Цианид по венам

             Преподаватель на курсах анатомии — это человек, ненависть к которому была наравне с отцом. Мало того, что монотонная речь вкупе с огромным количеством материала заставляла засыпать прямо на парте, так теперь ещё и прогуливать не удастся. Была бы воля Охары, она бы ни за что не сунулась в эту дребь многосложности строения человеческого организма.       Но гематомы, сияющие по всему телу, уже неделю, говорили об обратном.       Не для того Сэдео выплачивал большие суммы денег, чтобы дочь халатно относилась к учебе. «Она станет реаниматологом», — от этой фразы тошнило каждый раз, когда он открывал рот в присутствии будь то коллег или дальних родственников.       Перспектива на Казутору обломалась давно, когда тот связался с уличными бандами и изо всех сил отказывался становиться «приличным» человеком. Именно тогда Сэдео возложил на Охару огромную ответственность: продолжить его медицинское дело. И теперь рушить все его надежды — рыть себе могилу.       Даже сейчас она морщилась от болезненных ощущений, когда тяжёлый от учебников рюкзак неприятно бился о гематому на бедре, а лямка натирала синяки на плечах. Всё чего хотелось, это вышвырнуть содержимое в ближайшую мусорку и откинуться на лавочку в парке. И больше никогда не вспоминать об учебе.       Стоило сойти с пешеходного перехода и ступить на выложенный плиткой тротуар, как среди движения толпы и сигналов автомобилей раздалось её имя. Громко и близко. Не услышать было невозможно. Охара обернулась, уставшим взглядом сверяя знакомое лицо в нескольких метрах от себя. Байк, чуть сошедший с трассы, стоял около пешеходного ограждения. Охара подошла поближе.       — Не хочешь прокатиться? — предложил Ханма с уверенной ухмылкой, будто бы на все сто процентов был уверен, что она не откажется от столь заманчивой идеи.       — Я домой спешу, — пожала плечами девушка, не выказывая какого-либо желания мотаться по городу.       — Да брось, дорогуша, — он окинул её цепким взглядом. — Мы оба знаем, как тебе туда не хочется.       — С чего это вдруг?       Охара сделала ещё несколько шагов в его сторону и остановилась около ограждения, достававшего ей до бёдер. Искреннее непонимание, смешанное с недоверием, отразилось на лице.       В тот раз отец не выкинул ничего лишнего, а о напряжённой обстановке могла лишь сказать раздолбанная в порывах ярости некоторая мебель. Даже Казутора никогда нe вскрывал семейные секреты, предпочитая молчать о плохом. Но все сомнения вскоре развеялись.       — Ну, хотя бы потому, что ты плетёшься настолько медленно, что даже вот та бабка тебя обгонит, — сказал Ханма, указывая на продавщицу в киоске с газетами и всякими журнальчиками, что сплетничала по телефону.       — Я просто устала.       Он выдохнул. Желание развеять скуку на сегодняшний вечер не покидало.       — Ты боишься, что я изнасилую и закопаю тебя в лесу?       Охара поддалась вперёд и пригнулась, упираясь ладонями в железную балку.       — Думаешь, я боюсь таких вещей? — по губам скользнула недобрая улыбка, а её близкое дыхание обожгло кожу лица. Уж слишком сильно она наклонилась.       — Знаешь ли, я человек приличный, считающий, что лучше закапывать традиционно.       — Это намек прогуляться по кладбищу?       — Воспринимай, как хочешь.       Но после того, как живот предательски свело, и он заурчал, чего невозможно было расслышать среди уличного шума, Охара выпрямилась и указала на небольшую пекарню напротив.       — Если купишь мне вишнёвую булочку, то я подумаю.       Ханма усмехнулся. Ещё бы, согласиться куда-то ехать только ради булочки. Поставив байк на блокировку, он уже собрался идти в эту злосчастную пекарню, как вдруг до него дошло осознание, что Охара решила его попросту наебать, и воспользовавшись его отсутствием, сбежать. Схватив ее за локоть, он под недовольства потащил девушку с собой.       Вышли оттуда также быстро, насколько зашли. Только теперь уже с булочкой. Вот только самонадеянность в глазах растворилась, потому что Охара была полностью уверена в том, что к вечеру все ее любимые булочки раскупили. По крайней мере, так было всегда. Обычно под конец дня их уже не было ни в одном магазине. Но в этот раз судьба-старушка решила распорядиться иначе.       — Ладно, — обречённость вырвалась вместе с тяжёлым вздохом, но попытка отвязаться от Ханмы продолжилась: — Давай, только не сейчас, мне домой надо заскочить, кое-какие дела.       — И во сколько за тобой заехать?       — Я сама дойду.       — Конечно, — он приподнял уголки губ в язвительной усмешке, будто прочуял подставу. — Но не стоит утруждаться, когда тебе предлагают более удобный вариант.       Ханма умолк и выжидающе уставился на Охару.       — В девять, — сдалась она.              Охара старалась ступать как можно тише, но проскользнуть незамеченной мимо кухни не удалось. Асэми заметила дочь и тут же позвала её мыть руки и садится за стол. Сэдео и Казутора сидели по обе стороны большого стола, прямо напротив друг друга. Глядя на сына, лениво ведущего раскопки в тарелке с овощной субординацией, что напрочь отбивало аппетит, у Сэдео начинало медленно вскипать терпение. Эта привычка выводила его, раздражала неимоверно сильно.       Быстрым шагом Охара прошла к нему и уверенно положила на белоснежную скатерть большую красную папку. Именно она доказательство продуктивной учебной деятельности.       — Можешь ведь, когда хочешь, — наполовину опустошённый стакан алкоголя опустился на стол.       В то время как шершавые подушечки пальцев перелистнули очередной заполненный файл, а взгляд серых глаз в черной оправе очков скользил по конспектам, Охара жестами и немыми словами указывала брату запихивать в себя еду, пока внимание Сэдео переключено на результаты курсов. Она кивнула в сторону отца и провела мизинцем по своим ключицами, а потом от ложбинки груди до подбородка. И Казутора сразу сообразил, что к чему.       «Быстрее».       Жестовый шифр был придуман в далёком детстве.       — Замечательно. Продолжишь в таком темпе, и я запишу тебя на химию, — довольно кивнув отчёту, он захлопнул папку и отодвинул рядом стоящий стул, приглашая Охару поужинать вместе с ними, но она осталась стоять на месте. — Ты не голодная? — спросил Сэдео, но она покачала головой, хоть желудок ещё с обеда требовал чего-то больше булочки.       — Лучше сделаю домашнее и пойду спать, устала.               Время перевалило за одиннадцать, но Ханма так и не явился. Оно и к лучшему. Значит, нехитрый план сработал, и спустя пару часов ему стало лень тащиться на другой конец Токио. Очередная книга захлопнулась, и выключатель щёлкнул. Комната мгновенно погрузилась во мрак, но пара десятков светящихся в темноте лимонным цветом звёздочек и бабочек, расклеенных по стенам и потолку, начинали только-только набирать яркость. Охара прикрыла сонные глаза.       Неожиданно раздался короткий удар в окно. Будто птица с молниеносной скоростью врезалось в стекло, грохнулась о железный подоконник и в итоге рухнула вниз. Охара вздрогнула, подскочила с постели, осторожно подошла к окну со стороны стены и на пару сантиметров отодвинула плотную штору, чтобы можно было остаться незамеченной и при этом оценить обстановку. На стекле красовалась трещина, свидетельствующая о том, что глухой звук ей не послышался.       Второй этаж частного дома. Хэйзел всегда находилась внутри, что подкидывало вариант того, что кто-то кинул камень. Или в окно действительно врезалась птица.       Однако заметить Ханму во дворе оказалось нетрудно. Он стоял под большой яблоней и ждал, подкидывая в руке следующий камень, если вдруг первый остался незамеченным. Охара тут же распахнула окно и жестом указала ближе подойти к кирпичной стене, чтобы никто случайно не заметил его.       — Я надеялась, что ты не приедешь или хотя бы забудешь адрес, — она перекинулась наполовину туловища через подоконник и сверху вниз глядела на него, но тут же обратила внимание на торчащий из оконной рамы осколок. — К тому же ты разбил окно.       — Знаешь, стучаться, а потом пить чай с твоей мамой - так себе удовольствие, — напомнил он, как Асэми в прошлый раз пыталась напоить его каким-то мерзкий чаем из трав, от которого тянуло блевать.       — В чём была проблема позвонить Казу? — недовольно фыркнула, но вскоре вспомнила, что брат оставил телефон на стиралке в ванной.       — Выебывай давай, — он поправил белую куртку с каким-то странным изображением человека с крыльями, но без головы. Такая же была у Казуторы.       — Пять минут, жди тут, — она отошла, но тут же вернулась, чтобы на всякий случай попросить дальше яблони не ходить.       Охара подошла к шкафу и достала огромного размера футболку и широкие джинсы. Выкидной нож-бабочку с сиреневым отливом спрятала под ремнём, а перцовый баллончик, как обычно, в карман ветровки. За кедами пришлось спуститься на первый этаж и идти в прихожую, но эта задача была успешно выполнена, так как все после ужина разошлись по своим комнатам. Накрыв одеялом несколько расположенных вдоль подушек, Охара осторожно ступила на подоконник.       — У вас дверей что-ли нет? — послышалось снизу, но было проигнорировано.       Руки зацепились за самую крепкую ветку, до которой могли дотянуться. Самое главное было не то, чтобы не упасть, а не завопить, когда пальцы случайно соскользнут с грубой коры. Но всё же добраться до основания удалось и Охара, придерживаясь за столб, слезла.       — И нахуя такие сложности? — Ханма хмурился, удивляясь Охаре.       — В итоге мы на кладбище? — стряхнула засохшую грязь, прицепившуюся к белой ткани футболки.       — Конечно, а как иначе? — усмехнулся он и кивнул в сторону своего байка, припаркованного за низкими прутьями забора.                     Вот только через полчаса они находились вовсе не у панелей могилок, а в ночном клубе, располагавшегося на первом этаже многоэтажки в центре Шибуя.       Огромный зал был наполнен толпой и неоновыми оттенками, слепящими глаза своим мерцанием. Вдоль стен тянулись черные кожаные диванчики, на которых жались друг к другу пьяные парочки. С небольшой сцены грохотала музыка, разгоняя адреналин среди разгорячённых танцующих тел. Но больше всего внимание привлекала барная стойка в правой части зала. Где-то четыре метра в длину и полторы в ширину, выложенная черным гранитом. Высокий бармен метался от клиентов к стеллажам стаканов и алкоголя. Выставленные в несколько стоящих друг на друге рядов бутылки притягивали взгляд каждого. Даже того, кто никогда в руках не держал ничего, кроме обыкновенной водки.       Ханма болтал с какой-то старой знакомой, высокой стройной пепельной блондинкой, старше его года на два. Стоило перешагнуть порог клуба, как его внимание тут же переключилось. Игриво улыбающиеся дамы вызывали у него куда больше интереса. Да и не только интереса.       Несколько раз мысленно пожалев, что не осталась дома, Охара сидела на высоком стуле около барной стойки, не выказывая никакого желания двигаться в ритм музыке. Она изредка поглядывала на Ханму через плечо, а потом возвращалась к этикеткам бутылок, положив голову на сложенные руки и вглядываясь в мелкий шрифт. Многие виды алкоголя были знакомы. Она часто таскала отцу бутылки из погреба.       — Эй, Ватанабэ! — Ханма сразу же привлек бармена, который, наплевав на очередь, сразу же поспешил к клиенту. — Два стакана «манхэттена».       Шуджи приобнял свою старую-новую подружку за талию, пока она закинула руку на его плечи и начала тихонько массажировать чуть затекшие мышцы. Лаковые туфли на каблуке тринадцати сантиметров добавляли ей, и без того высокой, роста, что позволяло дотягиваться до лица Ханмы и время от времени что-то нашептывать ему прямо на ухо. А потом заговорчески заглядывать в глаза. И каждый раз он внимательно слушал, бросая многообещающие взгляды.       — Кстати, а ты чего ребенка притащил? — она обратила внимание на Охару.       — Я думал, ты спросишь, как её через фэйс-контроль пропустили, — Ханма чуть склонил голову, наблюдая за тем, как Охара продолжила вчитываться в этикетки.       — Да ну, конечно пропустили с тобой, — она сделала шаг вперед и облокотилась о барную стойку. Опасно близко. — Я Накаяма Кэцуми, а как тебя зовут, малышка?       Кэцуми выгнула спину и пригнулась, неожиданно по-доброму улыбнувшись, когда Охара перевела на неё взгляд. Но когда протянула белоснежную кисть руки с длинными пальцами и аккуратным нюдовым маникюром, чтобы заправить её черную прядь за ухо, Охара отшатнулась.       — Мне, вообще-то, шестнадцать, — громко сказала она, чтобы дама в черном изысканном платье точно смогла расслышать.       — Шуджи, а я думала твоей племяшке двенадцать, — вновь улыбнулась.       — Она не племянница, — расплачиваясь за алкоголь, ответил Ханма. — Так, какое-то странное существо с площадки.       Охара, приметив в его руках всего лишь два стакана алкоголя, тут же поняла, что ни один из них не предназначен для неё.       Протянув своей спутнице стакан, они тут же поспешили исчезнуть с поля зрения, растворяясь в толпе. Искать теперь его среди кучи движущихся тел — самая бессмысленная задача. Охара вновь опустила голову, понимая, что её тупо притащили черт знает куда и скинули на плечи судьбы, как только появился вариант пикантней. Вопрос, зачем тогда Ханма притащил её, остался без ответа. Только хотела Охара попросить стакан холодной воды у бармена, отошедшего обратно к краю стойки, как к ней подлетела невысокая женщина. На бэйджике ровным шрифтом было выведено «Сотрудник зала, Тацуми Мори».       — Эй, сколько лет? — нарушая все личные границы, она схватила Охару за локти.       —Д-двадцать, — вздрогнула и попыталась скинуть чужие руки, но строгий взгляд прожигал насквозь и говорил о том, что верить ей никто не хочет. — Шестнадцать.       Терять нечего. Всё равно торчать среди всей этой духоты не хотелось.       — О, господи, кто вас пустил сюда? — саму себя спросила Тацуми, стирая со лба выступившие капельки пота. — Но да ладно, возраст подходит!       Охара ожидала чего угодно: пинка под зад, звонка в отдел полиции и, как конечный результат незаконного нахождение в заведении для взрослых, штрафа. Но уж точно не улыбки во все тридцать два.       — Так, смотрите, работу оплатим, — женщина засуетилась и кинула на бармена полный радости взгляд. Он всё также занимался своим делом, но сейчас в два, а то и в три раза быстрее. За стойкой стояли несколько клиентов и ждали заказанный ими алкоголь. — Помогите там за стойкой.       — Простите, я не смогу.       — Ничего сложного, — она вновь схватила Охару и потащила в сторону деревянной двери, находившейся за барной стойкой. Треугольный значок говорил о помещении для рабочего персонала. — Дело несложное, мойте стаканы и подавайте бутылки. Такой наплыв посетителей редкость, так что Ватанабэ-сан не успевает за всеми, а наш второй бармен снова куда-то исчез.       — Нашла? — перед тем, как девушки открыли дверь в подсобку, громко крикнул бармен, чтобы вопрос смог прорваться сквозь музыку и гул толпы, и дойти до адресата.       Тацуя лишь согласно кивнула и хлопнула дверью. Через пару секунд один из висевших на вешалке фартуков полет в Охару и пока она его завязывала, женщина отыскала в ящике столика блокнот и содрала желтоватый листок.       — Фамилия? — спросила она.       — Ханемия.       Самодельный бэйджик был прицеплен голубой невидимкой к тонкой лямке фартука. Быстро обсудив некоторые нюансы работы, они вышли из подсобки.                     Работа действительно оказалась не пыльной. Охара то и делала, что периодически мыла стаканы и таскала новые партии того или иного алкоголя. Хоть в чём-то она была благодарна отцу, учившему её разбираться во всевозможных сортах и видах.       Главное — адаптация к высокой скорости. Спустя полчаса таскания бутылок и стаканов, можно было с лёгкостью привыкнуть. И всё же это изрядно выматывало. Тяжело было представить, какого было бы Ватанабэ-сану одному на протяжении целой смены.       Если выдавалась свободная минута, Охара вглядывалась в зал, ища знакомую макушку с обесцвеченной прядью по центру. Но Ханма больше не появлялся.       — Это на второй этаж, в седьмой номер, быстро, — Ватанабэ всучил Охаре небольшой металлический поднос черного цвета с матовой поверхностью. Дорогое вино подрагивало в оливковой бутылке. Стекло двух стаканов переливалось, пропуская сквозь себя неоновые лучи. — Через рабочий ход, — он указал на дверь в подсобку.       Как оказалось, в подсобке была ещё одна дверь, ведущая на лестничную клетку, а оттуда на второй этаж. Более спокойный, с номерами, предназначенными для VIP-посетителей. В залитый мягким фиолетовым освещением коридор едва пробирались отголоски музыки снизу. Несколько дверей тянулись в ряд. Напротив них светлая стена, увешанная картинами. В центре располагалась черная софа со стеклянным столиком.       Охара зашагала вперед, отсчитывая таблички дверей. Третья, четвертая, пятая… И вот, наконец, она остановилась около седьмой. Подняв бедро, тем самым создав небольшую опору для подноса, она постучала. Долго ждать не пришлось. Дверь распахнула знакомая блондинка, а вместе с этим в лёгкие ударил запах табака. Охара чуть покраснела, окидывая взглядом ее полуобнаженное тело, облаченное в кружевной комплект.       — Ну же, не смущай ее, — послышался знакомый голос.       Теперь Охара поняла, куда час ранее бесследно исчез Ханма.       Он чуть оттолкнул свою пассию и облокотился о дверной косяк, глядя на Охару сверху вниз. Обнажённое по пояс тело играло со светом, отбрасывая тени с каждого выступа мышц. Ребра чуть выпирали, а россыпь нескольких родинок дополняли картину, восполняя своеобразную эстетику. До этого момента Ханма казался чуть более худощавым.       — Долго смотреть будешь? — сказал он, вырывая из некого транса.       — Чек под бутылкой, — приняв невозмутимое выражение, сухо отрезала девушка и протянула поднос прямо ему в руки.       — Ты в официантки подалась? — все, что сделал Ханма, это забрал бутылку, оставляя поднос. Пробка слетела с горлышка бутылки и Ханма сделал первый глоток горькой жидкости, чувствуя, как она обжигает внутренности, просачиваясь сквозь их стенки, медленно растворяясь в крови и разносясь по всему телу через кровеносные сосуды.       — Что мне ещё оставалось после того, как ты бросил меня прямо в зале?       — Уж лучше в стриптизёрши, я бы посмотрел, — по его губам скользнула кривая улыбка. — Кстати говоря, быть может составишь нам компанию? Не зря ведь я тебя притащил.       — Ты же знаешь, как я отношусь к таким вещам, — прервала всё это время держащая рот на замке Кэцуми. В отличие от Ханмы, она никогда не была рада групповому сексу. — И вообще, спасибо.       Легким движением руки она нырнула рукой Охаре под ворот футболки и нащупала верхний край чашечки бюстгальтера. Холодные пальцы коснулись кожи, пропихнули в белье пару крупных купюр и забрали поднос. Всё произошло настолько быстро, что Охара даже не успела среагировать.       Дверь захлопнулась у неё перед носом. Опомнившись, она решила не придавать этому особого значения и вернуться к работе, но неприятные ощущения всё же оставили осадок на душе, как и лёгкую царапину на груди от ногтей Кэцуми.                     Не сильная, пульсирующая боль разбивалась о нервные клетки. Ноги становились ватными от усталости, но всё же Охара продолжала подниматься по лестнице, пока не приоткрыла тяжелую металлическую дверь. В глаза ударили пылающие лучи восходящего солнца. Крыша этого здания была плоской, в местах грязной и покрытой бетоном. Но всё же именно здесь она нашла Ханму, который под утро оставил свою подружку нежится в теплой постели. Он сидел на самом краю и прикуривал. Ступни касались чуть прохладного воздуха. Казалось, под ногами простиралась целая бездна, но её дно находилось на безжизненном асфальте в тридцати этажах несколько-секундного полета.       — Я домой, думала предупредить на всякий случай.       Ханма ничего не ответил. Продолжил смотреть на то, как краснеющий, словно огонь, рассвет пожирает верхушки многоэтажек, проникая лучами в город. Охара тихо подошла и присела рядом, аналогично ему устремляясь взглядом вдаль и скинув ноги с края, вдыхая запах вина с табаком.       Ханма мог с лёгкостью скинуть её с выступа. Всего немного подтолкнуть и она полетит вниз, разбиваясь о землю. Но почему-то ей нравилось это странное чувство — неизвестность рядом с Ханмой. Пугающая, но вместе с этим притягивающая магнитной волной. Она наблюдала за каждым его движением. Улавливала каждое поднятие грудной клетки, каждый выдох, сопровождающийся едкими клубами дыма.       — Научи меня курить.       — Нахуя тебе это? — парень перевёл на неё чуть удивленный взгляд.       — Просто, — Охара пожала плечами и повторила. — Научи, пожалуйста.       — Чему здесь учить-то? Взяла и закурила, в чем проблема? — он усмехнулся. — И вообще, брось эту идею, леди не курят.       — Будь я леди — я бы с тобой даже не поехала.       Охара прекрасно знала, что её просьба самая ни на что есть западня. Стоит в неё попасть, как выбраться будет невероятно сложно. Ханма, не отрывая взгляда от болотных глаз, поднёс фильтр сигареты к её губам.       — Ну попробуй для начала.       Она поддалась навстречу. Губы коснулись фильтра и Охара зажала его между зубами, ощущая на языке приторный привкус.       — Втяни немного и пропусти дым через лёгкие. А потом вдохни воздух, но не выдыхай табак.       — Ты больной? — непонимающее услышал в ответ Ханма и устало вздохнул.       — Просто втяни, — повторил он и снова вернул сигарету к ее губам.       Охара зажмурилась, стараясь сделать всё ровно так, как и сказал Ханма. Парень внимательно наблюдал за всеми её действиями: за тем, как подрагивают темные реснички, как Охара хмурится и морщит нос от расщепления лёгких. Только сейчас Шуджи заметил едва заметные веснушки на носу.       — Фу! — прервало идиллию, а дальше последовал хриплый кашель, разрывающий связки. Будто дым сжался в густые клубки и осел где-то в бронхах.       — Я же сказал немного, дура, — его усмешка превратилась в ядовитую, играющую лишь на одном уголке губ. — Это как первая ебля для тебя, больно, горько, но того стоит.       — Во время своей первой ебли я не травилась, — кашель, наконец, отпустил. — Давай ещё.       В этот раз Ханма всучил сигарету ей в руки.       — Терпи, — сказал он, глядя, как она морщится. Ещё пара секунд и с губ Охары сорвался дым.       Но продолжать акт мазохизма она не стала, затушила сигарету о бетонную поверхность. Колени чуть дрогнули. Вставать оказалось намного страшнее.       — Слушай, а ты в курсе, что это был непрямой поцелуй? — Ханма прикрыл глаза и откинулся на холод бетона, раскидывая в стороны руки.       — Что…       Она опешила от этого заявления. Щеки залились румянцем под цвет восходящего солнца, но, благо, лицезреть это Ханма не мог. Однако он рассмеялся, отмечая, как легко смог развести Охару.       — Я не повторяюсь, но знаешь, — Ханма открыл глаза и хитро прищурился. — Всегда есть возможность его исправить.       — Я домой, — придавая голосу максимум невозмутимости, заключила недовольная таким исходом событий Охара, направляясь на выход и полностью игнорируя абсолютно каждое слово в свой адрес.       — Далеко. Ты как минимум потеряешься, — напоследок крикнул Шуджи, стопроцентно уверенный, что она попросту набивает себе цену.       Но дверь хлопнула и Охара поспешила как можно скорее покинуть уже закрытый клуб, оставляя Ханму ждать своего возвращения. Она быстро дождалась лифта и спустилась на второй этаж. Нужно было забрать куртку и проваливать, морально готовясь по дороге к скандалу дома.       Дверь черного хода оказалась открыта и Охара быстро проделала обратный путь: проскользнула внутрь, быстрым шагом пронеслась мимо VIP-комнат и спустилась вниз. Зал уже практически опустел. Ватанабэ протирал и без того начищенные до блеска стаканы. Остальные работники наверняка закончили смену и разъехались по домам.       — О, Охара, — улыбнулся бармен и стянул косынку, тем самым ставя точку на сегодняшней смене. — Думал ты домой ушла.       — Я скоро уже, ветровку только заберу.       — Кстати, у тебя неплохо получалось в отличие от этого лоха, — он кивнул в сторону места второго бармена, которого Охара так и не увидела за всю ночь. Видать, отлынивал. — Не хочешь поработать у нас немного?       — Простите, но я не могу, — девушка горько улыбнулась.       Как бы ей не хотелось этого, но обстановка дома не давала полной свободы действий.       — Ну немного, пока мы не найдем нормальную замену! — Ватанабэ перешёл на более тяжёлую артиллерию, начиная давить на жалость. — Понимаешь, я один не справляюсь с потоком, а угроза увольнения в этом случае просто огромна!       Охара на минуту задумалась. А почему бы и нет? Сколько можно бояться получить за каждый свой шаг?       — Коллектив хороший, зарплата тоже немалая…       — Я согласна! — неожиданно для самой себя перебила она перечисления всех плюсов этого заведения, как только речь зашла о деньгах.                     — Мам, давай уедем, — сидя на диване и поджав разбитые коленки к груди, обхватив их руками, предложил Казутора. В окидывающем переломанную мебель взгляде до сих пор читался страх. Он аккуратно положил голову на колени сестры, подтягивая свои ноги к груди, тем самым будто стараясь отгородиться от безысходности серых стен с засохшей кровью.       Асэми обработала последнюю рану на худой руке — порыв ярости в этот раз сопроводился кухонным ножом — и окинула детей обречённым взглядом.       — Мы не можем, Казу, — по щеке скатилась слеза, которую не удалось сдержать. Соль прижгла глубокую царапину на скуле, которую она получила в результате удара головой о раму картины. Не желая ещё больше травмировать детей слезами, Асэми собрала аптечку и ушла в ванную комнату.       — Почему.? — шепотом спросил Казутора Охару, лёгкими движениями поглаживающую его по голове. В какой-то степени это успокаивало, создавая хрупкую баррикаду от внешнего мира.       Ответа не последовало. Но он был не нужен. Всё понятно до скрежета зубов.       Прошлый развод не увенчался успехом и из-за нехватки средств пришлось вернуться к Сэдео, который лишь самоуверенно усмехнулся в тот день, будто ожидал именно такого исхода.                     Ватанабэ счастливо улыбнулся согласию и хотел было что-то сказать, как Охара глянула на часы.       — Давайте я вам лучше номер запишу, — девушка потянулась за самоклеящиеся стикеры для записи заказов, что мирно покоились на стене около барной стойки.       — Всё в порядке? — поинтересовался он, протягивая ручку.       — Да, просто… — она прикусила язык. — У меня кое-какие дела в школе, надо пораньше прийти.       — Даже грустно как-то. Но ты приходи завтра к десяти, остальное обговорим по телефону.       — Спасибо.       Охара улыбнулась напоследок и побежала в гардеробную, а потом на выход. Затея переться пешком на другой конец Токио была ужасной, учитывая то, что в её расположении осталось всего лишь три часа, а метро и автобусы в такую рань не ходили. Дело спасла зарплата, выданная наличкой, и потому Охара вызвала такси.