Маленький цветочек

— Ну всё, ты сам напросился, — Ригор придвинул латунный поднос с многочисленными тарелками и взял ложку. — Я не хочу есть, — заупрямился Мило. — Не хотеть есть, когда ты со вчерашнего дня ничего не ел, ненормально, — альфа зачерпнул немного овощного салата и поднёс ко рту мужа. Тот нехотя попробовал. — Прости, но я буду тебя принуждать в подобных случаях, — Ригор продолжил его кормить, с удовольствием замечая капитуляцию. — Как пожелаете, господин, — пробубнил Мило. Закончив исполнение грозного приговора, озвученного в первый день течки, альфа убрал полупустую посуду, усадил нахохлившегося омегу к себе на колени и поцеловал за ушком. Потом двинулся ниже, к шее, а конкретно к месту, где находилась нарисованная метка. Уже несколько раз, сильно увлекаясь, он слизывал оттуда краски. Но с удовольствием водил кистью по фарфоровой коже заново. Ригор никогда бы не признался, что ему безумно нравилась поза Мило при этом процессе. Наклонённая голова и обнажённая шея. В этом было что-то первобытное. Положив руку на живот омеги, альфа тихонько зарычал. Он достаточно хорошо себя контролировал, однако уже не мог дождаться, чтобы поставить настоящую метку. И каждый раз одёргивал слепую биологическую природу, напоминая себе, что решение они примут вместе. Мило массировал голову Ригора тонкими ловкими пальчиками. Оба постоянно изучали друг друга, и если видели, что партнёру что-то нравится, брали это на вооружение. Хотя, честно говоря, омега пользовался подобными приёмчиками чаще. — Хитрый маленький омежка, — пожурил мужа альфа. — Почему? — поинтересовался тот. — Не знаю. Усыпишь мою бдительность, чтобы я тебя не мучил едой. Мило заулыбался. — Ну вот, ты раскусил мой гениальный план. ••• Пока омега спал, Ригор решил зайти к папе. Рассказать, что у них на самом деле всё так хорошо, как он думает. И вообще – нужна ли причина? Режинальд гулял по саду. Он любил цветы и деревья. Возможно, потому что сам источал аромат ромашки. Осенью и зимой, когда природа увядала, ему становилось тоскливо. В конце концов он устроил в одном из залов зимний сад: посадил в горшки множество вечнозелёных и цветущих круглый год растений. Омега встретил сына приветливо, как встречал всегда. Ригору даже не казалось, что он может расстраиваться, злиться, обижаться на кого-либо. И хотел научится тому же, так как унаследовал эксцентричный характер отца и закипал из-за каждой мелочи. — Мне уже начинать ревновать? — спросил Режинальд. — Да, пора бы, — в тон шутливому тону ответил Ригор, — Мы целовались. — О, поздравляю! — омега подошёл к сыну, заключая его в объятья, — Я тебе доверяю, но... Надеюсь, инициатива исходила от вас обоих? — На самом деле только от него. Я слишком боюсь подорвать к себе доверие. Режинальд понимающе вздохнул. Они присели на гранитную скамью, и альфа положил голову на плечо родителя. — Не надо настолько страшиться, — омега сжал ладони сына в своих, — Мило, конечно, с характером сложным. Но и ты у меня не промах. Ригор ничего не сказал. Ему нравилось просто сидеть и слушать приятные вещи о себе. Собственно, всё, что собирался, он уже выложил. — Когда решитесь делить ложе, я обязательно расскажу, что и как нужно делать. — Ты же уже рассказывал, — вспомнил альфа. Режинальд и правда когда-то посветил целый день тому, чтобы поведать сыну о всех прелестях половой жизни. Ещё с месяц юный Ригор выяснял интересующие его моменты. Но в целом считал себя подготовленным и разбирающимся в вопросе. — Тогда надо убедиться, что ты ничего не забыл. Наша беседа состоялась около четырёх лет назад, я и сам запамятовал, про что мы поговорили, а про что нет. Омега мягко потрепал распущенные соломенные волосы и продолжил: — Он правда был напуган. И ты совершенно прав, что одним неосторожным движением можно потерять его доверие. Но есть один способ: разговаривайте. Просто говорите друг другу всё, что хотите сделать и чего не хотите. — Мы так и делаем, — Ригор прикрыл глаза и зевнул, — По крайней мере, надеюсь, что он не обманывает, потому что до сих пор боится моего праведного гнева. — Когда я видел вас вчера, было не похоже, что он тебе не доверяет. Это полностью твоя заслуга. Ты молодец. Горжусь тобой и очень люблю. Ещё в детстве альфа решил, что отец его воспитывает, а папа любит. Похоже, он оказался прав, потому что такой расклад сохранился до сей поры. Насколько холодным и отстранённым был Осберт, настолько же неравнодушным и понимающим оставался Режинальд. Иногда Ригор злился, эгоистично требуя внимания от обоих родителей. Но забота папы с лихвой покрывала равнодушие отца. А теперь появился Мило, и трогательных отношений стало в два раза больше. Определённо, его можно назвать счастливым. — Иди-ка спать, — посоветовал омега, — Вон, носом клюёшь. Набегался. Вырос, а всё так же носишься и делаешь в десять раз больше положенного. — Неправда, ты мне льстишь, — Ригор устало поднялся и направился к выходу, — Спокойной ночи! — Приятных снов! ••• Вот прошла и четвёртая течка юного омеги. То есть уже больше месяца он прожил в браке в новом доме. С Ригором всё было лучше, чем просто хорошо. Мило решил, что желание постоянно касаться того, кто нравится, заразно. Потому что теперь он тоже всё время хотел притронуться к мужу: обнять, погладить, поцеловать. Они теперь постоянно целовались. При встрече, расставании, утром (естественно только после того, как прополощут рот, а то это гадость какая-то) вечером перед сном. Просто так, в конце концов. Когда слова заканчивались, уступая место захватывающим эмоциям. Мило всерьёз занялся переписыванием фолианта. Ригор объяснил, что эта книга – самая подробная история государства, начиная от его основания и заканчивая годами правления прапрадеда нынешнего императора. А так как этот период охватывает не одну сотню лет, странно, что дряхлый том вообще сохранился относительно прочным. Вероятно это было следствием нелюбви семьи Ригора к такому глубокому описанию истории. Альфа предположил, что другие списки фолианта в семьях, где книгу хоть иногда читали, вообще истлели. Поэтому переписать старинную работу – дело, угодное государству и небу. Ведь историю надо сохранить для потомков, чтобы учились на ошибках предках, а не на своих. Уже на первой странице омега нашёл непонятное слово. Предположив, что оно слишком старое, и уже ушло из языка, он начал искать это слово ещё где-нибудь. Других списков того времени нашлось маловато, зато Мило, в поисках одного слова отрыл целый клад – толковательную книгу. Прямо с обратной стороны обложки было написано, что некий господин Дель объездил всю страну и близкие к границе государства, и везде узнавал и записывал старые, новые, употребляемые только в одном городе или области, в общем, совершенно разные слова. Книга по размеру ничуть не уступала той, где содержалась подробная история. Ригор, нашедший мужа с горящими глазами и сидящего на полу библиотеки среди обилия книг, не смог вспомнить, откуда взялось такое сокровище. Вообще списки попадали в замок разными способами, всего и не упомнить: что-то дарилось, что-то привозилось для дела и забывалось, что-то выписывалось специально для обучения детей, что-то добывалось из поездок в качестве трофея. Теперь Мило был окончательно и бесповоротно доволен. Почти все незнакомые слова он находил в толковательной книге, записывал значение внизу листка с переписанным текстом и обязательно указывал, что это значение записал господин Дель. История государства оказалась настолько интересной, что больше походила на повесть, чем на фиксированные факты. Составители или слишком хорошо старались, или придумывали что-то от себя. Всё это настолько затянуло омегу, что он проводил за переписыванием всё свободное от Ригора время, когда альфа вместе с Осбертом занимался политикой, встречал именитых и деловых гостей, составлял указы. В один из вечеров Ригор заработался до глубокого вечера. Он испугался, что Мило расстроился, ведь обычно после ужина они до ночи проводили время вместе. Бросившись разыскивать мужа, альфа застал его за двумя огромными книгами. Омега тоже удивился, что засиделся допоздна и они отправились спать. На другой день Ригор вернулся из соседнего города ещё позже, а Мило так же спокойно водил пером по листу. Альфа снова увёл мужа из библиотеки, выразив недовольство тем, что он целый день сидит в одной позе, никуда не выходит и вообще скоро испортит зрение и станет бледнее морской пены. Мило клятвенно пообещал исправиться и зацеловал Ригора до беспамятства, чтобы меньше беспокоился. А на следующий день альфа опять оттаскивал упрямого омегу от книг. — Пусти, я ещё немножко допишу и пойду, — Мило держался за край стола, а Ригор тянул его за талию. — "Ещё немножко" было вчера и день назад, и ты обещал, что больше так не будешь, — парировал альфа, беря на руки брыкающегося мужа и стремительно удаляясь из душного помещения. — Ну и что, — захныкал тот. — А то, что надо хоть иногда на свежем воздухе бывать. Затворился ото всех, как монах. — Я не монах, у меня муж есть! — Отлично. Вот он и проследит за тем, чтобы ты хоть иногда возвращался от прошлого к настоящему. — А мне там больше нравится. Тут кроме тебя и Режинальда никого интересного нет. — Но не всё же время там проводить! — А почему бы и нет! — Какой непослушный омежка! — спокойно ругался Ригор, вынося Мило в сад и ставя на гравийную дорожку, — Кто же тебе не разрешает? Только днём, при свете солнца. А не ночью, сгорбившись над свечкой! Омега потупил взор. — Прости. Я ещё никогда так не увлекался. Наверное, ты прав, — грустно сказал он, осознавая своё поведение. — Эй, всё нормально, — Ригор приблизился и взял его за руки, — Но сам посуди, если ты сейчас сделаешь очень много и устанешь так, что потом вообще ничего не сможешь делать? Нужно отдыхать. Чередовать вещи, которые нравятся. — Слушаюсь, господин — развеселился Мило и потянулся за поцелуем. Альфа с энтузиазмом ответил. Режинальд, видевший прелестную сцену, тихонько побрёл к выходу из сада, беспрестанно улыбаясь. Эти двое определённо друг друга стоили.