Бессрочно

      Лгать было легко. Она отправила в Коноху двух ястребов с записками для Хокаге и отца, в каждой из которых сообщала, что ранена и заляжет на дно, пока не исцелится, потому что находится на вражеской территории. Никто не удивится, что она оказалась недостаточно сильна, чтобы защитить себя. Миссии нередко продлевались на месяц, а тайное убежище рассчитывалось на срок пребывания в нём как миниму в два раза больший. Итачи не произнёс ни слова с тех пор, как впервые пришёл в себя. Он был ещё слишком слаб, чтобы встать с постели, поэтому либо дремал, либо смотрел в окно. Шиноби-отступник был некрупным мужчиной, возможно, всего на полголовы выше самой Хинаты. Его тело было создано для смертоносной скорости. Но даже свернувшись калачиком на своём футоне в попытке спрятаться от мира, Хината остро ощущала его присутствие. Они оба происходили из благородных кланов, имевших собственную систему языка и политику, отличную от системы шиноби. Хотя он молчал, Хината не слышала тишины. Она услышала «спасибо» с намёком на улыбку, когда принесла ему суп. Она услышала «извини» в наклоне его головы, когда он напугал её движениями, слишком быстрыми для человека, который едва не умер. Десятки этих мелких действий открыли ей мысли Итачи, и в сумме они делали его созданием куда более человечным, чем рассказывали истории. Хинате он виделся просто уставшим от сражений. В его глазах застыло то же выражение, которое она замечала у Неджи, а иногда и в зеркале — это был взгляд человека, смирившегося со своей судьбой. А может, обдумывающего нечто более мрачное, дабы бросить ей вызов. Хината не была Наруто, поэтому не знала, как ей убрать это ужасное выражение из тёмного взгляда Итачи. Всё, что она могла предложить, это несколько добрых улыбок и чашку тёплого чая. Остальное время она проводила медитируя и практикуя ката. В подвале находилось небольшое додзё, чему Хината была несказанно рада. Приближались экзамены на джонина, и её сокомандники собирались принять в них участие. Подразумевалось, что они будут участвовать втроём, хотя ребята были слишком добры, чтобы давить на неё. Хината не собиралась их подводить. Она пыталась самостоятельно обучиться кайтену, но это было совсем не так просто, как рассказывал Неджи. Хинате было трудно сохранять равновесие во время вращения, и каждая её попытка заканчивалась тем, что она спотыкалась о собственные ноги, ушибая колени и локти при очередном падении. Но она упорно продолжала тренировки. Наруто бы не сдался, значит и ей нельзя. Хината снова встала и активировала бьякуган. Она согнула ноги в коленях и выпустила чакру. Затем она оттолкнулась от пола, крутанувшись на носках и вытянув руки, чтобы сохранить равновесие и правильно направить волны чакры. Бьякуган позволял ей следить за окружением, не испытывая головокружения. Она ещё больше открыла сознание, и... У порога стоял Итачи. Её контроль дал трещину, и она дёрнулась, как потревоженный волчок. Хината пискнула, когда по инерции полетела на пол. Комната продолжала вращаться перед глазами даже после её неуклюжего приземления. Внезапно Итачи оказался прямо перед ней, и Хината невольно вздрогнула от его стремительного приближения. Он протянул ладонь, чтобы помочь ей, слегка склонив голову в знак извинения за то, что напугал. От внимания Хинаты не ускользнуло, что Итачи воздержался от того, чтобы потянуться к ней, вежливо предоставив ей возможность отказаться от его помощи. После секундной заминки Хината вложила свою руку в его. Ладонь Итачи была мозолистой и тёплой — Хината почему-то ожидала, что она будет холодной и липкой. Даже несмотря на тёмные круги под глазами и поникшие от усталости плечи, он с лёгкостью поднял её на ноги, а потом вопросительно взглянул ей в глаза. Хината коротко кивнула. — Ты меньше чувствуешь свою левую сторону, — тихо сказал он. — Даже вращаясь, ты сохраняешь ориентацию в пространстве из-за природы бьякугана. — Это был даже не вопрос, потому что Итачи знал, что прав. — Левое и правое для тебя статичны и во время вращения, поэтому твоей левой стороне постоянно не хватает чакры. Из-за этого не получается выполнить кайтен. Хината поражённо моргнула. Она не собиралась отмахиваться от советов такого гения, как Учиха Итачи. Ему было тяжело смотреть на её жалкие попытки, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы покинуть додзё. Хината попыталась снова. Она споткнулась в начале вращения, но на этот раз не упала. И хотя ей опять не удалось, она повернулась к Итачи с застенчивой, торжествующей улыбкой. — Спасибо тебе. Я чувствую гораздо большее равновесие. Он кивнул. После этого Итачи всегда присутствовал на её тренировках. Он садился в сторонке и давал краткие, но ёмкие советы: там поднять локоть, здесь сильнее согнуть колено. Медленно Хината начинала чувствовать, как поток её ката разглаживается, словно смятая ткань, вновь выглаженная до совершенства. Хината привыкла к его присутствию и даже находила утешение в постоянном руководстве. Но он никогда не присоединялся к ней, так как ему было тяжело даже спускаться по лестнице в додзё. Хинате быстро стало очевидно, что состояние Итачи вызвано чем-то гораздо более зловещим, чем травмы, полученные в бою. А однажды ночью ему стало хуже. Хината резко проснулась, почувствовав, что что-то не так. Первым признаком стало отсутствие реакции Итачи, когда она вошла, чтобы проверить его. Уже с порога до неё донеслось его хриплое дыхание. Хината склонилась над ним, чтобы осмотреть, но тут же испуганно отпрянула. Даже не прикасаясь к Итачи, она чувствовала исходящий от него лихорадочный жар. Она побежала на кухню и принесла полотенце и таз с водой, в спешке выплеснув немного на его кровать. Хорошо отжав полотенце, Хината сложила его и потянулась, чтобы заменить им перечёркнутый налобный протектор Итачи. Его глаза резко распахнулись, радужки заалели, а томоэ в них завращались смертельной спиралью. Полотенце с мокрым шлепком упало на одеяло. Она погрузилась во тьму. И тяжело приземлилась на руки и колени; удар сотряс и разум, и тело. Пошатываясь, Хината поднялась и уставилась на окружающие её стены. Опустив взгляд на свои ладони, она замерла. Она сливалась с тьмой, превратившись в бледный призрак самой себя. — Хината. — Она обернулась и встретилась с малиновым взглядом Итачи, который в этом мире полутонов казался ещё ярче. — У тебя лихорадка, — прошелестела она. Её насторожило, что Итачи не удивился этой новости. — В левом кармане моего плаща лекарство. Когда освободишься от гендзюцу, пожалуйста, дай его мне. Три таблетки, и я не побеспокою тебя всю оставшуюся ночь. Последовала долгая пауза, прежде чем Хината поняла, что он не собирается немедленно рассеивать своё дзюцу. — Ано... не мог бы ты... Он моргнул и перевёл на неё взгляд, будто до этого погрузился в свои мысли. — Это гендзюцу длится семьдесят два часа, — объяснил он. — Но на самом деле пройдёт всего три секунды. Если я прерву его раньше, от шока ты можешь впасть в кому. Лучше позволить ему рассеяться самостоятельно. — Много времени для размышлений, — пробормотала она. Учиха бросил на неё странный взгляд. — Не это было целью данной техники. Она была создана для пыток. — Но ты ведь не будешь меня мучить? — спросила она. Слабая улыбка тронула его губы. — Нет, если только ты не нетерпелива. Три дня — это действительно долго. — Но это же не реально, — возразила Хината, тут же задумавшись, а не слишком ли много на себя берёт. Она нахмурилась. — Верно?   — Я мыслю, следовательно, существую, — процитировал Итачи. — Хотя среда немного отличается, она так же реальна, как и мир за пределами нашего разума. — Другими словами, он сообщил ей, что им предстоит провести три дня наедине в этой не совсем воображаемой комнате. Хината почувствовала, как лицо заливает жар, и это чувство оказалось столь же реальным, как и в физическом мире. — Думаю, что могу осторожно попытаться освободить тебя раньше, — предложил Итачи, заметив её дискомфорт. — Хотя чтобы обойти это потребуется более глубокая техника... — Я-я п-подожду, — перебила она, краснея. Хината совершенно не хотела, чтобы на ней была использована «более глубокая техника». Звучало довольно двусмысленно. — Хорошо. Тогда, пожалуйста, выпей со мной чаю. — По велению мысли Итачи между ними возник низкий столик с чайным сервизом. Было странно осознавать, что он предпочитает те же простые удобства, что и она. Итачи подал пример, первым присаживаясь перед столом. — Зеленый или пуэр? Хинату никак не отпускала абсурдность ситуации. Она, застенчивая наследница Хьюга, играла в чаепитие с Итачи, печально известным серийным убийцей, потому что они попали в гендзюцу, которое длилось семьдесят два часа. Сцена прямиком из фантазии какой-нибудь его фанатки. — Какой тебе больше нравится? — спросила она, присоединяясь к нему. Если они подчинялись прихотям разума Итачи, то ей стоило выбирать то, что он посчитает лучшим. В выражении его лица мелькнуло веселье. Итачи понял ход её мыслей и налил им пуэр. — Я считаю, что зелёный чай очищает, но он слишком горький. Хината сделала глоток. — Я тоже, — согласилась она. Наступила тишина. Пар вырывался из носика чайника тонкими, похожими на паутинки струйками. Итачи щёлкнул пальцами, и из пара возник журавль, взмахнувший крыльями, прежде чем рассеяться. Хината вопросительно взглянула на Итачи. — Воистину гендзюцу самое могущественное из трёх искусств. Разум шиноби — это одновременно его величайшее оружие и его величайшая слабость. Именно это делает техники моего клана такими ужасающими. — Хината широко распахнула глаза. — Да? — Ты говоришь больше обычного! — выпалила она. Итачи помолчал мгновение, а потом кивнул. — Здесь… проще. Цукиёми — очень специализированная техника. Подобно тому, как приток крови к менее важным частям, таким как пищеварительная система, сводится к минимуму во время сильного физического стресса, Цукиёми подавляет случайные импульсы моего разума, чтобы я мог сосредоточиться на жертве. Шаринган помнит всё, поняла Хината и, представив на секунду, что прекрасно помнит все свои бои — смерти, сумасшедшее пение адреналина в крови — содрогнулась. Но что же могло произойти столь ужасного, что даже Итачи пришлось прятаться от психологических последствий? Если только не... — Итачи, можно я задам деликатный вопрос? Учиха поднял взгляд и медленно моргнул. — Спрашивай. — Почему ты убил свою семью? — Чтобы проверить свои возможности, — последовал автоматический ответ. Возможно, гендзюцу повлияло и на Хинату, потому что она покачала головой, отчего её длинные волосы рассыпались по плечам. — Но ты бы не стал делать нечто подобное по такой причине. Он одарил её пристальным взглядом. — Считаешь, что знаешь меня? — Конечно нет, — быстро ответила Хината, уставившись на свои руки и чувствуя, как где-то в районе горла затрепетало сердце. — Ты… просто не похож на человека, способного совершить такое. Итачи монотонно ответил: — Отличительной чертой хорошего шиноби является умение обманывать. Встретиться взглядом с Итачи было всё равно, что ненадёжно повиснуть над лужей с тёмной водой. Никогда не знаешь, глубокая она или мелкая, и что может скрывать в своих глубинах. Единственный способ проверить — принять риск, что можешь утонуть, и прыгнуть.   — Это так, — согласилась она. — Но за всеми этими масками всё-таки человек. — Итачи почти улыбнулся. Хинате захотелось утонуть. — Возможно, — признал он. — Для нас, ниндзя, человечность — понятие относительное. Разговор был окончен. Итачи и без того был уже более чем откровенен. — Возможно, — эхом откликнулась она. Остальное время они провели, беседуя о бессмысленных вещах: о свойствах чакры применительно к элементам, о соответствующих додзюцу и их значении для ниндзя-медиков, и ещё о тысяче тем, предназначенных для сухих учебников, изучать которые ненавидел каждый ниндзя. Но с Итачи они становились захватывающими. Его прямое, будничное отношение к каждой идее делало её возможной, более осязаемой в этом неосязаемом мире гендзюцу. Хината испытала разочарование, когда Итачи прервался на середине предложения. — Время пришло. И она снова оказалась на полу убежища, пытаясь взять под контроль свои дрожащие конечности. Наиболее близким описанием было бы чувство головокружения, если бы не резкая разница между сновидениями и бодрствованием. В первую минуту у Хинаты не было сил даже поднять голову. Тяжело дыша, она прижалась лицом к полу. Запах дерева ещё не исчез до конца, и Хината уцепилась за него, будто тот был её единственной связью с реальностью. Если это было мягкое освобождение от гендзюцу, то неудивительно, что Какаши находился в коме месяц. В конце концов, Хинате удалось сесть без чувства, что её вот-вот вырвет. Чтобы подняться она использовала согнутую в колене ногу в качестве рычага, уперевшись ею в место рядом с ногой Итачи, и потянулась к мантии Акацуки, висевшей на изголовье его кровати. В левом кармане действительно нашлась банка с таблетками. Дрожащими руками она надавливала на его челюсть, пока губы Итачи не приоткрылись, затем положила таблетки ему в рот, сбрызнув их водой, и непослушными пальцами помассировала его горло, чтобы заставить его сделать глоток. Через несколько минут его дыхание выровнялось, а красные пятна на щеках стали менее явными. Измученное тело Хинаты не выдержало, и она рухнула на кровать. Она проснулась одна, аккуратно укрытая одеялом. Солнечный свет лился в окно, согревая её бок. Она не позволила себе раствориться в приятных ощущениях, услышав, как в комнату вошёл Итачи. Пока Хината садилась на кровати, он поставил стакан с водой на столик у изголовья. Она задержалась дольше необходимого, не зная, что сказать после событий прошлой ночи. — Твоя эмоциональная привязанность ко мне нездорова, если ты уже проливаешь слёзы из-за моего состояния. — Хината растерянно моргала, пока Итачи не указал на мокрое пятно в том месте, куда она уронила мокрую тряпку. Хината нервно рассмеялась. Во-первых, потому что не ожидала, что у Учихи Итачи есть чувство юмора. А во-вторых, потому что его шутка уже была правдой. Той ночью она отправила в Коноху птицу-посланника, чтобы сообщить, что возвращается. Ей нужно было уйти, дистанцироваться. Больше других Хината знала, на что похож первый проблеск привязанности. Ей был знаком этот трепет в груди. Знакомы ощущение кипящего клубка нервов в животе, и играющая в уголках губ тёплая улыбка при малейшей мысли о нём. Она всё ещё любила Наруто. А теперь влюблялась в Итачи. — Мне… мне нужно идти, — сказала она ему на следующее утро, собирая вещи. Итачи остановился в дверях, безмолвно наблюдая за тем, как она складывает рубашку. Её бледные руки порхали по чёрной ткани, словно голуби в ночном небе. На самом деле голуби летали только днём. — Я зарегистрировала это убежище как скомпрометированное, так что никто им не воспользуется. Дзюцу на нём достаточно высокого уровня, чтобы скрывать тебя, пока ты не захочешь уйти. — Спасибо. — Они переглянулись, не зная, о чём говорить в такой ситуации. Одна была наследницей, борющейся за признание, но уже признанной сверстниками будущим лидером. Другой был ниндзя-отступником, куда более известным, но за свои жестокие преступления. Двум противоположным сторонам спектра никогда не суждено было встретиться. — Удачи, Хината. — Она подняла глаза, и нерешительная, кривая улыбка осветила её лицо. — Спасибо… До встречи… — Это была мольба, отчаянный приказ лучше заботиться о себе. Он кивнул. Хината услышала «обещаю», но уставилась на него с решительным ожиданием. Итачи выглядел удивлённым, но подчинился. — До встречи.