Алое Древо

      Небо темнело, пока заря догорала у самого горизонта, уступая место ночной поре. При желании и определенных усилиях уже можно было найти парочку звёзд, что подобно искрам мерцали где-то вдалеке, холодные и одинокие. Чуть погодя, Кейл ожидал увидеть и стареющий серп луны, и звёздную тропу, сотканную из миллионов маленьких, горящих холодным огнём точек, раскинувшихся на тёмно-синем полотне небес. Красиво, завораживающе и притягательно.       Чудная пора для вкусного вина на продуваемой ветрами возвышенности. Здесь, казалось, дворянин был ближе к далёкому и прекрасному небу, без чужих голосов и утомительного присутствия живых существ. Хенитьюзу казалось, словно такое количество людей и нелюдей рядом душило его, особенно спустя столько времени, где он не мог выделить и минутки, чтобы побыть одному. То время, что парень закрывался в своей комнате — не считалось. Он всё равно слышал их, ощущал и стоило Кейлу покинуть комнату как определённо на кого-нибудь да натыкался. Будь то Розалин, Лок, Рон, Рэй, золотой дракон или любой другой человек для чего-то забежавший в дом. Иногда к Локу наведывались младшие, и они читали в большой гостинной, обычно подобное происходило по вечерам. К Розалин тоже заходили те малочисленные маги, работающие на первенца графа. Их было не много, но они всегда находили о чём побеседовать с магессой. Временами кто-то приходил и к самому дворянину, принося новости, слухи, отчёты.       Слишком большое количество людей окружало красноволосого дворянина, и тот чувствовал непривычность этого. Это не было плохо или слишком раздражающе, просто утомительно. Он уставал, даже когда ничего не делал, от чужого присутствия и необходимости что-то говорить, если он сталкивался в коридорах дома с кем-то другим. Ранее он никогда так не делал. К нему не обращались, его избегали и старались не попадаться на глаза, а не сияли глазами, чтобы обязательно что-то рассказать, чем-то поделиться или просто завести беседу о какой-то чепухе. Кейл знал, что это дружелюбие, простая вежливость, когда ты в чьих-то глазах больше не проблема или что-то сложное и утомительное в общении. Поэтому дворянин не мог отмахнуться от этого. Не так просто, как делал подобное ранее, когда иметь с кем-либо хорошие отношения не входило в его планы. Но сейчас от этих людей отчего-то отмахиваться не хотелось, дворянин просто не мог открыть рта и заставить их замолчать. Даже если подобное не мешало ему по-прежнему грубить и насмехаться, не было похоже, чтобы это заставляло их держаться от него подальше.       Подняв со стены бутылку, Хенитьюз присасывается к горлышку, сегодня напрочь игнорируя бокалы. Рядом с ним лишь стояло ещё три бутылки, одна из которых оказалась пуста. Солнце к этому моменту вовсе скрылось, а ветер с леса пропитался вечерней сыростью, дуя парню прямо в спину. Там же шумели кроны, достаточно громко, чтобы Кейл не слышал ничего более. Только этот звук в десятках метрах над землей, где на широкой кладки стены восседал аристократ.       Он забрался сюда с помощью древней силы ветра, ещё вечером, когда солнце клонилось к горизонту, прихватив выпивку и ничего более. Сейчас его никто не должен был искать, ни Рэй, ни Рон, ни кто либо ещё. Старый слуга и вовсе должен был заниматься с другими убийцами, «немного разогревшись» в спарринге с самим Хенитьюзом. И не то чтобы подобная оценка его способностей задевала дворянина, но определённую степень раздражения тот ощутил, услышав слова старого убийцы. В миг захотелось сделать какую-нибудь гадость, но Кейл сдержался, с высокомерием и стойкостью дворянина выпрямившись и отправившись зализывать раны и своё задетое самолюбие. Он конечно же не думал, что хоть когда-то сравниться со стариком, будь то скорость, скрытность или владение клинками, как для ударов, так и для метания. Но подобное уязвляло, даже если первенец графа не желал признаваться в этом самому себе. Не то чтобы хоть когда-то подумать сказать об этом вслух. — Я думал люди опасаются забираться на такую высоту, тем более в подобной компании.       В неожиданно раздавшемся голосе слышалось любопытство и лёгкая насмешка. Появившегося рядом Эрухабена явно забавлял чуть ли не свалившийся со стены дворянин, прижавший недопитую бутылку с вином к груди. Словно опасаясь случайно уронить её, и это при том, что рядом с парнем по-прежнему стояли две невскрытые бутылки, заставляя брови дракона поползти вверх. Он не считал, что такое количество не вредно для юного человеческого тела, особенно учитывая высоту и оказываемый на людей опьяняющий эффект после выпитого алкоголя. — Даже если упаду, не разобьюсь.       Недовольно ворчит Кейл, вздыхая и выпрямляясь, чтобы лишь слегка покачнуться, удобнее устраиваясь на стене. Он правда не считал высоту стены опасной, как и вино, что не действовало на него от слова совсем. И дворянину всё равно насколько быстро алеет от алкоголя его лицо, это никогда на сказывалось на координацию или его умственные способности, пусть храбрости и придавало. — Будете?       Перехватив одну их нетронутых бутылок за горлышко, Хенитьюз приподнимает её и протягивает в сторону дракона. Тот стоит достаточно близко, чтобы дворянину не составляло труда посмотреть на него, взглядом цепляясь за золотые глаза рептилии. По сути, кроме них и очертаний лица Кейл больше ничего и не разбирал, но этого хватало, чтобы читать чужую улыбку и приподнятые брови. — Забавный мальчишка.       Эрухабен бутылку принимает, пусть пить её абсолютно точно не собирается. Не здесь и не сейчас. Он пришёл на стену не за этим, рассматривая пожавшего плечами на его слова парня. Тот не выглядел обиженным или задетым, даже каким-то скучающим, в очередной раз подставляя к губам горлышко бутылки и делая череду больших глотков.       Тёмное стекло отдаёт бликами в тусклом свете луны и звезд, но дракону и не нужно лишнее освещение, чтобы заметить огорчённо скривившееся лицо юноши, когда бутылка оказывается полностью опустошена. Горечи в этом выражение настолько много, что Эрухабен не может не задаваться вопросом отчего настолько юное существо так любит алкоголь. Вино, которым от него пахло постоянно, словно этот запах въелся человеку под кожу, смешиваясь со свежестью природы и терпкостью коры. Именно этим постоянно пахло от юноши. — Ты ведь знаешь об опасности большого количества древних сил?       Старый золотой дракон спрашивает лишь для того, чтобы уточнить. На его удивление фундамент мальчишки стабилен и прочен, словно и нет в нём трёх противоположных друг другу сил: ветра, земли и дерева. И последний запах имел наибольшую силу, терпкий, смольный, всепоглощающий. И если бы Эрухабен не знал лучше, то подумал бы, что запах дерева имеет не древняя сила, а сам красноволосый дворянин. Но подобного не могло быть. Этот вид шаманов, что были близки к природе и несли её частичку в себе с самого рождения, давно исчезли. Не зря же древние силы считались древними, уходя своей сутью и происхождением в древние века, когда ещё не существовало магии в её нынешнем проявлении, но имелись люди близкие к природе. Их звали шаманами. И это абсолютно не те же шаманы, что были рассыпаны по континентам сейчас. Что-то совершенно другое. — Конечно. Я не умру от этого.       Полностью повернув голову в сторону дракона, Кейл улыбается, широко и уверенно. Он знает о чём говорит, и Эрухабен ему верит, кивая и поднимая взгляд к небу. Не имелось причин для беспокойства, ведь как и от Кейла, так и от Итэна природой пахло одинаково. И раз так, то каждый из них понимал опасность подобного мероприятия, по сбору слишком большого количества древних сил. Любил ли этот мир их настолько, чтобы раз за разом наталкивать красноволосых на новые предречённые встречи? Предрекала ли им судьба что-то грандиозное и великое?       Старое существование не желало сильно об этом задумываться. Эрухабен был слишком стар для всего этого, поэтому рассчитывал только передать черному детёнышу свои знания и немного поделиться мудростью со всеми молодыми существами, что уже периодически подходили к нему с тем или иным вопросом. Сначала дракона это озадачило, но он не мог отказать, смотря в эти сияющие глаза, как ярко красные, так и голубые, чтобы вскоре каждый вечер его вытаскивали волчата что-нибудь рассказать. И подобное внимание с затаенным детским восторгом льстили старому дракону. Он не отказывал, лишь насмешливо улыбался самому старшему из волков, смущённому, но упёртому. — Они прибудут через пару дней.       В пустоту кидает Хенитьюз, когда тишина затягивается, а последняя бутылка оказывается наполовину опустошена. Последняя из тех, что стояли рядом. Та же, что дворянин отдал дракону, исчезла из рук золотоволосого эльфа, заставляя Кейла тоскливо вздыхать. Он почти жалел, что отдал её, но менять своё решение было поздно. — Вот как.       Задумчиво отвечает Эрухабен. Дракон не знал, имел ли дворянин какую-то связь с молодым дракончиком и своим родственником, но сегодня днём в деревню прибыл человек, появления которого казалось никто кроме дворянина и не ожидал. Как золотоволосый эльф узнал позже мужчина оказался поваром, в этот раз путешествующим вместе с Темзом и детьми, но вернулся он один. И подобное озадачило как Лока, так и Розалин, пока подошедший к мрачному черноволосому шеф-повару Кейл, с улыбкой не оповестил того о большом количестве работы.       Это Хенитьюз оставил Раону сообщение с просьбой отправить Бикроса обратно, если он более им не нужен. И дракончик ответил ему через какое-то время, самолично телепортировав сына Рона в деревню Харрис. Так у шеф-повара имелось время, чтобы приготовить всё до возвращения Итэна и детей с Чхоль Ханом, которые, по словам Бикроса, как раз прибыли в столицу.       Оставалось совсем немного времени и все они наконец-то соберутся здесь полным составом. К этому моменту всё было уже украшено и готово. Дом сиял и красовался всевозможными украшениями, словно дети волчьего племени готовились к фестивалю. Розалин что-то кропотливо создавала у себя в лаборатории, Рон рассчитывал количество мест и готовил мебель, пока Бикрос неустанно трудился на кухне. До возвращения шеф-повара, Кейл закупил всё, что могло пригодиться и первоклассные продукты верно дожидались мастера своего дела, готового превратить их в шедевр кулинарии.       И вот этот день настал. Перед домом дворянина вспыхнул круг телепортации являя Итэна, котят и Чхоль Хана. Черного дракончика видно не было, но лишь до того момента как не появился Эрухабен, ощутивший магию Раона. Сюда же начали стягиваться и все остальные, уже несколько дней терпеливо дожидающиеся этого самого момента.       В начавшейся суматохе, почти никто не обратил внимание на застывшего Темза, чей глаз дёргался, когда он смотрел на пёстро украшенный двухэтажный дом и появившегося золотого дракона. А когда красно-карий взгляд нашёл Кейла, Итэн не сдержал желания прикрыть лицо рукою. Дворянин улыбался. Настолько злорадно и мстительно, что красноволосый мужчина ощутил пробежавшие по спине мурашки. Он конечно ожидал каких-либо неприятностей, но точно не в таком масштабе, в котором ему предложил их Хенитьюз.       Чуть позже Темз понял, что всё оказалось не так плохо как ему изначально подумалось. Дворянин просто устроил Раону праздник, достаточно странный, если кто спросит Итэна, но эффектный. По крайней мере, дом внутри оказался не таким аляпистым и украшен был со вкусом, не то что снаружи, да и стол поражал своими изысками и количеством блюд.       Здесь собрались Чхоль Хан, Розалин, Лок и с ним все дети волчьего племени, некоторых из которых красноволосый мужчина ранее и не видел. Кейл, Эрухабен, Рэй и вышедшие поздравить Раона Рон с Бикросом. У каждого в руках имелся подарок, что-то завёрнутое в цветную обёртку или просто обвязанное бантиком. Кто-то что-то желал, молодому, оживленному дракону, чьи глаза светились. Казалось, малыш не мог поверить во всё это. В количество улыбающихся ему существ, что что-то ему дарили. В ломящейся от еды стол, шум голосов, поддразниваний и шуток. Рядом с Раоном радостно мяукали его старшие, виляя хвостами и выглядя невероятно счастливыми. За него, за его праздник приготовленный таким большим количеством разнообразных существ. Все они поздравляли черного дракона с новой жизнью, с новым, таким желанным именем и определённо счастливым будущим. Даже если не многие это осознавали, Раон видел лукавый блеск в красно-карих глазах, что лучились теплом и немым обещанием. Улыбка дворянина подстрекала и в чём-то уверяла. Словно Кейл говорил ему оглянуться и посмотреть на всё это. Ведь это для него. Единственного и неповторимого.       А позже Хенитьюз выловит в общей суете Он и Хонга, отведёт их в тихий уголок и протянет две коробочки. Дворянин знал, что Рон уже вручил что-то котятам и Кейл не успел первым. Но его подарок был ни оружием, ни чем-то необходимым для выживая и сражений. Лишь два кулона, на крепких цепочках, с красивым плетением. Но не они привлекали взгляд, а два котёнка, серебристый и рыжий, с жёлтыми драгоценными камушками вместо глаз. Они сияли и переливались от лучей света, пока серый котёнок смотрел на тебя прямо и уверенно, сидя гордо и важно. Рыжий тем временем изгибался, словно тянулся за игрушкой или вальяжно катался в мягкой постели. Он и Хонг. Две их маленькие копии в виде дорогого украшения, пока рыжий котёнок ложится на грудь старшей девочки, а цепочка серебряного обхватывает шею младшего из этих двоих. — Я не спросил о ваших днях рождения. Скажете? И я устрою вам такой же праздник. Хотите?       Кейл смотрит на них, сидит перед детьми на корточках и выглядит так серьёзно, что Он и Хонг не могут отвести от него глаз. Они поражены и взволнованы, пока дорогие украшения непривычной тяжестью давят на шеи, и кулоны в виде котят горят клеймом на коже. Рыжий мальчик хотел бы ответить. Он открывает рот, мнётся и закрывает его, чтобы посмотреть на сестру, более спокойную, но внутри такую же грустную. Тоскливую. — Мы не знаем когда они. Наши родители погибли до того, как мы научились считать и различать месяца.       Голос Он стойкий, словно она пытается сказать это спокойно, безразлично, с давно смирившимся осознанием их ненужностью для племени. Но рука Хенитьюза на её голове тёплая и весомая, когда парень улыбается ей. И в этой его улыбки столько игривости, тепла и грусти, что девочка только смотрит на него, ожидая и не зная чего. — Хорошо. Тогда вы можете выбрать дату сами. Какие дни вам нравятся? Сезоны? Когда выберете, скажите мне? Это не должен быть один день, знаете? Особенный день для Хонга и особенный день для Он.       Кейл шепчет заговорщески, обещающе, сжимая хрупкие плечи каждого из детей. Особенный день. Твой день рождения. Когда все радуются, что ты появился на свет, что ты есть. День, который сам Хенитьюз уже и не празднует. Но он не ребёнок, а Он и Хонг дети. Дети, чьё появление на свет не чествовали ни разу, а если и нет, то сами котята об этом уже и не помнят. Слишком маленькими были. — Кейл-хен, а когда твой праздник?       Хонг интересуется наивно и просто, словно уже обдумывая лучшую дату. И Кейл тихо смеётся, треплет рыжие волосы и качает головой. — Это не важно. Выбери то, что нравится именно тебе. Будь то яркие листья под ногами, тёплое лето или пушистый искрящийся снег.       Мальчик кивает, пусть и не выглядит особо удовлетворённым ответом. Но дворянин последний раз улыбнувшись им, предлагает ещё перекусить или сходить поиграть с волками. Те как раз что-то активно обсуждали в гостиной. И Он с Хонгом только кивают, пока девочка проницательно замечает брошенный Хенитьюзом взгляд в сторону Итэна. — Тебе нужен наш человек? Что-то случилось? — Ничего серьёзного. Думаю, скоро мы будем охотиться на Руку.       Кейл на вопрос девочки отвечает честно, получая её кивок. Хонг выглядит оживлённо, но сестра не позволяет ему задать вопрос, утаскивая мальчика прочь. Они всё равно узнают обо всём позже, а пока стоило позволить Кейлу обсудить план с Итэном. Что-то подсказывало ей, что их опекун будет не в восторге. — Итэн, ты любишь океан?       Оказавшись достаточно близко к Темзу, Хенитьюз говорит не громко, но интригующе, заставляя старшего красноволосого мужчину с отвращением на него посмотреть. Дворянина это совершенно не задело. — Я люблю ничего не делать.       Стоически отвечает Итэн, понимая, что Кейл не собирается оставлять его в покое. Он только вернулся из столицы, почему этот ублюдок не может оставить его в покое, хотя бы на пару дней? Или вовсе про него забыть? Разве он так много просит? Что с этим дворянином вообще было не так? — Я знаю, но мне понадобится помощь Раона.       Хенитьюз старается выглядеть не настолько раздражающе радостным, когда слышит обречённый вздох старшего. Он правда оставит его в покое после этого, на пару недель точно, но упустить такого удачного шанса сейчас было просто нельзя. И Темз видит это в его глазах, мысленно ругаясь и причитая в сторону не сидящего на месте аристократа. — Поговорим вечером. — Конечно. Отдыхай. — Отдохнет моя задница. Ты испортил мне весь отдых, ублюдок.       Итэн не сдерживается и ругается, не громко, но этого достаточно, чтобы Хенитьюз совершенно не впечатлёно улыбнулся и скрылся в стороне детей. Провожающий его взглядом Темз ощутил усталость, желая запереться в комнате, упасть на мягкую постель и никогда больше её не покидать. Не то чтобы этот мир мог позволить ему подобную роскошь. Черт!