--Вина детей--
— Как они мне надоели! Видеть их не хочу! Я сначала нормально себя с ними вела, а они как нахамили… — Прекратите врать! Как мы можем вам нахамить, если мы вас боимся?Пометка «АА снова лжёт»
— Замолчи! А раньше я никогда детей не била. — А как же Каэдэ Акамацу? Она лично говорила нам, что вы били её! У нас есть доказательства. — Пожалуйста, покажите их.Пометка «Доказательства вины»
— Это переписка Каэдэ и Сонии. Каэдэ лично обо всём рассказала, а ниже можно увидить фотографии ран и синяков! — Агафья Алексеевна, как вы это объясните? — Это всё ложь, глупая неправда от этих голодранцев! Им лишь бы права качать! — Дети полностью правы. Попрошу выйти из кабинета.--Конец записи--
Только Пеко дописала последнюю реплику, из кабинета вышла Агафья Алексеевна. Вид её ясно давал понять, что она наконец получила по заслугам. К счастью, она не заметила, что прямо рядом стояли ненавистные ей ученики. — Грх… Гр-р-р-рах… — фырчала себе под нос недовольная учительница. — Фух… Пронесло… — шепнул Фуюхико. — Наконец-то эта мразь получила поебальников. — Я сама не могу поверить… — шепнула в ответ Пеко. — Так, послушай, сестрёнка. Вот этот блокнот храни, да получше. Я буду в ахуе, если ты его проебёшь, потому что я знал, что ты ответственная. Уяснила? — уже чуть громче объяснил Фуюхико. — Обязательно. Я отнесусь к этому со всей серьёзностью.***
На последнем уроке — уроке математики, было достаточно скучно. Фуюхико совсем не был заинтересован в новой теме, как и его сосед по парте, Казуичи. Поэтому они сидели и занимались всякого рода бессмыслицей. — Кузуру, Сода, вы чем заняты? Я ставлю два. Ещё одна ваша выходка — и я вас рассаживаю. — поставила двоих бездельников перед фактом Евгения Геннадьевна. — Ну и ладно. — тихо сказал на ухо соседу Казуичи. — исправлю я эти двойки, и ничё не будет. — Давай будем маяться хернёй дальше, всё равно не увидит? — предложил Фуюхико. — А чё нет? — согласился тот. Фуюхико притворился, что рассматривает формулу, написанную на доске. В этот момент количество рисованных писюнов в его тетрадке пополнилось на два. Формула же на самом деле, разумеется, для матершинника не представляла никакой ценности. Зато имела ценность рука механика на его руке. Он положил руку на плечо и немного сжал его, чтобы Фубхико обернулся и увидел его «зловещий оскал». Так и произошло: он заметил лицо друга и не слишком громко, но и не тихо посмеялся. — Вы совсем страх потеряли? Хорошо, Кузуру, садись к Пекояме. Может, хоть чуточку поумнеешь. Учителя были о Пеко крайне высокого мнения. Если кто-то заявит, что кто-то из класса сделал что-то плохое, Пекояма будет последней, кого будут подозревать. Эта идеальная ученица не вызывала совершенно никаких вопросов. Поэтому с таким удовольствием учительница математики пересадила Фуюхико к ней. Она игнорировала их семейные связи, так как непонятным образом рядом с сестрой брат вёл себя заметно тише. Никто не мог (и даже не пытался) объяснить это странное «явление природы», поскольку здесь объяснения и нет. Зато можно использовать эту особенность в своих интересах, как и поступила Евгения Геннадьевна. Вскоре уже эти двое воссоединенились. Парта мечницы была безупречно чистой и аккуратной. За ней было непривычно сидеть, ведь на ней не будет надписей в духе «Сайонджи пидорасина». Не будет никаких тупорылых рисунков, не будет пятен от чернил. Ничего этого не будет — Пеко себе такие гадости не позволяет. — Приветик. — тихо, как мышка, шепнул Фуюхико. — Привет, да. — серо и безэмоционально ответила Пеко и снова стала записывать уравнение. Видно, что она сейчас полностью сосредоточилась на уроках и не намерена продолжать беседу. Чисто ради приличия (и чтобы сестра не считала брата за идиота) Кузуру начал записывать своим корявым почерком уравнение и попытался напрячь хотя бы одну извилину в мозгах. По привычке он посмотрел время на своих умных часах. — «Часы-то умные, а я, блять, не очень. Вообще нихуя не понимаю математику, продам часы и куплю немного мозгов, они ж косарей пять стоят. Думаю, хватит.» — с ненавистью к математике подумал Фуюхико. Урок тянулся медленно, как мёд с ложке стекает на блины. — «Что-то есть захотелось, сука. Ну от такой тяжкой работы пиздец как жрать хочется, хули я удивляюсь?» Тем временем Евгения Геннадьевна произнесла: — Пеко Пекояма, к доске. Номер 505. Пеко неспешно встала и подошла к доске. Она начала подробно расписывать условия, а затем каждый шаг решения задачи. Фуюхико с раскрытым ртом наблюдал за этим. Он начал чувствовать к ней так называемую «белую зависть»: он почему-то захотел стать хотя бы наполовину таким же старательным и умным. Пеко ему как-то не хотелось доставать с тупыми шутками и записками, она была попросту не такой, как Казуичи. Она такая… Идеальная. Фуюхико ненавидит таких «идеальных серых мышек», но это не тот случай. Может, он просто привык к ней, ведь всю свою осознанную жизнь он был с ней. Это странное чувство… — «Надо будет пойти потом с ней погулять. А хули?» Эти сладкие мысли прервала учительница своей речью: — Пеко Пекояма, к доске. Решай номер 505. Она тут же встала и подошла к доске, но она не соскакивала с места, как привык её брат. Пеко подробно расписывала и объясняла, как решать задачу. Фуюхико с раскрытым ртом наблюдал за этим зрелищем. Его переполняла зависть. Ему хотелось стать хотя бы наполовину таким же умным. Якудза уже представил, как все девчонки и пацаны сбегаются, чтобы попросить дать списать, как электронный дневник наполняется пятёрками, в общем, рай. Несмотря на то, что ему бы пришлось отказаться от своих хулиганских привычек, этр выглядело крайне привлекательно. Как-то скучно быть полностью погружённым в учёбу, но если Кузуру пришёл не за этим, то что он забыл в этой школе? Каким образом этот раздолбай попал в эту школу?Деньги.
Родители Фуюхико гребли деньги лопатами. Они не рассказывали детям, где работают, но семья действительно была зажиточной. Все эти воспоминания мигом погрузили Фуюхико в себя. За это время, оказывается, его сестра закончила решать задачу, получила пятёрку и записала домашнее задание.