Берсерк, наёмник и парикмахер

— Я запущу в твоём теле механизмы самоисцеления, но ты должен понимать, что конечный результат зависит только от тебя самого. — Что мне нужно будет делать? — Севену хотелось больше конкретики. Мужчина, сидящий по другую сторону костра, протянул задумчивое «хм». Вот это уже не очень обнадёживало. Кто, как не этот таинственный инкогнито в оборванной одежде способен указать ему правильное направление!.. После того, как он дал столько подсказок, не может быть, чтобы он не знал о таких тонкостях!.. Впрочем, Севен получил от него какое-никакое напутствие: — В твоём случае для начала стоит договориться с самим собой. …После проведённых над ним манипуляций Севен не заметил никаких изменений в своём состоянии: каким он был избитым, израненным и отравленным, таким же и остался. Хотя, чем дольше тянулось его усиленное наблюдение за собственным самочувствием, тем больше в нём накапливалась усталость и тем больше ему хотелось что-нибудь съесть. — Болван, — очень содержательно ответил Севену Дай Бо, когда тот поделился с ним своими впечатлениями и осторожным опасением, что, возможно, что-то не сработало или сработало, но как-то не так, как надо. — Почему ты всегда пропускаешь всё самое важное мимо ушей?! Тот тип, — так он обозначил оборванца с большими связями в Сяньву. — Предупреждал, что это дело не одного дня, и моментального эффекта тебе никто не обещал, — Дай Бо торопливо разогнал крылом пар над миской с лапшой, надеясь, что из-за его ворчания Севен не поймёт, что он сам переживает не меньше. — Так что на́, жуй и не думай о всякой чепухе. Мы с Сяо Феем будем рядом, если что. Наевшись, Севен откинулся на подушки, чувствуя, что сил ни на что больше не осталось. Закутавшись в одеяло, он не стал противиться подступающему сну.

***

Люци не сразу понял, что слышит рядом с собой низкое утробное рычание, прерываемое шумными вздохами и каким-то тихим царапаньем. Он подскочил на месте, абсолютно дезориентированный, но готовый защищаться, со всей яростностью и отчаянием, на которые только был способен. Он попытался призвать свои ножницы, но обнаружил, что совершенно не чувствует их в окружающем его тёмном пространстве. Безоружный, Люци замер, всматриваясь во мрак перед собой, прислушиваясь к угрожающим звериным звукам. Он не знал, сколько времени провёл в таком положении. Он весь напрягся, и раны под его бинтами неприятно заныли, напоминая ему о совете доктора не геройствовать. Его глаза постепенно привыкали к темноте, и Люци, осматриваясь, не понимал, где он находится. Единственное, что оставалось ему знакомо, была кровать, на которой он сидел, готовый в любой момент прыгнуть в сторону, чтобы избежать внезапного нападения. Ни Дай Бо, ни доктора, ни чудаковатого мужичка, о котором никто ничего не знал — никого из них здесь не было, только он, Люци, и некто невидимый, кружащий вокруг него. Мрак как будто отступал; наконец, Люци различил тёмный силуэт человека. Этот силуэт всё больше становился отчётливым, черты лица этого человека становились более видимыми и узнаваемыми. Перед Люци был он сам, по-звериному скалящийся, дышащий тяжело, со зловещим свистом, подгадывающий момент для атаки. Едва Люци как следует разглядел свою копию, он понял, что его точно так же заметили и изучили (судя по всему, до этого темнота тоже мешала зверю определить, что Люци из себя представляет), и теперь столкновение было неизбежно. Зверь не стал медлить и с диким воплем кинулся в его сторону. И в то же мгновение рана от клинка тёмного льда отозвалась на это приближение нестерпимой болью, сковавшей всё тело Люци. Он с ужасом осознал, что не может пошевелиться; ему оставалось только наблюдать, как стремительно сокращается расстояние между ним и берсерком. «Как мне с ним договариваться?!.», — выл про себя Люци, не в силах что-либо сделать. В следующие секунды всё произошло слишком быстро. Зверь уже схватился за спинку кровати, и Люци настраивался получить новую порцию боли, когда между ними пронеслась тень, сбив нападавшего с ног. Завязалась драка; человек в капюшоне умело блокировал удары копии Люци, каждой своей атакой заставляя его отступить как можно дальше от кровати. К конце концов он пинком отшвырнул зверя обратно в темноту, и замер, переводя дух. И вдруг стало очень тихо. Люци понял, что больше не чувствует боли и что тело вновь подчиняется его командам. — Э-э-э… Привет? Человек обернулся, и Люци совершенно не был готов ещё раз увидеть своё отражение. Наёмник смотрел на него нечитаемым взглядом, с полным отсутствием каких-либо эмоций на лице. Люци даже показалось, что он будет следующим, с кем этот парень разберётся. Тот склонил голову набок, продолжая оценивать его. До Люци внезапно дошло, что в противоположность наёмнику, с ног до головы облачённому в тёмные одежды, на нём самом только бинты и рваные шорты. — Ох, так неловко. Думаю, я сейчас выгляжу не настолько круто, как ты, но это же неважно, да? Ответа не последовало. Люци не собирался сдаваться. — Полагаю, ты — Севен? — Я Севен, — согласился наёмник. Его голос был таким же бесстрастным, как и вид. — Что ж, Севен, — было очень странно обращаться так к кому-то, даже если этим кем-то был ты сам. — Ты появился очень вовремя. Спасибо. Кстати, я тоже Севен, если ты вдруг не понял, — Люци попытался хоть немного разрядить обстановку. В глазах Севена мелькнула непонятная Люци эмоция. Он как будто стал ещё более серьёзным и собранным. Может, даже чуточку сердитым. Он качнулся, делая шаг в его сторону. Люци запаниковал и заозирался в поисках чего-нибудь тяжёлого, потому что сжатые кулаки Севена не предвещали ничего хорошего. Впрочем, Люци заметил ещё кое-что, чего здесь раньше определённо не было. Пол вокруг кровати был устлан фотографиями. На многих темнели какие-то пятна, скрадывая лица изображённых на фотокарточках людей. И Севен, оказавшись совсем близко, невозмутимо прошёлся по фотографиям, оставляя на них чёрный след. — Ты бы хоть ноги вытирал, — возмутился Люци. Немного подумав, он пришёл к выводу, что не наблюдает в радиусе видимости никаких половиков, и добавил: — или разувался, в конце-то концов. Я же так окончательно всё забуду! Он потянулся к одной из карточек, желая изучить на ней пятно. Севен не дал ему это сделать, перехватив руку. — Меня ты забыл, — опасно прошипел он, отталкивая Люци обратно в кровать. — И я здесь, чтобы вспомнить, — тот посмотрел наёмному убийце прямо в глаза, без страха и сомнений. Он не бежит от своего прошлого. Он признаёт и принимает его, чтобы сохранить настоящее и быть уверенным в будущем. В собственном будущем, и будущем своих близких.