Минус на минус — плюс

      Декабрь. В воздухе начинает витать предпраздничное настроение с начала месяца, а именно с первого числа. Впрочем, маркетологи начинают подготовку к празднику первого ноября, сразу после Хеллоуина, и в магазинах вместо «страшных скидок» появляются «новогодние».       Пожалуй, это самый сложный период для студентов и школьников, после которого наступает продолжительный и долгожданный отдых. Лололошка любил это время как раз за эту самую предновогоднюю суету, когда каждый человек куда-то постоянно бежит, в попытках успеть закончить все дела до конца года. Хотя какая разница? Всего лишь Земля сделала еще один из миллиардов оборотов вокруг Солнца. А люди — разумные муравьишки вселенной — сделали из этого события праздник. Ну да ладно, какое дело до философских вопросов, когда тебе дают практически месяц на отдых от рутинных задач.       «Снежный покров на этой неделе превысит норму последнего десятилетия и составит тридцать семь сантиметров. Температура воздуха опустится до минус пятнадцати градусов, атмосферное давление…»       Лололошка сидел перед телевизором, с неприкрытым аппетитом доедая овсяную кашу с печеными яблоками и слушая утренний прогноз погоды. Он перевел взгляд на занавешенное окно. Единственной вещью для него, способной вызвать дискомфорт с наступлением зимы, было сокращение длительности светового дня. Когда ты просыпаешься и идешь в школу — темно, возвращаешься — тоже темно. И все бы ничего, вот только зрению от этого приятнее не становится. А днем, при свете солнца, отражающегося от ярко-белого снега, слепило глаза. Хоть вообще на улицу не суйся, правда при таком морозе особого желания и не было.       Ашра сидела напротив, поджав одну ногу. Перед ней на столе располагалось круглое зеркальце, через которое она смотрела на свое смуглое лицо в поисках несовершенств на коже.       — Что ты там все замазываешь? У тебя идеальная кожа и яркие черты лица, тебе вообще не надо с собой что-либо делать, — с набитым ртом рассуждал шатен, хмуря брови и действительно не понимая, зачем и так красивая девушка что-то наносит на себя утром, когда у него, например, есть силы только на поесть и кое-как причесаться.       — Хочешь, я и тебя накрашу? — хихикнула она, докрашивая ресницы тушью.       — Не-е, я же парень, мне не надо вот этих ваших слоев штукатурки на лице, — Лололошка демонстративно прикладывал ладони к лицу, имитируя плотное покрытие тональным кремом.       — Не преувеличивай, я вообще почти не крашусь! — девушка отложила флакончик с тушью в сторону и отодвинула зеркало. — Ну чуть-чуть совсем! Ну давай, это даже не будет заметно! Обещаю.       Спустя пятнадцать минут Ашра протянула другу зеркало. Он удивленно посмотрел в отражение, пытаясь понять, как это уставшее лицо могло так преобразиться? Но выглядел он правда как девочка с короткими волосами: длинные черные пушистые ресницы, замазанные консилером синяки и розовые губы, очерченные карандашом.       — Выглядит прикольно, у тебя хорошо получается, но так я точно в школу не пойду. Смывай.       Девушка быстро сфотографировала его исподтишка и повернула экран, чтоб продемонстрировать снимок.       — Смотри какая! Щас Сан-Франу скину, — она хитро высунула кончик языка, посмеиваясь.       — Чт… Нет! Ты что, сдурела? Удали! — Лололошка потянулся руками через весь стол, чтоб выхватить телефон у подруги, но та успела увернуться и нажать на кнопку «отправить».       У юноши внутри все сжалось. В очередной раз от стыда и страха. А еще от злости и обиды.       Звук уведомления о новом сообщении. Ашра полезла в диалог, чтобы зачитать другу ответ.       — Он написал «класс» с пальцем вверх. А потом добавил, что… ой, урок начался ведь, — она стыдливо почесала затылок и медленно подняла взгляд на Лололошку.       Он сидел, зарывшись пальцами в волосы и опустив голову.       — И давно у тебя есть его номер? — процедил юноша, трясясь от удушающей агрессии. От него буквально исходила мрачная аура всепоглощающей ненависти.       — Еще тогда, в супермаркете, он сам мне его дал. Сказал, если с тобой что-то случится — писать ему. Ну вот, с тобой случилось перевоплощение, я и написала, — Ашра издала нервный смешок, — ну ладно, прости, я же не со зла. Не думала, что ты так отреагируешь.       Лололошка молча поднялся с места, не доев кашу, и отправился в ванную смывать боевой раскрас обычным мылом.       В школе юноша на время пересел к Седрику, потому что разговаривать с Ашрой после случившегося утром не было никакого желания. Седрик был хорошим соседом по парте: он учтиво молчал, когда понимал, что лучше не донимать вопросами, чего нельзя сказать об Ашре, которая могла чесать языком часами напролет. А Лололошке хотелось, чтобы его никто не трогал.       После уроков у него в планах было трехчасовое занятие с мальчишкой, поэтому со звонком он начал быстро собирать вещи со стола. Ему на глаза попалась аккуратно свернутая записка, лежащая под тетрадью.       — Седрик, это не твое? — шатен подцепил бумажку двумя пальцами и показал ее соседу по парте.       — Нет, — ответил он неуверенно, что вызвало некие сомнения у Лололошки, но допрашивать времени не было. Он сунул записку в рюкзак и вышел из кабинета.       Сев в вагон метро, юноша вспомнил про ту самую записку. Покопошившись в ворохе учебников, он нащупал ее и развернул. Внутри аккуратным знакомым почерком было выведено уравнение:       (x² + y² – 1)³ – x²y³ = 0       Лололошка нахмурился и помассировал переносицу двумя пальцами. Любопытство взяло свое, и он оторвал клочок бумаги, достал карандаш и начал преобразовывать уравнение, приводя его к квадратному. Дискриминант и корни получились не особо красивыми, поэтому он решил построить график, подставляя в функцию значения. Как назло в громкоговорителе объявили нужную станцию, и Лололошка, шустро запихнув бумажку с решением в карман, вылетел из вагона, чуть не забыв рюкзак.       Сидя с учеником и дожидаясь, пока тот решит очередной пример с отрицательными числами, юноша решил продолжить строить график функции. Он выудил помятый листочек, старательно расправил на столе и начал отмечать точки на оси ординат и абсцисс. Соединив их линиями, он опешил: на бумаге было выведено идеальное сердце, отчего его собственное забилось чуть чаще.       — Какое ровное оно у тебя получилось! Научи меня тоже такое рисовать! — послышался воодушевленный голос мальчика сбоку, который явно давно дорешал свои примеры, а Лололошка уже потерял счет времени, сколько он просидел вот так: молча, уставившись на график.       — Слушай, это сложная тема. Когда дорастешь, обязательно покажу, — он неловко почесал затылок, выдавливая улыбку и вспоминая, что примерно так же ему говорил Сан-Фран, когда он просил рассказать больше про интегралы.

***

      Сан-Фран щурился и всматривался в яркий экран ноутбука на его коленях, отбрасывавший ослепительно белый свет на и без того бледное лицо. Левой рукой он печатал текст очередной научной работы для университета, а указательный палец правой ненадежно поддерживал обмякшую тяжелую голову. Его белоснежные волосы были небрежно собраны заколкой, а под глазами виднелись глубокие синяки от недосыпа. Он — тот самый человек, который готов был повеситься из-за множества долгов по всем фронтам. Справа лежала невероятных размеров стопка курсовых работ его студентов, которую нужно было проверить перед официальной защитой. Крепкий черный чай уже не помогал, поэтому на прикроватной тумбе образовалась пирамида из чашек с запахом эспрессо. В одной из них еще осталось немного остывшего напитка, поэтому он сделал глоток в надежде продлить свою работоспособность. В декабре многим бы хотелось, чтоб в сутках было больше, чем двадцать четыре часа. Но сейчас было уже за полночь, а впереди еще уйма дел. Нельзя было забывать и о десятиклассниках, у которых на носу первые пробные экзамены.       Тяжелые веки предательски слипались, несмотря на приличную дозу кофеина в крови. За час он написал только три предложения. Хотелось выть от безысходности, спрятаться от всех и стать мальчишкой на пару дней, таким же, как…       — …Ло, — имя непроизвольно сорвалось с его губ, когда он уже наполовину находился в сладкой дремоте. Он усмехнулся над самим собой, осознавая, что ведет себя абсолютно так же, как и любой шестнадцатилетний школьник: какие-то непонятные заигрывания, сведенные в глупые шутки для прикрытия, игры в гляделки и неловкие касания. Он покачал головой со слабой улыбкой на лице. Эти мысли — точно не то, что сейчас должно отвлекать его от работы.       Сан-Фран печатал предложения и сразу же стирал, печатал и стирал, постоянно ругая себя под нос. Поняв, что текст не идет, отложил ноутбук и взял в руки одну курсовую работу по математическому анализу, вчитываясь в название темы. Тяжело вздохнув, взглянул на содержание работы и пролистал первые несколько страниц.       — Вот здесь отступа нет, — Сан-Фран сделал пометку в тексте карандашом, — а вот здесь так вообще ни формул, ничего. Боже, и на кой черт я столько времени потратил, стараясь объяснить им основные правила оформления, когда они все равно все сделают не так? — он хмурил черные брови и возмущенно размахивал руками, будто жалуясь воображаемому человеку напротив на непутевых подопечных.       Чуть дальше лежала тощая стопка школьных тетрадей. Отложив наполовину проверенную курсовую, он решил посмотреть на попытки школьников решить сложное уравнение, которое он дал им на дом. Каждый раз, открывая все новую и новую тетрадь, он огорченно вздыхал, ведь везде были одни и те же ошибки: кажется, все решили списать у одного и того же человека. Кроме Лололошки. Его решение было странным, но в итоге вело к правильному ответу. Сан-Фран довольно улыбнулся: их чайные посиделки не прошли даром. В голову пришла шаловливая идея.       Подскочив с кровати, он подбежал к столу и аккуратно вырвал из первой попавшейся тетради листок, после чего так же скрупулезно вывел букву за буквой и цифру за цифрой в уравнении. Ровно сложив бумагу, он несколько раз прошелся по сгибам ногтем и потер записку об обложку тетради Лололошки, чтобы она примагнитилась. Удовлетворенный своей идеальной задумкой, Сан-Фран еще долго расхаживал взад-вперед, смакуя очередной гениальный ход. Он прикусил губу, представляя, как Лололошка усердно вычисляет дискриминант, мило сводя брови к переносице, строит график и… смущается. Да, ему это определено нравилось, его это забавляло.       Сонливость начала тихо напоминать о себе. Сан-Фран нервно смахнул бумажный ворох с кровати и забрался под теплое одеяло, пристраивая рядом кота. Он осознал, что куда лучше было отключиться прямо перед открытым ноутбуком, когда начал погружаться в мысли. Что-то в его сердце постоянно екало, когда он видел этого маленького человека в темных очках. Казалось бы, сейчас и своих проблем по горло, но почему так хочется ему помочь? Почему так хочется чаще слышать его смех? Снаружи он может показаться хладнокровно-колючим и безэмоциональным, но Фран-то знал, каким он может быть на самом деле. Мысли путались, он заставлял мозг пытаться зацепиться за сознание всеми силами, но против изнеможенного организма не пойдешь.

***

      — Это что? — Лололошка стоял на пороге, развернув в руке помятую бумажку с графиком функции в виде сердца и прожигая взглядом учителя.       — Это график функции икс в квадрате плюс игрек в квадрате минус один в кубе и минус икс в квадрате умноженный на игрек в ку-… — Сан-Фран запнулся, когда поднял глаза на юношу и заметил его раздраженное выражение лица. — Как здорово, что ты сумел правильно его построить! Т-ты пришел, чтобы показать мне? Так мог бы и в понедельник на уроке продемонстрировать, ч-чего так торопиться-то? У меня вообще очень много дел сегодня, кстати, ты видел какой крутой фильм вышел недавно? Надо будет сходить.       Лололошка подошел ближе. Он уже знал, что Сан-Фран много болтает, когда нервничает. А с чего бы ему нервничать, интересно? Сердце билось в смятении. Его мысли были похожи на тот самый челлендж с «kiss or slap». Только вот ему хотелось одновременно и kiss, и slap этого мастера математических подкатов.       — Не-не, в грязной обуви не подходи, я только что полы помыл, брысь! — Сан-Фран выставил руку вперед. — Вот это у тебя шнурки классные, такие… черные. Идеально черные. Но мне не идет этот цвет, так что если соберешься дарить носки на Новый Год, то пожалуйста, только не черные! — казалось, его и правда невозможно заткнуть. Он ловко перескакивал с одной темы на другую, тараторя целые предложения.       Лололошка прислонился грудью к выставленной ладони перед ним, обдумывая дальнейшие действия. Каждый раз Сан-Фран будто играл с ним, сначала делая шаг вперед, а потом, словно испугавшись, отступал на два шага назад. Чего он так боялся?       — Зачем ты это делаешь? — голубоглазый намеренно обратился неформально впервые за несколько месяцев их плотного общения.       — Что «это», малыш? — Сан-Фран резко изменился в лице: он по-лисьи улыбнулся, будто невзначай скользнув пальцами по открытому участку кожи на шее юноши и заправляя непослушную каштановую прядь за ухо.       Лололошку словно ударило током. Его передернуло от подобного обращения, и на щеках проступил едва заметный румянец. Как же не вовремя. Он хотел серьезно поговорить, но этот светловолосый лис в человеческом облике умел подбирать слова, чтобы выбить из колеи и заставить потерять бдительность.       Сан-Фран сократил расстояние между ними на еще один ничтожный шаг. Он смотрел сверху вниз, его дыхание обжигало кожу лица, а нежные руки легли на подрагивающие плечи. Лололошка старался выглядеть невозмутимо, но получалось откровенно говоря плохо. Он еле дышал, будто боясь спугнуть момент. Пепельные глаза поравнялись с голубыми, и губы уже находились в нескольких сантиметрах друг от друга. Миллиметр, два, три. Еще чуть-чуть.       …Раздался звонок телефона. Он неприятно вибрировал на столе, разрушая и без того хрупкую идиллию, которая сразу дала трещину и распалась на крохотные осколки. Сан-Фран отпрянул, нервно хватая устройство со стола и отвечая на звонок.