***
Все шло не по плану и древнюю ведьму это раздражало. Её длинный ноготь отбивал давно забытый ритм, порождая эхо, отражающееся от стен замка. Все шло не по плану. Она слишком хорошо изучила своего мужа за все эти годы, чтобы понять — не его рука стоит за изменением потоков энергий мира, не его люди взяли на себя ношу, что тяжелее всего. Впрочем, не она одна слишком хорошо изучила своего врага. Муженек так же приложил усилия, чтобы не только разрушить все, что она строила, будучи «вечной» и «проклятой», но и порой предугадывал её шаги, направляя в нужные места нужных людей превентивно, искореняя семена планов в зародыше. Прошло слишком много времени, чтобы они сами могли придумать хоть что-то новое для этой войны. Слишком много, чтобы это могли сделать их подчиненные. Когда живешь вечность, рано или поздно наступает момент, когда в голове начинает сквозить осознание того, что все возможное — перепробовано, удивить друг друга хоть чем-то они не в состоянии. Тем интереснее было ощутить смерти сотен, если не тысяч гримм, клубящихся подобно пыли у дорог, вокруг замка. А стоило первородной силе знакомых артефактов забурлить спустя тысячелетия, любопытство потребовало ответов. Так почему бы их не получить лично, раз все «пешки» отсутствовали, а гримм не могли неизвестного остановить. Вспомнился некий уникум, что сумел получить в свои руки посох созидания и выступить с армией на темный замок. Ему удалось пленить её, расколоть земную твердь, создав провал глубиной в десятки миль, и низвергнуть её в темные пучины, сомкнув поверхность, создав равнину. Он надеялся, что эта «тюрьма» без входа и выхода, сможет остановить её. Но ошибся. Магия способна творить чудеса. Да, Салем когда-то была не настолько сильна в магии, как её отец или предки, не так искусна, как величайшие чародеи легендарных эпох, умеющие не только командовать стихиями и погодой, но также перемещающиеся в пространстве по щелчку пальцев. Но имеющихся сил было более чем достаточно, чтобы уничтожить давящий сверху камень, обратить тот в прах так же, как тонны следом. Она буквально испарила себе путь на поверхность, вернувшись злее, чем за годы до этого. Время тишины, наступившее после атаки временного хранителя посоха, стало для всего Остатка затишьем, после которого на королевства напали орды настолько несметные, что таких никто и никогда до этого не видел. Лишь муженек знал в чем причина, лишь он смог обернуть все вспять, использовав сразу две реликвии — меч и корону. После этого Озма точно уяснил, что пленить её не получится, как бы кто не старался. Даже если они начнут использовать магию… О которой он знал еще меньше неё. Всё же дурачок был больше воином, нежели ученым. Степенно поднявшись со своего трона, королева без королевства прошествовала к боковым дверям тронного зала, тем, что вели на балкон. Руки легли на балюстраду, аккуратно опираясь на помнящие рассвет цивилизации камни. Вокруг творился кромешный ужас. Впервые за тысячи лет, на мертвую землю упали капли дождя, что бурным потоком полился с небес. Искусственные, явно созданные реликвией облака бежали по кругу, рисуя на небесах завораживающую картину только-только начинающегося «чуда». Ни бурный ветер, ни водный поток, ничто не могло поколебать статную фигуру вечной королевы, стоящую недвижимо и гордо. Алые глаза искали виновника происходящего, жаль безрезультатно. Уж слишком сильно была ухудшена видимость. Слишком сильны хаотичные потоки магии. Миг и женщина ощутила в себе изменения. Незначительные, на первый взгляд безвредные, но от этого легче не становилось. Нечто в её теле поменялось. Неуловимо, непонятно. Но прежде, чем Салем смогла понять, что происходит, первая слишком сильно сверкающая меж облаков молния ударила туда, где она стояла. Она была настолько отлична от природной, насколько и похожа, выгодно отличаясь от оригинала обильным вкраплением мистической энергии. Первый удар. За ним затишье, позволившее проклятому богами телу вернуть свою искаженную начальную форму. Затем последовал второй удар. И вновь затишье. Молния била раз за разом, слишком часто, поражая тело и разум какофонией агонии, не давая лишнего времени на обдумывание ситуации. Да, она бессмертна, но боль ощущает так же, как при жизни, хоть и научилась с ней жить, отбрасывая редкие вспышки на задворки сознания. Но прошло слишком много времени с того момента, как её последний раз поражали мечом, стрелой или пулей. Пламя уже десятки, если не сотни лет не касалось своими языками её нежной кожи. Боль стала не реакцией организма, но воспоминанием. Далеким и туманным… Что ныне всколыхнулось с новой силой, ощутив каскады не прекращающихся молний, поражающих её из раза в раз, из раза в раз… Эта пытка, кажется, не имела конца. Она не прекратилась даже тогда, когда её обугленные, не успевающие восстановиться останки упали на камень балкона, а дорогое платье испарилось. Удар. Удар. За ним еще! Нервы сгорали, чтобы регенерировать. Плоть покрывалась трещинами, края которых то срастались, то расходились. Разум горел. Стоило странной, искусственной вспышке ударить тело, как сознание утопало во тьме небытия, чтобы спустя бесконечно короткий миг вынырнуть на поверхность, и с новым вдохом втянуть в легкие разума агонию. Она — Салем! Она — бессмертная ведьма, бич человечества! Она не может так проиграть. Не может… Но природа, ведомая чужой волей, была неумолима. Начавшийся, впервые за тысячелетия шторм не утихал, лишь набирая силы. Небеса были глухи к мыслям и мольбам наиболее древней своей наблюдательницы, без угрызений совести продолжая низвергать вспышки «очищающего пламени».***
— Интересно, — скривил лицо Амброзиус, — почему никто до тебя не додумался использовать мои силы таким образом? — Ему претило происходящее, но еще сильнее в нем было желание поскорее завершить всю эпопею с Салем и самым ужасным, слишком уж затянувшимся бракоразводным процессом в истории. — Озма был… Излишне щепетилен в вопросе использования наших сил, брат, потому пресекал... Излишнее творчество, — ответила Джинн. Она общалась со стариком и людьми не в пример больше своих сородичей, потому понимала их намного лучше. Ну и, конечно, в этом не последнюю роль сыграли её силы, да. — Для него мы были ключом к божественности… Тем, что либо низвергнет мир в первоначальный хаос, либо станет причиной возвышения. Помнишь еще, ради чего нас вообще создали? — Сомневаюсь, что вернись Создатели сейчас, оставили бы нынешнее человечество в покое, а не уничтожили, посчитав провальным экспериментом. — Кончики губ Амброзиуса были направлены вниз. — Именно поэтому… Мы здесь? Сколько смыслов было сложено в его последние слова. Сколько эмоций. Об этом знала лишь Джинн. Именно поэтому кивнула, зная не только то, что Смешер их слышит, но и то, что ему на это плевать. — Идем, синий, — наконец-таки заговорил наемник, голос которого, спасибо динамикам брони, можно было услышать достаточно четко, даже стоя в нескольких метрах поодаль. Он махнул рукой паре родичей, делая шаг навстречу замку. — Разглядишь то, по образу и подобию чего будешь создавать мою душу. Амброзиус уже в десятый, если не тридцатый раз успел пожалеть, что сказал Адаму о том, что для создания чего-либо ему нужны чертежи и чёткое понимание происходящих процессов. Как оказалось, даже без Джинн, в голове Смешера было достаточно знаний, чтобы сделать, ну… Почти всё? Чего только стоит его черная броня, после изучения чертежей которой, призрачные мозги духа до сих пор закручиваются в трубочку. «И ведь все это было сделано без применения праха, ауры и магии… Поднятие в воздух Атласа даже близко не стоит, — мысленно сущность посоха аплодировала тем, кто создал все это, но внутри его коробило от осознания, что делали они это для войны. — И опять я создаю орудие уничтожения. Сначала это были примитивные мечи и луки. Потом мушкеты. А теперь… — Он вздохнул, ощутив, как последствия воспроизведенных в реальности желаний Адама деструктивно влияют на окружение. Шторм был слишком силен для природы. Если ничего не предпринять, климат может пусть и временно, но измениться, ведь Смешер использовал не магию, а науку для раздувания непогоды. — Нюансы-нюансы-нюансы! Их слишком много! — Он покосился на сестру, мирно плывущую рядом. — В отличии от меня, она знает о них, но ничего не предпринимает, отдавая все на откуп… Адаму. Это неправильно. Мы должны направлять людей к светлому будущему, давать им надежду, даже в самый темный час. Так почему ты, — он, уже не стесняясь, сверлил взглядом сестру, — помогаешь ему? Даже зная о его полностью эгоистичных желаниях». Амброзиус не был так же умен, как его сестра из лампы, так же прозорлив, как сестра из короны, и так же самоуверен, как сестра из меча. Он был творцом, а творцам свойственны сомнения. Сомнения даже в самых близких. «Чего ты хочешь добиться, помогая иномирцу без души, Джинн»? Эх, Амброзиус не зря требовал от владельца посоха чертежей и понимания того, что тот хочет создать. — Вглядись, — глухой голос Смешера вывел его из задумчивости. Как оказалось, они успели подойти к замку, пусть и держались на безопасном расстоянии. — Хорошенько. Джинн сказала, что душа Салем станет отличной моделью для подражания. Амброзиус мог понять причину, ведь сущность древней ведьмы была поистине сильна. Сейчас, по прошествии тысяч лет, её силы могли сравняться с мощью древнейших и могущественнейших магов ушедших эпох. И пусть в мастерстве она проигрывала всухую, в наращивании сил время было на её стороне. Но вот все остальное. — Получившаяся калька так же будет поражена проклятьем бессмертия, ибо оно стало неотъемлемой частью её сути, переписанной… Пересозданной Светлым Братом. — Пока она будет чиста от порчи гримм, — протянул Смешер. — Все нормально. К тому же, — дух мог поклясться, что сейчас губы наемника исказились в ухмылке. — Кому не хочется быть бессмертным, а? Ты смотри-смотри, да повнимательнее. Амброзиус не ответил, вперив немигающий взгляд в тело Салем, после некоторых изменений в котором, спасибо просчитанным формулам и чертежам Смешера, она стала притягивать молнии так же хорошо, как самый настоящий громоотвод, даже если рядом (десяток другой метров не сильно менял дело) стояла здоровенная стальная бандура, бронёй наемника именуемая. Что именно такого он создал внутри ведьмы дух старался лишний раз не вспоминать. Но молния не может бить вечно, тем более такая, которую он перестанет поддерживать своей силой. — Что дальше? — Спросил он нахмурившись. — С нашим уходом непогода сойдет на нет. И Салем будет… Не в лучшем расположении духа. — А сейчас мы с тобой будем смотреть на расчеты квантовой физики, — хмыкнул Адам, создавая над ладонью небольшую голограмму. — Пусть теория червоточин на Земле и не продвинулась особо далеко вперед, её вполне достаточно, чтобы описать происходящие процессы. Теоретически. И я надеюсь, что твои силы будут способны воплотить в реальность мечту фантастов, даже если большая часть выкладок доступных мне будет откровенным бредом. Амброзиус с минуту переводил свой взгляд то на сестру, то на наемника, то на голограмму с формулами, после чего задал наконец-таки свой вопрос: — Это он про порталы магов сейчас? — Да, — Джинн закатила глаза, когда Адам подчеркнул «абсолютно односторонний». — И-и-и куда он должен выходить? — А во-о-о-он туда, — указал пальцем над собой Смешер, — где-то на расстоянии пары парсек условно выше. Надеюсь, для тебя такие расстояния — это не проблема? Соло Найт-Сити громко рассмеялся. Настолько громко, что сумел заглушить грохот непрекращающегося грома.