Kurozunda uroko

      Ей снился тревожный сон. Она не помнила его содержания, зато отчетливо запомнился привкус кислой сухости во рту. Устав от мучительных сеансов получения спокойного сна, Урарака решила больше не спать. Пусть лучше она, среди монотонных, скучных раздумий, если повезет, на убаюкивающих волнах уснет, добитая железной сонливостью, не имея никаких мечт, только нужный крепкий сон.       Ночь оказалась прохладной. Очако пробрало мелкой дрожью от почти невесомых порывов ветерка. Звезд сегодня не было, поэтому было еще темнее, и только едва выглядывающая среди серого дыма облаков луна пытается пролить свет на черный океан, таящий в своей глубине много неизведанного.       На самом деле, немного не по себе оставаться на пустой палубе одной, где твоими успокаивающими товарищами являются едва поблескивающие фонари. А еще этот пронизывающий ночной холод колкими иголками впивается в тело, покрывая кожу мурашками.       Прерывисто выдохнув, Урарака подумала о доме. О своем самом первом доме, что посетил её в обмороке. О его маленьком крылечке, на котором стоял любимый горшок с дикой лилией Рюко-сан. Об уютной маленькой кухоньке около её комнаты, где они часто с мисс Тацумой пили горячий чай, размышляя о будущем королевства. О своей комнатке с широким окошком, из которого она любила смотреть на звезды; о маленьком сшитом дракончике, что был её оберегом от ночных кошмаров.       Так много времени минуло, а она с тринадцати лет ни разу не навестила Рюкю-саму, хоть и скучала безумно. Очако планировала посетить её этим летом. Но теперь? Теперь уже никогда, судя по всему.       Урарака злилась. Впервые за всё это время злилась. Злилась на себя, что не прислушалась в шестому чувству, не поняла, что сон — прямое предвестие беды! Злилась на чертовых разбойников! Непутёвые варвары! Если бы только она не упала без сил в той деревне, ничего бы не произошло! Если бы была сильней, расправилась бы со всеми существами! — Холодно, правда?       Очако вскинула голову к звуку. Там, опершись на борт слева, стаяла девица, что дала попить воды после пробуждения, смотря на тёмные волны океана.       Как? Как она её не заметила? Она пришла так тихо, или она и раньше тут была?       А девушка уже повернулась, облокотившись на борт, скрестив руки на груди.       Урарака заметила, как та пристально на неё смотрит, и ответила: — Да, довольно прохладно, — её ослабевший голос дрогнул, когда тело поймало ещё одну волну мурашек.       Сочувствующе глянув на пленницу, темноволосая подошла к ней, долго раздумывая, стоит ли ей исполнить задуманное или же нет.       И, решив больше не тушеваться, девушка обошла мачту, уйдя из поля зрения Очако.       Успев подумать, что та ушла, Урарака была очень удивлена, когда крепкие веревки вдруг разом ослабли и упали на колени.       Темноволосая вновь предстала перед целительницей, мелко ей улыбаясь. — Пойдем, я отведу тебя к твоей койке. — и направилась ко входу на нижнюю палубу.       Очако же, не веря в происходящее, всё ещё сидела на месте ровно. И только до неё дошла суть происходящего, попыталась немедленно встать, но ноги, отвыкшие от ходьбы, подкосились, из-за чего та чуть не упала лицом на палубу. Благо, руки ещё работали. Повторив ещё раз, она всё же встала. Шатаясь, но встала. И поспешила аккуратно, в силе своих возможностей, нагнать девушку.       Та далеко не ушла, и, спустившись вниз, встретила её у двери в место отдыха. — Здесь спишь лишь ты. Всё в твоем распоряжении. Там лежит еда, что ты должна была съесть ещё вечером, но так как ты уснула, нами было решено оставить её около твоего спальника. — она уперла руки в бедра, позвякивая броней. — Он пока до конца не решил, что с тобой делать, но ты направляешься в Хэйзу.       Очако застыла. В Хэйзу? Она никогда не слышала ни о чем подобном. Это королевство? Остров? Город? Деревушка?       Только Урарака открыла рот, чтобы уточнить, не ослышалась ли она, как той и след простыл. Целительница осмотрела коридор вокруг, но не нашла тех сумеречных волос.       Кареглазая замялась, теребя подол юбки руками, стараясь хоть как-то заглушить подступающее чувство тревоги.       Оставшись одна в коморке, девушка решила отвлечь себя рассматриванием интерьера её «комнаты». И, хоть место не представляло из себя ничего фееричного, было довольно уютно. Свежевыстиранная белая подвесная койка висела около стены с маленьким иллюминатором, а узкий стол чуть поодаль от неё. На этом столике лежал кусок хлеба и уже остывшая похлебка.       Увидев еду, Очако вспомнила, что очень голодна.       Взяв табуретку в углу, она села за стол. Зачерпнув оловянной ложкой жижку, попробовала на вкус. И, либо Урарака была очень сильно голодна, настолько, что яблоко покажется райским фруктом, либо похлебка была приготовлена богом кухни, что даже холодная температура блюда не возымела свой минус. Средне нарезанная картошка таяла во рту, а вяленое островатое мясо распласталось по языку, вызывая экстаз. Очако представила, какой бы вкус имело блюдо, если бы она его съела свежим и горячим.       Урарака заела похлебку хлебом, что и был суховат, но оставался терпимым для поедания.       Доев все до последней крошки, Очако приняла решение лечь спать. Нельзя пользоваться добротой похитителей так долго, у них явно есть на неё планы.       С виду хлипкое полотно койки отлично приняло её вес, даже почти не скрипнув от натяжения. Аккуратно устроившись поудобнее, стараясь не упасть, девушка легла набок, лицом к двери, чтобы на всякий случай быть готовой. Закрыв глаза, Урарака прислушалась к теперь приглушенным волнам, что раньше казались очень шумными и всепоглощающими, раскачивая корабль в медленной колыбели. Как тихо… Почти подозрительно.       Честно говоря, она чувствовала себя блаженно. Не так блаженно, как хотелось бы, но всё же. Она так от всего устала. Ей хотелось выбраться на сушу и поскорей умыться. И выспаться на мягкой подстилке, конечно же. Но сейчас она могла только наслаждаться более-менее удобным положением на койке, что хоть и была жестковатой, но не являлась холодной деревянной палубой. Она так устала… Усталость — состояние не только тела, но и души. Ей всё чаще виделся тот уютный домик из воспоминаний, тёплая речь Рюкю-самы, веселые рассказы о приключениях юности миссис Чиё, прогулка по меленькому озерку около терема Тсую, и саму Тсую, сопровождающую её. Тогда Урарака ещё не осознавала, как была на самом деле счастлива. И даже те великие проблемы с деньгами казались сейчас не такими уж насущными, просто трудностью жизни, с которой нужно бороться или принимать как должное. А ещё Очако вспоминала своё полное обучение, что она выучила и что приобрела. Она помнила свой первый посох, такой тоненький, почти хрупкий, с маленьким камушком на вершинке. Помнила, как добивалась больших успехов день за днем в овладевании целительной магии. Помнила, как вылечила своего первого пациента, и как была счастлива в тот момент.       Прохлада глубокой ночи внезапно сменилась мягким теплом, а свет от небольшого фонаря сейчас был сравним с сиянием солнца. Её глубокое ровное дыхание равномерно поднимало и опускало грудную клетку, пока запах соли проникал в нос. Уши уловили приглушенные постукивания по поверхности палубы, сопровождающимися скрипами досок. Вот одна пара… Вот вторая… Сложилось такое ощущение, что кто-то ходит…       Сконфуженно, Урарака открыла глаза. Она огляделась: тесная коморка, скудный стол, маленький стул. Точно, комната отдыха.             Девушка встала, покачиваясь на ткани, и свесила ноги. Шаги вновь послышались где-то сверху над головой, только теперь одна из пар пошла в направлении к лестнице, прямо к ней.       Очако в панике спрыгнула с лежака, и встала в оборонительную стойку. Но, если поразмыслить, то никакая стойка ей в противостоянии не поможет. Во-первых, она потеряла посох, во-вторых, она не знает никаких приёмов не то что дальнего боя, но даже ближнего. Ни руками, ни оружием. В-третьих… Она не может полагаться на проклятие. Оно и так уже причинило немало тяжелого вреда, если ещё вдобавок брать полное незнание его полного происхождения и влияния на организм. Каковы её шансы сбежать? Очако заглянула в окошко: сплошняком соленая вода, даже если она как-нибудь сбежит с корабля, то глубинная пучина ей послужит только скоропостижной смертью. Урараку ударил озноб. Сквозь тревожные мысли о том, как выбраться из воды сухой (буквально), целительница и не заметила, как к ней заглянул гость. — Ты уже проснулась. Хорошо, — Очако посмотрела на обладателя голоса. Ну, не гость, а гостья. К ней заглянула Джиро — добрая девушка, что отвела её сюда холодной тёмной ночью, мимоходом назвав своё имя. — а то капитан скоро лопнет от чёртого любопытства. Глазопялка.       Урарака от ругательства опешила, закрыв рот рукой, как будто это было сказано её устами. Как? Джиро — девушка! Девушкам не положено сквернословить! — Чего это ты? А, точно, у вас ругаться не принято, — Джиро пристыженно съежилась. — Прошу меня простить за мой бескостный язык.       Урарака невольно тихо посмеялась, находя с виду строгую девушку стеснительной дамой с всё ещё имеющимися манерами. Если говорить о варварах.       Но черноглазка долго не мялась, и откашлянулась, возвращая внимание на свою цель: — Пойдём, я дам тебе твой завтрак, а позже и капитан скажет, что тебе делать. — и она развернулась в сторону выхода, взяв Очако за руку, ведя за собой.       Когда Урарака вышла на палубу небо было ясным. Пушистые облака почти не скрывали за собой утреннее солнце, позволяя ему разбрасывать свои лучи на землю — в их случае море, впитывая солнечный свет в бледную больную кожу Очако. Девушка до этого и не замечала, как продрогла её плоть. В этот раз и ветра почти не было. Благодать. — Сюда, — рядом оказалась еще одна лестница вниз. Целительница подумала, что камбуз. И оказалась права.       Первым делом девушка приметила деревянные балки, примерно шесть штук, что продолжались весь коридорчик, пока все разом не оборвались около двери на морскую кухню. Очако сглотнула слюнки: даже отсюда можно было почуять запах свежесваренного бульона и почувствовать исходящее от печи тепло — кухарь закончил готовку!       Когда дверь со скрипом отварилась, в самой середине комнатки осела громоздкая кирпичная печь, паля весь воздух из четырех стен, где-то у стены приютился стол, на котором все ещё стояли грязные тарелки после употребления пищи, маленькие полочки на противоположной стене были набиты различными видами масла и специй, в углах стояли бочки каждая больше другой. И никого нет. — Вот, в печи всё ещё стоит похлебка, на столе лежат перчатки. Будь аккуратна, ничего не пролей. Сзади тебя в углу стоит сундук — там тарелки и ложки. А я поспешу удалиться. Мистер Ворчун не любит, когда что-то не под его надзором. И снова, не твори глупостей. — наказала Джиро, удаляясь из камбуза обратно на верхнюю палубу.       Урарака сразу же схватилась за перчатки, поспешно напяливая их на маленькие ладони. Размер впечатлял — они вдвое, а то и втрое больше её рук!       Это ж у кого такая лопата…       Вынув из сундучка миску поменьше и половник, целительница поспешила к печке. Открыв крышку котла (настолько кастрюля была огромна), из него донесся вкуснейший запах. Если раньше у Очако текли слюни теоретически, то сейчас вполне себе фактически.       Девчушка зачерпнула себе бульона полную миску, и, довольная, улыбающаяся от того, что вот-вот позавтракает, направилась к столу.       Когда Урарака в первый раз взяла в рот ложку, её язык почувствовал чистого рода экстаз. И пусть на вид похлебка была не очень-то привлекательна, вкус оправдал этот нюанс. Пожалуй, девушка никогда за всю свою жизнь так вкусно не ела. Она не может вспомнить ничего доселе съеденного, что хотя бы было приближенно к этому вкусу.       Плотно позавтракав, Очако поставила свою миску к остальным, и задумалась. Странно как-то, вроде пленница, а никакого строжайшего контроля, никакой охраны не было. «Не твори глупостей» — было единственным чем-то, что хоть как-то походило на угрозу. Хотя, скорее это выглядело как обычное предостережение, как например сказать маленькому ребёнку о том, что суп горячий и его нужно остудить. В чём смысл её поимки? Джиро как-то проболталась, что у «Него» нет пока никаких дальнейших планов на её персону. Может, они хотят её продать? От такого варианта Урарака съёжилась. Нет, не бывать такому, её никто не продаст! Она скорее отрубит себе руки, чем даст кому-то за неё распоряжаться её же судьбой! А какой ещё есть вариант? А никакого! В заложники брать её смысла нет, она не представляет из себя ничего важного или ценного для своего королевства, чтобы её можно было выторговать. Тогда что они планировали сделать? Увезти её на чужие земли, а позже растерзать? Они служат Богу нижнему? Бесам и демонам? Какая, черт возьми, у них мотивация?! Размышления на эту тему никогда не закончатся чем-то устойчивым. Она как навесной мост — хрупкий и шатающийся от каждого дуновения ветра.       Нехотя встав с табуретки, Очако собрала всю силу воли для выхода на верхнюю палубу. Но её шаг оказался крепким и решительным, будто и не боится вовсе.       Добравшись до лестницы, девушка заметила Кьёку, что, видимо, ожидала её выхода, облокотившись плечом к дверной раме, точа лезвие маленького кинжала осколком какого-то камня. Урарака сглотнула. — А, вот ты где. — черноглазка мгновенным движением руки спрятала кинжал под юбку, выкинув осколок в неизвестном направлении. Она отошла от входа, когда целительница поднялась к ней. — Пойдём, капитан жаждет встречи с тобой.       Страх вновь подкрался к затылку Очако. Капитан — тот, кого она видела тогда с красноволосым варваром? Он выглядел суровым и устрашающим. Его движения были словно столетиями отточены, а аура буквально давила! Как она сможет против него устоять на ногах?       Джиро легко приложила руку к пояснице Урараки, чтобы та начала двигаться.       Целительница скрепила в замок свои заледеневшие руки. Они едва слушались и пальцы непроизвольно подрагивали всякий раз, когда ладонь начинала раскрываться в замке от нервов. В горле мгновенно пересохло даже несмотря на то, что совсем недавно отведала похлёбку.       Поднявшись на капитанский мостик, Урарака встретила совершенно не того, кого ожидала.       Окколо штурвала стоял среднего сложения паренёк. Его поза была совсем непринужденной, и он будто наслаждался своим путешествием. Светло-бежевое пальтецо без рукавов накрывало белую рубашку с кожаными нарукавниками, что были то ли специально пришиты, то ли по его прихоти были напялены. На его грудине так же находился ремень, в котором хранилось два мини-кинжала, скорее всего те, которые были предназначены для броска в противника. Снизу он носил обычные черные штаны, на ногах пиратские сапоги, а на голове расположилась острой формы шляпа, с которую было воткнуто пушистое перо какой-то тропической птицы.       Он стоял так расслабленно, словно сам был частью корабля, что-то напевая себе под нос, пока руками придерживал штурвал.       Наконец капитан повернулся, услышав, как Джиро кашлянула, известив о своём присутствии.             Парень развернулся на каблуке сапога, и странно-пошатывающейся походкой приблизился к девушкам. — Дамы, — он расплылся в глупой ухмылке, что должна была показаться охмуряющей, но из-за его прищуренных глаз — провальной, и поклонился, взяв руку Урараки в свою, невесомо коснувшись тыльной стороны ладони губами. — А вы, как я могу полагать, и есть наша «гостья»?       Очако промолчала, не зная, как вести себя с капитаном. — Эй, болван ты безмозглый, лапы свои мерзкие убрал! — зато в действие пошла Кьёка, стукнув того по руке. — Ай, Джиро, зачем ты это сделала? Я всего лишь был вежлив! — он сразу же прижал руки к груди. — Рохля. Знаю я твою вежливость, аж вмазать по твоему лицу охота от ее проявлений. — девушка цыкнула, отворачивая от него свою голову, скрестив руки на груди. — За что же ты так со мной, Джиро? — капитан скуксился в обиженной гримасе, надув губы.       Урарака же стояла молча, переводя взгляд то с капитана на девушку, то с девушки на капитана. — А разве он не капитан? — задала вопрос Очако. — Вот, единомышленник, и я о том же! — парень ещё больше разошелся, теперь обращаясь к целительнице. — Разве так можно с капитаном? — Если бы только этот капитан был не разгильдяем! — Джиро повысила голос, её глаз дернулся в нервном позыве, и Урарака отошла от парня подальше. — Не цените вы меня, негодяи! За борт всех выкину! — Чего? — голос черноглазки опасно понизился на тон, и её стойка поменялась: спина выпрямилась, а голова приподнялась вверх.       «Это был явный намёк удирать» — подумала Очако, отодвигаясь от них ещё на несколько шагов. Чего явно не понял блондин. — Да я из тебя сито сделаю! — капитан взвизгнул, когда Кьёка с рывка приблизилась к нему, и побежал вниз, подальше от сумеречной фурии. Его крик был продолжительным и, кажется, вся водная гладь его услышала.       Весь оставшийся день Урарака наблюдала, как блондин бегает по всему кораблю от воинственной девушки, что успела настучать ему по голове несколько раз. Он забрался на самую верхушку мачты, слезно умоляя о помиловании, и его высокий голос выл, как вьюга в знойную зиму.             Когда солнце уже начало отбрасывать свои огненно-рыжие лучи на водную гладь спокойного океана, дверь капитанской каюты открылась, и вышли два варвара.       Варвар в красном плаще что-то гневно выкрикнул на неизвестном языке трусливому капитану, отчего тот, хоть пребывал в истерическом положении, явно боясь синевласой попутчицы, мгновенно спустился. Красноволосый ткнул товарища в бок локтем, и блондин недовольно зыркнул на него, но тот лишь рассмеялся. И красный, словно заметив на себе взгляд целительницы, обернулся. Он лишь мгновенье потупил взгляд, но совсем скоро обнажил острые зубы в широкой улыбке, махнув рукой, приветствуя её. Очако проморгалась, проверяя, не показалось ли ей это издалека. И правда, не только клыки его были остры, но и все остальные резцы. Как странно. Целительница ответила на жест, стараясь не показаться грубой. Уж лучше она будет потакать им, чем совершать опрометчивые действия, проявляя свою, стоящую под угрозой, независимость. Тем более, он выглядит вполне дружелюбным… Что не скажешь про его товарища.       Она сразу же почувствовала его взор. Варвар стоял там, скрестив руки на груди, и мышцы на его бицепсе чуть напряглись, отчего он выглядел сгруппированным, не выказывая на своем лице ничего, кроме недовольства. Его хмурый взгляд прожигал в ней дыру своими кровавыми радужками. И она бы отвернулась, спряталась от его взора, да только не хочет оказывать ему такой чести. И, словно показывая своего рода сопротивление, Урарака смотрела на него в ответ, несмотря на то, что в горле пересохло так, как будто она находится в самой жаркой пустыне.       Девушка заметила, как недоверчиво посмотрел на них красноволосый варвар, вертя свою голову туда-сюда с очевидным недопониманием. И выглядел он как-то нервно, будто она совершает ошибку, о которой даже не подозревает.       А блондин всё смотрит, ждет, пока её воля прогнется под его напором. Этот винно-красный смотрит с такой очевидной угрозой, что Очако подумала, что её колени подведут её, и она осядет на деревянную палубу. Целительница чувствует, как уверенность вытекает из прожженных его взглядом отверстий, стремительно покидая её разум и тело. Она заметила, как в его глазах бурлит жажда крови. Скорей всего, её крови. Урарака хочет отвести взгляд, разорвать такой интенсивный контакт. И её глаза непроизвольно отворачиваются в сторону синей воды. Девушка перемещается к бортам, смотря в глубь спокойного океана, опуская веки и глубоко вздыхая соленый воздух, чтобы успокоиться. Она сейчас не в том положении, чтобы бросать вызов непредсказуемым варварам, особенно когда находится посреди океана, у них в плену. Очако в невыгодном положении.       Она услышала, как грубый голос светловолосого варвара вновь что-то гневно сказал своей команде, и, вскоре, дверь в каюту капитана закрылась с оглушительным хлопком. Девушка сжалась, когда по полу под её ногами пошли вибрации.       Сколько в нем силы…       На палубе наступила тишина. Ни голосов, ни шагов. Ничего. Только океанский бриз и чайки.       Они оставили меня одну наверху? Без присмотра?       Урарака спустилась с капитанского мостика, чтобы обнаружить ни единой души. Она подошла к носу корабля, не видя перед собой ничего кроме бескрайней водной глади и заходящего солнца в тёмную пучину горизонта, пока последние солнечные лучи разбрасывались по маленьким волнам и сверкали, пританцовывая в своем незамысловатом танце.       Очако облокотилась на бортик. В других обстоятельствах она бы, несомненно, поразилась прекрасному виду.       Со спины задул прохладный ветер, и Урарака выдохнула ком напряжения, что весь день собирался в её груди. Девушка заправила выбившуюся иссеченную прядку волос за ухо, пальцами ощущая, какими черствыми и грязными стали её волосы. Сзади, едва шумя, развивался её капюшон-шляпа, пока подол платья развивался в несильном потоке.       Становится прохладно.       Очако вдруг замерла, чувствуя, что прямо позади, пробравшись, не издавая не единого звука, стоит чья-то фигура. Эта фигура была на голову её выше, это уж точно. Целительница перестала дышать, надеясь, что к ней подошел кто-нибудь, с кем она уже познакомилась, нор аура была не та. Она давила прямо Урараке на затылок, отчего та чувствовала, как мурашки бегут по всему телу от головы к ногам. — Oi. — девушку пробрала ещё одна дрожь. Сомнений нет, этот голос принадлежал светловолосому варвару, но сейчас он был низким. Ещё ниже, чем когда он кричал на капитана, и теперь ровным, устрашающим. Но сложилось такое ощущение, что она его где-то уже слышала…       И, кажется, он обращался к ней. — Oi! Anta! — теперь его голос повысился на полтона, и Очако почувствовала доходящее до неё дыхание. Она сжалась, но повернулась к нему лицом.       И он стоял к ней, очевидно, ближе, чем она бы посчитала комфортным. Ей пришлось отодвинуться от него на шаг, вжимая себя в бортик. Урарака увидела глаза варвара вблизи. Эти красные, темные глаза, наполненные чистым бурлящим в них гневом. Какое убийственное сочетание.       Он наклонился ближе, и его складка меж нахмуренных бровей стала ещё глубже. — Dare da? — прохрипел варвар. — Что? Я не понимаю. — ответила целительница, вжимаясь ещё сильнее в деревянную поверхность до боли в пояснице.       Варвар, очевидно, ожидал не такого ответа, и на мгновенье прервал зрительный контакт, хмурясь в негодовании. А потом он так же вернулся к карим глазам, возвращая вдвое интенсивность взгляда. — Eidan wakarimasu ka? — Я не понимаю. — Очако не осмеливалась даже думать грубить этому непредсказуемому му… молодому человеку, и злить тоже не входило в планы, но он выглядел на грани. На грани взрыва. — Kore wa nani! — крикнул он, резко отстраняясь от девушки, и она вздрогнула, прижимая к себе руки. Он агрессивным движением пригладил назад свои дикие волосы ища в этом действии успокоение, но, судя по всему, ничего не выходило. Он рывком повернул голову к Урараке, и ей уже начало надоедать вздрагивать каждый чертов раз. — Kuso! Naze okirimono o motte iru nodesu ka?! — варвар перешёл на рычащий крик, и Очако видела, как в яростном оскале искривилось его лицо. Его зрачки уменьшились, и она поняла, что он намеревался убить её. Кровь в его глазах говорила это за него.       Рука парня потянулась к его бедру, отшвыривая в сторону край плаща. И тогда Урарака заметила на его поясе меч кукри, и побледнела. — Koroshimasu yo! Soshite watashi no mondai wa subete jigokuniochirudeshou! — и Очако выставила перед собой руки, словно в инстинкте. Хоть она и не думала, что сможет с ним тягаться. Она не создана для боёв.       Целительница даже не заметила, как у них появилась компания, пока этот самый компаньон не захватил светловолосого варвара за руки сзади, не давая ему напасть на девушку. Урарака увидела красный. Его товарищ. Добродушный паренек. — Bakugo, yamero! Kanojo o koroshite mo nani mo e raremasen! — говорил ему красноволосый, с трудом сдерживая товарища в захвате.       А тот сильнее вырывался: — Kirishima, jigoku ni ochiro! Samonakereba, watashi mo anata o koroshimasu!       Очако слышала, как светловолосый рычал, словно зверь. Его вены на руках вздулись, и он изо всех сил пытался выйти из рук красноволосого, что казался недвижимой скалой.       Теперь она поняла, в какой безвыходной ситуации находилась.       Красноволосый варвар повернулся в сторону девушки после очередного почти удачного рывка из захвата, и крикнул: — Nigeru!       И ей даже не нужны было знать значение этого возгласа, чтобы понять: «Беги»!       И она со всех ног бросилась обратно к капитанскому мостику, слыша отдаляющиеся признаки борьбы.       Очако просидела у штурвала около часа, пока звуки не затихли и к ней кто-то поднимался.       Она взглянула в сторону окончания лестницы и увидела красноволосого варвара. Он искал её с секунду, а когда нашел, улыбнулся извиняясь, и подошел к ней. Парень присел на корточки, чтобы сравнять себя и Урараку на уровне, и замялся, не смея взглянуть в глаза, как будто это он был виноват. — Kare no koto wa gomen’nasai. Kare ni wa… mondai ga aru. — он как-то потускнел, глядя в пол. Как жаль, что она ничего не понимает…       Парень поднял голову, теперь смотря на неё. — Anata no nomae wa nandesu ka?       Урарака опешила, не зная, что делать. Она ни слова не понимала, что в прошлый раз, что сейчас! И чем закончился тот раз? Очако вновь тряхнуло.       Но варвар выглядел понимающе, и указал на неё пальцем: «Namae» — сказал он по слогам.       Целительница потупила взгляд, и вскоре поняла, о чем спрашивает её парень. — Очако Урарака. — ответила она, прижимая руку к своей груди, а потом показала на него. — «Nomae»?       Варвар хихикнул пару раз, как будто она сказала что-то смешное. — Jubin no namae, — он выдержал паузу между предложением. — Kirishima Eijiro. — сказал он, указывая на себя. — Киришима, — попробовала Очако на язык. — приятно познакомиться! — и впервые за несколько часов она улыбнулась. Киришима выглядит самым вежливым из всей команды.       Глаза Эйджиро будто засветились, и он кивнул, улыбаясь от уха до уха, и встал, протягивая девушке руку. Она приняла его помощь, вставая на ноги за ним.       К ним на мостик зашла Джиро, посмотрев сначала на Урараку, а потом на Киришиму. — Иди, — сказала она, кивнув головой куда-то назад, смотря на варвара.       Парень неловко улыбнулся, и спустился вниз, после чего послышался стук двери.       Кьека осмотрела оценивающе целительницу, и позвала её рукой пойти с ней. — Давай закончим этот день. Уверена, он был у тебя тяжелым.       Очако прерывисто вздохнула. — Не то слово…