Алое Древо

      Этот день был таким же, как все. Или же нет? Кейл не мог сказать точно. Он давно потерялся во всём этом. В собственных чувствах, в окружающих, в мире, в том, где его место. Единственное, о чём он знал и в чём был уверен: семья должна быть в порядке. Но кто его семья? Отец, забывший и заменивший его? Женщина, занявшая место матери? Сместивший его младший брат? Или же совсем маленькая сестра, с которой он не знал что делать и нужно ли делать хоть что-то?       Он так запутался.       Он не считал Виолан матерью, никогда не будет считать. Он её даже не любил, но отчего-то не мог возненавидеть. Кейл злился когда-то, но это было давно, сейчас злость сменили апатия, принятие и тоска… Басен ему тоже особо не нравился, но он считался его братом. Не родным, но младший мальчик стал Хенитьюз, поэтому он вроде как семья? Наверное. Или он опять ошибается?       В любом случае общаться с Басеном Кейл желания тоже не имел, только если в этом не было необходимости. И эта самая необходимость появлялась всё чаще, чем старше они становились, что не могло не злить. Мальчишка совсем не умел постоять за себя. Был слишком правильным, воспитанным и тихим. Слишком тихим и каким-то неуверенным, особенно когда видел его. Такой неловкий, мнущийся и всё время неуверенно поглядывающий в его сторону. Красноволосый подросток не мог не кривиться каждый раз, как видел подобное. Его брат не должен быть таким, просто не должен! А злоязычники, что продолжали шептаться за спинами и не только, должны заткнуться и молчать, боясь поднимать головы! Жалкие отродья, смевшие зубоскалить в сторону рода Хенитьюз! Будто бы они имели на это право!       Лили же была… Она просто была. Маленькая, хрупкая и такая энергичная, что Кейл никогда не понимал, что должен делать. И можно ли? Имел ли право? Не причинит вреда? Слуги же пытались не подпускать её к нему или же он сам научился профессионально избегать нежелательного внимания маленького ребёнка? В голове до сих пор свежи воспоминания, как они столкнулись случайно, когда этот ураганчик научился уверенно стоять на ногах и ускользать от слуг, носясь по коридорам. Столкновение получилось неожиданным и неловким, а Рон даже не удосужился ему помочь! Только стоял да улыбался, никак не реагируя на растерянного и посылающего ему невербальные сигналы Молодого Мастера. Как же Кейл тогда был смущён, растерян и зол, со всем раздражением от этой ситуации оторвавшись на слугах, не торопившихся искать ускользнувшего ребёнка. Куда они вообще смотрели? Она же такая маленькая! Активная! А что если бы врезалась не в него? Что если бы он не успел её поймать и не дать упасть? Что тогда?! Это же их обязанность!       Мог ли Кейл считать семьёй Рона? Старого слугу, который был с ним всегда, сколько мальчик себя помнил. Который не бросил и остался рядом, даже когда он закрылся, отстранился и стал таким как сейчас: замкнутым, хмурым, неконтролируемым ребёнком, сначала пытающимся хоть как-то привлечь к себе внимание, потом выместить злость, а затем просто ощетинившимся на весь мир, в котором его никто не любил. Мог ли он считать семьей мужчину, в волосах которого появилась седина, от кого периодически пахло кровью и исходило это жуткое присутствие? Мог ли, несмотря на то, что Рон его тоже не любил? Возможно, был привязан, привык, но не любил. Кейл просто это знал, чувствовал. Для слуги он - милая зверушка, интересная, забавная, но не более. Но даже за это мальчик чувствовал благодарность. Потому что Рон до сих пор рядом с ним, что бы он ни делал, как бы нарочно не злил и чего бы не говорил про готовку его сына. Старый слуга был рядом. Не оставлял его и продолжал улыбаться так, что иногда по спине бежали мурашки. Он приносил ему лимонад, иногда смотрел так снисходительно, что мальчик ощетинивался, но даже это отзывалось слабым теплом.       Рон не считал его семьёй, но, возможно, это делал Кейл. Ведь в этом мире не существовало больше человека, знавшего его так же хорошо, как старый слуга. И пусть даже он не ведал всего, это было настолько близко, насколько возможно.       Подняв голову, подросток снова посмотрел в окно. Листья с деревьев совсем опали, а небо закрыли тучи. Погода на улице была близка настроению: такая же серая, тоскливая и предвещающая беду, если сейчас кто-нибудь попытается его тронуть. Близился его день рождения, но Кейл не желал отмечать праздник. Давно уже не видел в этом смысла.       В ушах подростка до сих пор звучали строгий голос графини Виолан и слова отца. Собственные высказывания тоже крутились в голове и до сих пор жгли язык, но красноволосый не жалел, усмехаясь природе за стеклом. Первые капли разводами заскользили по поверхности, через пару минут они уже сбивающимся ритмом стучались в прозрачную стену. — Молодой Мастер, вы простудитесь, если будете вот так сидеть у окна, — добродушный голос, раздавшийся в комнате, заставил подростка вздрогнуть и резко повернуть голову на бесшумно появившегося слугу. — Рон, не ходи так, — раздражённо цыкнул Кейл, всё же отстраняясь от стекла и вставая. Его ноги слегка затекли, отчего подросток принялся их разминать, резкими движениями демонстрируя своё настроение Рону. — Я принёс вам чай, — будто и вовсе не слыша слов мальчишки, улыбнулся старик, заставляя того передёрнуть плечами, но кивнуть. — Желаете, чтобы этот слуга распорядился об ужине? — Нет. Оставь, я не голоден, — мотнув головой и приняв из рук Рона чашку, парнишка сделал глоток, чтобы скривиться и поставить чай на стол, отводя взгляд и игнорируя чересчур добродушное лицо слуги. «Кисло», — с тоской проносится в голове, хотя мальчик и знает, что может только оттянуть неизбежное и к концу разговора весь лимонный чай всё равно будет выпит. Но хотя бы сейчас это не лимонад. — То событие отменят? — скрестив руки на груди и выгибая бровь, интересуется Кейл. Он знает ответ, но, возможно, надежда всё равно жила в нём. — Нет, Молодой Мастер, приём в честь вашего дня рождения будет проведён, — говоря это, Рон с интересом наблюдал за тем, как мальчишка кривит губы, сводит брови к переносице и мрачнеет. Внутри красно-карих глаз вспыхивает недобрый огонёк, и слуга знает это выражение, что на миг искривляет милое лицо подопечного, перед тем, как то становится сдержанно нейтральным. Негодник собирался что-то сделать, и это точно не могло понравиться хоть кому-то, кроме самого Молодого Мастера. Рон был заинтригован. — Вот как, — стоически тянет подросток, не сумев скрыть раздражения и яда в голосе. Его пальцы до скрипа сжали ткань рукавов рубашки. «Если Она хочет представления, она его получит», — с неким гневом думает Кейл, которому скоро должно исполниться пятнадцать. Он не собирался играть по чужим правилам, не собирался делать хоть что-то, чего желала Виолан. И, раз его день рождения был для него табу, он сделает его таким и для других людей.       Да, он не злится на женщину, которая заняла место матери, но по-прежнему её не любит. И если эта особа решила игнорировать его слова и желания, мальчик поступит точно так же. Всё же Кейл давно не считал, что должен придерживаться хоть каких-то норм, и сейчас самое время в очередной раз продемонстрировать размах собственного невежества.