5:30
Шаст набрал номер матери, пошли гудки. — Алло? — Привет. — Привет, Антон. В общем, я забираю Вику на этой неделе. Эта женщина хочет забрать ребёнка, которым не будет заниматься и уделять должного внимания. Ей было глубоко похуй, когда они жили на последние деньги, а она уехала в командировку и не отвечала. Ей также было похуй на то, как они учатся и что делают в свободное время. — Почему? — только смог спросить Антон. — У меня тут работа. Как минимум три месяца ещё жить, а Вике будет лучше со мной. — И почему ты так решила? — Шастун начинал уже злиться. — Антон, хватит. У тебя последний год обучения. Я не буду тут бегать по школам. Вике же учиться ещё долго, поэтому так будет проще. — Майя говорила грозным голосом, но Антона это не волновало. Он не хочет, чтобы сестра уезжала. — Как обычно, будешь на своей работе весь день, а с кем Вика будет? Ты подумала? — Я всё сказала. — она сбросила звонок. «Блять. Почему так? Может она ещё её на улице оставит? Нет, ну а что? Заботы — 0, внимания — 0, любви — 0. Зачем ей Вика?» От злости он замахнулся и кулаком ударил в стену. Шастун взял со стола самокрутку и зажигалку. Он открыл окно, поджёг кончик самокрутки и затянулся. Сделав ещё пару затяжек, из ванны вышел Эд. — Проснулся? — Не видишь что ли? — раздаражённо крикнул Шастун на Выграновского. — Ты чего? — Я ничего. Просто, блять, ничего. — Чего такой злой и нервный? — Ты, блять, в мамки мне заделался? Иди куда шёл. Эд вышел из номера и пошёл на завтрак. Антон выкинул окурок в форточку и пошёл в ванную. Шастун переоделся в тёмно-синие джинсы, чёрную футболку и накинул на себя чёрную толстовку на молнии. Парень положил в карман: пачку сигарет, телефон и зажигалку. Выйдя из номера, он пошёл на улицу, направляясь в тот же парк. Пройдя до самого конца, он сел на лавочку и достал сигареты. Поджёг одну и затянулся. Антон достал телефон и набрал номер. Пошли гудки и через несколько минут ответили на звонок. — Алло? — сонным голосом спросила Вика. — Привет, Викуль. Ты с матерью общалась? — Да, ещё вчера. Она меня забирает, но я не хочу. Она сказала: «Я так решила, значит, так оно и будет». — Да, я знаю, сам не в восторге. Ты не расстраивайся, я тебе буду звонить почти каждый день. — Тош, ты там главное не пропади без меня. — Не переживай, не пропаду. Она сказала, когда вы уедете? — Она завтра приезжает в Москву и мы завтра же уезжаем. Сегодня мне вещи надо собрать. — Хорошо, ладно, давай. — Пока, Тох. Антон сбросил звонок. Выкинув докуренную сигарету, он достал новую, поджёг и также затянулся. Злость уже взрывалась в нём, из-за неё он разбил в кровь свою правую руку. Докурив, он пошёл обратно в номер, но его по пути поймал Добровольский. — Антон, ты где был? — На танцах балета, блять. За что получил подзатыльник. — Почему тебя на завтраке не было? — Я не хотел есть. — Ещё раз не придёшь — будешь жить со мной в одном номере и я буду следить за тобой. — Да пожалуйста, мне-то что? — Чего такой борзый? — Чего такой доёбчивый? Опять получил подзатыльник. — Иди в номер. В одиннадцать приходи в холл, мы едем на экскурсию. — строгим голосом сказал, Павел Алексеевич. Шаст пошёл в номер, Эда ещё не было. Антон ударил ещё раз кулаком в стенку, даже часы немного пошатнулись. Кровь на костяшках оставила кровавый след на стене. Это даже не было проблемой для него, проблема — это когда он позвонит матери. Немного подумав, он решил набрать ещё раз матери. Пошли гудки, трубку взяли. — Ты что-то ещё хотел? Давай быстрее, у меня работа. — Оставь Вику со мной! — крикнул Антон. — Антон, всё решено! Вика едет со мной, а ты останешься в Москве. — Тебе так наплевать на меня? Ты издеваешься надо мной? Умер отец и я для тебя стал никем? — Ты полная копия своего отца: ты такой же вспыльчивый, грубый. Я не могу оставить с тобой Вику. — А в начале учебного года я был ангелочком что ли? Да, в принципе... когда ты уезжаешь на несколько месяцев. — Мне тогда не с кем её было оставить. — А как же твоя мать? Что ей, на старости работать целый день надо? — Антон, если твоя бабушка по твоему мнению, тебя недолюбливает, это ничего не значит. Ты просто ничего не видишь. Твой отец был такой же: перед ним семья, а он в командировки вечно летает. — Сравнение — во! Что ты отца трогаешь? — Как до тебя донести, что с тобой оставаться опасно: ты то нагрубишь, то ударишь. Думаешь, я не знаю, о том, что ты мальчика избил в прошлом году? — Он заслужил. — Об этом я и говорю. Всё можно решить словами, а ты со своей агрессией. Давай ты научишься с ней справляться, а я подумаю, когда увижу, что ты изменился? — Ты даже меня не видишь! Я просто пустое место для тебя! — Замолчи! Всё, мне некогда. — она сбросила звонок. У Антона дрожат руки. — Блять. Не жизнь, а дрянь. Шастун достал сумку из под кровати. Открыв её, он увидел упаковку бритв. «Нет, Шаст, сейчас нельзя.» Он застегнул сумку и убрал обратно. Шастун снова ударил по стене кулаком и упал на кровать. Безысходность, вот, что чувствует Антон. Через пару минут в номер зашёл Эд. — Чего лежишь? — спросил Выграновский, остановившись у кровати Шастуна. — Чего стоишь? — Что с тобой случилось? — Много будешь знать — не уснёшь. — Хорошо, не говори. Тогда мне тоже на тебя похуй, и я буду разговаривать также, как и ты. — Выграновский лёг на кровать. Шастун поднялся и вышел из номера в холл. Из одноклассников никого не было, тем и лучше. Он сел на диван и достал телефон, открывая приложение «VK», он начал листать ленту. Ничего интересного не попадалось, поэтому он зашёл в шахматы. Через пару ходов ему поставили шах и мат. Вот теперь настроение действительно на нуле. Шастун немного посидел и пошёл обратно в номер. Эд лежал на кровати и смотрел в телефон. Антон лёг на кровать и попытался уснуть. Не получилось. Встав с кровати, он пошёл к открытому окну. Достал сигареты и зажигалку, поджёг кончик никотиновой палочки и затянулся. Глазами рассматривая всё, что только можно: дорогу, дома, деревья, машины. Было красиво. Антон понемногу успокоился. Докурив сигарету, он посмотрел на часы, но ничего не увидел. Антон пошёл к тумбочке рядом с кроватью, взял очки и надел их. Время на часах было без пяти минут одиннадцать. Шастун вернулся к окну и достал ещё одну сигарету, поджёг её и затянулся. Выпустив дым, он боком облокотиться об раму окна и снова начал рассматривать улицу. Антон почти докурил сигарету, как в номер постучали. — Нельзя! — стальным голосом крикнул Шастун. Эд подпрыгнул от неожиданности, а Антон обжог палец. Парень выкинул окурок вниз. Снял очки с переносицы, положил их на место, и пошёл в ванную. В дверь ещё раз постучали. — Входите! — снова крикнул тем же голосом Антон. Попов заходит в номер мальчиков, а Добровольский в это время ходил по номерам девочек. Шаст помыл руки и вернулся к кровати. — Идите в холл, там уже почти все... Хотя, стоять! Почему у вас в номере пахнет сигаретами? — Птица насрала, видимо питалась сигаретами. — Шастун, ещё раз спрашиваю, почему здесь воняет сигаретами? — Говорили, что дважды не повторяете. — Антон усмехнулся и подошёл к двери. Хотел открыть, но Попов схватил его за запястье. — Договоришься когда-нибудь. Родители не воспитали нормально? Может посоветовать им очень действенный способ? — хриплым, но не менее строгим голосом сказал Арсений Сергеевич. — Что же Вы, Арсений Сергеевич, теряете такую возможность: рассказать и посоветовать им? Давайте сразу отцу звоните. У Павла Алексеевича номер только попросите, а то я никак не могу с ним связаться. Связь, наверное, плохая. — прошипел Шастун, сжимая кулаки. Если он их разогнёт — они начнут трястись. — Почему тебе всё равно на это? Тебя вырастили, кормили, одевали, а ты так им отплачиваешь? — грозно сказал Попов. — Вы знаете, как я жил? Допустим, всё это они делали. Я приду домой, получу ремня, так что ли будет? — Времени нет, спускайтесь вниз. — сказал Арсений Сергеевич, посмотрев на время и вышел из номера. Эд и Антон спустились вниз. Добровольский пересчитывал учеников и, когда все собрались, Павел Алексеевич сказал: — Сейчас выходим из отеля и садимся в автобус. Тихо! Все пошли за ним, расселись в автобусе также, как они ехали в первый раз, и автобус тронулся с места. Антон всю дорогу думал обо всём: о сестре, о том, что будет, о том, как всё плохо. В голове у него были все мысли путались между собой. Они доехали за двадцать минут, и автобус остановился у входа в музей. — Сейчас заходим в музей, чтобы все молчали и не позорили нас, поняли? Все вышли из автобуса и пошли в музей. На удивление была полнейшая тишина. Добровольский привёл экскурсовода, и девушка начала рассказывать. Шастун особо не слушал, он просто погрузился в свои мысли. Когда все пошли, Антон остался стоять на месте, так как не увидел. — Шастун, ты чего? — к Антону подошёл Павел Алексеевич. — А? Я иду. Шастун направился за одноклассниками, а Добровольский шёл за ним следом, замыкая, своего рода, строй. Павел Алексеевич подгонял его раза три. У Антона начало болеть колено, поэтому он шёл, как улитка. Когда экскурсия закончилась, их опять посадили в автобус и они поехали в отель. Антон уже устал думать. Можно сказать, он вспомнил всё. Как он гулял с отцом, когда тот был жив. Как они готовили вместе, когда отец отвернулся, сказав: «Насыпь одну чайную ложку соли, я пока морковь достану», а Антон на глаз насыпал чуть больше половины банки соли. Как отец потом кривился, когда попробовал этот суп. Как отец заботился о нём, когда тот заболел. Как таблетки почти через каждый час приносил. Как говорил, когда приедет из командировки, купит много-много шоколада и они будут смотреть футбол. Но всё поменялось. Автобус приехал, и все начали выходить. — Обед в три. — зайдя в отель сказал Павел Алексеевич, и все разошлись по номерам. Шастун зайдя в номер, лёг на кровать и уснул. Ему приснился кошмар, из-за это он затрясся. Спал он так до обеда. В номер постучали. Зашёл Арсений Сергеевич. Он встал у двери и видел только Эда. — Иди на обед, а где Шастун? — Вон, спит! — ответил Выграновский, махнув рукой в направлении другой кровати. — Нагрубил и дрыхнет. Достал, всё ему не так. Эд не понимал, почему нельзя спокойно объяснить, а не посылать, чёрт, знает куда. Язва это, а не Антон. — Ладно, иди. Эд ушёл обедать, а Арсений Сергеевич подошёл к Антону. Шаст дрожал, и Попова это даже не смутило. — Шастун, подъём! — Зачем? — Антон подскочил, а на лице читалось: «Что за хуета, сейчас, как въебу». — На обед. — Я скоро приду. — Шастун направился в ванную, а Попов вышел из номера. Конечно, Антон никуда не пойдёт. Выйдя из ванны, он подошёл к открытому окну. Достал упаковку сигарет в которой была последняя сигарета. Он поджёг её и затянулся. Докурив сигарету, он понял, что не накурился. Достал новую пачку, снял плёнку и вытащил одну сигарету. Поджёг кончик и снова затянулся. Пальцы уже провоняли сигаретами, также, как губы, волосы и одежда. Антон сел на подоконник и облокотился на раму окна, просидев так два часа. Просто сидел, курил и смотрел куда-то вдаль, думая обо всём. Глубоко погрузившись в свои мысли, парень не услышал, как постучались в дверь номера. Он обернулся на дверь, только когда услышал: — Шастун, ты чего сдурел, а если заболеешь? Что ты вообще делаешь на подоконнике? — спросил Павел Алексеевич, и Антон тут же выкинул сигарету. — Сижу, жарко просто. — Почему тебя не было на обеде? — Я спал. — Всех будили, не надо мне. Я тебя предупреждал. — Предупреждали. — подтвердил Антон. — Тогда пошли за мной, занятие для тебя нашёл. Но сначала ужин. — Мгм. — Антон поднялся с подоконника пошёл вслед за Павлом Алексеевичем вниз. До ужина оставалось десять минут, поэтому они решили сесть на диванах и подождать остальных. — Антон, а ты можешь мне на ноутбуке таблицу сделать? — Смогу. — Тогда после ужина пойдём ко мне в номер. — Хорошо. — Чего такой спокойный? — Мне надо Вам нагрубить? Хорошо, вроде директор, а таблицы не умеете делать… Шастун не успел договорить, как его прервал Добровольский: — Лучше молчи. Они просидели оставшееся время в тишине. Когда открыли двери в ресторан, подошли и остальные. Все зашли, взяли тарелку с едой и чай. Шаст взял с собой воду и тарелку, и сел за свободный стол. На ужин был рис и котлета. «Заебись, отравить меня решили. Ну, ладно, всё равно кушать не хотел.» После долгих ковыряний риса, Антон попил воды и снова начал целый час ковырять долбаный рис. Допив воду, он встал и пошёл к столу учителей, за которым сидели Павел Алексеевич и Арсений Сергеевич. — Я всё, когда идти? — Сядь тут пока. Ты всё съел? — спросил Добровольский, а Шастун сел на стул перед учителями. — Да, всё. — Ну, хорошо. — с подозрением ответил Павел Алексеевич, но не стал цепляться к парню. Они ещё немного посидели и пошли в номер Добровольского. — Ноутбук на столе, документы открыты. По столбикам их распихай, там написано на фото, как именно должно быть. — Хорошо. — Антон сел за стол, достал свой мобильный телефон из кармана, так как он завибрировал. Он посмотрев, кто ему написал. Это был Дима Позов. Шастун решил прочитать сообщение позже. Положил телефон на край стола и начал читать задание в ноутбуке. Он понял принцип действия и принялся работать со столбиками. Где-то полчаса у него ушло на это дело. Сохранив, он сказал: — Готово. — Хорошо, можешь идти. Спасибо за помощь. Шастун вышел из номера и направился в свой. Зайдя в него, он увидел Эда курящего у открытого окна. Ничего на это не сказав, он лёг на кровать. Немного поколебавшись, он встал и вытащил сумку из под кровати. Покопался в вещах и достал пачку бритв. Выграновский на него внимания не обращал, это было и на руку Шастуну. Он быстро вытащил одну бритву из пачки, взял полотенце и пошёл в ванную. Парень снял с себя кофту и футболку, кое-как вытащил лезвие из бритвы. «Ну, что, слабак? Ничего не можешь? Беспомощный, а ведь всё из-за тебя!» — эти мысли посещали Антона целый день. Шастун посмотрел на себя в зеркале и провёл лезвием по ребру. Терпимо. Через несколько секунд, пошла кровь. «Дурак, ты вообще ничего не можешь что ли? Идиот, почему не додумался бинт взять? Вот, поэтому с тобой сестру и не оставляют. Ты забываешь самое важное!» Шаст провёл ещё раз по ребру, но уже сильнее вогнав в кожу. Больно. Кровь стекала и пачкала джинсы. «Ты просто никто, ты просто портишь всё! Срываешься на всех. Эд, ни в чём не виноват, а ты… » Шастун ещё раз провёл по ребру. В этот раз было больнее. Шаст даже зашипел. В глазах помутнело. Антон потёр глаза левой рукой и увидел, как из пореза вытекает очень много крови. Это намного больше, чем обычно. Так было только один раз очень давно, и до Антона дошло. «Блять, что теперь делать?» Он положил лезвие на раковину. В глазах уже потемнело. Парень начал на ощупь нашёл полотенце и приложил к порезу. Ничего не происходит. Руки дрожат, Антон сейчас очень нервничает. Пальцы окаменели, а ноги начинают подкашиваться. Парень сел на пол и облокотился об перегородку душа. «Ну всё, Шастун. Ты еблан. Пизда теперь, вон, лужа какая уже.» Шаст на несколько секунд прикрывает глаза. Он потерял сознание. По ощущениям, спустя десять минут он открыл глаза и увидел, что вокруг него лужа крови. Руки в крови, тело, лицо и полотенце, которое должно было послужить заменой бинта. Шастун не знает, что делать. Точнее знает, но не может. Он сидит в панике и безысходности, и ничего не видит, в глазах всё чёрное. Голова кружится, одышка и учащённый пульс. Сейчас он пробует прийти в себя, но ничего не получается, дышать становится очень трудно. Антон прижал посильней к ребру полотенце. У него получилось подняться с пола, но не с первого раза. Он опёрся об раковину и посмотрел на свое бледное лицо в зеркале. Парень потихоньку добрался к двери. В ушах, словно была вата, он услышал смутно знакомые голоса, но не смог разобрать, кому они могли принадлежать. Открыв дверь, он завернул к кровати, достал из сумки бинт и перекись водорода. — Блять. — Выграновский заметил Антона, как и его кровавые джинсы, спину и шею. Он подбежал к парню. Как бы они не ругались и не обижались друг на друга всё это время, Эд всегда волновался за Шастуна. И увидев его состояние, он не на шутку испугался. У двери стоял Арсений Сергеевич. Видимо, это он разговаривал с Выграновским. Услышав Эда, мужчина подошёл к ним. Антон уже отвернулся и шёл обратно в ванну. — Что-то произошло… Твою мать, Шастун, ты что натворил? — Попов хотел зайти за Шастуном, но тот запер перед его лицом дверь. Антон кинул полотенце на пол. Раскрутив крышку от перекиси, он полил ей порез и зашипел. Порез очень сильно защипало и он запенился. Хоть через крики и боль, но порез надо хорошо обработать. Антон обработал и теперь начал накладывать бинт на порез. Он сел на пол и согнул колени, поставил на них локти и упёрся головой в кисти рук. «Ещё чуть-чуть и сдох бы!» Еле поднявшись на ватные ноги, он начал вытирать полотенцем кровь с пола. Получилось мягко говоря: не очень, но сил на большее сейчас нет. Шастун кинул полотенце в корзину для стирки и снял джинсы, которые были полностью в крови, кинув туда же. Антон включил кран и начал оттирать с себя кровь. Надел футболку и вышел из ванной в комнату. Эд расхаживал по комнате, а Арсений Сергеевич сидел на кровати и сжимал кисти рук. — И что это такое было? — спросил Попов. «Включай свои топ пять отговорок года, Антош.» Придумав самую нормальную, он ответил: — Брился. Нечаянно провёл слишком сильно, задел и кровь ливанула. Там больше воды, чем крови. Хотел вытереть, но думаю, тут никого нет, чего время терять. — А если честно, Шастун? — Так, я честно. — Хватит врать. — Я не вру! — Покажи, где ты поцарапался, когда брился. «Блять.» — Да зачем? — Затем. — Отстаньте от меня уже! — психанул Антон. Он подошёл к шкафу, надел чёрные джинсы, обулся и хотел уже выйти, как его схватили за плечо. — Я спросил, значит отвечай! — Я не буду отвечать, я сказал, как есть. Не верите — Ваша проблема. Зачем Вы вообще пришли? Вас звали? До отбоя ещё полчаса. — Пришёл я, чтобы отдать тебе телефон. Ты его забыл у Павла Алексеевича. И ты врёшь, не мог так поцарапаться, когда брился. — В этой жизни всё возможно! — Шастун вырвался из мёртвой хватки и выбежал из номера. Голова кружилась, но это того стоило, иначе пришлось бы всё рассказывать. Шастун вышел на улицу и пошёл вдоль незнакомых ему домов. Зайдя в какой-то двор, он пошёл к подъездам. Антон проходил мимо первого подъезда, из него кто-то вышел, а Шастун быстро зашёл и поднялся на крышу. Сейчас хотелось просто лечь, колени болели. Он улёгся на крыше и смотрел в ночное небо. Немного полежав так, он уснул.* * *
— Тох, проснись. — говорит мягкий голос. Шастун просыпается, трёт глаза. Перед ним стоит Максим. — Макс? — спросил Антон. Но потом до него дошло. — А кого ты ещё хотел увидеть? Конечно, я. — Почему так долго не приходил? — Мы с тобой договорились. Чего такой кислый, резался? — Да. — Я тебя предупреждал. — Макс садится рядом с Антоном. — Заяц, я не знаю, что мне делать. — Ты главное успокойся. Пока ты обрабатывал раны, Эд ходил по комнате и винил себя. Тебе... стоит перед ним извиниться. — Да, я знаю. Я дурак. — Арсений Сергеевич это никому не расскажет, но тебе надо его избегать. Не думаю, что ты захочешь ему душу изливать. — Тоже верно, а если всё же придётся? — Постарайся и не придётся. К тому же, он скоро исчезнет. Не думаю, что навсегда, но судьба меняется с каждым разом. Я точно знаю, что будет в конце. — Хорошо. — Что насчёт Вики... Тут уже ничего не поделаешь. Тебе нужно это принять, но могу тебе кое-что рассказать: Вика будет приезжать к тебе, а у твоей мамы появился новый мужчина. Всё будет хорошо. — Легко тебе говорить. Может лучше с крыши спрыгнуть? — Шаст, ты дебил? Ты подумал о своих родных? Об Эде, о Вике в конце концов? — Нет, не подумал. — Лучше тебе в отель пойти, скоро дождь начнётся. — Давай поговорим и я пойду? — Хорошо. — Мне Эд говорил про фильм «Железный человек 3», что думаешь, хороший? — Я поддерживаю ответ Выграновского. Шастун и Загайский засмеялись. — Ну, тогда точно не пойду. — Без колец? Антон посмотрел на свои руки, там не было ни единого кольца. — Да, не успел. У тебя болели когда-то колени? — Нет, только, когда я падал. — Надо к врачу сходить... — Это правильно. Завтра будешь на экскурсии? — Да, Пашка что-то говорил. — Ладно, мне пора. — Почему так быстро? — Потому что так получается. Я не знаю ответы на все вопросы. — Макс испарился.* * *
Шастун проснулся и огляделся. Он понял, что уже ночь. Антон поднялся и пошёл в отель, дойдя до него за пятнадцать минут. Он увидел Выграновского. — Эд, прости. — Шастун подошёл к нему, тот сидел на подоконнике и курил. — Антон, зачем? Зачем так пугать? Зачем ты это сделал? — Выграновский выкинул докуренную сигарету, повернулся к Шастуну и смотрел на него растерянно. — Эд, всё очень плохо. Вику забирает мать. Я не мог никак иначе отреагировать. — Я понимаю. Можно было просто сказать? — Я идиот. — Это я знаю. Почему так много крови? — Задел, наверное, что-то. — А если бы ты сдох? — Я потерял сознание, когда открыл глаза. Думал сначала, что я сдох, но потом очень испугался и начал как-то действовать. — Антон, ты безмозглый. Попов тут был в ахуе. Он когда тебя увидел, начал так нервничать, да и сам я нервничал. Сказал, что тебя ждёт разговор — Блять. Почему так не везёт? Вечно этому Попову надо быть там, где у меня куча проблем. — Это ещё не всё. Когда он приходил, чтобы сказать, что уже пора спать, тебя не нашёл и положил твой телефон на тумбочку. Сказал мне, что у меня друг безмозглый и, что не надо так переживать, поставив на это аргумент: «Видел, как удрал? Значит — жив». — Блять. А что с полом в ванной? — Я его вымыл. — Спасибо, сколько времени? — Полвторого ночи. — Ну, не дня же. Я жив, значит всё будет хорошо. — Надеюсь, давай спать? — Давай. Они легли на кровати. Эд сразу уснул, а Антон поставил будильник на пять утра и только тогда уснул, даже не переодевшись.