Имперец

Ловля рыбы затянулась почти на час, слишком уж Хела увлеклась этим занятием, таская из ледяной и невероятно прозрачной воды одну рыбину за одной. Санни с Локи тоже постояли с удочками, но быстро решили, что это занятие не для них, и ушли греться в ресторан при рыбном хозяйстве. Есть не ели, а вот чай с облепихой, имбирём и мёдом пошёл на ура. — А асы греются алкоголем, — печально сказала Локи. — И таких вкусных напитков у них нет. — Это проблемы асов, — напомнила Санни. — Ты теперь живёшь здесь и можешь выбирать всё, что пожелаешь. Я страшно люблю горячий шоколад, готова только его и пить, но здесь в меню его нет. Надо попросить супругу Михаила Григорьевича приготовить на всех. У неё отлично выходит. Локи улыбнулась. Горячий шоколад она оценила сразу. Такая вкусная еда! Хела вошла в ресторан с поистине королевским видом. Немногие посетители чуть головы не посворачивали, глядя на неё. И наплевать на уляпанный рыбьей слизью горнолыжный костюм и растрепавшуюся косу. — Мне нравится, как отдыхают смертные, — заявила она, падая в удобное мягкое кресло. — Попробуй этот чай, — предложила Локи. — Он прекрасен. Хела с сомнением глянула на густой ярко-оранжевый напиток, но всё-таки сделала небольшой глоток. — Интересно, — протянула она, глянула на прозрачный чайник и допила оставшееся в кружке. — Это с чем? — Облепиха, имбирь и мёд! — радостно выдала Санни. — Ну что? Баня? — Баня, — кивнула Локи. — И кидаться в сугробы! Михаил Григорьевич расстарался на славу. Бана так и пыхала ароматным жаром, в предбаннике были замочены дубовые и берёзовые веники и сложены стопкой белоснежные простыни. На столе своего часа дожидался запотевший кувшин рубинового брусничного морса, а в доме уже вовсю колдовала над рыбой Анна Николаевна, супруга смотрителя охотничьего домика. — И что тут делать? — спросила Хела, входя в предбанник. — Пахнет хорошо. Жизнью. — Раздеваться, — начала просвещать Санни, споро скидывая с себя одежду в подготовленную специально для этого корзину. — Обмываемся, сидим, немного дышим и парим друг друга вениками, небольно, но докрасна, чтобы тело прочувствовало. Я покажу как. Потом выбегаем, ныряем в снег — и обратно в парилку. — А ещё кряхтим, ахаем, хихикаем и сплетничаем, — добавила Локи, уже раздевшаяся. Распахнув дверь в первое помещение, Санни втянула носом ароматный густой пар. — Хорошо-то как! Оказывается, я очень по этому всему скучала! И громко взвизгнула, получив звонкий шлепок по правой ягодице. — Жар не выпускай и заходи. Холодно тут, — пожаловалась Хела. Локи рассмеялась и вошла в парилку, шлёпая босыми ногами по тёплым липовым доскам. Плеснула на камни ковш заготовленного травяного настоя. Под громкое шипение под низкий потолок взметнулась волна жара, а пар сделался ещё гуще. Санни показала, где стоят баночки с мягким банным мылом, и принялась намываться, искоса поглядывая на своих спутниц. Если Локи она ещё могла назвать подругой, несмотря на более чем солидную разницу в возрасте, то сказать такое о Хеле язык не поворачивался. Даже голая и в бане, с рассыпавшимися по плечам волосами, та была не только прекрасна, но и величественна. Локи намывалась мочалкой из липового лыка, собрав волосы в пучок на темени: их она предпочитала мыть под душем с множеством волосяных зелий. С ними Санни себя сравнивать не пыталась. Не потому, что боялась проиграть асгардским красавицам, нет, она была достаточно уверенной в себе и своей внешности, чтобы не заморачиваться такими вопросами. Локи и Хела были воительницами, прекрасными и смертоносными, и это притягивало взгляд. — Почему у вас нет шрамов? — вырвалось у неё. — Мы всё-таки не люди, — снисходительно улыбнулась Хела. — Регенерация асов и йотунов куда лучше. Да и магией мы не обделены. Они мылись не спеша, с чувством, с толком. Хела держалась поближе к пышущей жаром печи. Санни замочила веники в новенькой шайке. Первой на лавку улеглась Локи, готовая продемонстрировать матери, как это — огрести веником по заднице и получить от такого удовольствие. Парить Санни умела и это дело любила. Тоже ведь разновидность массажа. Иногда она с иронией размышляла о том, что целительских умений удалось избежать только маме. Даже Виктор что-то знал, пусть и в рамках оказания первой помощи. Но Альмара и фамилию Пирс носила не от рождения, так что всё было правильно. Взвесив в руке веник, Санни оглядела ладную фигуру Локи. — Повезло моему брату с женой. И тут же принялась за дело, охаживая бока, спину и ноги невестки. Локи только довольно ахала. Очень скоро она растеклась по лавке рыбой-каплей, блаженно уронив руки. — Я бы тоже хотела, — призналась Хела. — Только ты утомилась, дитя. — А сейчас мы с Локи поменяемся и я отдохну, — заверила её Санни и хлопнула Локи в последний раз. — Всё! Теперь моя очередь! Локи оказалась очень способной ученицей, Санни на себе это прочувствовала в полной мере. Спина и бока аж огнём горели, а жар правильно проникал во всё тело, расслабляя и выгоняя зимнюю питерскую хандру. Надо чаще ходить в баню зимой, решила Санни. — Сменим берёзу на дуб, — пропела Локи. — Для телесной крепости, для душевной бодрости. И только она взялась за замоченный в тазике веник, как воздух в парной заискрил, словно кто-то гвоздь сунул в розетку. Санни подскочила с лавки, озираясь по сторонам. Не хватало ещё из-за замыкания проводки пострадать! Локи и Хела переглянулись и выскочили из бани как были. Локи только крикнула: — Санни, не высовывайся! Снег напротив бани дымился и таял, прорисовывая черную обуглившуюся землю, словно обводя причудливую вязь письмён, так знакомую и Локи, и Хеле. А в центре узорчатой печати медленно вставал с колена Тор. В его руке мерно гудел, пульсируя и брызжа во все стороны электричеством, молот. — Вот мы снова и встретились, сестрица, — недобро оскалился он, уставившись безумным взглядом на Хелу. В руке у той сам собой возник меч. А у Локи — копьё. Обнажённые, по колено в снегу, под ледяным звёздным небом, со звенящими льдинками в волосах, освещённые уличными фонарями, они были прекрасны и ужасающи. Но Тор явно не впечатлился. В нём говорила либо крайняя степень безумия, либо выпитый для решительности хмельной эль, а возможно, и то, и другое разом. Молния заплясала вокруг громовержца яркими трескучими всполохами. Тор открыл было рот, чтобы что-то сказать, но смог только заорать от едва переносимой боли, с ног до головы окаченный кипятком, да ещё и липовой шайкой получив в лоб. — Нахрен пошёл отсюда! — громко завопила Санни, прячась обратно в баню. Локи, пользуясь мгновением замешательства дядюшки, позволила себе магию, которую позволяла крайне редко и лишь наедине с собой. С её рук и копья сорвались струи пламени и окутали Тора. Тот вспыхнул, как факел. Огонь взлетел выше деревьев и был так силён, что загорелась росшая возле печати молодая ёлочка. Хела не осталась в стороне. Заиндевевшие на морозе волосы обернулись рогатой чёрной короной, а за спиной развернулись тёмные теневые крылья, вознося царевну Асгарда в переливающееся пурпуром и зеленью небо, откуда она и обрушилась на пылающего брата. Чёрный, как провал в реальности, как рана в плоти мироздания, меч рассёк горящего и кричащего царевича Асгарда пополам, от темени до промежности. Тор постоял, ещё не понимая, что мёртв, и упал, заливая снег кровью. Пламя угасло. Локи отпустила копьё, потёрла ладони и сказала: — Вон там прорубь. Онего будет благодарно. Давно ему не приносили человеческих жертв. — Жил, как дурак, и так же помер, — покачала головой Хела, повела плечами, пряча крылья, корона снова рассыпалась по плечам сосульками волос. Из дома выскочил перепуганный мужик с оружием и так и замер на месте, глядя на обугленное располовиненное тело. — Ох, ёпт!.. — выдохнул он и перекрестился. В этот же миг из бани снова выбежала Санни, набросила на плечи Локи и Хелы тёплые простыни и велела Михаилу Григорьевичу: — Заверните во что-нибудь эту срань! — Не трогать! — приказала Хела. — Где прорубь? — спросила она у мужчины. Локи встряхнулась и распустила волосы. Ухватила половину обугленного тела за левую ногу и потащила в сторону озера. Михаил Григорьевич только охнул, покачал головой и, когда вторая половина обгорелого тела была так же легко схвачена за ногу, принялся закидывать чистым снегом подпалины и кровавую лужу. Ёлочка, потрескивая, догорала. — Прими нашу жертву, древний Онего, — напевно произнесла Локи, кидая в прорубь с наросшим на ней тонким ледком свою ношу. Половина тела ушла на дно камнем. — Прими и возрадуйся, — продолжила Хела, швыряя и вторую половину. Чёрные воды сомкнулись без единого всплеска, принимая жертву, а прорубь тут же затянуло узорчатой ледяной коркой. …Когда через полтора часа в тихий уютный домик на берегу Онего влетели встревоженные и взбешённые Александр, Альмара, Стив, Брок и Баки, их встретила тихая и мирная картина: потрескивающие в камине поленья, свечи на всех поверхностях, старая-престарая, ещё чёрно-белая мелодрама с Одри Хэпбёрн и Санни, Локи и Хела, укутанные в пушистые мягкие халаты, в масках для лица, попивающие шоколадный ликёр и красящие друг другу ногти. В комнате уютно пахло шоколадом, ванилью и лаком для ногтей.