Придворная жизнь императорской свиты [3 том]

Время близилось к обеду, когда к Густаву подскочил один из лакеев и прошептал пару слов на ухо. Молодой человек ему кивнул, жестом отпуская, и подошел к своему возлюбленному, уносящему утренний наряд монарха в коридор: - Луи, - остановил его, взявшись за кафтан на локте, - как только закончишь – пойдем в наши покои. Подарю тебе твои подарки. - М, подарки? – тут же заинтересовался. – Одна нога тут, другая там, - мимолетно коснулся его губ своими и поспешил в императорский гардероб. Едва Даниэля сопроводили к его обеду, проходящему в кругу императорской семьи, Людовик и Густав направились к их собственным покоям. - Луи, - остановил его перед самой дверью любимый, - можешь закрыть глаза? Я хочу сделать тебе сюрприз, - сложил руки вместе, радостно выпрашивая у него выполнения своей просьбы. - Да, конечно, - с улыбкой опустил веки. – Ты проведешь меня? – протянул к нему ладонь. - Разумеется, - обхватил правыми пальцами эту кисть и не без неудобства открыл их дверь левой. Лишь войдя, Густав быстро оглядел комнату, оценив все приготовления, и провел Людовика внутрь. Прошел с ним к большому зеркалу в золотой оправе, стоящему как раз напротив кровати, отпустил любимую ладонь и начал суетливо поправлять белоснежный костюм, украшенный диамантами и жемчугом, что висел на манекене рядом. Сегодня не было солнечно, чтобы заставить эти бриллианты сверкать, порождая множество маленьких отблесков радужной окраски, но было достаточно светло, дабы получающий этот дар точно мог поразиться белизне использованного в костюме атласа, по чьей поверхности распространялась серебряная вышивка, инкрустированная невероятно чистыми камнями. «Как же он блестит, - пустил сентиментальную слезу Густав, сдувая с маленьких алмазов ту воображаемую пыль, что могла на них упасть за последние полчаса. – Как же красиво, - вновь окинул взглядом костюм. – Он точно должен оценить, - опустил взгляд на пол и нагнулся к туфлям, выполненным в том же стиле. – Надеюсь ему понравится, - поставил их идеально ровно. – Они такие белые, такие блестящие… - вдохновленно выдохнул, отстраняясь. – Прошу, пусть тебе понравится,» - вернулся к Людовику, возле которого стал, собираясь с мыслями. Как только все мысли были собраны в кучу, а вся смелость направлена на готовность принять реакцию любимого, Густав кивнул: - Луи, открывай глаза, - сложил руки вместе, все равно переживая понравятся ли ему подарки. Серые глаза открылись. И тут же увидели самих себя. Лучезарными формами явило себя зеркало, отражающее практически всю их комнату, в силах целиком охватить стену за их спинами. Два метра в высоту, полтора в ширину, обрамленное изящной рамкой из золота, стоящее на собственных ножках. Отполированный металл блестел, сверкал и возвращал весь свет, что на него попадал. Глаза Людовика медленно округлились, увлекая за собой восторженную улыбку. Все это зеркало было предназначено одному только ему. Такому красивому, с такими идеальными чертами лица и светлыми волосами, что особенно привлекательно начали отражаться в этом новеньком зеркале. Но не успел молодой человек начать любоваться самим собой, используя этот шедевральный подарок, как взгляд его заметил костюм, чьи плечи буквально ослепляли своим блеском, порожденным многочисленными, но небольшими бриллиантами. - Густав! – восхищенно воскликнул он, тут же подскочив к этому подарку, начав быстрыми движениями оглядывать все его убранство. - Нравится? – наслаждался его реакцией любимый. «Алмазы в серебряной оправе и ни капли желтизны! - поражался внутри Людовик. – А жемчуг! Такой красивый! Такой перламутровый!» – покрылся мурашками от привлекательности этих переливов. «Ему нравится, - любовался этой суетливости Густав. – Удачно я выбрал материалы.» Но не успел граф промолвить про себя еще пару похожих мыслей, как встретился с просто-таки пугающим взглядом Людовика, что с неимоверной скоростью бросился на его губы в страстном поцелуе, крепко обнимая любимую голову за щеки. «Луи?» - не успел отреагировать Густав, начав отходить к ширме от такого явного напора. - Я тебя люблю! – с рычанием отстранился блондин, крепко обнял его за пояс, приподнял и уже через пару шагов припечатал к стене недалеко от входа. – Я тебя люблю! – с неконтролируемым желанием прижался к его губам своими, подняв знакомые бедра до уровня паха. «Луи?» - уязвимо подумал любимый, надежно прижатый к стене. «Люблю! Люблю! Люблю!» - залезал в его рот с языком, нередко забывая даже дышать, при таком порыве. «Людовик,» - скоро обрамил его голову руками и обнял бедра ногами, отдаваясь этой страсти без остатка. «Люблю тебя!» - настойчиво прижался к нему пахом. - Мх, - смущенно прижался лицом к его щеке. – Луи, ты так быстро возбудился? - Я тебя хочу, - суетливо начал шептать, жадно впиваясь в его бедра пальцами. – Хочу. Хочу. Хочу, - припал к его шее, оставляя там настоящий засос. - Ах…! – наслаждался его желанием Густав, немного страдая от доставляющей им боли. В дверь постучали. - Ах…? – покосился в направлении звука синеглазый. - Нас нет, - начал совершать уверенные фрикции Людовик, делая их снизу вверх. - Мх! – тут же закрыл свой рот ладонью, дабы не быть услышанным кем-то из коридора. - Нас нет. Нет. Нет, - крепко его обнял, закрывая глаза от такого сильного желания. Снова постучали. - Луи, - негромко отозвался Густав. - Нас нет, - настойчиво залез в его рот с языком. Синеглазый с трудом его отстранил: - Иди надень презерватив. Я этого гостя прогоню. - Давай не обращать на него внимания, - прильнул к его шее губами. – Он сам скоро уйдет. Раздался стук в дверь. - Пара секунд, - нехотя отстранил его Густав. - Мх, - недовольно отпустил его на пол. - Иди, - надавил на его грудь ладонью. – Я уже достаточно горяч. Людовик без желания покинул его, уходя за ширму. Любимый провел его взглядом и суетливо поправил свой костюм, быстро подошел к двери, открыл ее. - О! – удивленно приветствовал его зрелый мужчина, чья голова начинала покрываться сединой. – Я думал уходить уже! - Хах, - неловко улыбнулся ему Густав, пряча свой пах за дверью. – Ганс! Не ожидал увидеть вас тут сейчас. - Я как раз принес отчетную книгу, - кивнул ему на свои руки, где красовалась толстенная книга, весившая килограмм 5 или 7. – Разрешите занести? – указал взглядом в его покои. Густаву было слишком неловко отказывать этому почти что пожилому мужчине, что был ему опекуном с 15 лет, так что обернулся в покои и позвал любимого, чувствуя вину за разрушение их интимной атмосферы: - Луи, можешь помочь Гансу занести кое-что? - Ну что вы, - отозвался управляющий. – Я еще не настолько стар, чтобы просить помощи у молодых. - Все равно, - вернулся к нему граф. – Эта книга достаточно тяжелая, а вы ее держите уже несколько минут. Из-за ширмы вышел Людовик чернее тучи, открыл настежь дверь, совсем недружелюбно посмотрел на этого Ганса, забрал у него книгу и пошел внутрь. Мужчина провел его сомневающимся взглядом. Едва блондин отошел к столу посреди покоев, мужчина привлек к себе внимание Густава: - Ваше сиятельство, - говорил он совсем шепотом, чуть наклонившись к господину, - это ваш новый любовник? Вы уверены, что он не такой же как барон Юкар? – неуверенно посмотрел вслед этому человеку, разглядев его фигуру в зеркале, что была занята разглядыванием белого костюма, в попытке успокоить собственное недовольство. - Луи совсем не такой, - жестом начал успокаивать его Густав, сконфуженно понимая, что за все это время он так и не рассказал ему о своем новом увлечении. – Мы с ним с сентября. - С сентября? – покосился на своего графа, начиная прокручивать в голове все их траты. - Он нориец, - положил ладонь на знакомое предплечье, пытаясь успокоить. – Он понятия не имеет сколько у меня га. - Нориец? – встревожился. – А он не болен? Сифилисом или еще чем похуже. Вы же сами знаете, что вам просто-таки запрещено умирать. - Нет, нет, он абсолютно здоров. Я забочусь о нашем здоровье. Не переживайте. - Я не могу не переживать. Пока у вас нет наследников – я не могу быть спокойным. - На эту тему у меня есть хорошая новость. В ближайшее время нам нужно встретиться с управляющим графини Комре и обсудить с ними детали брачного контракта. - Графиня Комре? – округлил глаза от шока. – Вы объявили о помолвке с Комре? – ошеломленно повторил. - Нет-нет, - тут же сделал жест, чтобы он был потише. – Помолвка будет после того, как мы все обсудим. Если их и нас все устроит – быть помолвке. - Это настоящая магия, если Комре примет наше предложение! – положил руку на сердце. -Такая завидная партия! – покачал головой, уже любуясь этой парой. – Может быть мне послать ей подарок, дабы склонить к вашему союзу? - Нет, не стоит, - неуверенно улыбнулся. – Я сегодня подарил ей чудесный подарок. От вашего она только смутится. - Ах, да-да, простите. Не хотелось бы портить такую хрупкую договоренность. - Я в ближайшие дни поговорю с графиней и мы назначим дату, когда все соберемся и всё обсудим. - Да, да, разумеется. Не смею вмешиваться. Это будет просто чудесный союз, - сложил руки вместе. – Уже мечтаю встретиться с их управляющим и обсудить все детали. - Ну а пока мы не назначили дату и пока идет празднование Рождества… - завуалированно пытался поскорее с ним попрощаться. - Вы можете насладиться праздником. Навестите торжественный зал. Его убранство поражает воображение. - Как раз хотел этим заняться, - ловко подметил его мысль. – Ну, что ж, не буду надоедать, - мимолетно посмотрел в его покои. - Изучайте отчеты и непременно договаривайтесь с Комре, - вернулся к графу взглядом. - Я не смогу нормально спать, пока не будет назначена с ними встреча. - Можете не переживать, - улыбнулся, взявшись за ручку двери. – Я начну договариваться уже с завтрашнего дня. - Не тяните с этим. Дорога каждая минута, - с усмешкой погрозил ему пальцем. - Хах… Вам та не терпится поженить меня. - Семья Камп обязана процветать. А без наследников это увы невозможно, - мимолетно поклонился. – Отдыхайте. Может быть, мы встретимся с вами сегодня еще, - кивнул. - Буду надеяться, - кивнул и провел его взглядом. Закрыл дверь, глубоко выдохнул, наконец-то прощаясь, и обернулся на Людовика, что уже переодевался в свой новый костюм. - Луи, - заинтересованно поспешил к нему и с азартом обнял сзади, желанно целуя в шею. - Ты обещал прогнать его, - недовольно одернул плечо, высвобождаясь из его объятий. - Луи? – расстроенно отступил. - Кто это вообще такой? – посмотрел на любовника. – Какого черта разговор с ним для тебя важнее чем я? - Прости, прости… Это мой управляющий, главный казначей и опекун. Я просто не мог его прогнать… - Хм! – горделиво вздернул подбородком и отвернулся. – Я слышал весь ваш разговор, - продолжил сквозь зубы, попутно надевая белые штаны. – Какого черта он сует нос в наши отношения? Еще и нелестно обо мне отзывается. Норийцы ему, видите ли не нравятся. А мне тоже может быть кто-то не нравится! – гневно посмотрел на встревоженного любовника. – Например деды, что не в свое дело лезут! И кто такой Юкар?! Какого хрена меня с каким-то бароном сравнивают?! - Луи, - опустил глаза, - давай не будем о нем? - Ну уж нет! Ты так активно обсуждал меня с этим дедом! Отвечай кто такой Юкар! – стал над ним, сжав кулаки и зубы. - Луи, мы же так страстно целовались… - И целовались бы дальше, если бы тебе не взбрело в голову открыть этому деду двери! Нет чтобы сделать вид, будто нас тут нет! – взмахнул руками. – Но нет же! Тебе на любой посторонний звук реагировать надо! Какого черта ты не можешь сделать вид, что есть только ты и я?! Только ты и я! – повысил на него голос, заставляя сжаться от чувства вины за свой поступок. «Луи, ты опять на меня кричишь, - боязливо молчал Густав. – Ты же обещал мне больше не кричать на меня…» - взглянул на свои руки в белых перчатках. - Так что же? – поднял на любимого болезненный взгляд, тем самым встревожив. – Мне молчать всегда? – показал ему правую ладонь и демонстративно оголил для него собственные бинты. – Всегда молчать и делать вид что ничего вокруг не происходит? – вынудил смущенно притихнуть. - Густи я… - Барон Юкар – это сволочь, что разорила меня до последней доники! Он относился ко мне как к кошельку! Как к человеку, что выполнит любую просьбу! Он не любил меня, а только пользовался! Вот почему Ганс сравнивал тебя с ним! Он не хочет повторения этих отношений! Не хочет, чтобы я снова был опустошен, так же как моя казна! - Я не знал, что тебя разорили когда-то… - неловко затих. - Да ты вообще ничего не знаешь! Только о себе думаешь! Я подарил тебе такие подарки! – махнул на них ладонью. – Ты так им обрадовался! А сейчас ты кричишь на меня не своим голосом только потому, что я не прогнал своего казначея, что стал мне опекуном, после смерти родного отца! - Густи… - виновато ступил к нему, заметив слезы в глазах. – Прости меня, - плавно обнял его и прижал к своему сердцу. – Прости… Я не знал, насколько важен для тебя этот Ганс. Просто вы так обсуждали меня… И он был такого мнения о моем происхождении… - тоскливо прижался к нему. – Никто тут норийцев не любит, а он еще и наши поцелуи прервал… - Мы с тобой можем целоваться сутки напролет, а с ним я вижусь раз в несколько месяцев. - Прости… - понурил голову. – Просто такой момент был… - отвел взгляд. – Я так набросился на тебя… Мне совсем не хотелось прерывать нашей страсти… - крепко прижался к нему. - У тебя будет еще случай так наброситься на меня, - отстранился, вытирая слезы. – Это не все твои подарки. Людовик глядел на него совершенно повержено, с печалью признавая, что именно он является причиной этих слез. - Густи… - Одевайся, - отступил, шмыгнув носом. – Пойдем сейчас на обед, - отвернул от него голову и направился к отчетной книге, дабы пролистать первые ее страницы. - Нет, Густав, - встревоженно взял его за руку. – Я не могу отпустить тебя в этом состоянии. Как мне загладить свою вину? Приятель обижено покосился на него и опустил глаза, мимолетно поправил свой приподнявшийся пенис. - Прости меня… - уверено ступил к нему, взялся за мошонку и примкнул к губам, начав отходить с ним к столу. Недолгий акт близости окончательно растопил сердце Густава, что просто не мог слишком долго обижаться на своего возлюбленного. Ублажив своего дарителя, Людовик насладился его щекотливыми движениями, и вернулся к смене наряда. «Ох, как я красив, - крутился он перед зеркалом в новом костюме и туфлях, пока Густав на фоне пил вино, листая отчетную книгу. – Я просто шедеврален, - развернулся и посмотрел на свою спину через плечо. – Придворные челюсти ронять будут, при взгляде на меня.» - А о каком еще подарке ты говорил? – продолжал любоваться собой Людовик, не понимая что может быть лучше уже полученных им даров. - Это украшение, - не отвлекался от чтения Густав. – Сегодня вечером я рассчитываю на близость, - взглянул на любимого. – Хотелось бы, чтобы ты был только в нем. - Мм… - заинтересованно ступил к нему и ласково обнял сзади. – Только в том украшении…? А что это за украшение? - Кое-что из белого золота, - обернулся на него. – Ювелиры принесут его сюда во время ужина. Я помогу тебе его надеть. - Это какое-то колье? – заманчиво сжал его, порождая улыбку. - Нет, - развернулся к нему, положив руки на плечи. – Но это что-то очень привлекательное для меня. - Этим вечером, я буду только в твоем украшении и обручальном кольце… - потянулся к нему за поцелуем. - И в презервативе! – с усмешкой отстранился. - Несомненно, - рывком бросился на эти губы. За обедом, на который они немного опоздали, Людовик то и дело ловил на себе пораженные взгляды приятелей из императорской свиты. Его костюм был таким необычайно белым, таким всецело сверкающим, что он просто не мог не привлечь своим блеском всеобщее внимание, которым молодой человек поистине наслаждался. Он тут был самым заметным, он тут был самым обсуждаемым и привлекательным. Он тут выглядел самым богатым. Густав, наблюдая за этим гордо поднятым профилем, что с неприкрытым удовольствием косился на окружающих, лишь ласково улыбался, понимая, что любимому и правда нравится его подарок. Даниэль, вновь повстречавшись со своей свитой, тоже заметил этот костюм, которым Людовик будто хвастался, величаво мелькая перед августейшим взглядом. Правда всеобщего восторга монарх не разделил: «Какой хороший костюм, - завистливо косился он на этого блондина. – Как Сапфир смеет дарить такие подарки не мне? – взглянул на очарованного этим хвастовством Густава. – Он должен подарить мне что-то на порядок прекраснее,» - отвел взгляд. Посетив салон, восхищение этим костюмом перенеслось и на обычных придворных, что не были обременены честью быть приближенными ко второму императору. Мужчины и женщины косились на Людовика с неприкрытым интересом и даже завистью, начиная обсуждать этот дар за его спиной. Многие догадывались, что это подарок самого графа Кампа, однако не многим такой фаворитизм был по душе. «Норийскую моду тащат прямо в сердце Кромии,» - слышалось приглушенное шептание с одной стороны. – «Какую наглость надо иметь, чтобы объявлять о своих извращенных симпатиях на весь двор?» - было слышно с другой. Но какие бы отрывки всеобщей зависти и недовольства не слышали Густав с Людовиком, им было совершено безразлично мнение людей, с которыми они не собирались дружить. Однако недолго им разрешили оставаться в стороне от этого перемывания костей. Меньше чем через час всеобщего веселья, в котором активно принимал участие Даниэль, одному из его приближенных захотели испортить праздник. Людовик просто отходил от стола с игрой, дабы куда-то переместиться, как с ним столкнулась какая-то дама, проливая целый бокал красного вина на белоснежную ткань. - Ох! – пораженно отпрянула девушка, закрывая рот с носом руками, не давая окружающим увидеть ее злорадную усмешку. Блондин медленно опустил шокированный взгляд на огромное розовое пятно, что с брызгами покрыло его сверкающий костюм, начиная медленно стекать по штанам на туфли. Его белоснежная ткань, его такие блестящие алмазы и переливающийся жемчуг были покрыты розовой жидкостью, что невозвратно уничтожала эту красоту. Такую великолепную, такую самобытную и неповторимую. Людовик не мог пошевелиться, пребывая в ужасе перед этой силой обычного вина, испортившего настолько дорогую работу десятка портных и ювелиров. Плечи его безжизненно опустились. Даниэль, что не мог не заметить такого наглого посягательства на своего приближенного, тут же гневно покосился на эту даму. Пускай и он завидовал этому костюму, однако он не разрешал его портить, надеясь, что вечером ему преподнесут что-то еще более прекрасное. - Простите! – начала сердечно извиняться эта девушка, пытаясь оправдать свою не виноватость. – Простите! Я случайно! Я не хотела! Блондин медленно открыл лацкан кафтана и неторопливо завел за пазуху руку, так же спокойно доставая оттуда серебряный кастет, который сегодня ему подарил Агат. Холодный ужаснулся его намерениям, точно так же как и остальной двор, понимая, но не одобряя его ярости, направленной на эту казалось бы невиноватую аристократку. - Людовик! – испуганно подскочил Густав, едва осознав зачем он полез во внутренний карман. – Луи! – стал между ним и его жертвой, положив ладони на любимую грудь, в попытке остановить. - Она уничтожила твой подарок, - тихо промолвил блондин, уже надевая кастет на пальцы. - Пойдем переоденемся, - взял его за руку и начал тянуть в направлении дверей. – Пока вино не высохло! Пошли! – со всей силы потянул его и с неимоверным усилием все же вывел из того салона. Людовик шел за ним неохотно, откровенно желая вернуться и уничтожить ту девушку точно так же, как она это сделала с его костюмом. Густав привел его в их личные покои, мимолетно сказал лакею на входе принести чистое нижнее белье и воду. Быстро зашел внутрь. - Эта мразь испортила мой костюм, - угрюмо выдал блондин. – Дай мне расправиться с ней. - Расправишься, когда мы твой костюм отмоем, - быстро начал снимать кафтан с его плеч. – Раздевайся. - Да вино уже ничего не отмоет! – раздраженно не понимал торопливости Густава. – Эта сука просто испортила твой подарок! - Луи, не будь таким наивным, - поспешил налить в бокал воды и отскочил с кафтаном к камину. – Ты думаешь, что я заказал белоснежный костюм и не подумал о том, что он может испачкаться? – плеснул на розовое пятно водой, беспрепятственно смывая его на раскаленные поленья, порождая их шипение. Людовик пораженно замер, едва увидев снова белый цвет на месте такого отчетливого загрязнения: - Это магия? – начал торопливо раздеваться. - Естественно, - отошел к столу, где снова набрал воды в бокал. – Я не собирался тратить такие средства на костюм, что будет жить лишь до первого пятнышка, - вернулся к камину и вновь плеснул на кафтан, очищая еще больше ткани. – Давай быстрее, пока вино не засохло. - Давай помогу, - взял стеклянный графин и подошел с ним к Густаву, начав самолично смывать это пятно чистой водой. Как только весь наряд снова блистал своей белизной, Людовик сменил нижнее белье, которое тоже запачкалось вином, и вновь приоделся в свой подарок, который на смотря на то, что снаружи оставался еще влажным – был абсолютно сухим внутри. «Это просто невероятно, - вытирал сухим полотенцем самые мокрые места на своем жилете. – Густав подарил мне не просто красивый костюм, а костюм, который к тому же невозможно испачкать, - покосился на любимого. – А я ему… - опустил глаза. – Даже в половину что-то настолько же хорошее не приготовил, - понурил голову. – Плохой подарок я ему выбрал. Он точно расстроится, когда увидит его.» Любимый, тем временем листающий свою отчетную книгу, покосился на приунывшего Людовика: - Он довольно быстро высохнет. Не переживай, серебро не потемнеет. - Ты еще и серебро защитил? – расстроенно отозвался. - Конечно. Его же невозможно будет отполировать на таком костюме, - направился к нему и заглянул в серые глаза: - Чего ты загрустил? – печально поцеловал в щеку. – Не переживай. Уже через час, твой костюм будет сверкать так же ярко, как и в обед. Блондин поникшим взглядом посмотрел на него: - Я тебя люблю, - поцеловал в скулу. - Я тебя тоже, - ответил таким же поцелуем. – Пойдем обратно. Даниэль там наверняка уже срывается на той девушке. - Я хочу ее убить… - Не стоит. В тебя кто угодно мог так врезаться. Не переживай. Твой костюм от этого не пострадал и это главное. Пойдем, - взял его за руку. – А то придворные перестанут тобой восхищаться, если так долго не попадаться им на глаза. - После такого возвращения они точно будут по-особенному на меня смотреть. - Ну вот. Пойдем, - повел его к двери. Возвратившись в салон, молодые люди уже не смогли повстречать ту самую даму, которую Даниэль уже давно выгнал. Однако им повстречались многочисленные взгляды, пораженные все такой же белой тканью на груди Людовика, что еще полчаса назад была покрыта розовыми брызгами. Вечер настал быстрее, чем многие ожидали, ознаменовав этот час началом праздничного банкета в честь императорской семьи, на котором было принято одаривать монархов разнообразными подарками. Придворные собрались в торжественном зале, где уже были расставлены столы, прогибающиеся от количества разнообразных блюд, украшенных перьями, ягодами и цветным конфетти, и заняли свои места в соответствии с приказами церемониймейстера. Густаву и Людовику посчастливилось сидеть рядом, находясь неподалеку от правящей семьи, к которой вела череда из более важных аристократов. Молодые люди переглянулись, обмениваясь любящими улыбками, и дождались пока остальные кресла так же перестанут пустовать. Как только церемониймейстер убедился в том, что придворные сидят в соответствии с желаниями императрицы – начал гласно объявлять присутствующим их порядок презентации монархам своих подарков, что к этому времени уже должны были быть полностью подготовлены к тому, чтобы их вручить семье Ястребов. Каждый внимал его словам особенно внимательно, ведь что может быть хуже, чем забыть свое место в этой очереди и показать правящей семье все свое неуважение к их персонам и подготовленным для них подаркам? - Фух, - тяжело выдохнул Людовик, когда мужчина закончил. – Я после барона Грэзе… - взглянул на Густава: - А тебя прям до маркиза Дубовой рощи держат... - Как-то я переживаю… - волновался любимый. – Как бы мои подарки не пришлись им не под душе… - сминал пальцы. - Густи, - ласково ему улыбнулся, - ты такие прекрасные подарки сегодня дарил. Уверен, что и для Ястребов у тебя припасено что-то хорошее. - Надеюсь им понравится. - Уверен в этом, - взял под столом его за руку, пытаясь вселить уверенность в своих силах. Когда церемониймейстер завершил и этот этап своей работы, придворные начали ожидать появления правящей семьи, что должна была войти в этот зал уже через несколько минут. Еще не начавшийся банкет довольно быстро наполнился гудением толпы, что негромко обсуждала этот вечер, и музыкой, доносившейся от струнного ансамбля, стоящего в стороне. Как только на горизонте появились августейшие особы, церемониймейстер гласно ударил своим посохом по полу, вынуждая всех присутствующих затихнуть и подняться со своих мест для поклона. Зайдя в торжественный зал вместе со своей матерью, Давид величественно окинул взглядом всех склонившихся перед ним аристократов, слуг и музыкантов, после чего повел всю свою семью к их местам. И громко хлопнул в ладоши, начиная этот пир. Церемониймейстер ударил посохом в пол, объявляя о первом дарителе. Придворные преподносили своим монархам самые разнообразные подарки, часть из которых возможно даже не стоила их внимания. Оружие, предметы искусства, украшения, игрушки – все это нескончаемым потоком приносилось и уносилось слугами в личные покои или кареты, скоро отправляющиеся в резиденцию императрицы, что сидела на этом празднике, словно неживая. Даниэла практически не поднимала взгляда, не смотрела на преподносимые ей подарки и никак не реагировала на все эти слова, адресованные дворянством именно к ней. Без труда замечая эту апатичность, аристократы даже не знали как на нее реагировать. Каждый новый даритель надеялся, что именно его подарок привлечет внимание императрицы и немного отвлечет от этой тотальной грусти, однако этого все не происходило. Прошло около получаса, прежде чем был вызван первый из свиты Даниэля, дабы презентовать свой дар правителям Кромии – это был Жан Ламэ барон Шанэ. Многие с завистью прильнули взглядами к открывающимся дверям, когда этот молодой нориец с гордостью объявил, что хочет вручить их величествам рог морского единорога. - Какая прелесть! – не смог сдержать восторга Густав, едва в зал занесли полутора метровый рог нарвала, закрученный левой спиралью, установленный на деревянном щите, словно охотничий трофей. Людовик молча покосился на любимого, очевидно не переживая похожей радости от такого заурядного в его местности подарка. Для молодого человека этот бивень был сравним по своей ценности с рогами лося, которого пускай и непросто убить, но точно не невозможно. - Тебе правда нравится? – нахмурился, не очень понимая, как можно восхищаться подобной безделушкой, которая даже не превышает его роста. - Да! Очень! – мимолетно посмотрел на него, тут же возвратившись к любованию этим рогом. - Густи, - наклонился к его уху, взяв под столом за руку, - а хочешь я достану тебе такой? - Ты можешь добыть такой рог? – с энтузиазмом повернулся к блондину. - Да. Вместо сегодняшнего подарка, - неловко притих. – Если тебе так нравится этот бивень – давай я достану тебе такой? Но привезут его только в феврале… - Это было бы чудесно! – быстро похлопал в ладоши. – Этот рог великолепен! – посмотрел на откланивающегося Бирюзу. «Заурядный он, - не впечатлившись вернулся к наблюдению за земляком. – Всего полтора метра. Был бы он хотя бы моего роста – тогда бы я оценил. А сколько времени займет поимка нарвала с двухметровым рогом…?» - задумчиво насупился, начав вспоминать сколько бивней такой длины он вообще видел. Прошло менее часа, прежде чем церемониймейстер объявил об очереди Людовика Кери, который уже при всем своем параде величаво выходил к монархам на поклон. Этот нориец также дарил кромийским владыкам часть собственной культуры, однако в этот раз это был не охотничий трофей, добытый в северном море, а искусно слепленный сервиз из костяного фарфора, просвечивающийся на свету своим нежным фиолетовым оттенком, который ему давала костяная зола, добытая из скелетов многих птиц. Кроме сервиза, декорированного глазурью и росписью в зеленых цветах монаршего герба, молодой человек даровал и по-настоящему тонкую работу родных гончаров – сверкающие своими переливами бутоны роз, пионов и лилий на хрупких фарфоровых стеблях, что были собраны в четыре пышных букета, предназначенных для женской части императорской семьи. Многие придворные, не ведающие до этого о многогранности норийской культуры, даже не подозревали, что их мастера способны на такие шедевры искусства, при взгляде на которые с большим трудом можно было поверить в их рукотворность. Лепестки на этих бутонах были настолько тонкими и хрупкими, листья казались настолько прозрачными и шершавыми, что волей не волей возникали сомнения в правдивости того, что эти букеты создал человек. Однако факт оставался фактом – блеск глазури в свете вечерних свеч выдавал всю фарфоровую основу этих букетов. Они не были настоящими цветами – они были кем-то созданные вручную. - Это невероятно, - шептал Густав Людовику, когда тот вернулся на свое место. – Я конечно слышал о том, что норийцы могут делать что-то подобное из глины, но я не думал, что это действительно правда. В сравнении с твоими, мои подарки вообще не выглядят как-то необычно, - ласково улыбнулся. - Не выдумывай. Уверен, что твои подарки настолько шедевральны, что об этих цветах забудут в то же мгновение, как только увидят их. - Я не забуду, - с нежностью взял его за руку под столом. Тот ласково ему улыбнулся. Прошло еще некоторое время, прежде чем с коридора, из которого слуги выносили подарки, адресованные от аристократов императорской семье, послышалось отчетливое ржание какой-то лошади. Придворные объяснимо заинтересовались этим звуком, отвлекаясь от озадаченной графини Комре, которая прямо в этот момент презентовала монархам свои дары. Густав шел как раз после нее, так что уже поднялся со своего места и направился прямо к концу этого длинного стола, за которым находились многочисленные дворяне. Едва графиня откланялась, закончив со своими подарками, и начала возвращаться к своему месту, она повстречалась взглядом с дорогим сердцу другу. «Лошадь?» – озадаченно спросила она глазами. «Лошадь,» - подтвердил кивком Густав. Церемониймейстер ударил посохом в пол, объявляя следующего дарителя. Граф Камп направился к монаршей семье. Глубоко поклонившись своим покровителям, немного уставшим уже принимать дары от этого нескончаемого потока придворных, молодой человек услышал за своей спиной открывание массивных дверей, вслед за которым по залу распространилось неторопливое цоканье копыт по начищенному паркету, совсем скоро начавшее сопровождаться пораженными вздохами. Густав повернулся к двум лошадям кремовой масти, дабы указать на их блестящую шерсть ладонью в перчатке, и провозгласил, что хочет подарить восседающим на тронах императорам этих двух скакунов, при этом добавив, что во всей империи есть не более пяти таких лошадей. Даниэль был в восторге от такого подарка, что легко можно было заметить по его лицу. Давид тоже оценил подобный дар, хоть и радости на нем было меньше. Как только лошадей провели к графу Кампу, что стоял не очень далеко от монаршего стола, он в паре слов рассказал о всех достоинствах этих скакунов: они были молоды, обладали крепким здоровьем и выносливостью, не боялись жары и морозов, имели невероятно блестящую шерсть, что утром была светлой словно зрелая пшеница, а вечером становилась красной, словно наполированная медь. Молодой человек откровенно любовался этими лошадями и рассказывал о них с такой любовью, будто они были его собственными. Однако, как бы Густаву не нравились эти благородные животные – предназначались они императорам Кромии. Откланявшись перед близнецами за этих лошадей, которых в последствии можно было размножать, так как они были разного пола, молодой человек принялся за подарки остальным членам монаршей семьи. Взял из рук слуги большую, но плоскую шкатулку из красного дерева и ступил с ней к императрице, открыв ее содержимое в паре шагов от все такой же безразличной Даниэлы, демонстрируя окружающим большой набор серебряных украшений, инкрустированных небольшими алмазами и крупными сапфирами, обладающими астеризмом, из-за которого на поверхности камней виднелись белые шестигранные звезды. Густав надеялся, что хотя бы его дорогой подарок сможет привлечь внимание императрицы, однако та не замечала эти редкие камни так, будто их вообще не существовало. Не заметив вообще никакой реакции, молодой человек неловко отдал эту шкатулку слуге и взял из рук следующего похожую. Подошел с ней к принцессе Анне, с поклоном открывая ее содержимое. Это был такой же большой набор драгоценных изделий, но выполненный уже из белого золота и украшенный многочисленными рубинами насыщенного багряного цвета. Густав очень надеялся, что эти замысловатые формы придутся ее высочеству по душе и он не будет награжден таким же безразличием, которое ему даровала императрица. Не в силах разглядеть всей глубины цвета на таком расстоянии, Анна подозвала графа жестом. Молодой человек тут же подошел в плотную к столу, дал оглядеть серьги, диадему и оценить убранство колье. Когда же принцесса одобрительно закивала, привлекая к себе внимание старшего брата, Густав с облегчением выдохнул. Ее супругу Камп подготовил весьма предсказуемый подарок, так что над его реакцией он точно мог не переживать. Александр получил в свое распоряжение курительную трубку из слоновой кости и новую расписную табакерку, заполненную лучшим табаком, который смогли отыскать люди Густава. Для Адама – следующего из семьи Ястребов, граф приготовил целый набор морских и небесных карт, компас, сферическую и плоскую астролябии, секстант и обычную подзорную трубу, в надежде что слухи о любви принца к изучению навигации все же правдивы. С какой бы взволнованностью не ожидал вердикта на свои подарки Густав, но Адам оценил эти дары, тут же начав крутить в руках небольшую сферическую астролябию, которой он до этого не имел. Осознав благосклонность и этого члена императорской семьи, молодой человек перешел к подаркам для Марии и Дианы, коими стали музыкальная шкатулка для Марии и новое платье для Дианы. Боевому Людовику он преподнес небольшие парные сабли и пару кинжалов, а меньшим - Антону и Людовике подарил разнообразные игрушки, которые он посчитал этим детям могут понравиться. Завершив со всеми своими дарами, граф Камп снова глубоко поклонился монаршей семье и направился к своему месту, в то время как слуги начинали уносить все эти многочисленные подарки в покои полученных ими принцев и принцесс с императорами и императрицей - Так много подарков, - тихо приветствовал его Людовик на своем месте. - Да, немало я им подготовил, - присел, пытаясь не выдать дискомфорта на своем лице. - Густи, - тут же заметил эту гримасу любимый, - что случилось? Рука? – обеспокоенно потянулся к нему под столом. - Угу, - кивнул, сжав губы. – Я не думал, что она так сильно начнет болеть из-за простого удержания шкатулок на ладони. - Давай ее сюда, - мгновенно подозвал слугу и аккуратно взял его правые пальчики под столом. Едва лакей подошел – попросил его взять широкую миску и набрать в нее снега с улицы, дабы Густав мог беспрепятственно закопать в нем свою ладонь, вместе с холодом избавляясь от боли. Прошло еще около часа, прежде чем ритуал дарения императорской семье их дорогих подарков, был наконец завершен. Стол гудел от обсуждения всего, что предоставляли аристократы монаршей семье. Придворные цеплялись к каждой детали, анализировали каждую мимическую морщину на лице Ястребов, тщательно пытаясь выверить новых любимчиков правящей семьи, в то время как августейшие особы пытались просто наслаждаться вечером, стараясь не обращать внимания на шушуканье окружающих. Членов императорской свиты точно также мало волновало мнение придворных, так что они даже не прислушивались к слухам, которые неизбежно начинали окружать их персоны и подарки, преподнесенные монаршей семье. - Фух, - устало выдохнул Людовик, когда на часах уже была половина восьмого, - что-то многовато вина я выпил, - посмотрел на любимого, все еще держащего свою правую ладонь в миске с подтаявшим снегом на своих коленях. – Скоро вернусь, - поднялся, сопровождаемый его взглядом, и направился к боковой двери за их спинами. Справив свою нужду в один из горшков, расставленных по дворцу в нескольких комнатах, молодой человек решил наведаться и в их покои, дабы на скорую руку привести себя в порядок и подготовить свое тело к скорому окончанию банкета, после которого он планировал заняться с Густавом близостью. «Надеюсь, слуги не копались в моем ящике сегодня, - закатывая глаза подходил к их комнате Людовик. – А то я опять эти ножницы полчаса искать буду,» - взялся за ручку и отворил двери, зашел внутрь. В покоях царил интимный полумрак, создаваемый несколькими десятками горящих свеч, чей небольшой огонек подрагивал от малейшего движения ветра, создаваемого этим зашедшим внутрь человеком. В камине горели поленья, достаточно согревая эту комнату для того, чтобы можно было раздеться. Распространяющийся от пламени свет отражался в наполированной мебели и натертых канделябрах, непостоянно сверкая в золотых украшениях, чей свет преумножало большое зеркало, стоящее посреди покоев. «Как тепло тут, - вышел Людовик из-за ширмы, окинув взглядом их с Густавом небольшую комнату. – Ух-ты, - тут же пораженно замер, глядя на все так же стоящий манекен. – Это то самое украшение? - скорым шагом приблизился к блестящим металлическим нитям, окутывающим этот искусственный мужской торс. – Какая изящная работа… - провел пальцами по тонким цепям, начинающим еще больше сверкать от одного его жеста. – Ах! – восхищенно улыбнулся. – Какая же это прелесть! – мгновенно обошел манекен, дабы оценить убранство этого украшения и со спины. – Ох… - чутко вздохнул, проведя ладонью по этим линиям. – Это просто прекрасно! – взял манекен за плечи и повернул к себе. – Прекрасно! Великолепно! – покрутил его в своих руках. – Но мне кажется оно немного незакончено… - задумчиво прошелся по нему глазами и резво стал с ним перед зеркалом, подставив манекен себе под голову, будто это ненастоящее тело принадлежит ему. – Хм… - слегка покрутил его, дабы цепи начали шевелиться. – Знаю, - оставил искусственный торс в покое, резво направившись к двери. – Может это и дикость, но так я буду смотреться еще лучше,» - выскочил в коридор и поспешил к императорскому портному, у которого можно было взять два отрезка шелковой ткани. - М-м-м-м-м, - игриво напевал себе что-то Людовик, торопливым шагом возвращаясь в покои. «Сиреневый, - подставил полупрозрачный шелк к этим цепям, оценивая, насколько цвета подходят друг к другу. – Хм… - задумчиво оглядел свою идею со всех сторон. – Дикость, но такая соблазнительная,» - усмехнулся, направившись к своей тумбе за ножницами. Проделав в тех отрезках две небольшие дырочки у верхних углов, молодой человек присоединил их к золотому наряду так, будто это спадающая вниз ткань набедренной повязки. «Хм, - оценивающе покрутил он манекен из стороны в сторону, наблюдая за неторопливым полетом легкого шелка, так соблазнительно просвечивающего стойку искусственного торса. – Ох… - влюбленно упал он щекой на плечо этого несуществующего любовника, глядя на них двоих через зеркало. – Это просто прекрасно, - чуть повернул манекен, показывая прикрытый только цепями бок. – Это великолепно, - отпустил его, направившись с ножницами к кровати. – Вопрос только как я это надену,» - начал расстегивать ширинку, намереваясь немного подстричь себя внизу. Миновало минут двадцать, прежде чем Людовик все же вернулся на тот самый банкет и с неприкрытой радостью присел по соседству с любимым. - Густав? – заинтересованно посмотрел на него. - Тебя так долго не было… - с оттенком печали отозвался он. - Я хотел привести себя в порядок, - гордо вскинул своими волосами, забывая, что они собраны в низкий хвост на затылке. - Луи, тебе не нужно так много думать о своей внешности… Ты и так неимоверно красив, - наблюдал за ним тот. «А каким красивым я буду без одежды…» - уверенно посмотрел в его синие глаза, осознавая всю свою власть над этим человеком: - Пошли спать? - Спать? – растерянно замер Густав, так долго ожидающий их вечерней близости. – Но ведь… - Я так устал сегодня… - потянулся к нему под столом и взял за руку. - Ладно, хорошо… – расстроенно опустил плечи, а за ними и взгляд. - Пойдем спать… - отвернул лицо. Людовик нахмурился, откровенно не понимая такой реакции на свои слова: - Разве ты не планировал сегодня лечь пораньше? – уверенно заполз рукой на его пах и решительно сжал его пальцами. Приятель аж глаза выкатил от такого жеста: - Спать? – тут же посмотрел на друга. - Угу, - убедительно кивнул. - Ой, точно, да, - украдкой отстранил его ладонь. – Мы же хотели лечь пораньше. - Мы так устали… Пойдем уже спать… - встал и поднял его вслед за собой. Как только оба пришли к своим покоям, по дороге уверенно делая вид, что они и правда уже собираются спать, Людовик открыл Густаву дверь, пустил его внутрь и тут же остановил, не давая идти дальше. Обошел, развернул к выходу, сказал не подглядывать и удалился в глубину покоев. Любимый лишь озадаченно прислушивался к его торопливым шагам: - Луи, но ведь мой подарок… Давай я помогу тебе надеть его? - Нет, - быстро раздевался блондин, складывая все элементы своего костюма на кресло. – Закрой двери на ключ и не подглядывай. - Луи, ты можешь запутаться в том украшении, - с беспокойством говорил синеглазый, отодвигая тяжелую занавеску. – Давай я все же помогу тебе? – повернул ключ в замочной скважине до щелчка и завесил дверь плотной тканью. - Не переживай, у меня все под контролем, - снял рубашку, оголяя собственный торс, уже покрытый многочисленными золотыми цепями, и принялся за кальсоны, высвобождая на волю немного смятый отрезок полупрозрачного сиреневого шелка. – Просто не подглядывай, - суетливыми движениями сложил свою одежду на кресле, распустил волосы и подошел к зеркалу, начав приводить весь свой внешний вид в порядок. - Ты уверен? – с сомнением отзывался стоящий у входа. - Густи, - строго посмотрел в его сторону блондин, - у меня все под контролем. Хватит об этом думать, - отвернулся к своему отражению и несколько раз вскинул волосами, наделяя их естественным объемом. – Лучше начни думать о чем-то приятном, - поспешил к своему туалетному столику и взял из него одну баночку духов, которые начал наносить себе на шею. Любимый покосился в щель между ширмой и стеной, не специально начав подглядывать за расторопным туалетом возлюбленного, и ошеломленно замер. «Луи?» - тут же прильнул взглядом к его телу, окутанному целой системой из поблескивающих на свету золотых цепей. – «Это правда ты?» Но не успел Людовик еще немного покрасоваться собой перед небольшим зеркалом туалетного столика, проверяя всю безупречность своего внешнего вида, как услышал леденящий душу грохот, донесшийся к нему от дверей. - Густав? – встревоженно обернулся. Ответа не последовало. - Густав! – испуганно побежал к нему и нашел этого человека лежащим прямо в углу, между ширмой и стеной. – Густи! Густи! – торопливо упал на колени, начав аккуратно шлепать его по щекам. – Густи! - Мм? – будто сквозь сон протянул знакомый, прежде чем открыл перед ним глаза. - Густи! Что случилось? – перепугано уложил его голову на свои колени. – Чего ты упал? - Я… - растерянно оглядывался тот, пытаясь понять, где он находится и что делает. – А, - поднял на любимого взгляд, - я подглядывал за тобой, - мило усмехнулся. – Не устоял перед твоей красотой… - вытянул к нему ладонь и нежно провел пальцами по белой щеке. - Я же сказал тебе не подглядывать, - обеспокоенно негодовал. - Я бы все равно не устоял, как только увидел тебя. Ты такой красивый… - завороженно оглядывал его украшенное тело - Я бы хоть поймать тебя успел, - неодобрительно нахмурился, наблюдая за этим любованием. - А разве ты не успел? – расслабленно посмотрел в его серые глаза. - Нет, - осуждающе ему кивнул и начал поднимать. – Пошли посажу тебя, - перекинул его руку себе через плечо и крепко прижал к себе любимый торс ладонью. – Придется нам отложить твое соблазнение, - неторопливо повел его к накрытому для двоих столу, чьи немногочисленные блюда находились под колпаками. - Отложить? – встревоженно повторил. – Но Луи. - Что «Луи»? – посадил его во главе стола. – Я не думал, что ты можешь упасть в обморок, - выровнялся. – Продолжим, когда тебе полегчает, - потянулся за бутылкой белого игристого вина, дабы наполнить его бокал. Пока блондин был занят разлитием опьяняющей жидкости, его любимый с интересом начал разглядывать этот будоражащий воображение наряд, так кокетливо поблескивающий в свете окружающих их свеч. «Какие линии… - завороженно оглядывал их легкие движения синеглазый. – Какие воздушные мотивы… - украдкой снял с левой руки перчатку, желая собственными пальцами ощутить все неровности этого украшения. – Какие соблазнительные полутона…» - опустил взгляд на тот самый шелк, немного просвечивающий все, что он должен был скрывать. Людовик, к этому времени уже завершивший свою роль виночерпия, покосился на Густава, увлеченного только его внешним видом, и довольно ухмыльнулся этой тотальной очарованности его образом. Граф смотрел, разглядывал, любовался и всеми силами пытался охватить весь наряд своего возлюбленного, которого он не хотел ни с кем делить, ни при каких обстоятельствах. Даже с самим императором. - Хм, - довольно усмехнулся Людовик, отвлекая Густава от такого всепоглощающего занятия. – Нравится мой наряд? – хвастливо покружился перед ним. - Оо… - завороженно проследил за ним. – Он чудесен. Просто великолепен, - потянулся к нему ладонью, дабы подвинуть поближе к себе. – Хочу тебя. - Как сильно хочешь? – игриво ступил к нему и с легкостью пушинки запрыгнул на любимые колени, укладывая свои ноги на правый подлокотник. - Л-Луи, - со взволнованной улыбкой начал оглядывать все его тело, так близко расположенное к его нетерпеливым рукам, - что ты делаешь? - Густи, давай сегодня будем делать то, что нам хочется, не взирая на реакцию друг друга? – оплел его шею ладонями, плавно поворачивая эту голову к себе. – Только ты, я и наши многочисленные капризы. - Только ты, я и наши многочисленные капризы? – с энтузиазмом повторил, уже думая о каких-то своих желаниях, как внезапно расстроился, опуская взгляд на ковер, расстеленный под столом. - Густи? – встревожился такой реакции любимый. – Что случилось? Ты чего? – заглянул в его не такие счастливые глаза. - Это тот подарок, о котором ты говорил? – покосился на него, печалясь от того, что его желаниям будут рады только в этот праздник, только в этот мимолетный вечер. - Нет, - обеспокоился его словам, не понимая, как Густав мог подумать, будто бы он мог подарить ему просто ночь ласк на такой праздник. - Я планировал подарить тебе твой подарок после нашей близости, - провел по его щеке ладонью. – Мы наверняка очень устанем и мой подарок, может если и не понравится тебе так же, как мне твои – то точно будет полезен в самом конце, - нежно поцеловал его в щеку. - Значит, твое предложение сейчас не будет единоразовым? – аккуратно уточнил. - Нет, конечно. - А какие желания можно превращать в жизнь? – чуть заинтересовался. - Любые. - А если они тебе не понравятся? – неловко притих. - Я тебе скажу об этом, - прижался к его щеке носом. – Густи, не переживай. Ты же помнишь, что я жил некоторое время при норийском дворе? – отстранился, посмотрев в его синие глаза. – Я ко многим капризам готов. Вот сейчас ты чего хочешь? - Прямо сейчас? - Угу. - Укусить тебя… - тихонько признался. - Укусить? – улыбнулся Людовик, откровенно умиляясь такому невинному желанию. – Кусай, - довольно подался к нему. Густав смущенно поглядел на него, робко приблизился к белой щеке и легонько укусил ее, оставляя на мягкой коже едва заметный след своих передних зубов. Любимый даже усмехнулся от такой нежности, в то время как синеглазый настороженно выжидал на свое действие какой-то негативной реакции. Но, так как ее не последовало, Густав тоже скоро улыбнулся, постепенно заражаясь легкостью и позитивом своего богато украшенного Людовика. - Густи, - повернулся к нему блондин, после этого кроткого укуса, - а давай сыграем сегодня в игру? - В игру? Какую? – оплел его тело руками, что так долго не прикасались к любимому человеку. - Назовем ее «я хочу», - кокетливо приблизился к его носу и ударил по нему кончиком своего пальца. – Каждое следующее твое предложение должно начинаться со слов «я хочу». Угу? - А если тебе не понравится мое хочу? – немного обеспокоился. - А ты сначала скажи о нем. Если оно будет мне не по душе – я просто сообщу тебе об этом. Густав неловко прочистил горло, опуская взгляд на ковер под столом: - Кхм, Луи, я… - «Хочу»… - продолжал за него блондин. - Кхм, да… В общем… - убрал с него руки и начал мять их на уровне своего живота. – Луи, мы могли бы попробовать сегодня новую позу? – неуверенно притих, украдкой поглядывая на любимого. - А теперь, с «я хочу», - махнул на него пальцем, словно дирижер палочкой. - Луи, я был бы… - «Я хочу», - настаивал Людовик. - Кхм, - опустил глаза. – Луи, я хочу… - боязливо проглотил слюну. – Попробовать сегодня… По-новому… - прикрыл покрасневшее лицо ладонью, сжимаясь от собственных слов. – Если ты не против… - Какую? – легко отозвался любимый. - Помнишь, когда я дарил тебе костюм… Ты набросился на меня и прижал к стене…? – смущенно покосился на него. - А дальше…? – выманивал у него озвучивания своего желания. - Ты поднял меня и… - спрятал боязливые глаза. – Начал двигаться так… - И…? - Я очень возбудился тогда, - неловко отвернулся. «Неужели он настолько боится говорить о том, чего он хочет? – с неким беспокойством наблюдал за всем этим Людовик. – Так же просто сказать «хочу попробовать в этой позе», а он с таким мучением каждое слово из себя достает…» - Хорошо, - кивнул ему блондин. – Мы обязательно попробуем сегодня так, - с легкостью перекинул свои ноги на пол и энергично поднялся. – А пока что, давай насладимся прелюдией? – кокетливо прошел к накрытому колпаком блюду и эффектно поднял крышку, открывая для любимого все наполнение тарелки. - Ой… - смущенно заметил привлекательных моллюсков Густав. – Устрицы… - Да, - позитивно кивнул, откладывая колпак в сторону. – Давай насладимся ими? – присел по соседству, как его осенила прекрасная идея. – Густи, - тут же взял его за руку, отвлекая этот жадный взгляд от еще живых беспозвоночных, - но ты не получишь их просто так. Тебе нужно их заработать. - Заработать? – слегка озадачился. – Как? - Одна устрица стоит одно предложение с «я хочу». - Я хочу устрицу, - без замедления ответил тот и уже потянулся за ракушкой. - Нет, - уверенно усадил его обратно. - Но ты же сказал одно предложение с «я хочу» и устрица моя, - посмотрел на него. – Я же сказал одно предложение. - Я ценю твою изворотливость, но я имел ввиду не это «я хочу». - А какое? – недоумевающе нахмурился. - В наших отношениях. Одно «я хочу» в наших отношениях – и устрица твоя. Густав встревоженно сжался. - Давай, - подначивал его Людовик, выпуская из своих рук. – Они тут уже стоят минут 15. У тебя осталось не так много времени, прежде чем они начнут портиться. Любимый опустил сконфуженный взгляд на свои колени, сжав на них кроткие кулачки. - Как только скажешь… - повернулся к тарелке, начав считать разложенные там ракушки: - Раз, два, три… Восемь «я хочу», - вернулся к приятелю, - можешь хоть все вместе их съесть. - Ты жесток ко мне… - отвел расстроенный взгляд в сторону. - Густи, я хочу, чтобы ты начал говорить о своих желаниях. - А я хочу, - недовольно посмотрел на него, - чтобы ты перестал меня заставлять делать то, что я не хочу. Людовик молча взял одну ракушку и протянул ему, тем самым озадачивая. - Одно «я хочу» - одна устрица, - повторил блондин и дал Густаву взять из своих рук одного моллюска. «Это немного легче, чем я думал,» - констатировал синеглазый и опрокинул себе в рот беспозвоночное, запил его игристым вином. Выжидающе посмотрел на сидящего рядом норийца, попутно жуя свою награду. - Я хочу, - продолжил он после глотка, - чтобы когда ты сзади, ты чаще обнимал меня и целовал в шею. Тот кивнул, передавая ему еще одну ракушку. Густав с настороженным взглядом переживал ее и проглотил. «Как легко у него пошло, - наблюдал за всем этим Людовик. – А без устриц так ломался… Надо будет потом как-то без шантажа попробовать его разговорить.» - Какие еще желания есть? – кивнул он на любимого. - Я хочу… - чуть помедлил синеглазый, глядя на своего возлюбленного. – Чтобы ты надевал этот наряд иногда для меня. Он мне нравится, - смущенно опустил глаза. - Тебе очень идет… - Я тоже думал об этом, - вручил ему новую ракушку. – Если в процессе он не будет нам мешать – буду надевать его чуть ли не каждый раз, пока не надоест, - поднялся и прошел к зеркалу, перед которым начал крутиться, любуясь своим убранством. Возлюбленный увлеченно наблюдал за ним, пережевывая очередное беспозвоночное. Некоторое время Густав смотрел на это самолюбование, прежде чем снова подал голос: - Луи, я хочу трахнуть тебя сегодня, - проглотил слюну, глядя на всего этого человека, так нарядившегося только ради него. Людовик кокетливо обернулся: - У тебя будет такая возможность. - Твои ягодицы так мелькают… - завороженно следил за их заманчивыми движениями, то открывающимися, то прячущимися от него под сиреневым шелком. – Ты сегодня подготовился? – не мог оторвать взгляда от его соблазнительных форм. - Да. Я сегодня готов со всех сторон, - заманчиво прошелся мимо него и потянулся за ракушкой, дабы передать любимому награду за это новое «хочу». Не желая тратить такие немногочисленные желания на что-то несерьезное, а к тому же не желая упускать такой удачный момент, Густав, пристально наблюдающий за такими близкими к нему ягодицами в данный момент, просто не смог удержаться, чтобы не склониться над ними и жадно укусить, заставляя Людовика испуганно вскрикнуть, отскакивая в сторону: - Густи! – пораженно взглянул на его оголенные зубы, прикрывая место укуса. – Не так же сильно! Ты чуть кусок от меня не откусил! – передал ему устрицу. - Хм, - смущенно улыбнулся ему, забирая из этой руки свежую устрицу. – Прости. Я не удержался, - мимолетно опрокинул ее в рот, начав интенсивно жевать, поглядывая на все ту же точку ниже любимой спины. «Черт, - досадно потирал укус блондин, - от этих моллюсков он с ума сходит.» - Ладно, - снисходительно поддался Людовик, - за исполнение своего «хочу», тоже устрицу получишь, - поставил перед ним еще одну ракушку, которую тот казалось просто не замечает. - Луи, - все еще не отвлекался от его бедер близкий человек, - а давай начнем? – поднял на него глаза. «Черт,» - обессиленно глядел на него блондин, чувствуя, как его постепенно начинает затягивать эта бескрайняя и бездонная синева, сопротивляться которой у него не хватило бы никаких сил. - Луи? - С чего хочешь начать? – негромко отозвался любимый. - Давай долго целоваться? – с улыбкой похлопал больной рукой по колену, будто бы призывая его присесть рядом. - Не делай так… - неторопливыми движениями оседлал его. – Я не хочу, чтобы тебе было больно… - Ты такой красивый… - бегал взглядом по его груди, наслаждаясь каждым сантиметром этого тела. – Такой обворожительный… - желанно выровнялся, крепко взяв его ягодицы руками. – Это просто невероятно, - страстно прильнул к шее с долгим поцелуем. - Мх, Густи, - неловко вздохнул, всецело ощущая как его щеки начинают краснеть. – Ты смущаешь меня, - мимолетно заметил свой образ в отражении собственной туалетного столика. «Черт,» - ослаб он, наблюдая это румяное лицо, чьи глаза наполнялись неисчерпаемой лаской. - Густи… - бессильно упал на его бедра пахом. – Я люблю тебя… - неторопливо оплел темную голову ладонями, еще крепче прижимая ее к своей чувствительной коже.