Лис и пёс

      По мере приближения к дому Саймон чувствовал, что у него дрожали колени от усталости, как физической, так и моральной. Он ощущал себя словно в другом пространстве, ином мире, состоящем из тревог и страхов. Глаза бегали в разные стороны, заглядывали за углы домов, всматривались в темные улицы. Казалось, воображение играло с ним злую шутку, рисовало в подсознании высокие страшные фигуры тех ублюдков, что поджидали его с отблескивающими на тусклом свете фонарей ножами.       Невольно Райли поморщился, по коже пробежали мурашки, а глаз дёрнулся. Он проецировал на себя всю ту сцену: как холодная сталь мучительно медленно приближалась к его зрачку, она и норовила вонзиться вглубь, пройти насквозь глазного яблока, затем, провернувшись медленно по часовой стрелке, сделать полный оборот и резко вырваться, оставив после себя лишь мерзкую кровоточащую дыру.       Зубы невольно стиснулись, живот страшно закрутило, сковывая в движениях. Хотелось выблевать все эти переживания, оставить внутри только пустоту. Парень остановился на секунду, чтобы предотвратить рвотный позыв, отогнать эти мысли и взять себя в руки. На тело нахлынула моросящая дрожь. Он дернулся, боязливо огляделся по сторонам и тяжело вздохнул. Рука потянулась к пачке сигарет в кармане куртки.       Саймон открыл упаковку и издал истошный стон.       Одна чертова сигарета.       «Нигде, блять, не везёт…» - проворчал Райли про себя.       Он достал сигарету трясущимися руками, стиснул между стучащими зубами и поджег конец, втягивая в себя дым дребезжащими легкими. Парень почувствовал в ногах приятное онемение и небольшое головокружение – так бывает, когда случается передозировка никотина в организме. Ощутив временное спокойствие, он двинулся дальше, волоча ноги.       Спустя время он подошел к двери своего дома, но сразу открывать не стал, принялся обдумывать: как будет вести себя, что будет говорить, какие отмазки будут более убедительными и, самое главное, как не взбесить отца, если тот будет дома. Саймон достал из кармана потрепанный Филипс и ловким движением дрожащей руки распахнул крышку, потыкал по кнопкам – телефон не отзывался и не включался. Возможно, мать звонила ему несколько раз, а может, она уже спала и совсем не беспокоилась о сыне. В любом случае, деваться было некуда. Пальцы нерешительно прожали звонок двери, и с этого момента началось тревожное ожидание участи.       Тишина длилась всего минуту, хотя в голове Саймона она растянулась на часы. К двери кто-то тихо подошел, взглянул в глазок, а затем медленно открыл. На парня смотрела зрелая женщина с седыми прядями, выступающими из блондинистых волос, неаккуратно убранными в пучок. Рост её был ниже среднего, глаза усталые, опухшие и красные, при виде своего сына они смотрели расстроенно и обеспокоенно. От нее пахло сигаретами и вином.       - Явился… Ты время-то видел? – сказала тихо, но с ощутимым осуждением. Женщина окинула его взглядом с ног до головы, примечая синяки, в местах грязную одежду и тот факт, что он пришел без велосипеда. Глаза стали хмурыми, она открыла дверь чуть пошире, чтобы свет из прихожей мог лучше осветить сына. – Что случилось?       - Мам, - перебил её Саймон. Где-то внутри он ощутил смесь из стыда, раздражения и слабости от её присутствия. Больше всего ему хотелось прийти в свою комнату, найти паршивого брата и сделать хоть что-нибудь, чтобы минувшего случая больше не повторилось, не приходилось врать… А потом просто попытаться уснуть. – Прости, так получилось. Я виноват. Давай позже поговорим, ладно?       Миссис Райли томно вздохнула, оглядев еще раз сына. Губы сузились в полосочку, а пальцы потеребили высокий воротник ее старого поношенного розового свитера, полностью закрывавшего её шею. Но всё же Саймон заметил, что на переходе от челюсти к шее красовался алый, свежий синяк, потому и понял, что сейчас у нее нет ни времени, ни желания участвовать в допросе.       Настроение, которое и так было хуже некуда, стало полностью отвратительным.       Чувство тошноты снова подбиралось к горлу.       Мама заметила его реакцию на след, оставшийся от очередной «семейной ссоры», перестала трогать воротник, подняла выше к челюсти и отошла от двери, дав сыну возможность пройти в дом, затем тихо сказала:       - Он дома. Будь тише.       Саймон вздохнул удрученно и стиснул челюсть. Злоба распирала его изнутри. Не посмотрев на мать, он направился в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, но остановился, глядя на причину своей ненависти.       В комнате клубился дым от сигарет, жутко воняло горелым табаком и дешевым пойлом. Несколько стеклянных бутылок стояли на полу, еще пара делили место на кофейном столе с пепельницей, несколькими окурками и, что более мерзко, с пустым шприцом. На кресле, перед показывающим повторный матч Манчестер Юнайтед против Болтон Уондерерс телевизором, сидел тощий, бледный, темноволосый мужчина зрелых лет, с впавшими глазами и сухой трескающейся кожей. Было непонятно его состояние. Или он спал и бормотал что-то во сне, или он был под дозой, а приход оказался настолько сильный, что у него не было сил пошевелиться.       Саймон просто молча стоял и смотрел. Ему было не впервой видеть эту отвратительную картину. Казалось, что этот кошмар никогда не закончится, что парень, его мама и его брат будут вечными заложниками зависимого человека. Конечно, Миссис Райли несколько раз пробовала сбежать от своего мужа с детьми, но тот либо настигал их, либо пресекал их попытки до начала действия. Оба варианта были ужасающими. Саймон ненавидел своего отца, презирал, испытывал к нему истинные отвращение, страх и злость. Он терпеть не мог то, что мог быть чем-то похожим на него, что у них общая фамилия и, тем более, гены… От этого становилось страшно. Мальчик искренне боялся, что станет таким, как отец.       «Пусть это будет твой последний день. Умоляю, только не просыпайся никогда», - подумал про себя парень, глядя на уродливое, искривленное под наркотиками, лицо отца.       Саймон отвернулся и тихо поднялся на второй этаж, проскрипев ступеньками лестницы. Проходя мимо стен со старыми, выцветавшими фотографиями, где их семья старалась выглядеть счастливой, парень подумал о том, где находился его брат сейчас. Ответ он получил фактически сразу, когда открыл дверь в их общую комнату и обнаружил его сидящим на кресле и играющим в старенький Game Boy.       Томас был младшим в семье, а как чаще всего случается, на младшеньких всегда оказывалось куда меньше давления. Чертами лица он походил на молодого отца, был намного ниже и тоще Саймона, средней длины волосы были покрашены в черный, поскольку молодежь всегда старалась выделиться и показать себя не-таким-как-все. Впрочем, отец его не ругал за это, ему было все равно, поскольку и сам являлся своего рода «панком».       Саймон смотрел на него испепеляющим взглядом, стараясь сдерживать себя, чтобы не оторвать голову своему брату за все, что сегодня произошло. Он подошёл к нему ближе и, сжав кулаки и стиснув челюсть, принялся молча сверлить его взглядом, чтобы тот обратил внимание. Томми не поднимал на него взгляд, продолжал рубиться в приставку, стирая кнопки пальцами.       - Братан, потом дам поиграть, - сказал он, не поднимая глаз от экрана, когда почувствовал на себе пристальный взгляд.       От этих слов Саймон вскипел. После сегодняшнего вечера он просто не мог вытерпеть безалаберного отношения к себе. От мощного удара руки несчастная приставка полетела на пол, ударяясь об стоящий рядом стол и пропадая где-то в тени комнаты. Томас сидел в шоке пару секунд, не осознавая, что произошло. Затем посмотрел на Саймона агрессивно, но оглядев его внешний вид, напрягся.       - Ты чё творишь?! – выпалил Томас приподнимаясь на стуле, пока рука брата на усадила его обратно, сжав плечо до побеления костяшек пальцев.       - Рот закрой, - ответил ему Саймон, склоняясь и удерживая на стуле. Лицо его было словно камень, только глаза его пылали злостью, прищурившись от отвращения. – Разбудишь отца и хуже будет нам обоим. Если заорешь, я тебя придушу.       - Чувак, давай поговорим? Расслабься! – занервничал Томми.       - Расслабиться? – прыснул Саймон, затем резко потянулся к шариковой ручке на столе, схватил ее и направил письменной стороной к глазу своего брата, держа расстояние только на пару дюймов от белка, прошипев. – Знаешь, как охуенно я расслабился, когда мне угрожали глаз вырезать? Чувствуешь?       Томми тяжело задышал, не отводя взгляда от шарика внутри ручки. Лоб покрылся испариной. На вопрос старшего брата мальчик чуть мотнул головой, аккуратно, чтобы не наткнуться глазом на пластмассовый конец.       - Значит так, слушай меня, - приказал Саймон тихим, грубым и низким голосом. – Меня не ебет, что ты становишься грёбанным наркошей, как наш папаша. Меня не ебет, как ты планируешь расплачиваться с Берчем и его приятелем. Но если из-за тебя, сука, я снова попаду в неприятности и, что еще хуже, ты втянешь в это маму…       Саймон дернул брата за плечо, не убирая ручку с его лица, на что Томас задрожал и почувствовал, что вот-вот расплачется.       - Я понял! Понял! – ответил дрожащим голосом и вскинул руки Томас, мельком переводя взгляд с ручки на старшего и обратно.       - Точно?!       - Да! – чуть вскрикнул Райли младший, во внутренних уголках его глаз скопилась влага.       От этого зрелища Саймон почувствовал себя отвратительно. Не потому, что брат выглядел жалким идиотом, а потому что пришлось запугать его. В этот момент он почувствовал себя отцом, жестоким садистом.       Парень убрал ручку с лица Томми и посмотрел ему в лицо своими уставшими, красными глазами, после чего приподнялся.       - Не смей просить денег у матери. Мне плевать, как ты будешь расплачиваться, но к ней даже не думай подходить, - сказал он тихо, отводя взгляд с брата, и сразу же отбросил ручку на стол.       Саймон устало побрел в сторону шкафа, чтобы переодеться.       Томас так и остался сидеть на стуле, обнимая голову руками, и переводя дыхание от потрясения. Пару слез невольно скатились по щёкам мальчика. Он не знал, как теперь поступить, не мог продумать план в голове. Томми хотелось абстрагироваться от произошедшего, из-за чего он встал со стула и быстро полез на второй ярус их кровати. Он быстро юркнул на свое место и накрылся одеялом с головой.       Саймон старался никак не реагировать на отчаяние брата. Это была проблема Томми, он становился старше, должен был осознавать свою ответственность, особенно когда дело касалось таких опасных вещей, как наркотики и связи с барыгами. Но в то же время, как старший брат и единственный ответственный мужчина в семье Саймон понимал, что не может просто оставить брата в беде. Томми ведь всего четырнадцать, он ещё только растет и учится.       Парень сел на свою кровать и взял в руки сумку. Из нее он достал плеер, у которого отлетели кнопки и разбился экранчик. Шумно выдохнув, Саймон бросил несчастную технику на пол, прислонился к стене спиной и пару раз ощутимо ударил кулаком себе по лбу, обвиняя в неаккуратности. Для него это была последняя капля терпения. Райли чувствовал, будто изнутри его жрали мухи, откладывали личинки в виде ненависти и обиды на самого себя.       Он смотрел в пустоту перед собой, позволяя боли поглощать его мысли и чувства.       - Сай? – позвал его тихо младший брат сверху. – Помоги мне.       - С чего бы? – ответил Саймон устало.       - Ты же мой старший брат…       - И что?       - Умоляю, - пропищал Томми, чувствуя, как ком разочарования подступает к горлу. – Помоги. Не будь как отец…       Вместо ответа Саймон задумался. Это сравнение породило в нем новое чувство отвращения. От одной мысли об этом он чувствовал, как ему становится невыносимо тошно.       Парень вздохнул, ударился затылком об стену, стараясь отогнать дурные мысли, и накрыл лицо руками, затем он поднялся, взял из сумки несколько купюр, что ему вручили в бакалее, и положил на стол. Следом он водрузил ручку, которой угрожал, как напоминание для Томми.       - Остальное зарабатывай сам.