Единственная радость

      Дима в очередной раз сидел у себя в комнате и обрабатывал раны, нанесённые родным отцом в пьяном угаре. «Сука, у меня же день рождение» — пронеслась в сознании парнишки мысль, пока тот рассматривал своё полуголое отражение в зеркале.       Зрелище было не из лучших: верхняя губа и нос разбиты, на скуле иссиня-алый синяк, на рёбрах следы от ремня, на плечах едва зажившие рубцы от прошлых побоев, а на предплечье насечки, которые скрывала безразмерная толстовка. На лбу под чёрными крашенными волосами шишка, как выразился отец, лечение от его «педиковатости».       Невыплаканные, давно сдерживаемые горькие слёзы полились ручьём, грозящимся перерасти в очередной нервный срыв, который будет сопровождаться избиением, ведь нормальные пацаны не плачут. Парень окончил обрабатывать раны, накинув толстовку, вышел в подъезд, закрывая дверь квартиры, в которой храпел пьяный отец. Сев на грязный подоконник, Дима достал пачку «Woodbine» и закурил одну. Никотиновый дим попал в лёгкие и парень стал по-немногу успокаиваться. — Не рановато курить? — послышался мягкий баритон. Матвеев обернулся и увидел незнакомого молодого человека с модельной внешностью, — Меня Олег зовут, — продолжал говорить незнакомец, протягивая ладонь для рукопожатия. — Меня Дима, — ответил парниша, слегка ошарашенный, но пожал протянутую ладонь. — Пошли ко мне зайдешь, брата дома нет, а одному скучно, — предложил Олег, улыбаясь. — Если приглашаешь, грех отказаться, — ответил Матвеев, рассматривая Олега и примечая, что он довольно приятная личность несмотря на свою внешнюю недоступность.       Зайдя в квартиру, Дима почувствовал запах свежей сирени и ещё каких — то цветов. — Чай? Кофе? Сок? — предлагал хозяин квартиры, пока гость осматривал квартиру. — Если не трудно, то кофе пожалуйста, — проговорил Дима, садясь за стол, стоящий прямо в зале.       Квартира не отличалась роскошью, всё было в меру, но мебель удивляла красотой. «По-видимому, ручная работа» — отметил Дима. По всем подоконникам стояли горшки с комнатными цветами, в вазах стояли сухоцветы, истончающие тончающий и терпкий аромат. — Расскажи о себе, — попросил Олег, ставя на стол две кружки. — А, ну, я — Дима Матвеев и мне 16 лет. Учусь в десятом классе местной школы, — начал Дима свой рассказ, — здесь живу с рождения, иногда пишу стихи, — продолжал парень, решив умолчать про покойную мать и бухающего отца. — А я Олег Шепс, мне 19 лет, учусь на первом курсе психологического факультета МГУ, люблю Есенина и птиц. — Интересно, а как давно ты тут живёшь? — С начала учебного года, но брат часто приглашает девушку, поэтому часто я обитаю в общаге. — А брату лет сколько? — Не поверишь, тридцать семь лет, — произнес Олег, улыбаясь. — Серьёзно? Обычно люди в таком возрасте уже детей в первый класс отправляют, а тут, — сказал немного опешивший Дима, слушая Олега. — Вот так вот. Мой брат вечно молодой в душе. — Слушай, я наверное пойду, мне уже пора, — сказал внезапно погрустневший Дима, который понимал, что скоро проснется отец, и если не застанет сына дома, то наступит пиздец, а такого Матвеев-младший не хотел, ведь сегодня его уже избили. — Уже? Ну ладно, не смею задерживать, — ответил Шепс, выходя в коридор и смотря на собиравшего домой Диму. — Не грусти, завтра обещаю зайти. — Ловлю на слове.       Попрощавшись, парни обнялись и Дима пошел к себе на этаж, уже открывая дверь, паренёк почуял запах сигарет и водки, которые буквально впитались в стены его квартиры, с кухни послышалась ругань отца и Дима грустно подумал: «Терпи, завтра к Олегу сходишь» — и направился прямиком в кухню, продолжая существовать, но теперь целью.