Имперец

Документы-документы-документы. Вот ещё, возможно, из-за чего Брок и сбежал из столицы — от перспективы такой вот жизни. Бесконечные отчёты службы безопасности усыпляли не хуже голубеньких капсул. И даже кошмары на время остались где-то там, где голова не гудела от бесконечного количества отписок, которые приходилось перечитывать по делу о собственном побеге из дома. Допрашивать его и вообще общаться с СБИ категорически запретила мама. Здоровье важнее. Ну а отец крайне редко оспаривал её решения. И никогда — прилюдно. Если император с императрицей и ссорились, об этом не знали даже их собственные дети, не говоря о прочих. Брок не то чтобы досконально разбирался в работе СБИ — так, по верхам нахватался. То, что шестьдесят с лишним лет назад эсбэшники прохлопали его, тогда радовало, но сейчас у Брока на жопе дыбом вставали волоса от одной мысли о размерах проёба. Такая дыра в безопасности! И ведь о ней знали. О возможности сменить лицо и личность тоже знали. Такие возможности существовали всегда и везде с момента возникновений государств, отличались только методы и уровень сложности. Нашёл же лазейку шестнадцатилетний Виктор Пирс! И это было очень, очень, очень плохо. Потому что значило разом две вещи: СБИ коррумпирована сверху донизу — и упустили принца намеренно. А сколько таких вот замаскированных под трудолюбивых муравьёв вредителей сидит на разных должностях в Империи, и подумать-то страшно. Вот как их выявлять? Ещё вопрос в том, а идея ли самого юного Виктора — побег? Кто знает, что произошло потом на операционном столе и какая часть подверглась изменению. Только ли внешность? Ведь могли и память скорректировать нужным образом: мол, мятежная юность и несогласие с решением родителей! А кому такое выгодно? И для чего? Так что СБИ в любом случае придется несколько раз просеивать мелким ситом, залезая в такие глубины, о которых сами агенты службы безопасности и не подозревали. Больше всего Брока пугало молчание отца. Темперамент у императора был огненный, и то, что он выглядел спокойным и уравновешенным, не значило ничего хорошего. Да и вообще, отец ли это или чужак с его лицом? Иррационально хотелось сбежать обратно на ту Землю и не думать обо всём этом. Уже ни во что не верилось, хотя мама подмену заметила бы точно. Коммуникатор Брока призывно пиликнул, сообщая о том, что отец как раз желает его видеть и о чём-то переговорить. Вздохнув, почесав в затылке, проверив, не пора ли ему принять лекарства или пойти на процедуры, Брок двинул в отцовский кабинет. — Что думаешь? — прямо с порога спросил отец, не оборачиваясь к Броку. — Только давай откровенно. — Ты — это ты? — Резонно, — покачал головой отец и наконец обернулся. Глаза императора, а перед Броком стоял именно он, а не пусть и суровый, но любящий его отец, вспыхнули золотом. — Недостаточно, — покачал головой тот и пробормотал: — Вдруг ты ситх? Я ничему уже не удивлюсь. — Какая всё-таки… жопа, — выругался отец, чеканя шаг, подошёл к Броку и дёрнул ворот своей рубашки, оголяя кожу. — Тогда уж не обессудь, но вера на веру. Неверие работает так же, сын. — Лучше проверить друг друга и обидеться, чем поверить на слово и облажаться, — ответил Брок, глядя ему в глаза и расстегнул свою рубашку. Коронованные осьминоги без восьмой ноги от родственных прикосновений приветливо зашевелили щупальцами. Брок облегчённо выдохнул. По семейному преданию, эту красоту как маркер рода придумал самый первый Александр Пирс. Не побоялся при современных ему убогих технологиях добиться исполнения и с гордостью носил на груди знак власти и силы. Как и его дети — два сына и дочь. И внуки. И правнуки. И прочие потомки. От чужих осьминог прятался. Это было своё. Для своих. Застегнув и поправив рубашку, отец направился не обратно к столу, а в сторону бара, выбрал одну из бутылок с верхней полки и, захватив пару стаканов, предложил: — Выпьем? Тут без бутылки не разобраться никак. У меня уже идей не хватает, кто и почему всё это провернул, какие имел выгоды, каких нам последствий ждать. Имперская служба безопасности — и такое. Брок подождал, пока отец разольёт, и сел. Жахнул разом и жестом попросил добавить. — Подстава подстав, — кивнул он. — Прям хоть бери моих охламонов и ставь на все ведущие посты. Потому что они — не отсюда и ни в чём не замешаны точно. Только они охламоны же. На что-то серьёзное только суперсолдаты и годятся. — Если годятся, то примени, — вроде как безразлично пожал плечами отец. — Твоя гвардия гвардией и останется, а вот эти двое — интересный ресурс. Я прочитал выкладку психотерапевта, советую и тебе на досуге глянуть. — Уже, — ответил Брок. — Их учить надо и мозги править, но обучаются они стремительно. Роджерса два года как из вечных льдов выкопали, а он уже почти как сегодняшний… был. — Обучим, это не проблема, главное, чтобы захотели. Тут другое важно — что делать. Пересажать всю службу безопасности разом и потом начинать разбираться? Сам же знаешь, потянем в одном месте — побегут в другом, — напомнил отец и по новой наполнил стаканы. — Вот и у меня голова пухнет от всего этого, — кивнул Брок и выпил. — Но есть мысль… Наверняка эскулапы наши придумали или вот-вот придумают на основе моих данных тест на подменышей. Прогоним всех госслужащих и военных через плановый медосмотр. Сообразят некоторые, конечно, — те, кто мне так лихо инфу подбросил. Но это тоже информация и способ фильтрации — посмотреть на отказников. Отец молчал долго, хмурился, болтал коньяк в стакане и думал. Хмурый взгляд то и дело вспыхивал кровавым золотом. — Главный вопрос — кому это было нужно? Крии? Пиратам? Кому-то из друзей? Таким вот манером по одному нас всех могли потерять и заменить. С тобой получилось, так ловко, что не возникает вопроса о налаженности схемы. Но идея хорошая с медосмотрами, сам о чём-то подобном думал. — Тут надо смотреть в первую очередь, кому выгодно, — предположил Брок. — Я наследник, факт, но я ж у вас не единственный сын был уже тогда, да и что вам мешало новых наделать? Санни вон как удалась. И это кто-то, кто смог отключить мой следящий чип. Я, конечно, считал себя до фига каким умным и продуманным в шестнадцать лет, но на самом деле это такая лажа… Ну, ты понимаешь. Беда в другом: я не помню, ни откуда узнал про этих торговцев лицами, ни как на них вышел, ни как ушёл от слежки. Просто провал в памяти. Брок достал сигареты, закурил, выдохнул дым и добавил: — И мне очень не нравится, что вы с мамой подумали о том, что я — скотина неблагодарная, но не подумали, что мой побег — это не только моя идея. Хотя скотина я, конечно, ещё та. — Это сложный вопрос, сын. Сложнее многих, и ответ понравится меньше всего. — Отец коснулся коммуникатора на своём запястье, и встроенная система кондиционирования заработала сильнее, в кабинет стало заметно прохладнее. — А насчёт твоей памяти… ты же понимаешь, что это навсегда. Стереть можно было любой момент жизни, даже тот, который оставил самый заметный след, существовали такие технологии, пусть и были признаны в Империи варварскими и не практиковались. У стирания памяти существовал очень весомый недостаток, который многими считался, наоборот, достоинством — уничтоженное вернуть было невозможно. — Баки Барнс вон вспоминает, — сообщил отцу Брок. — Ему тоже память стирали, личность уничтожали… а всё без толку. Восстанавливаться начал ещё до прилёта в столицу. — Технологии другие, — отмахнулся отец. — Там грубое электрическое воздействие прямо на кору головного мозга, плюс сыворотка, способная отрастить что угодно, вплоть до нейронных связей. Да и, сдаётся мне, твой Баки Барнс и так всё помнил. Запрятал только очень глубоко — и всё. — Над этим пусть специалисты думают, — взмахнул сигаретой Брок. — Отец, я в те годы не особо понимал, кто работает вплотную с нашей семьёй. Но меня окучил кто-то очень приближённый. Кто-то, кому я доверял. Тут придётся вспоминать вам с мамой. Гимназия, врачи, прислуга… — Всех найдем. Это уже банально вопрос безопасности. Получается, рядом с нами все эти десятилетия могла жить и работать крыса. Получается, что мы сами ничего не видели из-за песка в глазах. — Рука, сжимающая стакан с коньяком, дрогнула, но древний мозаичный столик не пролилось ни капли. — Берегите Санни, — посоветовал Брок. — Братья уже взрослые, а у неё просто в силу возраста ветер в голове. И она девочка — она уязвимее. — Санни всегда находится при матери, — заверил отец. — А уж Альмара не допустит, чтобы с её цветочком хоть что-то случилось. Но я тебя понял. Брок кивнул. Алкоголь не брал его совершенно. Хотя за распитие запрещёнки ему завтра от врачей прилетит. А мать добавит. И за сигареты тоже. — Чем я буду заниматься? — спросил он. — С учётом того, что я тупой вояка. — Армией и займись. Мне сейчас не до неё, как видишь, — усмехнулся отец. — Можешь развернуться на полную. В своих скитаниях ты много кому хвост прищемил, так что недовольные организуются очень быстро. — Сами нарвались, — пробурчал Брок. — Ты же вломил тем мудакам, которые просрали оборону Тамараса? Алай в самом сердце империи, на безопасной курортной планете! — А ты не слышал, что там потом было? — жёстко усмехнулся отец, допил коньяк, но новую порцию наливать не стал. — Головы летели с таким свистом, что их владельцы едва замечали, как оказывались на том свете. Алай! На Тамарасе! Будь это какой другой курорт, шума куда меньше было бы. Но Тамарас — центр досуга для учащихся и только окончивших училища. Считай, через одного дети! — Вот именно, — кивнул Брок. — Дети. Меня тогда алай потрепали изрядно, я в госпитале все эти разборки и пропустил. Информационная гигиена и цифровой детокс — ну всё как полагается. — И потом не интересовался? Ладно, не об этом сейчас… сдаётся мне, что, если разбирать по ниточкам всю сеть, то и Тамарас там тоже мелькнёт. Не просто же так алай пёрли через систему, будто не замечая другие планеты. Но пока это только домыслы. Ничего более. У Брока в коммуникаторе пискнула напоминалка, и он поднялся. — Извини. У меня через десять минут процедуры. — Иди, лечение сейчас на первом месте, — улыбнулся отец. — Мы ещё успеем разнести всех и вся. И взмахнул рукой. Тишина кабинета разбилась едва слышным плачем скрипки, освещение померкло процентов на пятьдесят. Брок улыбнулся и вышел. Всё нормально. Он дома. И они свернут в бараний рог всех тех уёбков, которые так основательно ему поднасрали.