Мой котенок.

Трилогия сломанного щелкунчика — 3. На школьном вечере танцев Мещеряков уселся на стул в столовой возле сдвинутых столов и налил себе какой-то сок, оттанцевав с девчонкой с параллели для галочки одну песню. И тихо наблюдал через прозрачный стакан, допивая свой сок, как Дашка кружит со знакомым парнем из другой школы. Определенно, Корнилова упоминала на их ночевках, как ей симпатичен этот «некто». Наконец, Арт с ним встретился. Но по секрету, Арт уже ухажера вдоль да поперек проверил заведомо. Он… даже не курил, в отличии от Мещерякова, продолжающего баловаться и не признавать свою привычку. Такой… Стасик точно ей подходит. Он не был против. Классный, умный парень. Собирается поступать в один колледж с Дашкой. Здорово, возможно, эта милая и нежная любовь продержится дольше из-за отсутствия фактора расстояния, в отличии от обычной школьной, что бывает часто. Арт не признавал и не верил в эти росказни про первые чувства в школе или вовсе в детском саду, но он был очень рад за свою подругу, парень даже немного завидовал. У него никого такого дорогого не было. К собственному отцу — к самому близкому к нему по крови человеку он давно не относился, как к кому-то действительно дорогому. Просто однажды понял, что чувства семьи нет, он его не испытывает. Даже не скучает. Хотя они каждый день разговаривали с Дашей обо всём, но никогда на тему семьи, разве только вместе смотрели на старое селфи с малышом на подушке и Артом в свои ночёвки. После того вечера, когда встретил младшую копию парня из магазина цветов, он неожиданно для себя и к радости, почти прыжкам до потолка своей подруги, перестал гулять по улицам до глубокой ночи с той самой компанией, да и эти гопники с неизвестно какой подворотни не особо сильно ждали его увидеть. Место отравы для организма заняли библиотечные книги, а взамен неблагоприятных мест и парочки не совсем легальных клубов Арт начал посещать спортивные площадки в парках Питера. Но одна привычка всё-таки осталась — курение. Хотя до определенного момента, придя в себя и в свой возраст с остальными, Вик понятия не имел, сделал ли он, то что должен был в такой ситуации, которую даже не помнил, или нет, только смутился аплодисментам всех своих друзей на входе в штаб. Уже в дверях школьной столовой, прищелкивая пальцами под музыку, Артем достал из кармана телефон и открыл селфи, сделанное со спящим мальчишкой. Улыбающийся Мещеряков в майке годом ранее, с о многом говорящими расширенными зрачками во все глаза, и спящий мальчишка, уронивший голову с его браслетом в волосах, на его груди. И скрываемой даже от лучшей подруги версией этого же селфи с подписью курсивом поверх обоих: Мой мальчик. Мещеряков усмехнулся. Как вдруг, какой-то нерасторопный старшеклассник задел его в плечо прямо сидящим за столом, и Арт поморщился, прослеживая зло глазами в спину кого-то, кому захотелось вырвать рыжий чуб собственной рукой. Артем выдохнул, пытаясь держать себя в руках и решил посмотреть, куда соскользнул по экрану его палец. Арт похолодел, отнимая палец, как от пасти тигра. «Вы подтверждаете удаление?» «Да». Нет! Он чуть не выкрикнул вслух, затыкая себе рот всей ладонью. Илья в толпе учеников растворился очередной белой рубашкой, морщась от боли сам. Он ведь коснулся носителя своего предмета в Его времени. — Прости, — сминая зубами речь, Муромов отдал не глядя кому, последний стакан со своего пустого подноса и раскусил ягоду, исчезая, когда никто не мог увидеть. — Так тебе будет лучше. Но в тот же вечер Артем влюбленными глазами старшего брата любовался на спящего мальчика Вика на своей подушке с телефона подруги, уже похоронив свой старый мобильник под соком, пролитым на него Муромовым, в ближайшем мусорном баке за домом. И Арт был по-настоящему счастлив, что так опрометчиво отправил своё селфи в ту ночь, тихо улыбаясь в темноту. Да и четверым надзорщикам его жизни было не увидеть, что делает Мещеряков. Они просто могли ощущать приятное тепло в груди и тихо радоваться, удивляясь, что он не испытывает такого привычного и постоянного чувства, преследующего его с детства, как: злость. На всех и всё, без причины. Фил своим позврослевшим до семнадцати лет мозгом, отчего задирал нос выше потолка штаба, предполагал, что это лишь затишье перед бурей, и Кира усмиряла его бурю, обещая ему свою, персонально. Если еще хоть раз, даже в мыслях, Фил Черных совершит необдуманный, а тем более, опасный шаг. По крайней мере, проблему с Виком они решили. Как будто бы. А то еще Сменкину так загибаться не хватало из-за вещи, гуляющей где-то во времени. *** Учеба в десятом классе координально отличалась от всего его времени в школе. С ДашкСтасом, которых ему уже сложно было представить отдельными людьми, даже ночевки ребята проводили вместе и Арт не мешал, сбегая или не приходя под любым предлогом. Даже ложным, их классы разделили по профилям. Но нововведение в школе Арту не понравилось. Ему не понравилось наплевательское отношение приходящих преподавателей из вузов к ученикам. Выдаваемый материал был не таким интересным, как сначала думал Арт и заиметь плохую репутацию у так быстро сменяющихся преподавателей тоже оказалось невозможным. Привыкший прогуливать Арт мучился, а привычка самостоятельно изучать материал за книгами быстро сменилась пачками сигарет, от которых он вдобавок начал покашливать, как старый чайник. Но Арта это не бесило. Нисколько. Бесило его другое. На протяжении всего десятого класса с самого его начала после встречи с взрослым парнем в очках, который почему-то совершенно не помнил и только посмеялся над тем, как Мещеряков накормил, накупал и уснул с ним маленьким, а Арту даже предъявить в качестве доказательства было нечего — он еще не наскреб на новый телефон, а фотка только у Дашки, да и ту видел четыре месяца назад вместе со Стасом минимум, плюсом Сменкин сказал, фыркая от смеха, что уж точно никогда на жил в клубе и вообще не из этого района города, сигарет прибавилось, отрицательного отношения к жизни тоже, а по ночам парню было совсем плохо. Может, это всё отсутствие отца сутками, но ведь он давно привык! Только с чего-то вдруг Мещеряков начал подскакивать в холодном поту. Ему снились какие-то дыры, сверкающие пространства, просто свет, целые тоннели из частиц, словно пикселей и от этого Арт хватался за грудь, словно и там была дыра. И вскакивал за стаканом кофе. Четверо человек тоже начали по незримой ниточке ощущать на языках привкус горьких кофейных зерен, а потом и дешевого растворимого Neskafe. Арт не спал. Почти. Но что он делал в это время? Если бы занимался, как до этого, они хоть раз услышали бы, как Мещеряков проронит какую-то математическую формулу или решит задачу по программированию. Но нет. Арт что-то делал часами, молча. Проследить с помощью экрана его жизни, что — тоже не принесло никаких результатов кроме помех. Так отслеживать его жизнь они правилами игры не имели права. Тогда решили перемещаться. Что привело Артема к такой сокрушительной настороженности в обычной жизни, словно за ним следовал невидимый сталкер 24\7. Никто уже не знал, что делать. Дошло до того, что они начали появляться раз в три четыре месяца издали, не говоря, не шурша ничем и не выказывая своего присутствия, но Арт перестал пить и есть в школьной столовой, исправно следя, что попадает ему в рот, начал ходить в мотоциклетном шлеме под окнами после встречи с парнем, которого всеми фибрами души возненавидел, кроме его маленькой копии. Вика он встречал всего три раза за свою жизнь (лицом к лицу, потому что сам Сменкин со счета сбился давно, сколько прыжков во времени он совершил), но стоило этому парню возникнуть и в жизни Артема начинало твориться невесть что и сбоку бантик! Мещеряков не мог физически списать эти совпадения на что-то другое и был в ярости. Но эта тихая ярость вылилась внезапно для него в мысли о будущей профессии, которые даже в профильном классе больше не покидали голову. Фил не раз отвлекался от карты, в процессе спрашивая себя: — Ну и сколько газетных вырезок он ещё перевернет в поисках работы в детективном бюро? Следователь? Детективы? Серьезно? — Может, он Шерлока пересмотрел? — Илья бормотал этот ответ не раз и не два, посмеиваясь, но один из них выдал вариант поопаснее: — Ребята, а если он Нас выслеживает? — К-Кира? Ты чего… — Не-не, ничего такого. Просто я думаю, интуиция шалит или нервы, может. Вас вот это Всё не достало? Двадцати однолетняя девушка подпирала голову, сидя за столом со своими взрослыми коллегами, давно дыша в привычном быстром ритме и перебрасывая в руке старую школьную ручку из сумки, в которой всё еще не выветрился запах когда-то сидевшего там котенка. И это было странным. Но не единственным. Всё их время было странным. Особенно, если буквально две недели назад прыгал с двадцати одного в два годика, как произошло с Виком, который сосал леденец, держал красный шарик и должен был во что бы то ни стало не дать седьмому цветочному горшку в жизни Мещерякова упасть прямо на его голову. *** Переезд был не единственной проблемой Арта этим летом, ну, как проблемой, к одной из них он давно привык — папа на работе. Даже в единственный свой выходной в году. Мещеряков выдохнул, разгружая очередную коробку отцовского грузовика. Не то что бы у него были права или хоть их фантом, но на свое счастье, на патруль полиции он не напоролся, ехал медленно и по всем правилам. Арт разгрузил половину коробок на землю, часть малых уже занёс в новый дачный домик. Кажется, папа наконец, отпустил эту потерю. Может быть, теперь, с новым домом, где нет вещей Надежды Мещеряковой, они смогут и поговорить, ну, хотя бы как идут дела в IT компании Алексея или, там, о погоде? Может, отношения наладятся? Арт не признавался даже себе, но он скучал по отцу и искренне радовался, если редко, где-то в городе, в коридорах почтовых отделений, в магазине, на остановках и в метро встречал старого знакомого Фила, припоминая ему свои и его удары и смеясь над их личной шуткой про «тяжелую руку». Или вдруг видел вскользь рыжеволосого человека, цепляя инерцианально пальцами брелок в дальнем кармане одежды… Искренне радовался даже такому контакту, паре шуток Корниловой по телефону и голосу что-то кричащего Стаса на заднем плане, потому что больше в разных регионах не поговорить. Даже на мосту слишком много белого шума в ушах. Даша часто спрашивала, как он спит. Голос слишком усталый, слишком хриплый. Сколько сигарет опять выкурил, когда же ты признаешь, что привык и бросишь? И Арт ответил. Один раз. Да так, что… — Да. Привык. А бросить — не могу. И отключил телефон. Раз-пять, двенадцать раз. Тринадцатый подруга не позвонила. Он хотел обидеть ее, мечтал в тот час разбить и разнести всё вокруг, он этого добился. Больше никакой назойливости. (Хотя ее не было, лишь искренняя забота). Больше он никому не нужен. В целом мире. Только он и кофе. Мещеряков как раз сейчас только помыслил о кофе, даже как будто слизал его привкус с воздуха, по старой привычке выискивая глазами за горизонтом местечко в небе, куда еще не добрались бы Питерские тучи, но сегодня было на редкость солнечно и нашел он только единственное облачко, прямо под которым на велосипеде с леденцом во рту и шариком в руке кружил маленький мальчик. Это что же здесь забыл такой карапуз? Арт задумался, на секунду окидывая ребёнка перед ним взглядом, как тут же и забыл о нём от грохота в грузовике. Арт надеялся, что упал не его ящик с учеными материалами, которые не хотелось собирать потом по листочку по всему багажнику. Совсем малышом Виктор Сменкин не носил очки и хвостики, был коротко стрижен и в таком смешном костюме матроса с кепочкой, что даже сам себя на фотографиях семейного альбома не узнавал и смеялся. И сейчас он немного откатился в сторону, продолжая сосать леденец и наблюдая за парнем десятиклассником, который кинулся к грузовику, потому что у него там одна коробка оборвалась на напольный торшер. Но то, что это знает Вик и откуда он знает, никто узнать не может. Потому что когда Сменкин имел счастье покататься на своем первом четырехколеснике, он еще не разговаривал, зато бодро крутил руль и педальки, насасывая свои любимые леденцы с лимончиком, пока сестра приноравливалась к настоящим лимонам и грызла их как яблоки, не морщась, со словами: «Кусина агидя» (Вкусная ягода). А родители только открывали рты, (доча, они же кислые!) но лимоны у Киры никто отобрать не мог. Это была ее вкусная ягода и она должна была строго раз в неделю ждать на углу стола, иначе в доме заливалась настоящая сирена. Арт потер затылок, когда обнаружил, что упали не его учебные материалы, а один из ящиков, в котором явно что-то раскололось и с сожалением прочитал надпись «посуда». Вытащил торшер, нацепил обратно плафон как шляпу от солнца прямо на торчавший патрон для лампочки и пронес к остальным коробкам мимо мальчика на велосипеде, сгрузив в одну кучу. Кроме звонкого колокольчика от детского четырехколесника и громкого насасывания леденца ничто больше Арта от разгрузки не отвлекало. Тогда Мещеряков даже улыбнулся своему маленькому сторожу, разъезающему именно у нового дома Арта и пригрозил ему: — Ничего не трогай. На что малыш медленно вытащил леденец, посмотрел на него, а затем на дядю и отдал честь другой рукой, снова запихивая в рот конфету на палочке и крепче сжимая шарик в кулачке вместе с рулём. Арт прыснул смехом и снова пошёл к грузовику, для чего ему надо было всего лишь пересечь небольшой островок выложенной плиткой дорожки к другому дачному домику. Арт взял в руки коробку помощнее и оценил оставшиеся. Вон те две он точно сможет взять за один раз. Так и получилось. Но как только эту его мысль Вик услышал в голове, он развернул свой велосипедик прямо на мощеную дорожку, точно за спиной парня. — Ну что? — Арт оглянулся, потрепать рукой по кепочке. — Хороший из тебя охранник получился, конфетки у меня нет, где-то упакованы, но вижу, тебе и со своим леденцом хорошо, да? Давай, кати домой потихоньку, небось еще и разговаривать не начал, да? Артём улыбался и малыш в кепочке почти потерялся от этой улыбки. Он скучал, в тишине и тайне ото всех по своему старому другу. Но сейчас важнее было другое. Сверху одного из вторых этажей окружающих коттеджей началась ссора молодой пары. И женщина, крича на своего мужа, случайно вытолкнула рукой из окна цветок, который должен был попасть именно в жёлоб на крыше этого нового дома Мещеряковых, прокатиться по желобу ниже в оставшейся от дождя воде и приземлиться аккурат… Арт потянулся ключами, для чего пришлось наклониться вперед, когда он наконец нашёл незаметную замочную скважину в двери и вдруг резкий толчок в зад буквально закатал Мещерякова в дерн. Детским велосипедиком. Оо. Кости потом собирать. Кто знал, что эта металлическая штучка с колесиками из пластмассы такая мощная штука. Арту показалось, что по его ногам и бедру слон прошелся. Ничего себе детская игрушка. Не, у его ребенка определённо никогда не будет велосипеда. Точно. Арт, потирая спину, встал не отряхнувшись и грозно посмотрел на мальчика, сидящего на своем велосипеде. Не зная, что придумать, он отнял шарик в наказание и держал в руке. Пока Вик, вдруг почувствовавший самую горькую обиду в своей жизни, разрыдался, ударяя кулачками по рулю. Шагнув в сторону двери, Мещеряков чем-то заскрипел под ногами. Он оглянулся назад и ахнул. На месте, где парень выронил ключи и как раз склонился к замку, чтобы открыть дверь, валялся разбитый глиняный цветочный горшок. Аккурат там, где пару минут назад была… Его голова! Артем глянул на желоб крыши и понял. Но из мыслей его выкинул дикий крик закатившегося ребенка. — Ты… Спас меня? О! . Нет-нет, не надо! Тшшшш, вот, вот твой шарик! Видишь? Э, дядя… Дядя просто взял поиграть… Он у тебя красивый. Прости. Вот, на. Артём засуетился, он быстро придержал велосипедик ногой и подкинул Вика в руках один раз. Ребенок замолчал. Второй раз, он поморгал и уставился на человека. Арт удивился. В третий раз, Вик рассмеялся, широко улыбаясь ему. Арт чувствовал запах лимонов, слышал детский смех и катал малыша на своих плечах, еще пять кругов мимо этого несчастного горшка, рыча и изображая самолет. А потом откопал одну конфетку, удивительно, но она нашлась в коробке с надписью «посуда». Видимо, папа сгреб их вместе с сахарницей и завязал в скатерть кулем. Как думал парень, так и оказалось, и теперь ему предстояло найти утюг где-то в коробках и ящиках, попрощавшись с отблагодаренным спасителем, чтобы разгладить скатерть. Это же надо, папа её прям с посудой морским узлом завязал. *** После разговора по телефону с Тюменью и в основном белым шумом в ушах Арт присел на старом мокром от дождя мосту, нацепил получше капюшон и открыл ноутбук на коленях. Если верить поисковику, страницы были и вполне недпвно существовали. И в Facebook и в Instagram и даже в Pinterest одна. Все белые. Удаленные вовремя. Но спасибо за даты в интернет пространстве. Они были удалены почти в одно и то же время по минутам, но главное — в один час. Друг за другом. Мещеряков усмехнулся, потягивая кофе из автомата и выплюнув сигарету. Не так уж неуловимы эти люди. Любого сталкера можно найти. Или стать им. Потому что пару фотографий из взломанного ВК и Google Арт всё-таки достал и скачал себе на флешку. А значит, на шаг приблизился к истине. Мещеряков с недавнего времени тренировал всё. Зрение, незаметно для себя выискивая в толпах города спину в черной куртке и с фиолетовыми волосами. Ловкость, если папа не разрешал права, а на мотоцикл не хватало — простенький скейт был в самый раз и по карману. Парки стали вторым домом, как и мосты Питера. Пока глаза просматривают pinterest. Что-то цепляло его, и парень не мог понять, что именно. Но он подолгу просверливал до дыр сохранившиеся в Google безопасные копии страниц с рисунками летучего мышонка. Как из игры какой или мультфильма. Однако, у него была оставлена подпись имени всего лишь на одном из рисунков. Крип. И это имя было таким же знакомым, как запах. Еще одну вещь, которую Мещеряков за годы отточил в себе — он различал людей вокруг по их запаху. Ученые говорили, что так находят друг друга пары. Но Арт готов был разбить им лица своим кулаком. Нет. Весь город словно не имел для него запаха. Даже Алексей почти его не источал. Как и сам Артем. Но были в жизни моменты. И чаще всего они были неприятные. Ощущать острый запах в воздухе Арт начал в тот день, когда впервые потерялся в парке. В шесть лет. И его спас волшебник. Рыжий волшебник, от которого ему остался брелок для ключей. Если принюхаться, по сей день и год этот брелок оставляет запах лимона. Острый, пряный запах. И Арт искал неосознанно такой же в толпе, как пёс. И нашел его. Когда на мальчишку собирался напасть тот старикан в шляпе и с дипломатом, и его спасла Кира, первое, что не оттолкнуло мальчика — не цвет ее волос, от человека напротив исходил этот тёплый, яркий запах, выводящий Артёма на доверие к нему. Запах, как у волшебника. Вот потому однажды он и доверил девушке явно постарше его, (ну и пусть) свою историю о магической встрече и брелке, который всегда с ним. Кира рассмеялась. — Волшебник, да? — Что такого?! Я был маленьким! — И доверчивым. Не обижайся. Все такие. Я в детстве пыталась поймать Деда Мороза в сетку. — Вау! И поймала? — Ага. Папу. С мандаринами. Но она и сейчас поймала. Рыбку чуть поменьше. Но тоже тяжелую и крупную. Арта, смеющимся снова, еще громче, в торговом центре на сошедшем внезапно с ума эскалаторе за шкирку и сбросила вниз вместе с собой. Они даже смогли поговорить нормально. Он не знал почти ничего о ней, но один момент удивил Арта: — М, Кира, можно вопрос? — Ну давай. Если это не про мороженое на моём носу, опять. — Я тебя встретил в этой куртке еще, не ошибиться бы, в десять лет. А времени как будто не прошло. То есть, ты не должна быть старой конечно, эм. Но… Почему ты до сих пор с этой одежды не выросла? Ты… Кхм, ты не растешь? Или у тебя целый шкаф одинаковых брюк, курток и футболок? А, и резинок для волос тоже. Ух, заметливый. Девушка напротив перестала есть своё мороженое. И лишь немного напряглась в плечах, списав свои действия на глубокий вдох. — Как бы тебе объяснить, в общем, я редко замечаю в себе какие-то изменения. Три года подряд, когда мне исполнилось десять, например, у меня совсем не менялся вес. Он оставался 25 килограммов и ни на грамм выше или ниже хотя бы. — Оу… — У меня ускоренный обмен веществ. И это влияет на мой рост тоже, я думаю. Просто… Меня никогда не интересовал этот момент, чтобы углубиться. Какая разница, какой у меня рост, если я могу нарисовать себя хоть размером с пальму? Было бы желание. — Ну да. Твой блокнот. в руках, — Кира опустила глаза так удивленно, словно не знала о вещи, которую держала. А ведь точно, ей пришлось купить его и три часа ждать, рисуя от нечего делать, uпока Арт застрянет на нужном экскалаторе, она поджидала момент времени на расстоянии сто метров с реквизитом. Для протокола история была простая: Кира ходила покупать канцелярские принадлежности и случайно наткнулась на происшествие. Совсем непреднамеренно. Совсем. Но если подумать, сколько раз они висели на волоске и прокалывались с Артом в его временных точках, ууу, можно начинать писать целые мемуары. — Это ты рисовала? Здорово… Вау, это что, мышь? А ты можешь меня нарисовать? Я бы даже заплатил. За свой портрет. Прям художник. — Спасибо… Просто люблю рисовать всякую, — она резко захлопнула блокнот перед любопытным носом, — ерунду, — и почувствовала, что ему немного стыдно, пропустив это через себя, как провод электричество. — Может, как-нибудь в другой раз? — Но!.. Кира внезапно развернула за плечи и посмотрела в глаза шатена. — Арт, я здесь ненадолго. Я скоро уеду. — Друзья ждут? — Мещеряков немного расстроился. Подруга тоже недавно заявила, что они с ее парнем уезжают. Да еще теперь не доберешься до нее, если только на поезде в Тюменскую область. И ему хотелось поговорить. Немного, хоть с кем-то. — Кира, — в оглушительной тишине начал парень, снова выбивая ее из мыслей. — А ведь у тебя не только обмен веществ ускорен. Ты… Ты дышишь быстро. Как будто постоянно бежишь. Даже кажется, быстрее, чем другие люди. Некоторые люди. Я пожалуй, знаю еще неск… Неважно… Извини, но у тебя случайно нет проблем с сердцем? — Арт осторожно спросил и сглотнул, будто пытался проглотить своё последнее слово. Это было верхом его нетактичности. Он даже вспотел, когда после долгого молчания собеседница закусила губу. Внимательно ловя глазами каждое ее возможное движение, даже ресниц. А потом Кира улыбнулась и кивнула. И почему-то именно от этого жеста он расслабился. Как будто знал его всю жизнь и он что-то означал конкретно для Арта. Имел какое-то значение. Но так размыто, так отдаленно. — Нет, абсолютно. — Фуух. Это хорошо. — Ага. Мне… Мне надо идти. Пока, Арт, — Кира встала со скамейки, как будто ее сдуло или она обожглась. — А, спасибо, что спасла меня. Опять. Э, а подожди! Сколько тебе лет?! — он уже кричал вдаль, но словно слышал весь парк Петербурга, его не слышала она. Определённо. — Пока, Арт! — только рукой над головой махнула, как всегда. После этой встречи Мещерякову вместо сверкающих дыр во сне привиделось, что кто-то тихими шагами подошел прямо к его кровати и склонился над ним, ночью. В его пустом доме. Фил приглядывался к чертам друга, как вздымается его грудь, старался услышать всеми своими чувствами пульс, понять причину, отчего Мещеряков взволнован так часто, даже предполагал, что возможно, их рыцарь влюбился, но Вик ответил, что в таком случае они бы, или хоть один из них уже бы знали об этой девушке, Арт бы хоть раз о ней подумал. Потому что о любимых думают. Сменкин отвел глаза, он проговорился. От лишних шуточек инженера защитила Кира. Она предположила звонки Мещерякова в другой регион и одну версию они задержали не проверенной, но вполне вероятной. Возможно, не осознавая этого, Арт влюбился в свою подругу, и не видел этого, пока она не оказалась по крайней мере за пределами границ его региона, если уж они и так жили в дачных домах за границей города, что впрочем, совсем не помогало Алексею или Арту, если уж посмотреть критически. Там от жены и мамы осталось куда брльше вещей и воспоминаний, чем в старой городской квартире. Но на решение Алексея они влиять не могли. Хотя Фил с ним в определённый момент познакомился. Он вмешался. Один раз. Потому что Арт не мог остаться еще и без отца. Или этот отец — без глаза. Черных влетел в офис с горами пиццы, требуя их немедленно оплатить и подписать ему надо было именно в той комнате, потому что тут ему, видите ли, слишком яркий свет для остигматика. Алексей покачал головой. Объяснение не стоило ломанного гроша, но для мозга Фила достать 10 коробок пиццы, пробежать две лестницы и оттащить буквально собственными руками в другой зал Алексея Мещерякова — было личным рекордом. Потому что стоило ему выйти с парнем, примериваясь к линии подписи, раздался звук взрыва. И оказалось. В кабинете, над самым столом Алексея, где стоял его коллега, именно в тот момент у него в руках должен был взорваться перегретый телефон, а осколок отлетел бы дяде Леше в лицо и травмировал зрение. Шокированный Мещеряков старший хоть и беспокоился за коллегу, никогда так не был рад пицце. Арт продолжал лежать прямо с чувством присутствия над собой. На него смотрели глаза. Чьи? Папа в отъезде ещё два дня, значит это… Но открыв глаза, Арт обнаружил только пустую комнату. — Странный сон, надо воды попить. Он встал за стаканом и почти сразу лёг обратно, кутаясь с ушами под одеяло. Странный сон всё равно хотелось досмотреть. В кои-веке он никуда не летел. Ему просто снилось, что он гуляет. По пляжу где-то. И проснулся Арт первый раз на моменте, когда уже приближался к какой-то фигуре у кромки воды. Фигура стояла спиной и была совсем размыта. Но почему-то, Арт знал внутри себя, кто этот челвек может быть. И надеялся. Пусть даже, когда ему снилась Кира, что началось необъяснимо после случая с эскалатором, она каждый раз отталкивала его и не давала ответов. А вопросов у Мещерякова в голове роились уже тысячи, если не миллионы. И злился после таких снов он всё больше, только выливал свою злость уже не на улицах и в клубах, а в заметки, листовки, вырезки и десятки txt документов в своём ноутбуке, как ни странно, делая это без единой мысли в голове. И однажды его молчаливый протест должен был во что-то вылиться. Или куда-то. Арт уснул после нескольких часов поисков, как выполнить глупое задание по тригонометрии, для чего ему даже потребовался интернет. Но он справился и теперь мог отдохнуть. Ведь покой Мещерякову часто, как говорят люди, только снился. *** Ему действительно приснился безмятежный покой. Спустя неделю пустоты и непонятных тоннелей пространств он наконец, добрался до берега моря, где стояла Кира, ей по-прежнему было пятнадцать лет или около того, та же куртка и брюки, те же хвостики и ее совсем не волновало, как здесь печет солнце. Подойдя ближе, и собираясь окликнуть, Мещеряков заметил, что у нее на руках находился какой-то предмет. Она повернулась в профиль и Арт увидел, что на ее руках сидел маленький пушистый комочек. Но что было совсем неожиданно, Арт вдруг понял, что лицо этой девчонки совсем близко и он может услышать ее слова. Чётко. По пояс в теплой морской воде стояла пятнадцатилетняя девятиклассница Кира Сменкина. — Ты похож на него, ты упрямый котик, и любишь находить неприятности. Вот почему ты мне нравишься, маленький мяуАрт. Ты остаешься собой и готов сражаться ради других, несмотря ни на что. Она разговаривала с ним. Как с живым человеком. Словно понимала его. И вдруг Арт сообразил, что смотрит эта девушка прямо на него и говорит с ним. Понимает Его. Котёнок и был Сам Арт. Пока Мещеряков юлил в руках, рассматривал поочередно свои лапы, хвостик, пытался стукнуть себя по морде и дотянуться до ушей, брюнетка задрала голову, подставляя лицо уже палящему солнцу, и он на миг задумался своим кошачьим мозгом, а сможет ли она загореть во сне. Арт тут же эту мысль отбросил. Такое ведь невозможно. Если ему это снится, не значит, что Кира видит тот же сон. По крайней мере не в одно и то же время. Арт оставил себе единственную заметку в голове: посмотреть, могут ли разным людям на расстоянии одновременно сниться одни и те же сны или моменты в этих снах. Мещеряков решил не висеть на мягких лапах и смотреть на море со своей ээ, хозяйкой? Раз уж сейчас он был котиком, пардон, МяуАртом (ее кота правда так зовут? У нее вообще есть кот? Кира, судя по блокноту и pinterest любит рисовать мышей, а это малосовместимо, если только в качестве обеда для кота). Ой, Арт сморщился, если ему когда-либо придется съесть мышь и решил поговорить. — Кира, я знаю, ты обычно молчишь, но ты сейчас заговорила первой и не возражаешь, если я задам вопрос? Пожалуйста, только один! Когда вместо всех его слов из горла вырвалось лишь громкое «Мяу!» Арт проснулся лежащим на спине (хотя всегда спал на левом боку с рукой под головой) и обнаружил, что порвал ногтями простынь по обе стороны от своих ног. Он спал, как приколоченный! Только сейчас шатен понял, в каком напряжении всё время находился. Но с какого момента? Когда ему начали сниться стены из света и порталы? Когда Даша только сказала, что уезжает? (Надо набраться духу и позвонить этой парочке). Когда маленький мальчик четыре месяца назад оттолкнул его велосипедом от летящего цветочного горшка или когда он обнаружил себя на ладонях воровки с пушистыми лапами и хвостом? Воровки? О Боже, Арт, ты сходишь с ума, по-моему. Хотя, технически, Кира действительно воровка, хоть она и не знает об этом. Видимо, заметив его в торговом центре в опасности она так испугалась, что забыла заплатить за свой блокнот. И Артём потом в другой день сам внёс плату, извинившись перед охранником канцелярского отдела за свою подругу… Подругу, были ли они друзьями? Был ли хоть кто-то, кого Арт мог так назвать в своей жизни? Раньше это слово применялось только к Корниловой, потом к ДашкСтасу, а теперь? Они не общались почти пять месяцев. И ни та ни другая сторона не стремилась выйти на связь. Может, и не стоит Арту им мешать? В конце концов в жизни всё проходит. И тоска тоже когда-нибудь пройдёт. Арту не впервой чувствовать дыру в душе. Ему вовсе кажется, что он родился с белым пятном внутри, которое должно было что-то заполнить, но видимо, произошла ошибка и Артём остался пустым. Как лист бумаги. Мещеряков поднял крышку ноутбука, кулаком потирая глаз. До школы есть время. Он вспомнил свой вопрос о связанных снах и активировал иконку интернет соединения, пнув рюкзак поближе к двери. Хм, странно, он и не замечал, что у него на боковине рюкзака эмблема меча и щита. Интересно, откуда она вообще взялась? Арт не помнил. Возможно, утренний стаканчик кофе поможет немного пробудить память. — МяуАрт, хех, я просто должен спросить при встрече, зовут ли так ее кота?.. Даже если это будет через двадцать лет. Парень продолжал смеяться. По своим меркам он мог сказать, что за четырнадцать лет абсолютно бессмысленных сновидений этот был самый смешной. Особенно то, что он действительно чувствовал себя в кошачьем теле, как будто так и надо. Глаза наткнулись на статью профессора кафедры одного Питерского университета: «Осознанные сны». И Арт открыл ссылку, буквально вгрызаясь в каждую букву краткого содержания, к концу статьи уже держа в пальцах старую флешку. Арт собирал на ней много данных долгое время. Мещеряков решил открыть ее, против времени на опоздание в школу просматривая собранное. Фотографии временных друзей курильщиков он сразу удалил, фотки с Дашей бережно поместил в папку корзины, которую не очищал с момента как этот ноутбук перекочевал к нему с рук отца в восьмом классе перед летними каникулами. — А это еще чт… — К ряду Арт потратил этот день целиком и полностью дома, не посещал школу и даже не брал трубки. Но к вечеру в его руках была готовая карта. Карта его собственной жизни. В которой в каждое важное событие с ним рядом неизменно оказывался один из четверых, а Арт решил, что их именно четверо: человек, либо же с Мещеряковым происходило из ряда вон выходящее событие. Арт полчаса за столом как сумасшедший вспоминал и записывал дни, числа, часы, годы. В итоге под горой каждой из таких подписей оказалась гора своих чисел, каждое из которых пересеклось в точке, где остановились пальцы Артема на левой руке. Удерживая нити перед собой, чтобы дротики не соскочили, Мещеряков пересохшим горлом проронил: — Школа. И перевел с ужасом глаза на точку, где соединяла красные нитки от клубка его правая рука. Под пальцем был зажат адрес ночного клуба, откуда в его 14летие появился маленький мальчик. И именно распечатанная фотография крошки Вика на подушке Арта располагалась прямо под клочком листа с аресом, цепляя уголком фотографии на A4 его руку. В этом же самом месте, насколько вспомнил Мещеряков исчез точно такими же пикселями, как и мальчик, в дыму костра Фил. Теперь Арт знал: ему не привиделось. И он определённо точно не перекурил в тот вечер. В руке Мещерякова остался последний свободный дротик. Завтра после школы надо срочно купить еще. Арт смотрел на нитки каа на паутину, сходящуюся в двух точках и не пересекающуюся во всех остальных. — Ярмарка, трейлерный парк, школа, магазин, мой дом, опять школа, а три года спустя рынок, школа, крыша, Дворцовая площадь, мост, — рука пробежала по нитки до листа с отметкой даты его дня рождения: — бревна за городом, клуб и… Папин офис? — пальцы уперлись по красной нитке в дротик, под который Арт с шоком опустил дрожащий указательный палец до фотографии со спины, взятой из гугла — Фила Черных. — Какого здесь происходит?!