку и, как будто сдерживая ужасное желание, грубо оттолкнул ее в сторону, сам склоняясь над кипящей вязкой жидкостью, идущей пеной из-под плотно прикрытой крышки. Поняв, что основа лекарства, редкие травы для которой с трудом нашлись в мизерном количестве даже у их отца, испорчена, Ваш мрачно выругался, потемнев и без того темным взглядом, — Проклятье… Удивленная Наташа, напрочь забывшая про препарат на огне, не смела поднять головы из-за вины, стыда и страха. Раньше… бывало, что она ошибалась, и брат гневался, но… он никогда не поднимал на нее руку. В смятении она продолжала стоять как статуя, схватившись за плечо. В конце концов, когда тяжелое молчание затянулось, она, переборов свои чувства, подняла взгляд и осторожно позвала, устремив ладонь к руке Ваша: — Брат… я… — Довольно. — услышав его голос, Наташа непроизвольно вздрогнула. Протянутая ладонь остановилась на полпути. Ледяной. Смотря на нее сверху вниз этим леденящим взглядом, он словно резанул невидимым лезвием по самым уязвимым местам приемного ребенка его родителей. — Из-за тебя прахом прошел сегодняшний эксперимент. Если бы тебя только не было… — Ваш сузил глаза, и из-за слабого освещения в комнате его лицо сделалось еще резче, заставив Наташу всю сжатья от панического страха, вызванного ее… братом, — Наташа. — он угрожающе подошел на шаг ближе, схватив ее резким движением за горло и впечатав всем телом в высокую тумбу. Из груди вышел весь воздух, Наташе оставалось лишь хрипеть и беспомощно-растерянно большими глазами смотреть на своего… брата. — Подумай как следует, кто является причиной всех проблем. Может, хотя бы тогда их будет меньше, — и отпустил, словно ничего и не было. Он стремительно развернулся и ушел, не забыв забрать травы, оставив съехавшую вниз Наташу, кашляющую, пытаясь восстановить потревоженное дыхание, одну. Фантомная боль прострелила ее горло при воспоминаниях. Продолжая неподвижно лежать в беспомощности, она подняла руку, коснувшись своего горла. «Жалкая». На мгновение прикрыв глаза, она села, обхватив плечи руками и уткнувшись лбом в колени. Родители забрали ее из приюта в Заклепкограде в семь лет, и вот, с тех пор прошло уже десять лет. Вспоминая безразличное лицо брата, когда он ее душил, она вновь прикрыла глаза с блеснувшими в них слезами. Десять лет. Они вместе уже десять лет. Так почему же он вдруг сделал… такое? Прислонившись спиной к изножью кровати, она обессиленно вздохнула, чувствуя, словно хватка на шее все еще мешает дышать. Сил, чтобы встать, не было.