Тайны ордена Гусу Лань

— Хахаа, не поймаешь, — омега с лёгкостью перепрыгивает чуть ли не на середину реки, оскальзываясь на камне, но всё же удерживая равновесие.       Сичэнь замирает, с вызовом смотря на альфу.       Духовная сила двух заклинателей переплетается, щедро разливаясь вокруг. Их смешанные ароматы дурманят голову и кажется, что весь мир у твоих ног, но Минцзюэ умудряется думать здраво, расчётливо взвешивая шансы поймать добычу.       Камень, разрезающий реку, выглядит очень не надёжным. — Лучик, вернись на берег, я тебя согрею, накормлю, — пытается подкупить мужа старший.       Сегодня тепло, даже жарко, но они столько времени провели в горной реке, что Не уже умудрился подмёрзнуть, жаль, его супруг явно не испытывал таких неудобств. — Мне не холодно, лучше иди сюда и тебя согрею я, — Хуань наклоняет голову к плечу, облизывает губы и делает крошечный шаг назад, оказываясь на самом краю камня, что на половину, нависает над пропастью. — Ну, что же ты? Иди ко мне.       Минцзюэ замирает, рассматривая супруга. Гибкое, сильное тело, белоснежная кожа, блестящая от капель воды, что переливаются на солнце. Он не снял нательные штаны, но белая ткань теперь полупрозрачная от воды и плотно облегает, совершенно ничего не скрывая. — Мин, — Не встречается взглядом с любимым и окончательно пропадает, утопая в расплавленном, тёмном золоте.       Он перепрыгивает к омеге, хочет обнять, но тот лишь усмехается и шагает назад, пропадая в бурных потоках воды, что с грохотом несутся вниз. — Гррр!       Альфа рычит, заглушая даже шум водопада и не задумываясь бросается следом. Он никогда не упускал своей добычи.       Минцзюэ выныривает, пытается вытереть лицо и осматривается, но Сичэня нигде нет. Он крутится, делает несколько гребков в сторону берега, всматривается – никого. Мужчина не боится за омегу, его муж прекрасно плавает, да и с этого водопада прыгает не впервые, но… Гаденькие мысли хочешь не хочешь, а на краю сознания мелькают.       Альфа выдыхает и уверенно плывёт к новому обрыву, где вода спадает на следующий ярус, уже с гораздо меньшей высоты, свиваясь там озером.       Стоило Не отплыть от водяной стены, как его плечи обхватили знакомые, ледяные руки, а шею обожгло горячим поцелуем. — Ты долго, — омега шепчет на ухо, прикусывая мочку.       Ладони скользят вниз по груди и тонкие пальцы задевают чувствительные, затвердевшие соски. Не неудобно держаться на плаву, здесь слишком глубоко, чтобы он мог стать. Минцзюэ замирает, давая себе передышку и наслаждаясь лаской, после чего подныривает выворачиваясь, всплывает глотая воздух, но задержаться на поверхности ему не позволяют.       Лань Хуань обнимает, увлекает в поцелуй и они оба скрываются под водой.       Альфа не понимает, дышит ли он ещё, или воздух ему больше не нужен. Он притягивает мужа к себе, путаясь в разметавшихся волосах.       Голова словно пустеет и лишь одна мысль – не отпущу.       Возвращение на поверхность, бьёт словно мешком по голове.       Минцзюэ судорожно глотает воздух и чувствует себя совершенно растерянным, пока не натыкается на насмешливый взгляд мужа. — Не успокоишься, свяжу и трахну, перегнув через ближайшую ветку, — угрожает, пытаясь схватить отплывшего подальше омегу. — Уверен, что сможешь? — смеётся Сичэнь, становясь на ноги. Не даже не заметил, как и когда они добрались до мелководья. — Не сомневайся, — усмехается, в несколько гребков подплывая ближе. Наконец он может стать на ноги, правда они отчего-то дрожат. — Мин.       Хуань берёт его за руки и тянет на берег. Правда из воды они так и не выходят.       Минцзюэ быстро возвращает контроль над телом и сократив расстояние в несколько шагов, подхватывает омегу под бёдра, поднимая на руки. А тот словно того и ждал, обвивает альфу ногами, обнимает за шею, зарываясь пальцами в мокрые, спутанные волосы, на затылке. Невольно дёргая и причиняя боль, но Не этого не замечает, с готовностью отвечая на поцелуй. Злой, кусачий, но такой желанный.       Минцзюэ опускается на колени, вопреки своим угрозам, осторожно укладывая мужа на мелкую гальку.       Хуань мимолётно морщится из-за впивающихся в спину камней, но желание сильней и он тянется к завязкам штанов супруга, но его руки перехватывают, прижимая к земле. — Не так быстро, — в голосе альфы прорываются рычащие нотки и зрачки омеги расширяются, почти скрывая золото, за чернотой. Не не двигается, наслаждаясь изменениями в лице супруга. Тот не получая желанной ласки дёргается, пытается вырваться, но у него ничего не выходит.       Сейчас он не могущественный заклинатель, сильный воин, глава ордена и так далее, а просто омега со своим альфой и бороться всерьёз не хочется. — Мин, — практически скулит и выгибается, желая стать ближе.       Не знает, что штаны омеги мокрые не только из-за воды. У Хуаня сегодня начало течки, а в эти дни настроение его Лучика скачет из крайности в крайность и сейчас он хочет подчиниться, но вряд ли это продлится долго.       Минцзюэ больше и сам не желает ждать. Он наклоняется к шее, целует, вылизывает и наслаждается стонами. Опускается ниже, вынужденно выпускает чужие запястья, прикусывает сосок, тут же облизывая и всасывая. — Ссс, Миин, — Хуань выгибается, упираясь вставшим членом мужу в бедро, тянет за волосы. Но тот не желает отрываться от чужой груди. Сосёт, прикусывает, оглаживая и сжимая тонкую талию, чувствуя как напрягается пресс и дыхание сбивается окончательно. — Ахх, Мин!       Сичэнь уже всерьёз вырывается, отрывая мужа от груди и даже сбрасывая с себя, но сделать что-либо ещё не успевает.       Не быстрее, он встаёт, хватает супруга за руку, вздёргивая на ноги и тащит на берег.       Сичэнь пытается освободиться, ударить, но его обхватывают мощные руки, сковывая движения и всё же он умудряется ударить мужа по ногам так, что они оба валятся в густую траву, где продолжается борьба.       Они пинаются, кусаются, каждый пытается прижать другого к земле, одержать верх.       В какой-то момент, Хуань осознаёт себя стоящим на коленях и прижатым грудью к земле.       Он уже слабо понимает, что происходит, всё тело словно оголённый нерв, а в ушах то ли кровь так стучит, то ли это грохот водопада.       Минцзюэ стаскивает штаны до колен, сначала свои, потом мужа. Оглаживает спину, мнёт ягодицы, размазывая смазку. — Мин, пожалуйста. Он бы и рад сдаться, но кто-то должен сохранять голову на плечах. Хоть смазки и много, но входить в неподготовленное тело нельзя, он никогда ему не навредит.       Минцзюэ наклоняется вперёд, опираясь рукой о землю и практически накрывая супруга собой. Хуань приподнялся на локтях, стараясь вжаться в него как можно сильнее. — Потерпи немного, — альфа целует плечи, основание шеи. Сичэнь тянется к члену, желая получить разрядку, но ему не позволяют: — Не смей себя трогать, понял? Омега кивает возвращая руку на место.       Минцзюэ проникает двумя пальцами в податливый анус, растягивая, лаская. Запах морозного лотоса сводит с ума, а дождь отдаёт грозой. Хуань явно на пределе.       Альфа добавляет третий и наконец решает, что омега готов.       Он входит быстро, сразу на всю длину, точнее, Сичэнь сам насаживается на член, получив наконец желаемое.       Толчки быстрые, резкие. Минцзюэ тоже не железный. Он крепко держит омегу за талию, не позволяя ему двигаться самому.       В очередной раз вогнав член, он чувствует, как его сжимает внутри, словно тисками, а тело под ним содрогается в сладких судорогах.       Альфа рычит, наклоняется вперёд кусая сгиб шеи и под сладкий стон срывается на бешеный ритм.       Под конец толчки становятся рваные, короткие, он выпрямляется и чувствуя приближение финала выходит из омеги. Заставляет лечь на бок, подхватывает одну ногу под колено и входит снова. Ему хватает всего пары толчков и альфа кончает не покидая тела любовника.       Хуань стонет, заводит руку назад, гладя мужа. Минцзюэ толкается в омегу, словно желая проникнуть ещё глубже, накрывает рукой его член, сжимая, надрачивая и чувствуя, как он снова наливается кровью.       Сичэнь задыхается от наслаждения, поворачивает голову и оказывается пойман в поцелуй, который словно окончательно лишает его возможности дышать, но это уже не важно. Ничто больше не важно, кроме ощущения жара чужого тела и наслаждения, что дарит любимый человек.       Минцзюэ раскинув ноги, между которыми устроился муж, прислонившись спиной к его груди, сидел на шкуре расстеленной перед простенькой, каменной печью, в которой уютно потрескивал огонь, обняв омегу и положив подбородок ему на макушку.       За окном ливень, грозящий вывести реки из берегов и размыть знакомые холмы, но в бывшей охотничьей сторожке тепло и сухо.       Даже громовые раскаты и барабанная дробь капель здесь приглушаются, сплетаясь с треском поленьев и тихой мелодией, что мурлычет Хуань, в причудливую, усыпляющую песню.       Это было одно из любимейших их мест. Альфа нашёл его много лет назад.       Тогда подбирали угодья для совместной охоты Великих орденов и его сюда занесло совершенно случайно. Он всего лишь искал укрытие от разыгравшейся непогоды и спасаясь от бури улетел невесть куда, а выйдя на утро из старого, покосившегося домика понял, что никогда и никому не расскажет об этом месте.       Мягкие ковры травы, со всполохами ярких цветов, широкая река, каскадный водопад, несколько озёр и главное, ни одной живой души на многие мили вокруг, кроме животных и птиц.       Минцзюэ сам восстанавливал сторожку: латал крышу; чинил и конопатил стены; затягивал окна; перекладывал печь.       Шкуры медведя и пары волков, тоже его работа, никому не доверил выделку.       Грубый стол со скамьёй и несколько полок, появились уже благодаря Хуаню. Как и мешочки с различными травами, простенькая посуда и небольшой сундучок со сменной одеждой и прочим тряпьём, вроде полотенец, да простыней.       Они с любовью обустроили свой тайный уголок и с удовольствием здесь бывали, жаль, что слишком редко.       Альфа пьянеет от ароматов. Лёгкий запах дыма дополняет травы и они вместе гармонично сливаются с гораздо более сильными нотами хвои, полыни и розового лотоса, их окутывает морозная свежесть, удивительно сочетающаяся с раскалённой на солнце землёй и припылят всё дождь.       Минцзюэ тычется носом омеге за ухо, зарываясь в рассыпавшиеся по плечам волосы. Гладкие, блестящие, мягкие, никакой шёлк с ними не сравнится. Он медленно поглаживает живот, вырисовывая непонятные символы, кончиками пальцев.       Хуань отзывчиво льнёт ближе, гладит бёдра, но стоило Не провести языком за ухом, тут же со смешком отстраняется, прижимая голову к плечу: — Щекотно! — Прости, — Минцзюэ знает, что задел его чувствительную точку, но не может отказать себе в удовольствие.       Лань Хуань разворачивается лицом к мужу, его щёки покрывает лёгкий румянец, но не от смущения, они давно друг друга не стесняются.       Он оглаживае лицо ладонями, убирая непослушные прядки за уши, всматривается в тёмно-карие глаза, словно желая там что-то прочитать. — Мин, пообещай мне, что всегда будешь рядом. Пообещай, что не умрёшь. — С чего ты… — альфа теряется. — Обещай. В глубине души Минцзюэ знает, что не может дать такое обещание. Вся история их семьи говорит о том, что старость ему не встретить, но он смотрит в тёмно-золотые глаза и… — Обещаю.       Он никогда не врал своему омеге и очень надеется, что сможет сдержать своё слово и на этот раз.       Хуань закрывает глаза, не давая прочесть свои чувства. Он обнимает альфу за шею, целуя нежно, ласково.       Не осторожно ложится на шкуру, не отрываясь от сладких губ и крепко прижимая к себе супруга.       Их ласки неспешны, чувственны. Они поглощены любовью и это всё, что им нужно.

***

— Какие люди, больше месяца видно не было, — усмехнулся Минцзюэ, стоило Гуанъяо войти в комнату. — Первый брат, я… — Хаха, А-Яо, не вздумай оправдываться, он же просто шутит, — Хуань встал и подошел к бете, обнимая того за плечи. — Ты ведь только женился, конечно у тебя были более важные занятия нежели чаи с нами распивать.       Сичэнь подвёл его к столу, где Не уже разлил вино для всех. — Более интересные уж точно, — со смешком добавил альфа, вгоняя младшего в краску. — Что ж, за встречу и будущего отца! — За встречу и счастье, — поддержал тост Лань. — Поздравляем! — За встречу! Поднял свою пиалу Цзинь и смущенно улыбнувшись добавил: — Спасибо. — И как тебе семейная жизнь? — Мин! Хватит его смущать. — Да нет я… Второй брат, всё в порядке. — Правда? Тогда отчего ты такой красный, словно сейчас воспламенишься? — Я… — Хахаа! — Мин! — Хахаа…йсс Хохот обрывает прилетевшая в лицо подушка. — Ты будешь присутствовать на большой охоте? — интересуется Хуань у беты. — Да, конечно. Отец сможет быть только на открытии, так что… — Хм, ну конечно! Бордели в округе гораздо интересней, — презрительно хмыкнул альфа. — Он… — Гуанъяо замялся и замолк. Смысл спорить. — А второй господин Лань, придёт? Сичэнь помрачнел и быстро осушил пиалу: — Он в путешествии. На окраинах Гуаня, в последнее время, творятся какие-то странности, пошёл выяснять. Цзинь кивнул, не став расспрашивать дальше. — …, пусть ноет сколько угодно. Больше, никогда! — стукнул по столу кулаком Минцзюэ. — Ну, справедливости ради, если бы А-Сан не свалился с твоей сабли, мы могли угодить в ловушку, — усмехнулся Гуанъяо, взбалтывая вино в пиале. — Там была всякая шваль, не смеши, — отмахнулся старший. — Но ловушка все же была расставлена весьма умно, могли и попасться. Паутину они сплели крепкую, — заметил омега, уже снявший мантию и удобно устроившийся полулёжа на подушках, стащенных с диванов и кровати.       Он с улыбкой вспоминал их прогулку в горы. Задумывалось всё, как мирный пикник на природе, где все могли расслабиться и отдохнуть от повседневных дел, но как часто бывает, всё пошло не по плану. "И если бы не эпичное падение Хуайсана прямо в гигантский улей…" — А сколько мёда мы привезли, как раз к свадьбе. Медовые сладости, вино, — Сичэнь приподнял свою чашу, — хорошо же получилось. — Ага, отлично! — усмехнулся Не. — Это же не вы уже второй месяц выслушиваете нытьё этой мелочи, по поводу того, что он не смог побывать на свадьбе, потому что опух весь от укусов и стал похож на утопленника. — Второй господин Не, сильно пострадал, — сочувственно кивнул Яо, с трудом давя смех. Всё же выглядел А-Сан тогда очень забавно. — Не переживай, он выжал из этого максимум возможного, — хмыкнул Лань, стреляя насмешливым взглядом в мужа, который в ответ лишь закатил глаза.       Как он мог отказать брату хоть в чём-то, когда тот выглядел так жалко?! — Второй брат, пожалуйста! Яо хотел схватить старшего, но тот ловко увернулся, отчего у беты чуть сердце не выпрыгнуло, ведь омега стоял на тонких, балконных перилах. — Давайте гулять! — Знал же, что не стоит ему наливать, — сквозь зубы процедил Минцзюэ, осторожно подкрадываясь со спины.       Повезло ещё, что это представление никто не мог увидеть.       Гуанъяо очень педантично подошёл к выбору комнаты для названых братьев, позаботившись о полной приватности. Если не знаешь как, то в комнату и не попадёшь, а балкон выходил на самый дальний и заброшенный уголок сада. — Брат, прошу… — Вы скучные! — Сичэнь топнул ногой и вытянув руку: — Уйду я от вас. Шуоюэ! Но меч, к счастью, не отозвался, а альфа наконец смог схватить своё нетрезвое чудо и стащить вниз, прижимая к себе. Тот не сильно огорчился. — Обнимашки! А-Яо, иди к нам!       Хуань извернулся и сумев обнять младшего за шею, подтянул к ним. Бедняга даже пискнуть не успел. — Мииин, обними Яо! — Хуань… — Ты нас не любишь?! — Тц, хах! Люблю, успокойся. Конечно люблю, — смиренно согласился Не, обнимая обоих. — Вы же никуда от меня не денетесь, да? — Не денемся, — усмехнулся Цзинь, утыкаясь лбом в чужое плечо. — Обещайте! Вы… Сичэнь замолк на полу слове, обмякая в руках названых братьев. — Кхм, заснул. — Да, заснул, — с улыбкой кивнул Гуанъяо, неохотно отстраняясь от омеги. — Второй брат? — Яо вскинул брови, удивленно смотря на Ланя, спокойно читающего в саду.       После вчерашнего, он был уверен, что омега проспит до обеда, а сейчас всего шесть утра. — А-Яо, — Сичэнь улыбнулся, отрываясь от свитка и жестом предлагая младшему сесть рядом. — Не ожидал встретить тебя так рано. — То же самое хотел сказать тебе, — усмехнулся бета, присаживаясь на скамейку и заглядывая в развёрнутый свиток. — Да, вчера… — Хуань потупился, поджимая губы. — Прости, если я сделал что-то… — Хах, не начинай. Второй брат, ты не можешь сделать ничего плохого, — отмахнулся Гуанъяо, но его улыбка быстро пропала. — Нашёл что-нибудь полезное? — Нет, — тяжело вздохнув, Хуань свернул и отложил свиток к остальным книгам, что лежали рядом. — Цзини забрали много книг из библиотеки Вэней и я надеялся, но…       Прикрыв глаза, откинулся назад, упираясь спиной в ствол дерева, растущего почти впритык к скамье. — Прости, что не смог помочь. — Не говори глупостей, причём здесь ты.       Омега открыл глаза, уставившись в рассветное небо. Сегодня оно было довольно мрачным, затянутое сиреневыми облаками, местами переходящими в тёмно-фиолетовые. — Я ищу столько лет, что иногда мне кажется, будто решения вовсе не существует, а я гоняюсь за призрачной мечтой. — Есть ещё много орденов со своими техниками и секретами, возможно, где-то всё же найдётся решение, просто мы его ещё не обнаружили. В конце концов, другие страны. Не расстраивайся так, надежда умирает последней. Хуань горько усмехнулся: — Надежда почти бессмертна, а вот времени может не хватить. А-Яо, ты же умный человек, наблюдательный. Разве не понимаешь, мелодии не решение проблемы, я лишь оттягиваю неизбежное, не более того.       Сичэнь закрывает глаза и качает головой сжимая переносицу двумя пальцами. — Я не могу его потерять, Яо. Понимаешь, не смогу.       Младший недовольно поджимает губы, но молчит. Он лишь подвигается чуть ближе, позволяя омеге опустить голову себе на плечо.       Гуанъяо молчит и когда чувствует влагу на коже, что просачивается сквозь тонкие ткани домашних одежд.

***

— Цзинъи, Сычжуй, уже ведь взрослые парни, чем вы думали? — Сичэнь устало вздыхает, снизу вверх смотря на виновато опустивших головы мальчишек, что стояли перед его столом. — Лань Йи, твои родители поручили присмотреть за младшим братом, а ты, что сделал? Зачем, вы потащили его к водопадам? — Мы хотели, чтобы он перестал плакать, — буркнул парень. — Ему там понравилось. — Няньки совсем не обращали на него внимания! Цзинъи просто беспокоился за сяо Бао, — вступился за друга Юань. — Мы внимательно за ним следили. — Как же он тогда наелся ягод? — Лань приподнял бровь. — Вы понимаете, что это могла быть волчья ягода и тогда простой рвотой не обошлось бы? — Мы… — Сычжуй опустил глаза, но продолжил твёрдо: — Там не растёт ничего ядовитого, я точно знаю. А это, просто аллергия. — Да, но в его возрасте она могла стать фатальной, тебе ли этого не знать? — Хуань сам поморщился от своего тона и резких слов. "Кажется, нервы пора лечить."       Омега выдохнул и прикусил щёку изнутри. — Это моя вина, — племянник опустился на колени, — прошу о наказании. — Нет, Сычжуй ни в чём не виноват! Это я его подбил и не уследил за младшим, — Цзинъи бухнулся рядом, кланяясь ещё ниже друга. — Прошу о наказании. "Зато дружные." Хуань выдохнул, слегка усмехаясь. — Поднимитесь оба, нечего мне здесь пол вытирать.       Мальчишки переглянулись и медленно встали, старательно избегая смотреть на главу. — Хорошо, что вы оба признаёте свою вину. Я знаю, что вы не хотели навредить ребёнку и действовали из лучших побуждений, но вы должны понимать, что он ещё совсем маленький и с ним нужно быть очень осторожными, внимательными. А няньки не враги детям, они много лет занимаются воспитанием и присмотром за малышами. Они прекрасно знают свои обязанности и если не подходили, значит на это были причины. — Простите. — Теперь, благодаря вашей выходке, Бао у лекарей, нянечки получат выговор, а вы, наказание. И что-то мне подсказывает, что когда ваши родители вернутся, получите ещё по одному. Во всяком случае Цзинъи. Вряд ли Ванцзи станет наказывать сына, посмотрит строго, спросит, понимает ли тот свою вину, да и всё.       Хотя, Чонган тоже строгостью не отличается, разве что госпожа Линг надавит.       Сичэнь склонил голову к плечу, рассматривая детей. "Такие несчастные, что даже наказывать жалко." — Хорошо, раз вы осознаёте, что виноваты… — Мы осознаём. — Хм, ладно. Перепишете свод о послушании пять раз. Мальчишки взбодрились. — Стоя на руках. Поникли. — И на следующую ночную охоту не идёте. — Аххс, — Сычжуй вовремя сдержался. — Вы не мож… — друг захлопнул старшему рот ладонью. — Как прикажете, глава, — Сычжуй.       Парни поклонились одновременно, но от Хуаня не укрылось, как Юань предупреждающе щипает товарища за бок, чтоб тот не вздумал продолжить возмущаться.       Омега покачал головой, едва сдерживая улыбку. — Отлично, свободны.       Ещё один поклон и мальчишки спешно покидают его кабинет. — Но мы же столько готовились к этой охоте! — Тише ты! Скажи спасибо, что нас не к учителю Цижэню отвели. Голоса за дверью затихли. — Ха! Дядюшку они всё ещё боятся, очаровательно.       Сичэнь размял шею и бросив тоскливый взгляд на улицу, где ярко светило солнце, а ласковый ветерок играл с листвой, вернулся к своим бумагам.

***

— Мы значительно почистили наши ряды и ужесточили контроль над вассальными кланами, вот крысы и разбежались, — недобро усмехнулся Цзян Ваньинь, кивая слуге, чтобы вновь наполнил чашу. — Разбежались? Они притихли, но отказались ли от своих планов, это вопрос, — тихо возразил Ляньфан-цзун, брезгливо рассматривая поданные закуски.       Они расположились в трактире, у подножья горы, где проходила большая охота.       Здесь было чисто, мебель хоть и старая, но крепкая, целая посуда, приятный аромат еды и свежезаваренного чая, не самого плохого качества. И всё же…       От этого места словно разило нищетой и Яо передёргивало от этого ощущения. Впрочем, остальных здесь явно ничего не смущало, так что он отослал своих слуг с заготовленным шатром, где им бы накрыли столы с едой и напитками, поскольку пришёл, когда Лань, Не, Цзян и их помощники, уже разместились в трактире.       На остальных глав орденов, ему было плевать. — Думаешь, стоит ждать новой подлянки? — Сичэнь недовольно уставился на тарелку с нарезанными фруктами, груш там больше не было. — Уверен, — кивнул Гуанъяо, удивлённо провожая взглядом Минцзюэ, который без слов встал из-за стола и направился в сторону кухни. — В конце концов, мы так и не узнали кто и зачем мутил воду, но на глупцов они явно не тянут. — Мы уничтожили несколько тёмных кланов, как раз после этого всё утихло окончательно, так с чего вы взяли, что это не они? — Цзян Чэн явно был в дурном настроении и оно портилось ещё больше от того, что Цзинь оспаривал истину, с которой все уже давно согласились. — Глава Цзян я… — Цзян прав, — оборвал бету вернувшийся Чифэн-цзунь, — всё тихо, смысл вообще это обсуждать.       Он поставил перед первым Нефритом глубокую миску с кусочками груши и сел на место. Лань Хуань кивнул мужу, даря благодарную улыбку. — Действительно, давайте оставим эту тему. В конце концов, ничего нового у нас всё равно нет, так что и говорить пока не о чем. Но в словах третьего брата есть правда, не стоит терять бдительность, — все согласно кивнули.       Цзэу-цзюнь подцепил одну дольку палочками и осторожно откусил, тут же слизывая сладкий сок с губ. Двое альф и бета ненадолго зависли, почему-то такое простое действие, как поедание фруктов, в исполнении Ланя, показалось им слишком… Кхм, впрочем, не важно.       Цзян поспешно вернулся к чаю, Яо всё же решил поесть, а Не раздумывал, стоит ли забрать столь сочное лакомство у омеги. — Как вы думаете, кто в этом году победит? — не заметив возникшей неловкости, спросил Хуань, с неохотой откладывая палочки.       Он уже объелся, но груши так восхитительно пахли. — Конечно, мы! — Мы, разумеется! Одновременно заявили альфы, тут же сцепляясь взглядами. — Хахаа, — звонкий смех вмиг разрядил атмосферу. — А-Яо, а ты, что скажешь? — Второй брат, я не возьмусь предсказать результат. Единственное, что могу сказать, к сожалению, боюсь наш орден в этом году на первое место не претендует, — скромно улыбнулся Гуанъяо. — Но возможно, нас удивит кто-то вне Великих орденов. — Пф! — фыркнул Не. — Там и близко никого нет, разве на стрельбище их результаты не видел? — Да, но вдруг нас ждёт сюрприз? — пожал плечами бета. Старший лишь отмахнулся. — А вы сами, что скажете, глава Лань? — Цзян Чэн крутил чашу в пальцах, задумчиво глядя на бету. — Разве вы, не рассчитываете на победу своих учеников? — Хах, глава Цзян, правила Гусу Лань учат смирению, так что я с радостью приму любой результат. — Но помнится, когда участвовали вы с братом, первые места были ваши. Сичэнь тепло улыбнулся альфе: — Новое поколение не обязано повторять наши победы, как, к счастью, и поражения. Проигрыш означает только то, что в дальнейшем нужно быть старательнее и больше заниматься. Это всего лишь дружеское соревнование, не стоит относиться так серьёзно.       По лицам Ваньиня и Минцзюэ было понятно – не согласны. "Взрослые мужчины, а ведут себя как дети, ей боги."       Мысленно закатил глаза омега, наблюдая за хмурыми переглядками альф.       Все участники охоты собрались на поляне для объявления результатов. Ученики выстроились ровными рядами в одном конце, главы расположились в другом, а их свиты заняли места по краям поля. — По результатам всех соревнований, — над округой разнёсся голос одного из судей, усиленный заклинанием: — Первое место, занимает ученик Сун Ян, орден Гусу Лань. Второе место, занимает ученица Цзи Юньхэ, орден Гусу Лань. Третье место, с одинаковым результатом разделили ученики Чжоу Иань, орден Юньмэн Цзян и Лин Буин, орден Цинхэ Не. Четвёртое место, ученик Дунбо Сюэин, орден Тунсю. Пятое место разделяют сразу трое учеников. Ученица Ян Дан, орден Юньмэн Цзян, ученик Лу Янь, орден Цинхэ Не и ученик Гу Вэй, орден Ланьлин Цзинь.       Обычно, называют первую десятку, но слушать дальше Гуанъяо смысла не видел, те кто не вошёл в пятёрку, внимания не заслуживали.       Собственно, его мнение разделяло большинство, судя по нарастающему гомону. — Глава Лань, примите мои поздравления, — он повернулся к названному брату, слегка кланяясь. — Орден Гусу Лань в очередной раз доказал своё умение воспитывать талантливых заклинателей. — Благодарю, третий брат, за тёплые слова, — улыбнулся Сичэнь, очень довольный результатом. Не то чтобы он в нём сомневался. — Год с тренировочного поля не вылезут, они у меня спать с саблями будут. — Ноги переломаю.       Раздались тихие, но явно сильно раздражённые голоса из-за спины. Это треск молний, или ему показалось?       Омега буквально чувствовал, как позади расползается аура недовольства.       Лань Хуань, прикусывает губу и опускает голову, пытаясь скрыть смешок. "Альфы! И это главы Великих орденов, ну серьёзно."       Яо, тоже не может справиться со смехом, пряча лицо за веером.

***

— Тао, ты что здесь делаешь? — Сичэнь подходит к омеге со спины, ступая не слышно и специально рисуя руну отвода глаз, чтобы ученики его не заметили.       Тот вздрагивает, резко оборачиваясь и тут же кланяясь. — Глава. — Я задал вопрос. — Тренирую учеников в стрельбе, — пожимает плечами, ведь ответ очевиден. — Поднимая тяжёлые луки, таская колчаны и используя духовную силу, — с какой-то недоброй улыбочкой перечислил младший омега. — Они совсем не тяжёлые! И силой я почти не пользуюсь, — поджал губы адепт, смотря куда угодно, только не на главу. — Тао, что тебе сказали лекари? — устало-раздражённо интересуется Лань Хуань.       Человеку почти сорок, а он ведёт себя, хуже ребёнка. — Глава, но я не могу больше бездельничать! Мне ничего нельзя. Ходить долго нельзя, летать на мече и использовать силу нельзя и т.д., и т.п., а это только четвёртый месяц. Ещё пять впереди, я же с ума сойду. Сичэнь улыбается и сочувственно гладит мужчину по спине: — Но ты ведь хочешь этого ребёнка и чтобы он родился здоровым? — Разумеется! — Тогда наберись терпения и будь сильным. Осталось всего пять месяцев и ты сможешь взять вашего малыша на руки, разве оно того не стоит? — Стоит, — вздыхает омега, слабо улыбаясь. — Конечно стоит.       Этот малыш для Тао с Юшенгом был настоящим чудом, на которое они уже давно не надеялись.       Во время нападения Вэней на орден, Тао потерял ребёнка из-за ранения. Сичэнь узнал об этом намного позже, когда начал выяснять отчего адепт так рвётся умереть в бою. К счастью, смерть обошла его стороной, а муж и друзья сумели вернуть желание жить. Но вот возможность иметь детей, по словам целителей, была для них потеряна навсегда. Они смогли это пережить, смирились и вот, столько лет спустя, невозможное стало явью.       Только беременность давалось Тао тяжело. Целители наложили уйму запретов, муж обращался словно с фарфоровым, тело подводило, а настроение менялось чуть ли не каждую минуту. — Я на три дня освободил Юшенга ото всех дел. Спуститесь в город, погуляйте. Там артисты из столицы приехали, говорят хорошее представление дают, — мягко уговаривал Лань. — Ну да. — Кстати, вон и твой муж идёт. — Ой! Тао быстро сунул стрелу, что до этого крутил в руках Ланю и уже развернулся уходить, как вдруг спохватился: — А как же… — Я сам с ними позанимаюсь, иди. — Спасибо вам, за всё. — Не за что благодарить, иди уже.       Сичэнь с улыбкой провожает взглядом омегу, краем уха улавливая причитания Юшенга и поворачивается к ученикам, которые пользуясь отсутствием внимания к себе, уже организовали соревнование.       Хуань берёт лук оставленный Тао, достаёт несколько стрел и не выходя из тени дерева, запускает их в центральную мишень. Все, точно в цель, ровным треугольником.       Раздаются удивлённые восклицания, крики радости, восторга, но стоило ученикам развернуться в поисках стрелка, как тут же над полем повисла тишина. — Глава! — справившись с первым шоком, ученики дружно склонились в приветственном поклоне. — Думаю, в этом соревновании победил я, — усмехнулся омега, подходя ближе. —Насчёт вашего спора, Ли На, Сычжуй. Ли На, твоё третье попадание в цель, действительно не считается. Стрела угодила в чужую мишень, пусть и точно в центр, — девочка смущённо потупилась. — Сычжуй, она сбила с траектории только одну стрелу, во второй раз, ты промахнулся сам. Вы должны уметь признавать свои ошибки, а не спорить до хрипоты и придумывать оправдания. — Да, глава. Простите. Спорщики переглянулись и склонились с одинаково виноватыми лицами. — Хорошо, что ж поиграли и хватит, отчистите мишени и займите каждый свою позицию.       Лань Хуань поморщился, сегодня было слишком жарко и как он мог забыть веер? "В купол над стрельбищем ведь вплетены охлаждающие чары, что не так?"       Он оттягивает ворот и рисует несколько печатей холода, запуская их наверх, добавляя к плетению.       Тем временем, ученики закончили с подготовкой и заняли свои позиции. — Хорошо, одиночный выстрел. Приготовились. Балс! — Сичэнь сжал губы, оценивая результаты. — Теперь серия из трёх. Приготовились. Балс! — Расслабь руки. Цзинъи, может подберёшь лук полегче? — Нет, мне удобно с этим. — Хорошо, тогда давай. Хуань наблюдает за мальчишкой, пока тот готовится стрелять. — Бай, я всё вижу. Отпусти богомола, хватит пугать Ани, — не отводя взгляда от Цзинъи, отчитывает другого ученика. — Простите. — Принеси новую тетиву, я сейчас подойду. — Нет. Обрывает Лань Йи, когда тот уже готов стрелять. — Подними локоть выше. Не так. Омега подходит ближе, поправляя стойку парня. — На выдохе, отпускай стрелу. — Отлично. — Ван, подойди. — Глава. — Я понимаю, что Юй тебе симпатичен, но переправляя его стрелы, ты оказываешь плохую услугу. Из-за тебя он уверен, что хорошо стреляет, но что будет в реальном бою? Эта необоснованная уверенность, может стоить ему жизни. — Я, — мальчишка залился румянцем. — Я больше не буду. — Хорошо, иди. И не уводи так далеко ногу, когда стреляешь с выпада.       Сичэнь обходил учеников, стараясь каждому уделить время, но жара отчего-то не отступала, хотя остальные чувствовали себя вполне комфортно.       Они отрабатывали установку щитов и способы их разбить, стрелами напитанными духовной силой, с учениками постарше, когда омега на несколько секунд выпал из реальности. — Глава! Лань Хуань резко втянул воздух, непонимающе поворачиваясь к поддерживающему его ученику. — Вы, в порядке? — Да, — омега отстранился и улыбнулся, стремясь успокоить обеспокоеных подростков. — Всё хорошо. Не волнуйтесь. Вы поняли очерёдность печатей и технику наполнения? Поспешно сменил тему Лань. — Да! — Хорошо. Тогда для начала отработайте разбив щита.       Сичэнь создал несколько голубых, полупрозрачных стен, жестом предлагая приступать, а сам поспешил в тенёк.       Ему нужно было на что-то опереться, если уж не сесть.       Омега всё же умудрился довести тренировку до конца и даже ответил на все вопросы, которые ученики хотели прояснить.       Только когда все разошлись, он понял, что до цзинши уже не дойдёт. К его удачи, совсем недалеко спуск к реке, прохладная вода, то что нужно сейчас.       Хуаня уже больше недели посещали приступы слабости, дурноты. Но они всегда были короткими и у омеги имелось отличное объяснение своему недугу – недосып и усталость.       Дела ордена, охота, переговоры по торговым соглашениям, закупки к зиме. Да и сон не желал к нему наведываться на всю ночь. Пару часов под утро, не более того. Но почему сегодня так плохо? Вроде, разнообразия ради даже выспался.       Заклинатель скинул верхний халат на траву, подтянул рукава, оголяя запястья и буквально рухнул на ближайший к воде камень, снимая и откидывая сапоги. — Что за ерунда.       Он наклонился к реке, зачёрпывая воду и умывая лицо. — Ххх-ффф, вроде отпустило.       Сичэнь посидел ещё немного, наслаждаясь тенью и журчанием воды. — Жаль, что нельзя провести здесь весь день.       Омега натянул сапоги, поправил ханьфу и встал, правда тут же падая обратно. — Какого демона. Он сжал виски, словно пытаясь физически остановить головокружение. "И Лань Чжаня снова нет!"       На глазах отчего-то навернулись слёзы. Хуань, мотнул головой, выдохнул, пытаясь сосредоточиться. Мысли путались. На ладони заплясал огонёк посланец: — Чонган. Стоило заклятью исчезнуть, сознание омеги окончательно померкло.       Единственное, что он ещё успел сделать, направить падение прочь от воды. — Господин, что вы тут… Мужчина замолк на полуслове. — Какого дьявола? Сичэнь! — Ффф, живой, слава богам. Берег шёл под наклоном, обрываясь у самой реки небольшим порожком. Хуань лежал лицом вниз, но к счастью верхняя часть тела была на берегу, а вот ноги в воде.       Бета перевернул Ланя на спину и не слишком аккуратно подтянул повыше, чтобы удобней было поднять. Всё же искусственная нога вносила свои поправки в свободу движений. — Нравится тебе меня пугать, да? — хмыкну Ло, беря Сичэня на руки. — Очнулись? — осведомился бодрый голос, стоило открыть глаза. — Доведёте когда-нибудь старика, глава. — Какой из вас старик? — усмехнулся омега. — Я просто хорошо сохранился, а всё потому, что никогда не относился к своему здоровью так наплевательски! — Простите, целитель ХэйЧан, — покаянно склонил голову Лань. — Простите, ещё скажите, что впредь будете внимательнее к себе. Сколько раз я от вас уже это слышал? Лекарь покачал головой и наполнив стакан водой, протянул Сичэню. — Выпейте, нам нужно поговорить.

***

— Ты не пойдёшь к своим дружкам! Мне плевать, что вы там планировали, — Минцзюэ бьёт ладонью по столу, метая взглядом молнии в младшего. Адепты стоящие за спиной младшего Не были уверены, что если взглядом можно было бы убивать, бета уже развеялся прахом. — Ты не можешь мне запретить! Я взрослый человек и буду делать, что захочу! — на беду Хуайсана, в нём сегодня взыграла гордыня вперемешку с ослиным упрямством. — Взрослый?! Что ты сделал, как взрослый человек? Чего добился, чтобы заявлять свои права на самостоятельные решения?! — альфа вскочил на ноги, быстро приближаясь к брату. — Ты только и знаешь, что развлекаться, да веера свои разрисовывать! — Я… Но ему не позволили договорить, Не одной рукой схватил младшего, сминая красиво расшитый ворот в кулаке: — Хочешь быть самостоятельным, победишь меня в бою, да хоть один удар нанесёшь? — Сабля и сила не главное в жизни, нужно уметь и головой думать! "Да замолчи же ты, ну зачем?!"       Мысленно простонала Джия, прикрывая лицо рукой.       Глава и так не в лучшем настроении после новостей с границы, а тут ещё младший господин масла в огонь подливает. Ну вроде умный же парень. — Головой, хах, отлично! — Минцзюэ зло усмехнулся. — Умным себя считаешь? Так как тогда получилось, что ты ошибся в расчётах по распределению наших запасов? Хорошо ВанКо за тобой перепроверил, а я ведь его ещё отговаривал, тебе решил довериться. — Брат, я… Вся спесь мигом слетела с младшего Не.       Альфа прикрыл глаза, резко выдыхая через нос и отворачиваясь. — Поговорим, после моего возвращения, а до этого, чтобы носа из своих комнат не высовывал! — вернулся за стол. — Проводите его до покоев и проследите, чтобы младший господин там и оставался. — Слушаемся, глава. Ожидающие адепты поклонились и упёрлись взглядами в спину Хуайсана.       Тот открыл рот, чтобы что-то сказать, но в итоге молча развернулся, чуть ли не бегом бросаясь к своим комнатам. — Ты не справедлив к нему, — тихо заметила альфа, когда они остались наедине. — Ошибка ведь изначально была в списках, которые получил младший господин и по которым делал расчёты. Минцзюэ поморщился, массируя виски: — Джия, даже не пытайся! Если бы он больше интересовался делами ордена, то заметил бы не состыковки. От этих документов, зависят сотни жизней. Здесь нельзя ошибаться, но он слишком спешил улизнуть в город. — Может парень влюбился? — В эту смазливую дурочку? Не смеши, — фыркнул Не, откидываясь на спинку кресла. — Да и в любом случае, это его не оправдывает. — Ты прав, — вздохнула женщина, опираясь бёдрами о стол и скрещивая руки на груди. — С границы, к Цзиням? — Нет, Сичэнь написал, что мы встретимся в Облачных Глубинах. Тоже странно, с чего вдруг эти изменения, к тому же, в последний момент. — Возможно дел много навалилось, не может вырваться. Только не сочиняй себе какой-нибудь драмы, пожалуйста. — Хах, не буду, — благодарно улыбнулся Минцзюэ, сжимая ладонь подруги.

***

— Тебе идёт! — Сичэнь прикладывает к лицу Не маску тигра, завязывает тесёмки на затылке и улыбается, отступая на шаг, чтобы лучше рассмотреть. — Такой же грозный и хмурый.       Белая маска с чёрными полосками, закрывающая половину лица, очень реалистично изображала тигриную морду, а две красные, закрученные на концах линии, создавали иллюзию нахмуренных бровей. — Отлично, тогда эта твоя! — Минцзюэ берёт с прилавка маску лиса и одевает на мужа.       Бросив торговцу пару монет, они пошли дальше. — Мне больше та бабочка нравилась.       Немного дуется омега, не слишком довольный выбором супруга, хотя маска безусловно была очень красивая. Тоже белая, только вырезы для глаз густо обведены голубым, а ближе к ушам цветочные узоры, тоже голубые, но с росчерками золота. — Нет уж, ты натуральный лис. Такой же красивый, пушистый и хитрый, — усмехается альфа. — Я хитрю, только в интересах ордена. — Да, тогда может расскажешь, что с тобой происходит? Лань замер, несколько раз беззвучно открывая и закрывая рот. Жаль тень от маски надёжно скрывала глаза. — Лисёныш, идём, — и не дав возмутиться, берёт его за руку увлекая к лотку, где делали фигурки из карамели.       Минцзюэ не был против прогуляться по осенней ярмарке. Ему даже понравился спектакль, который показывали артисты прибывшие из императорской столицы. Хоть сюжет и был банален до невозможности, но его напрягала причина, по которой Хуань его сюда вытащил. Точнее, её не знание.       Он прибыл в Облачные Глубины утром и вроде бы всё было как обычно. Только Сичэнь так внятно и не объяснил, с чего вдруг, он изменил место встречи. Отговорился делами и всё.       Не целый день подмечал странности. Мелодия вышла не с первого раза. Омега отмахнулся, объясняя плохо настроенным инструментом. "— Нужно было сразу Лебин брать, прости."       Обед им подали, гораздо питательнее чем обычно здесь было принято и супруг никогда не отличавшийся большим аппетитом, съел всё до последней крошки, ещё и у него кусок варёной грудки стянул. Ему не жалко, конечно, но странно. То на груши подсел, теперь это.       Когда они наведались к учителю Цижэню, альфе нужно было обсудить с ним пару вопросов, Хуань оставил его в библиотеке, а сам ушёл решать какие-то дела с учениками. И всё бы ничего, только стоило Сичэню направиться к дверям, как за ним тут же увязался один из адептов, который до этого спокойно что-то переписывал за дальним столом. Вернулись они тоже почти одновременно. Вроде не удивительно, место общественное, люди могут ходить свободно, но…       Кроме того, Минцзюэ упорно не мог избавиться от ощущения, что за ними наблюдают, точнее не за ними. За Ланем. Внимание было не непрерывным, время от времени. Словно кто-то контролировал, вместе ли они.       Альфа даже проверил связь, мало ли не уловил чего, но нет. Кроме нервозности со стороны омеги, всё нормально. А об этом он знал и так.       Не видел, супруг хочет что-то сказать, только никак не решится.       Купив леденцов и ещё немного погуляв вдоль торговых лавок, супруги отправились обратно в орден.       Было уже довольно поздно. На дальнем мосту, за которым виднелась лестница к Облачным Глубинам, омега вдруг остановился, крепче сжимая руку мужа.       Благодаря полной луне, было довольно светло, так что отсутствие фонарей не мешало ясно видеть. Закушенная губа, бегающий взгляд. — Хуань, что происходит? — мягко, но настойчиво спрашивает Не. Хочет освободить руку, но ему не позволяют.       Сичэнь молча прижимает его ладонь к животу и накрывает своей. Минцзюэ смотрит вниз, хмурится, а затем встречается взглядом с омегой и его глаза расширяются. — … Он хочет что-то сказать, но лишь хватает ртом воздух. — Правда? — еле слышный шёпот.       Хуань кивает и мир альфы взрывается сотнями ярких огней. Он чувствует одновременно столько всего, что просто не может выразить словами. — Правда! Он обнимает мужа, сжимая в медвежьих объятьях. — Спасибо, спасибо родной! Не в силах сдерживаться, подхватывает омегу на руки кружит и над рекой несётся счастливый смех, разрывая ночную тишину. — Что с тобой, что не так? — испуганно спрашивает Не, замечая, что по лицу младшего катятся слёзы. — Ничего, — он улыбается. — Ничего, правда. Просто, мы столько этого ждали и… Сичэнь захлёбывается словами, стирая непрошеные слёзы. — Когда господин ХэнЧан сказал, я не поверил. Был уверен, что это ошибка. А потом, я… Я не знаю, в голове столько глупых мыслей. Ты… Мин, ты ведь рад, правда? Минцзюэ улыбнулся, обнимая чужое лицо ладонями и стирая большими пальцами солёные дорожки. — Я безумно рад, — он целует омегу в лоб, щёки, кончик носа. — Лань Хуань, сейчас я самый счастливый человек в мире. Я люблю тебя и уже безумно обожаю нашего малыша. — Хах, и мы будем хорошими родителями? Альфа нежно гладит ещё совсем плоский живот и обнимает супруга за талию: — Ты станешь для неё, или него, лучшим оме на планете и я постараюсь не отставать. — Хахаа, Мин, спасибо. Я люблю тебя, — Сичэнь прижимается к мужу, — так сильно люблю.       Двое ещё долго целуются стоя на мосту, что-то шепчут друг другу, о чём-то смеются и весь окружающий мир для них больше не важен.       В конце концов, даже луна решает оставить их наедине, скрываясь за облаками.