Тонкая работа распознавания феромонов

Запахи. Весь его мир состоит их запахов. Сначала идут первые вдохи, потом очертания самих людей и пространства вокруг. Даже заходя в какой-либо дом, Наполеон чувствует запах, по которому может определить, кто и с кем спит, как давно пара вместе, чем они питаются и насколько готовы идти на диалог. Насколько легко Соло будет выводить их на чистую воду. Соло в своём деле хорош. Лучший из лучших, и сомневаться в его методах нельзя. — Я говорил тебе, что ты — хреновый агент? Илья свои ошибки признаёт. Со сжатыми кулаками и стиснутыми зубами. Но признаёт, потому что смотрит не в глаза, а в сторону. Потому что дышит часто-часто и пытается не перечить. Всё ведь шло по привычному сценарию. Новое место. Какой-то склад. И люди в нём, разгружающие огромные контейнеры с… — Хлорбензальмалонодинитрил. Ага, будь здоров, говорит ему Илья. То, что это используется в военной промышленности, что это вещество отравляет, он прекрасно знает. Он просто не понимает, как Илья видит сквозь людей и контейнеры. — Его ещё называют «газ Сирень», — говорит Соло. Что ещё он вычитывает в своих газетах? Последние новости? Реакцию Кнёвенагеля? Его применяют, также добавляет он, для разгона демонстраций. Отличный способ удержать силу в своих руках. Если знать, сколько нужно применить против человека, то можно его либо дезориентировать, либо — убить. — И зачем столько? Какая-то подпольная торговля газовыми баллончиками? Человечество точно в опасности (кто учил тебя говорить с сарказмом, Илья?), если это вообще то самое вещество. — Я чувствую. И я отлично различаю всю группу ирритантов. Чувствуешь этот запах перца? Илья вдыхает, и он нихрена, мать его, не чувствует. У них есть план разведки, но не план вмешательства и проверки груза на подлинность. Соло в своих выводах уверен, а он вот — нет. Лезет проверить, раскидывая парочку людей. И получает в лицо перцовкой. До смешного. Но Наполеону не весело. Они возвращаются с новостями, адресами и несколькими пунктами для обсуждений в отель, и к этому времени глаза уже не болят. Илье и не досталось толком. Так, слегка покраснела кожа. Он же был готов и прятал глаза. — Никогда не сомневайся в моих методах. Если Соло говорит, что пахнет ядом — нужно затыкать нос. Если он говорит, что в огромных ящиках перевозят «газ Сирень», то не нужно это перепроверять. — У нас, кажется, возникают проблемы с уверенностью друг в друге, — Наполеон почти садится на свой стол. Там, наверное, не бумаги разложены, а газеты, в которых он вычитывает свои дурацкие новости. Что там говорят про советский союз ещё? Что там говорят о его отце? Нам не нужен лишний риск, говорит Наполеон. — Кажется, ты так и не понял, как я всё чувствую? Моё предложение показать тебе это и немного научить — всё ещё в силе. Начнём с сегодняшнего вечера. Это предложение — не вопрос. — Начнём сейчас, — говорит Наполеон. — Иди в душ и смой с себя все запахи. Через двадцать минут жду в своей комнате. Этот властный тон. Тон настоящего альфы. Илья его не слышал раньше, оттого ещё и больше зол. Может, в чём-то он и облажался, но верить на слово — это не про него. Он здесь выживает, а не играет в доверие. — Хватит злиться и анализировать ситуацию. Мы напарники и должны сработаться. Наше первое задание было успешным, потому что мы действовали сообща. В том же духе мне бы и хотелось продолжить. Я хочу рассчитывать на своего напарника, а не спасать его из передряг, которые можно с лёгкостью избежать. По существу слова верные, но Илья видит подвох. Что-то неясное. Как эти чертовы запахи. Оттенок того, что ему недоговаривают. Он уходит в душ и тратит на него вдвое больше времени. Просто хочет успокоиться и прийти к Соло с ясной головой. Может, он мог бы даже извиниться. Доверие ведь важно. А Курякину можно злиться на кого угодно, но не на Соло. Тот не причастен к его прошлому, к его настоящему и будущему. Не причастен к тому, что КГБ только и ждут, когда он облажается, чтобы снять его со счетов. Даже американские спецслужбы не поручатся за того, кто выбрал межличностную преданность, а не свою родину. Предаст одно — предаст и другое, и ради кого? Ради малознакомого человека. Ради цели. Ради просто задания. — Ну и что ты думаешь мне показать? — Илья входит без стука. Замечает сразу: Соло тоже принял душ. Оделся свободно. Ну надо же, он может быть не только в костюмах. — Садись на кровать, дыши спокойно, — Соло кивает на свою заправленную кровать, а сам идет к шкафу. Он роется в нём, пока Илья собирается с мыслями. — Слушай. Мне правда непонятны все твои фишки с запахами, я чувствую всё, но эти тонкие оттенки кажутся глупостью. А до этого больше напоминали попытки манипулировать или подразнить меня. Что ж, может, так оно и было, просто соглашается Наполеон. И он подходит к кровати, в руке сжимая повязку. — Сейчас у тебя будет возможность убедиться лично в некоторых моих хитростях. Закрой глаза. Мне нужно, чтобы ты полагался на запах, поэтому притупим другие чувства. Илья закрывает глаза и нежная ткань, напоминающая шелк, опоясывает его виски. Он открывает глаза, но всё равно ничего не видит. — Начнём с основного. Что ты чувствуешь в моём запахе? Илья чувствует, что к нему наклоняются ближе. Он ощущает, что шея Наполеона оказывается у его лица. Носом совсем немного поведи — и заденешь кожу. Он делает этот первый вдох, как в том отеле, когда Соло пришёл поговорить первым. Что он теперь должен сказать? Доверяет ли он этому запаху? — Я уверен, что твой запах очень сильный, но он будто бы везде, поэтому его концентрация со временем становится, как белый шум. Я вдыхаю его неосознанно и полностью игнорирую. Даже если какие-то оттенки меняются. — Да, я это понимаю. Поэтому хочу на наших запахах, в сравнении показать разницу. То, что чувствую я и как анализирую это. И покажу, как ты можешь анализировать моё. Допустим, соглашается Илья. Он ещё несколько секунд дышит в чужую шею, а после начинается странное. Соло руки кладет ему на бедра и слабо сжимает. — Не напрягайся так, большевик. Я так смогу тебя считывать не по запаху, а по виду и другим ощущениям. Это будет нечестно. — О, может, тогда повязку нацепить на тебя? — Тогда это уже будет не уроком, а каким-то извращением. Но если хочешь… Он смеётся. Смеётся над ним. Илья хмурится, но не отвечает. На это он не поведётся. — Просто дыши, — не то просит, не то даёт методичку с указаниями дальнейших действий. Первое — дыши. Второе — дыши. Третье — дыши, даже если рука на бедре с нажимом скользит выше. Когда теплая ладонь накрывает пах, Илья не дергается, просто замахивается и бьёт рукой в концентрацию запаха. Туда, где по его предположению, он должен попасть сильным ударом в диафрагму. Соло его руку перехватывает и рычит «спокойно». — Тебя легко предугадать. Я специально. Понимаешь? — По запаху и удары считываешь? — усмехается Илья. Но его нихрена не весело. Этот альфа. Он невыносим. И эти его странные поцелуи и облизывания шеи. Он сможет назвать это наукой? Доказать, что это имеет хоть какой-то смысл, кроме странного желания доминировать? — Поверь, я могу даже так. Не настолько буквально, но, когда ты собираешься драться, твои феромоны становятся тяжелее. Я всегда знаю, когда от тебя ждать удар. Наверное, это легко. Наверное, так вот и можно людям доверять. Илье не хватает этого чувства уверенность и предсказуемости. — Я совершенно не понимаю, чего ожидать от тебя. — Это нормально. Поэтому мы здесь. Тебе просто нужно уяснить одно — я тебе не наврежу. Скажи это своему списку, думает Илья. Списку мёртвых напарников. Коллег по работе. Тех, кого он мог также называть друзьями. Но Илья уверен — сейчас ему не врут. И никакой опасности этот альфа для него не представляет. — Давай поступим следующим образом. Я буду держать в голове то, что захочу сделать в следующую очередь — больно или приятно. А ты, вдыхая мой запах, попытаешься это предугадать. Вот сейчас, говорит Соло, не давая Илье отказаться от этой затеи. Он снова руку кладёт на бедро. Тёплая ладонь ощущается так, будто между их кожей нет преграды в виде лёгкой ткани спортивных штанов. Илья дышит. Снова дышит. Этот креозот — он неизменный. Рука неожиданно начинает сжиматься, пока пальцы не впиваются в ногу так, что хочется вырваться. Больно. — Я не услышал от тебя ничего, — спокойно говорит Соло. Он разжимает пальцы. А теперь? Запах тот же. Ничего не меняется. Рука на другой ноге тоже сжимается до боли, и мозг всё же начинает думать. — Больно, — говорит Илья, и обе руки действительно сжимают его бёдра так, что белеют, наверняка, костяшки. — Хорошо. Тогда сейчас я хочу сделать тебе приятно. Принюхайся. Если надо — попробуй на вкус. Он говорит так серьёзно, что не остаётся сомнений, что это просто возможная необходимость. Просто урок. Илья сглатывает, однако качает головой. Пока не надо. Снова руки скользят по его ногам. На этот раз просто успокаивая. По внутренней стороне. Пальцы доходят почти до паха, но останавливаются и скользят ниже. Простые и приятные действия. Илья вдыхает запах. Может быть, если сосредоточиться только на этом и больше ни на чём, то можно уловить, как запах чего-то дымного становится едва сладковатым. Всё ещё опасным, ядовитым, но таким, что первого глотка будет недостаточно. Нужно будет вдохнуть ещё. Соло берёт его за руку. Осторожно массирует ладонь. — Сейчас я сделаю тебе больно или приятно? Илья дышит. Они считают до десяти. — Больно, — говорит он. И пальцы действительно надавливают так, что хочется в первую секунду дёрнуться и вырвать руку. И врезать, блять. Бить, бить, бить. — Тише, большевик, — предупреждает Соло. Он его мысли будто бы чувствует. Ощущает своим обонянием. Наполеон отпускает его руку. — Ты не так уж и потерян. Ты можешь отличать совершенно противоположные чувства. Что уже неплохо. — А что ты можешь? Илья слышит смешок. Он голову поворачивает в сторону звука. После чувствует, как Соло садится рядом. На ощупь Илья касается его колена. — Что я сейчас сделаю? Соло смеётся. — Ты зол, но не хочешь делать мне больно. Ты и сам не знаешь, что сделаешь. Ты растерян. У него на глазах повязка. Конечно, он растерян! Однако и правда не знает, стоит ли сжать руку или погладить по колену. — Твои взгляды подсказывают тебе, что лучше руку сжать и сделать больно. Потому что делать приятно другому альфе — это не по правилам. Илья убирает руку с колена и тянется к узлу повязки за своей головой. Соло его перехватывает. — Если остановимся на этом, то у тебя останется неприятное впечатление от происходящего. Я хочу показать пользу в этом. Но нужно же с чего-то начинать. Я не могу сразу вызывать тебя на спарринг с закрытыми глазами или показывать больше схожих оттенков. По правде говоря, чтобы не произошло — оно бы всё равно его разозлило. Дурацкая затея. Но если это помогает предугадывать действия — это ведь действительно полезно. Знать, хотят тебя пристрелить или пожать руку. Знать, насколько Наполеон с ним нечестен. — Хрен с тобой. Показывай больше. — Тебе нужно будет меня укусить. — Чего? И всё нужно объяснять, говорит Соло. В газетах пишут: альфы кусают омег, чтобы лучше раскрыть их запах. Это также смешивает ароматы. — Но тебе нужно ощущать больше, поэтому один укус. Так ты ярче почувствуешь мой запах. Илья обдумывает. Потом — кивает. Соло рукой давит ему на грудь, но Илья хмыкает и валит его под себя сам. Говорит, что это тоже было ожидаемым. И надо же — Илья перед ним весь такой предсказуемый. Ну-ну. Илья языком ведёт по шее. Он чувствует феромоны сильнее. — И что значит твой запах сейчас? Напряжение? Страх? — Это предвкушение, — ухмыляется Соло. Илья кусает его в шею. Прокусывает кожу очень легко и отстраняется, вместе с этим выпуская новые оттенки. Кажется, он может почувствовать на языке не только металлический вкус, но и его запах. — Несмотря на всю нашу исключительность. Боль везде пахнет одинаково. — Как кровь? — Да, этот оттенок. Будто подержал в руках что-то металлическое и оно осталось на коже. — Да, я чувствую. Хорошо. Очень хорошо, говорит Наполеон. Дело ведь не в том, что обычно ты не чувствовал, ты просто не принюхивался и не анализировал. Не доверял своему чутью. Что угодно, значит, можно натренировать. — Сыграем снова в больно и не больно? — хмыкает Илья. — Нет. Усложним. Я буду тебе говорить некоторые факты, а ты будешь определять, сказал я правду или соврал. Илья кивает. Теперь он подходит к делу серьёзней. Он утыкается носом в шею и говорит: давай уже свой факт. — Когда мы встретились. Я намеренно наговорил гадости, потому что хотел сделать тебе больно. Илья дышит, и он не знает ответ. До него доходит: Соло не станет раскрывать все карты. Это будет той самой загадкой. Допустим, человек заблудился в лесу и встречает двух людей. Один говорит всегда правду. Другой — ложь. И можно задать всего пару вопросов, чтобы выбраться из леса. Нужно понять, какой запах значит ложь. Как детектор лжи. Илья хмуро пожимает плечами. — Допустим, ты был зол и действительно хотел сделать больно. Это может быть правдой. Соло сам был зол. После драки, в которой победитель так и остался неясным. А отсутствие победы, в его кругах, значило смерть. Не бывает так, что ты не проиграл, если не одержал победу. Минус на минус не даёт плюс. В жизни работает другая математика. — Ты анализируешь головой, — вздыхает Соло. — Но отдаю должное. Ты догадался, что я не стану подсказывать, да? Илья хмыкает. Ему не нужно вдыхать феромоны, чтобы понимать людей. — Говори дальше. — До того, как я пришёл к тебе в номер, я раздумывал над вариантом твоей смерти. Запах не меняется. Точно не меняется. Илья даже языком проводит по укусу. Соло под ним едва дёргается. Чувствует то, что не должен чувствовать. Ясно. — Запах не изменился. Этот факт, как и прошлый. Либо вранье, либо правда. — Любой факт либо вранье, либо правда. — Ты понял меня. Давай дальше. — Я намеренно подкинул тебе досье о себе. Свою историю. Илья замирает. Это точно ложь. Запах меняется. Или не ложь? Твою мать. Всё может быть либо правдой, либо враньём. Это безрезультатно. — Как почуять ложь? — вздыхает Илья. Умён. Как же умён. Потому что задаёт вопросы. — К твоему счастью, мне не нужно прокусывать твою кожу. Я и так всё пойму. Сыграем обратное? Говори о себе. Илья хмыкает. — Я хочу снять эту повязку. — Чистая правда, — смеётся Соло. И он развязывает узлы и отбрасывает шелковую ткань. Видеть вот так под собой Наполеона не тоже самое, как ощущать его под собой. В сумме эта смесь заставляет Илью отвести взгляд и напрячься. Это всё выглядит странно. Все их отношения выглядят странно. С момента, когда Илья подумал, что они нашли общий язык и стали его понимать. С этой мыслью он распрощался, но вот ощущение странности никуда не ушло. — Я не собирался тебя убивать, когда получил инструкции. — Тоже правда, — без всяких раздумий отзывается Наполеон. — У тебя какая-то гиперфиксация на русских? — Что-то такое, видимо, есть, но это не твоя мысль. Очень хитро, но давай-ка свои наблюдения. — Ты ведь тоже анализируешь. И не только феромоны. Ты анализируешь свои знания и другие наблюдения. — Не без этого. Но запах вранья. Он одинаков. Сердцебиение учащенное, волнение, из-за этого выделяются очень резкие феромоны. Они похожи на страх. Давай, скажи два факта. Один будет чистым враньём, а второй — правдой. Илья раздумывает. Илья выдаёт: — Мне нравится Габи, как омега. Как девушка, с которой бы я мог провести спокойную жизнь где-нибудь в Германии. Это кажется правдой, потому что Соло сам так считает. Но запах говорит иное. — И, — продолжает Илья. — Я думаю, когда будет необходимо, действительно необходимо, ты избавишься от меня. Альфы не знают верности по отношению к другим альфам. Не выстраиваются у них такие крепкие союзы. Только конкуренция, говорит природа. Только так. Очевидно, что является враньём. По крайней мере, для Соло. — Надеюсь, — усмехается Соло, — необходимости такой не будет. А Габи. Она ведь действительно тебе подходит. По крайней мере по запаху. Цветы и запах дождя. Как в сказке. Илья хмыкает. Действительно. — Как ты определил, что является ложью? — Смотри. Два факта. Вдыхай запах. Первый — я хочу расправиться с тобой, потому что работа приносит мне только головную боль. Илья дышит, кивает внимательно. Запах у Соло меняется. Илья предполагает, почти со стопроцентной уверенностью, что это ложь. — Второй — я хочу тебя поцеловать. Запах становится спокойнее. Это желание опасно в такой близости, но Соло не напуган. Он становится терпким лишь в момент, когда Илья наклоняется к нему и целует. Сам. У него во рту ещё ощущается кровь, но, когда слюна смешивается, становится как-то плевать. Соло руками обхватывает его за поясницу. Держит крепко, но, видимо, по запаху Илья должен понять, что вредить ему не собираются. Он чувствует новое: возбуждающие нотки. Оттенки волнения. Снова предвкушения — теперь же ему этот запах знаком. Когда он от губ отстраняется, то решает посмотреть в глаза. Соло удивлён. Нахрен эти запахи, когда всё можно увидеть на чужом лице. У Ильи есть подозрения. Если Соло такой спец по феромонам, может ли он тогда их контролировать? Ему хочется услышать ещё одну правду. Он спрашивает: — Что творится в твоей голове? Соло выдыхает. Вместо ответа он подставляет шею и говорит: попробуй почувствовать это. Илья дышит этим запахом. Запахом креозота. Запахом обмана. Запахом Соло.