***
На следующий день мы завалили камнями вход в подземную келью, оказавшуюся могилой, и полетели обратно. Ирина возилась с найденным дневником, Риесарха молчала, а я размышлял. Я попросил крылатую завернуть в то место, где мы оставили «тень», чтобы забрать пару нужных вещей. Самолет был на месте и в полном порядке. Его немного присыпало песком, так что теперь с воздуха его было не видно. Я сам нашел его только потому, что запомнил несколько ориентиров. Из багажа я забрал несколько гранат и динамитных шашек. Нам уже пора было возвращаться на «Изгнанник», а перед этим я хотел устроить небольшой сюрприз риегалам, но потом передумал. Учитывая меры безопасности, даже такой диверсант как я легко мог поджечь их склады или даже взорвать один из их кораблей. Но какой в этом был бы толк? Все, чего можно было добиться, так это переполоха, подозрений и значительного усиления мер безопасности. Сейчас наши враги даже не подозревали, что к ним так легко пробраться, а значит, теперь мы могла заслать к ним не двух разведчиков, а целый отряд. Но если они будут настороже… Также у меня была мысль сделать что-нибудь с их защитой, убрать этот проклятый Шторм. Ирина объяснила мне, что магия такого уровня нуждается в постоянно поддержке и для этого необходимо специальное устройство. Она не вдавалась в подробности, но сказала, что для контроля заклинания такого масштаба необходима целая система магических устройств, и если уничтожить одно из них, а лучше главное, то заклинание просто исчезнет. Но так как мы с Ириной даже не предполагали, где может находиться что-то подобное, то и от идеи пришлось отказаться.***
Опять шел дождь. Ирина читала книги, пытаясь найти в них что-то важное. Риесарха куда-то пропала, а я чистил оружие. Жить на земле мне уже порядком надоело и мне уже снилось ночью, что я смотрю на облака сверху и вижу внизу яркие тропические острова. — Ирвин, — вдруг окликнула меня Риесарха. Крылатая только что пришла с улицы, белая накидка, напоминавшая плащ, намокла и облепила тело, а с перьев капала вода. Она пыталась вытереться полотенцем, но доставала только до кончиков крыльев. — Поможешь? Я молча подошел к ней и взял в руки полотенце. Риесарха повернулась ко мне спиной и расправила крылья. Перья оказались на удивление мягкими, только большие и длинные маховые перья были пожестче. — Не люблю дождь, — пожаловалась крылатая. — Да, вы явно не из водоплавающих птиц, — заметил я, вспоминая наших гусей, тем никакой дождь не страшен. — Спасибо, — поблагодарила Риесарха, забирая полотенце. — Как закончишь… это твое дело, можешь подняться на второй этаж, я… поговорить хочу. — Хорошо, — кивнул я. Собрав винтовку и пистолет, я вымыл руки и пошел наверх. Риесарха сидела в плетенном кресле на веранде выходившей во внутренний дворик, на мраморном столике рядом стояла бутылка с золотистым напитком и два украшенных золотом хрустальных кубка. А чуть в стороне от этой роскоши струйка воды бежала с потолка в подставленный таз. Я уже, впрочем, начал привыкать к такому контрасту роскоши и разрухи. Напиток в бутылке оказался каким-то фруктовым вином, приятным на вкус, но немного сладковатым. Риесарха смотрела на сбегающие с крыши струи воды и о чем-то меланхолично размышляла. Я не стал её торопить и просто сидел рядом и ждал. — Ирвин, каков мир за пределами защитного Вихря? Каков он на самом деле? Я хотел было продолжить рассказывать сказки, но что-то в голубых глазах девушки меня остановило. Я запнулся на полуслове, перевел дыхание и неожиданно для себя сказал: — Если честно, это довольно отвратное место, где процветает пиратство, работорговля, а человека могут убить за горсть монет или просто потому, что он из другой страны. Но все… — я задумался. — Все зависит от того каков ты сам и что хочешь от мира. Я родился в высоких горах и рос среди сурового и жестокого народа, который так и не принял ни мою мать ни меня самого. Не приняв их правил, я ушел с гор и отправился странствовать. Воевал за страну, но мы проиграли. Ирину тяжело ранили, я спрятал её у надежного друга, а сам отправился в изгнание. Потом жил на Вольных островах. Это красивое место, но там нельзя показывать слабость. Я спал с пистолетом под подушкой и никогда не расставался с ножом. Я бы не сказал, что тамошние жители особенно жестокие, просто… они просто сначала проверяют тебя. Если ты слаб — тебя сожрут и забудут, но если ты силен, они могут даже начать тебя уважать или хотя бы не будут трогать, зная, что у тебя тоже есть зубы и когти. Я жил какое-то время и в Облачном городе. Там… как и везде, полно хороших людей и полно конченых тварей. Одним я помогал, или они помогали мне, а других мне, порой приходилось убивать, о чем я ничуть не жалею. Риесарха внимательно меня слушала, а я приблизился к ней и понизил голос. — Видишь в чем дело, я не знаю ответа на твой вопрос. Однажды мы с Серым попали в песчаную бурю. Мы три дня прятались от ветра и песка под «касаткой», дышали через ткань и молились, чтобы выдержали веревки, которыми мы закрепили самолет. А когда буря закончилась, то вокруг нас намело целые кучи песка, а наш мешок с запасами воды попросту сдуло с места и засыпало. Мы так его и не нашли. И вот представь. Три дня мы прятались от бури, потом сутки расчищали плато вокруг самолета, чтобы взлететь. Стояла ужасная жара, а у нас не было ни глотка воды, а из еды осталась лишь соленая рыба. Но то утро, когда буря закончилась и взошло солнце — это было самое красивое утро, которое я видел в жизни. Весь наш мир как та пустыня — суровое и опасное место, в котором живут милые и забавные пустынные лисички, а по утрам после бури от красоты захватывает дух у тех, кто смог эту бурю пережить. — Ты любишь этот мир, — неожиданно сказала Риесарха. — Да, наверное, — я пожал плечами. — Хотя до того, как я оказался в этом гиблом городе, я этого не понимал. Но, увы, наш мир прекрасен именно тогда, когда у него не получилось тебя убить. — У нас тоже есть пустыня и горы… — Это все не то. Ваша пустыня мертвая, в ней не осталось жизни. — Я знаю, но может быть еще не поздно… — еле слышно проговорила Риесарха. Я не понял, что она хотела этим сказать, но не стал переспрашивать. Вместо этого я налил себе полный кубок и едва не уронил его из-за просьбы Риесархи. — Я хочу сбежать отсюда, улететь вместе с вами, но сначала помоги мне уничтожить Вихрь. — Что? — Я дочитала дневник до конца. Его автор, увы, так и не назвал себя, но это не важно… он писал, что то, что должно было быть нашей защитой, стало нашей погибелью. Вихрь как-то нарушил естественную циркуляцию воздуха, и из-за этого у нас перестали идти дожди и все засохло… Ты рассказывал много интересного, но ни разу даже не упомянул о Враге. И я чувствую, что ни ты, ни Ирина, не понимаете, о чем я говорю. Значит в защитном Вихре уже давно нет никакой необходимости. — Тогда покажи этот дневник этим вашим жрецам, пусть отменят заклинание или снимут его, или как там это делается… — Нет, Ирвин, — покачала головой Риесарха. — Они, скорее всего, просто убьют меня, а дневник спалят. Жрецы в давнем союзе с риегалами, а те скрывают правду о том, что происходит во внешнем мире. Их власть держится на страхе перед неизвестным. — Понятно, допустим, я согласен помочь тебе, — старательно скрывая мысли, проговорил я. — Но как это сделать? — Я не знаю, поэтому и прошу твоей помощи… Дождь постепенно затихал. Риесарха никак не могла допить один единственный кубок вина. Неожиданно она начала буквально исповедоваться мне, при этом крылатая говорила так много и быстро, что мне оставалось только кивать головой время от времени. Рассказывала она о том, как впервые задумалась о вранье жрецов, как начала искать крупицы правды, как собирала все, рассталась с последними друзьями, как пришлось работать на риегалов, чтобы зарабатывать на еду и отвести от себя подозрения, потому что они следили за теми, кто покидает Небесную обитель. Мне было не впервой выслушивать подобные монологи. На Вольных островах и в Облачном городе было много людей и нелюдей готовых высказать все накопившиеся в душе случайному собутыльнику в кабаке. Я привык внимательно выслушивать их, сочувственно кивать или добавлять нужные комментарии и… забывать все, переступив порог кабака. Впрочем, ничего иного от меня и не требовалось. Вот и на этот раз я забыл большую часть рассказа Риесархи, едва она закончила говорить.***
На следующий день втроем сели обсуждать план действий. Выяснилось, что Риесарха знает, где именно находится устройство, поддерживающие заклинание Шторма. Ирина, выслушав описание этого устройства, сразу сообразила, как вывести его из строя. Ну а мне оставалось самое простое — пойти и взорвать его. Да, оказалось, что не зря я брал с собой динамит и гранаты. Заклинание поддерживалось с помощью огромного магического кристалла и десятка крупных эльфийских камней. По словам Ирины, нужно было расколоть главный кристалл и сместить расположение эльфийских камней относительно него, а проще всего все это было сделать хорошим взрывом. Осталось дело за малым — изготовить бомбу и пронести её в нужное место. В общем и целом на все про все ушло у нас два дня. Мы с Риесархой осторожно разведывали проходы, думали, как прорваться мимо стражников, а потом успеть уйти до взрыва. С бомбой тоже пришлось повозиться. Мы опасались что нескольких гранат и динамитных шашек не хватит, так что Риесарха добавила все свои запасы драгонита, а Ирина зачаровала пару магических кристаллов и эльфийских камней на мгновенное высвобождение огненной магии. После этого перед нами встала проблема — как сделать так, чтобы вся эта куча взорвалась одновременно, а не по очереди? Как вообще это все взорвать и остаться при этом в живых и желательно со всеми конечностями?! Другая немаловажная задача — отход. После взрыва мы должны были как можно быстрее покинуть Небесную обитель и добраться до «тени». «Вимана» была для этого слишком тихоходной, но и наш самолет нельзя было перегонять слишком близко к Небесной обители — её могли заметить. Но постепенно нам удалось со всем этим разобраться. Бомбу слепили, «тень» перегнали поближе и спрятали её в укромном месте. Вещи собрали. Общий план действий составили и многократно детально проговорили, обсудив все возможные варианты развития событий. Осталось лишь как следует выспаться, не спеша позавтракать и все сделать. Время для операции мы подобрали с таким расчетом, чтобы оказаться возле нашего самолета в сумерках и лететь ночью.***
В отличие от девушек, я ничуть не переживал насчет завтрашнего дня. Не было у меня такой привычки волноваться заранее. Опыт полетов на старом самолете в тропических широтах среди внезапно налетающих гроз приучил меня к тому, что ничего нельзя предсказать заранее, а значит и думать об этом не стоит. Для Ирины же это была первая авантюрная операция, а Риесарха, если называть вещи своими именами, собиралась предать свой народ. Какое тут могло быть спокойствие? Поэтому я ничуть не удивился, когда поздно вечером Ирина пришла в мою комнату. Княгиня держала в руках небольшой магический светильник, сделанный из темного стекла в виде свечи. Осторожно шлепая босыми ногами по полу, Ирина подошла к моей постели и негромко позвала: — Ирвин, ты не спишь? — Уже нет, — немного недовольно ответил я и рывком сел в кровати. — А тебе чего не спится? — Ну… — Садись, раз пришла, — я похлопал ладонью рядом со мной. Ирина поставила светильник на стол и, не приняв моего предложения, осталась стоять, прислонившись спиной к высокой спинке стула. Свет от светильника при этом очень удачно падал на девушку, показывая, что на ней лишь полупрозрачная рубашка из тончайшего шелка и золотые украшения: тонкие браслеты на руках, сережки и ожерелье. Распущенные пепельно-серые волосы мягкой волной накрывали плечи, а полы рубашки едва прикрывали крепкие и красивые ноги. — Я волнуюсь… не могу заснуть… — Не переживай, все пройдет нормально, а если что, то я со всем справлюсь. — Я переживаю не об этом. В тебе я не сомневаюсь, — неожиданно призналась Ирина. — Тогда в чем дело? — Знаешь… я должна перед тобой извиниться, — девушка смущенно отвела взгляд в сторону. — Я не имела права заставлять тебя идти за мной в это логово эйрхатов. — Но ведь ты оказалась права, — удивленно возразил я. — Мы узнали такие вещи, о которых и подумать не могли. А то, что мы сделаем завтра… — Все так, но я думала не об этом! А… — Ирина осеклась и со странным выражением на лице смотрела на меня. Её серые глаза странно блестели, а губы некрасиво кривились, казалось еще секунда и она заплачет. — Я думала о том, что лучше бы мне не возвращаться живой! Выпалив это, княгиня замолчала. Молчал и я, переваривая сказанное. Иногда я кажусь тугодумом, иногда специально корчу из себя недалекого дурака, хотя в науках и в самом деле не силен, но идиотом я не был. Я прекрасно понял все, что хотела — не смогла! — сказать Ирина Арнельская. Встав с кровати, я подошел к ней и положил руки на её плечи. Она стояла не то с испугом, не то со странной надеждой глядя на меня и прижимая руки к груди. — Ирина, — тихо начал я. — Однажды я уже спас тебя от республиканцев. Если потребуется, я сделаю это еще раз. Мы возвращаемся не в Республику, не к старому козлу решившему сломать твою жизнь, а домой, на «Изгнанник». Не надо бояться возвращения домой. — Спасибо, — слабо улыбнулась Ирина. — Но ты не сможешь победить весь республиканский флот. А Изабелла Мора… Она замолчала и не стала договаривать. Я пожал плечами. Я и не думал драться со всем республиканским флотом. Зачем? Мир большой, а руки у Северной республики не настолько длинные, как порой кажется некоторым её политикам. Я убрал руки и отступил на пару шагов от княгини, чем, кажется, огорчил её. Ирина подняла голову и, расправив плечи, с заметным, хотя скорей всего неосознанным вызовом, посмотрела на меня. Она опять стояла так, что свет просвечивал сквозь почти прозрачную ткань и очерчивал её стройное тело. Пожалуй, впервые в жизни я так колебался, глядя на столь неприкрытое предложение. Едва взглянув на красивый и откровенный наряд Ирины, а потом и полюбовавшись на её смелые позы, я понял, что она пытается меня соблазнить. Пытается, честно сказать, неумело, но очень старательно. С любой другой девушкой я бы уже давно послал бы к демонам всю политику, проблемы и все прочее и занялся бы более приятным делом. Но она ведь княгиня. Пусть и лишенная практически всего наследства, совершенно бесправная и беззащитная, но княгиня. — Я не хочу сегодня спать в одиночестве, — с отчаянной смелостью выпалила Ирина, краснея до кончиков ушей. Я помолчал пару секунд, размышляя, что сказать на это, но ничего не придумав, спросил прямо: — Ты потом не пожалеешь об этом? — Нет, — твердо ответила она, дрожа не то от волнения, не то от страха. Ирина погасила светильник и сама подошла ко мне. После это мне уже было бы стыдно колебаться. Подхватив ей за талию, я приподнял её и поцеловал в губы. Ирина поначалу растерялась, испуганно замерла, но потом обвила меня руками и стала неумело отвечать на поцелуй. Она дрожала от волнения, прерывисто дышала и крепко держалась за меня, словно боясь, что я передумаю и попробую отстраниться от неё. Подхватив подол тонкой рубашки, я потянул её наверх. Ирина на пару секунд растерялась, не понимая, чего я хочу, но потом подняла руки. Оставшись обнаженной, она смущенно прижала руки к груди и застенчиво улыбнулась. Чувствуя, как она напряжена, я легко подхватил её под коленями и чуть ниже талии, перенес на кровать и сам лег рядом, на ходу скидывая штаны. В постели Ирина сильно волновалась, даже нервничала, и из-за этого никак не могла расслабиться. Чувствовалось, что она очень неопытна. Поэтому я лежал рядом с ней, целовал в шею, шептал на ушко нежные слова и просто ласкал её. Я откровенно наслаждался близостью Ирины, слушая её взволнованное, прерывистое дыхание и вдыхая тонкий, еле ощутимый аромат волос и разгоряченного тела. Невольно я вспоминал Ирину то тонкой, тяжело раненой девчушкой, то красивой аристократкой на приеме, то бесстрашным бойцом на борту республиканского корабля, то верной напарницей в разведке. Нравилась ли она мне? Да. При всем моем опыте я не встречал девушек похожих на неё. Но при этом я не мог не думать о том, что будет, когда мы все-таки вернемся обратно… Ирина, наконец, перестала стесняться и стала активнее отвечать на мои ласки. Она сама с заметным удовольствием гладила меня, запускала пальцы в мои волосы и целовала. И вскоре я сам выбросил все лишние мысли из головы. Какая разница, что будет потом… «А ведь зарекался спать с аристократками», — подумал я спустя пару часов, засыпая в обнимку с Ириной.