Бог смертоносных взрывов Деку

Деку медленно открывает глаза, щурясь от слабых пробивающихся из-за штор солнечных лучей. Такая приятная слабость… кажется он наконец смог нормально выспаться, только вот, где это он? Высокие потолки, светлые однотонные стены, одинокий шкаф у стены. Кажется, он не здесь заснул? На его груди лежит горячая, даже не смотря на прохладное утро, рука. Деку касается его ладони кончиками пальцев, легонько проводя по мягкой коже. Кацуки еще спит, и так забавно наблюдать это хмурое выражение даже во сне, что Деку с трудом удерживается от смешка. Кацуки нравился ему сколько он себя помнил, но тот всегда казался слишком далеким от него чтобы осмелиться признаться хотя бы самому себе. Он и подумать не мог, что нравился ему. Интересно, как все сложилось бы признайся он?.. — Проснулся?.. — Хрипловатым после сна голосом, спрашивает Кацуки, чуть прищурившись и прижимая его покрепче, с легкой ухмылкой добавляя. — В следующий раз хотя бы душ сначала прими. — П-прости!.. Вот он и вспомнил как постыдно вырубился, кажется даже не прикрывшись. И в ту же секунду все воспоминания вчерашнего вечера пронеслись перед глазами, от чего один зардел, а второй заметив такую реакцию заулыбался еще шире. — Завтракать будешь? — Кацуки утыкается в его плечо, прячась от солнца, и продолжает сонно бормотать. — Могу заказать что-нибудь. — Может мне что-нибудь приготовить? — Продукты все равно заказать придется, так что как хочешь. — Деку пожимает плечами, а Кацуки от чего-то словно прячет лицо от него, повисает недолгая пауза, пока наконец он не решается тихо спросить. — Понравилось вчера?.. — Д-да… Это было странно. Деку никогда бы не подумал, что Кацуки будет спрашивать, будет переживать понравилось ему или нет. Может произойди подобное раньше не спросил бы. Судя по его реакции на вчерашнюю истерику, он знает… И это напрягало, но Кацуки ничего не говорил, не спрашивал, а Деку боялся и не хотел затрагивать эту тему. Все это было пиздец как странно. Внешне Кацуки казался таким же, как и всегда, возможно даже спокойнее обычного, но мысли его сбивались в путаный ком. Вчера он старался отгонять все лишние мысли, и сейчас они нагнали его, утягивая все глубже в чувство вины и сомнений. И что теперь со всем этим делать? Деку казался таким хрупким, таким знакомым, словно им удалось хоть и не на долго вернуться в прошлое. Словно у него появился шанс все исправить. Они оба с удовольствием погрузились в этот самообман, дали себе поверить в невозможное. Невозможное? Конечно невозможное. Он должен был сдать его, должен был пусть и обманом задержать и остановить. Это уже не тот парень, который бегал за ним по пятам восхищаясь каждым его действием. Не тот, кто был готов жертвуя собой вступиться даже за того, кто обижал его раньше. Больше не тот Деку, который мечтал, как и он сам, стать героем и бороться со злом. Он и есть тот, с кем должны бороться герои. Кацуки поворачивает голову, щурится от солнечного света. Деку смотрел на него с секунду назад, он успел уловить его робкий взгляд, до того, как тот поспешно отвернулся. Худое, израненное тело. Он натыкается взглядом на ожоги, что сам оставил на его предплечье еще в школьные годы. Он первым начал рисовать на нем эти болезненные узоры, первым надломил, первым подтолкнул к тому кто он теперь. Кацуки касается шрама большим пальцем, осторожно очерчивая уже еле заметные края. — Прости… Он чувствует, как под его прикосновением кожа покрывается мурашками. Деку глубоко выдыхает, явно собираясь с мыслями. А он и впрямь изменился, наверное, произойди что-то такое раньше, сразу начал отнекиваться или лепетать не пойми, что, теперь молчит. Кацуки устало поднимает взгляд на его лицо, ожидая хоть чего-то. Красивый, даже сейчас, исхудавший с вымученным взглядом и нездорово бледной кожей, на которой еще можно разглядеть блеклую россыпь веснушек. Его брови немного сведены к переносице, он чуть приоткрывает рот, видимо остаточное от привычки что-то бубнить под нос. Интересно, что заставило его перестать так делать? Кацуки чуть сжимает его руку, не задумываясь особо об этом действии, а вот Деку замечает и переводит на него все тот же сосредоточенный взгляд. — На счет вчера… то что было… — Он старается собраться с мыслями, и нормально спросить, но сбивается и краснеет. — произошло, почему?.. — Я люблю тебя. Просто слетает с губ Кацуки, он даже не успевает осознать, как говорит это. Так словно это очевидно, прописная истина, словно нет ничего такого в том, что он говорит подобное. И Деку теряется окончательно, снова в бессмысленных попытках сказать что-то осмысленное, также забавно открывая и закрывая рот. Кацуки это забавляет, он хмыкает, поднимается на локтях и быстро клюет того в губы легким поцелуем. — Но ведь я?.. — все также растерянно мямлит он, окончательно теряясь в происходящем. — а ты… — Давай и правда не будем все это обсуждать. — Не дает Кацуки ему закончить, и его кривоватая ухмылка выходит вымученный, а взгляд, отведенный в сторону, говорит о том, что он и сам все прекрасно понимает. Конечно, понимает, но так хочется хотя бы не на долго снова забыться. — Останься со мной…– Его голос предательски хрипит, он чувствует, как ком встает в горле, чувствует, что готов умолять его если придется, но все что он может только просить и надеяться. — Хотя бы на пару дней… — А как давно ты понял?.. — щебечет Деку в ответ, таким же предательски дрожащим голосом, растирая чужую ладонь поверх своей руки. — Уже после победы над Все за одного, да?.. Мне всегда казалось, что ты был бы рад никогда не встречать меня. И. и моя любовь к тебе казалась такой неуместной… — С каждым новым словом его голос все больше сбивался, перебиваемый всхлипами, и на ладонь Кацуки упала слеза. — я бы никогда не подумал, что ты… — Прости… я, наверное, никогда не смогу загладить все то что сделал с тобой, но я правда хотел бы исправить это… — Не на долго они снова замолкают, каждый погружаясь в собственные мысли, и только их сжатые руки напоминают о присутствии другого рядом. Но Кацуки наконец решается спросить, подобный вопрос всегда казался не уместным и очевидным ответом на него было бы нет, но все же. — Ты правда ко мне что-то чувствовал тогда?.. — Разве это не было очевидным?.. — Не выдержав он даже усмехнулся, но Кацуки лишь пожимает плечами. — Почему? — Я слишком хуево к тебе относился, чтобы ты любил меня. — Мне казалось, что на большее и нельзя рассчитывать. Наверное, я должен был возненавидеть тебя. — И от этих слов сердце Кацуки замирает, ведь он и сам думал также. — Но я не мог не восхищаться тобой… Глупо, правда? — Глупо?.. Кацуки сам не уверен к кому из ни он обращался. Вопрос это был или утверждение. Ему вообще больше не хотелось рассуждать, не хотелось терять и без того утраченое время. И он не думая приникает к нему с поцелуем, горячим, жадным и от того ужасно болезненным. Пытаясь хотя бы так донести до него, как ему жаль.

***

— Решил наконец взять отпуск? Раздается в трубке весьма удивленный, но от того и не лишенный плохо скрываемой радости, голос Киришимы. Кацуки только угукает в ответ, втягивая табачный дым. Он и правда устал, да и зачем ему быть в агентстве, если тот, кого он искал все это время сейчас жарит омлет на них двоих. Объясняться и притворяться тоже нет ни сил, ни желания. Потому то он и позвонил с утра сначала в агентство, а после все же решил отзвониться другу. — Слушай, ну я рад. Давно пора. — Удивительно, что даже после стольких лет этот голос не утратил былого задора. — Может, выпьем как-нибудь? Кацуки выдыхает кубы дыма, смотря через окно на кухню, где так неловко копошиться Деку и невольно улыбается. Сможет ли он теперь оставить его хотя бы на пару часов? — Не знаю, хочу просто побыть дома. — Ну.. тоже верно — кажется немного растерявшись отвечает Киришима, все же добавляя. — Ты если передумаешь зови. И я правда, рад, что ты наконец отдохнешь по человечески! — Тебе там за работу возвращаться не нужно? — Раздается неловкий смех, и Кацуки в кой-то веки отвечает тем же. — Ладно, давай. Он вешает трубку, даже не дожидаясь ответа, тушит окурок и выбрасывает за спину куда-то на улицу. Заходит в квартиру, вздрагивает от нахлынувшего тепла и не удерживается, чтобы не подколоть парня на кухне. — Все яйца поронял? — Два.. — мямлит тот в ответ, на секунду отведя взгляд от сковородки. — то есть прости... — Все нормально — И он снова не удерживается от смешка, быстро преодолевая то небольшое расстояние до него, и целуя в висок. — Давай помогу. Деку снова краснеет до самых ушей, кивает, и ладонь Кацуки ложиться поверх его, сжимавшей лопаточку, второй он обхватывает его за талию. Деку краснеет кажется даже еще больше, а Кацуки чувствует себя как никогда счастливым.