О чёрт, снова в башню!

— Ох, ребята, спасибо за ваше великодушие! Кто знает, что бы со мной стало, не прогони вы ту крысу? Остались бы от меня косточки да колпак поварской! Густаво и два форкнайта шли по длинному коридору в сторону комнаты Пеппермена. Сырные рыцари уже знатно устали от бесконечных благодарностей маленького шефа, но поделать они ничего не могли. Работа есть работа. Что только не приходиться терпеть ради повышенной зарплаты… — Напомни мне, почему мы его просто не связали?! — начал шёпотом один из форкнайтов, чтобы Густаво не услышал. — Да ты в своём уме? Посмотри на него! Хоть он и кажется безобидным и таким же мелким, как и мы, но под одеждой у него нихуёвый набор мышц! — И как ты это понял? — Я ходил в тренажёрный зал, чтобы накачаться и перед этим долго изучал теорию, так что я знаю, о чём говорю! — Погоди… А как ты собирался качаться, если у тебя даже нет мышц, гений? Ты же буквально кусок сыра! — Именно поэтому я и бросил тренажёрный зал… Но сейчас не об этом! — Второй форкнайт перевёл взгляд, полный ужаса, на Густаво, весело насвистывающего какую-то мелодию. — Он в сто крат сильнее нас. Так что пусть думает, что мы его спасители, главное, чтобы он не спросил… — А, кстати! — Густаво улыбчиво развернулся к шепчущимся рыцарям — А куда мы идём? — А-а-э-э… Ларри! Ты же должен знать! — Форкнайт с фальшивой улыбкой толкнул своего товарища локтём. — Ах ты су… А, ДА! Точно, мы идём к… Нашему боссу! Вы должны б-будете рассказать ему о том инциденте с крысой во всех подробностях, чтобы такого больше не повторилось! — На одном дыхании выдал Ларри. Пиздежом от него воняло за километр, но у Густаво были проблемы с обонянием. Он отвернулся от рыцарей и как прежде принялся насвистывать песенку. — Я тебе это припомню… — покосился Ларри на «товарища», на что последний закатил глаза и отвернулся. ****** — Ну и чего они так долго?! — Пеппермен вновь ходил из стороны в сторону, не находя себе места от казавшегося бесконечным ожидания. — По моим расчётам, Форки должен был привести Густаво уже как 2 минуты назад! АРГХ! — Перец обхватил лицо руками и сквозь пальцы уставился на огромный холст, поверх которого была накинута чёрная ткань, закрывающая содержимое картины. Улыбка вновь озарила лицо Пеппермена. — Неважно! Если что, у меня всегда есть план-Б! Моя лучшая картина точно сможет остановить их, хоть после этого она и будет безвозвратно испорчена… Что за хрень! — Перец заткнулся и, подняв голову (которой у него не было) вверх, прислушался. Из вентиляции доносился грохот и странное кряхтение. — О чёрт, опять эта крыса! Где моя палка… — Пеппермен, чертыхаясь, схватил обозначенную вещь и принялся стучать ей по вентиляции. — …А ну прочь, прочь! — УХ, ЕБАТЬ БЛЯТЬ, УХ ТЫ БЛЯ! — Вентиляционная труба со скрипом надломилась, и из неё вывалилось два матерящихся тела. Оба мужчины грациозно приземлились возле ахуевающего Пеппермена. — Giullare… А я же, блять, говорил тебе, что лезть через вентиляцию было плохой идеей! Cazzo, come fa male! — Я думал, что если прогнивший маньяк в костюме аниматронного зайца может спокойно пролезать через вентиляции, то и мы сможем! — Может уже хватит путать реальность с играми?! — ВЫ КАК СЮДА ЗАЛЕЗЛИ, ЧЕРТИ! — прокричал Пеппермен, отступая назад и тыча палкой в Нойза и Пеппино. Итальянец посмотрел на перца, как на последнего идиота. — Через вентиляцию. Сам же по ней стучал с таким усердием, что она развалилась. — Не, это просто ты жирный! ПХАХАХА! — зашёлся Нойз в очередном приступе смеха, вставая на ноги и пытаясь достать пачку сигарет из кармана. — Кому-то явно надо меньше налегать на собственный товар, а? — Остроумия тебе не занимать, сучёныш… — оскалился Пеппино при очередной попытке принять вертикальное положение. Пеппермен в панике принялся оглядываться по сторонам. Он явно не был готов к такому повороту событий. От изящности изначального плана не осталось и следа. Всё пошло по пи… «…Здесь уже ничего не поделаешь. Придётся прибегнуть к плану-Б! Всё ради свободы и моих картин!» — Так, Пеппермен… — Пеппино потёр переносицу и устало перевёл взгляд на Перца. — …Мы пришли с миром и всё такое, так что можешь просто сделать вид, что мы подрались, и отдать нам ключ от следующего этажа? — Ха-ха-ха… ХА-ХА-ХА-ХА! ПХА-ХА-ХА-ХА! Вы идиоты?! С чего это я должен вот так просто отдать вам ключ?! — Пеппермен начал медленно пятиться спиной к огромной картине, накрытой чёрной тряпкой. — «Нужно лишь снять тряпку с картины ужаса, и тогда я смогу…» — Либо ты сейчас же отдаёшь нам ключ, либо получаешь пиздюлей, и мы забираем ключ в качестве контрибуции! Выбирай. — Пеппино принялся разминать кулаки. Не любил он долгие беседы. — О о о, то есть вы так в себе уверены?! Я бы на вашем месте был чуть осторожней… — «Так, ещё немного…» — Пеппермен уже был в нескольких шагах от картины. На лбу от волнения выступил пот. — Ну, ты сделал свой выбор… НОЙЗ! — Лицо итальянца озарила жутковатая ухмылка. — Что, где он?! — Глаза Пеппермена бешено забегали по комнате. Жёлтой мрази нигде не было. — Что за фокусы?! Сверху послышался звук акустической гитары. Мелодия была настолько быстрой, что звуки смешивались в энергичную какофонию, которую невозможно было слушать. Бросив палку на землю и закрыв уши (которых у него не было) руками, Пеппермен посмотрел на потолок. Картина пред ним открылась поистине стоящая: Нойз вверх ногами висел на качающейся люстре, выписывая на гитаре невозможные пируэты пальцами. Главная звезда обратила внимание на разгневанного слушателя. Парень криво ухмыльнулся и мелодично пропел первую строчку песни: — My cock is much bigger than yours! — После чего спрыгнул с люстры и с размаху зарядил Пеппермену гитарой по голове, да так, что она разлетелась вдребезги! — АУЧ! Ты ударил меня по голове гитарой! — Пеппермен схватился за ушибленное место и жалобно застонал. Звук гудящих струн повторялся вновь и вновь в больной голове, а гнев начинал потихоньку застилать рассудок перца. — Мне очень жаль… — Нойз захлопал глазками и состроил виноватую морду. На секунду, Пеппермену даже показалось, что он искренне раскаивается, но продолжение фразы заставило его вспылить с новой силой: — Мне очень жаль… Гитару. Дорогая вещь, всё же! ПХААХААХААХА! Видел бы ты своё лицо сейчас! Уф, это действительно того стоило! — Нойз смахнул слезу радости и закурил сигарету. — Ах ты чёртов сукин сын! Сколько раз я говорил тебе не курить здесь?! — Пеппермен за секунду разогнался до огромной скорости и попытался влететь плечом в Нойза, но тот лишь чуть отошёл в сторону и поставил перцу подножку. — Пеппино, твой черёд! — От дружелюбного выкрика Нойза Пеппермен испытал неподдельный страх вперемешку с гневом и желанием убивать, но мог ли он сделать хоть что-то, когда его уже схватили за отросток на голове и запустили в ближайшую стену? Пожалуй, только молиться, чтобы он не врезался в одну из драгоценных картин. К своему несчастью, Пеппермен был атеистом и не умел молиться. — Блять, нет… — Звук разрываемого полотна резал уши, как циркулярная пила. Пеппермен отлепил себя от стены и взглянул на испорченную картину. — «Безвозвратно утеряна, восстановлению не подлежит.» — Спина ныла от тупой боли, как, впрочем, и голова. — «Всё идёт не по плану! Хотя…» — Ну что, ещё не надумал отдать ключ? — Ехидно поинтересовался Пеппино, надкусывая сладкий перец на глазах у Пеппермена. — Ха-ха-ха… Как же смешно! ПХАПХХХХАПХАПХАПХАПХАХ! — Пеппермен зашёлся в безумном смехе, что не на шутку насторожило обоих мужчин. — Вы думаете, что сможете причинить мне хоть какой-то вред?! Хрена с два! Ничего не замечаете?! — Эм… — Пеппино и Нойз задумчиво принялись осматривать комнату. — У тебя… Срач? — Чт… Это творческий беспорядок! И к делу это не относится! Вот то, что вы упустили из виду! — Пеппермен вмиг сдёрнул чёрную ткань с огромной картины. — Трепещите, черви! Пред вами «картина истинного страха»! Минута молчания в честь Пеппермена воцарилась в мастерской. — Мужик, ты серьёзно?! Ты хочешь победить нас прямоугольником Малевича?! — Нойз развёл руками в непонимании. Картина действительно представляла из себя лишь полотно чёрного цвета. — И что это за стиль?! Ни тебе авангардного пост-фиксуализма, ни альтернативного Гитлеро-фанатизма… Просто чёрная бумага! И что ты мне сможешь сделать, если я просто возьму и порву твою картину в клочья?! — Можешь попробовать. — Ухмыляясь бросил Пеппермен, с вызовом смотря на Нойза. — Хотя, если ты испугаешься, то я всё пойму… — Чё, думаешь, мне слабо? — Я такого не говорил. — Ты намекнул на то, что мне слабо! — Может быть… — Да не слабо мне! — Ну-ну… — Говорю же, НЕ СЛАБО! — Нойз сделал несколько шагов вперёд. Изо рта у него выступила пена. — Так докажи, что тебе не слабо! — А вот и докажу! — Парень уже порывался броситься на картину и изорвать её в мелкие лоскуты, как чья-то рука опустилась ему на плечо. — Чего тебе, итальяшка?! — Нойз, ты же должен понимать, что он просто провоцирует тебя? Тут явно что-то нечисто… — Нечистая здесь только твоя майка, которую ты носишь поверх рубашки, как фартук. Отвянь! Я вообще-то пытаюсь твой ресторан спасти! — Нойз грубо скинул руку Пеппино с плеча и быстрым шагом пошёл в сторону картины. «Нашёлся тут нравоучитель! Я вообще мог не идти в эту чёртову башню, а вновь податься в актёры! Почему я вообще помогаю итальянцу с ПТСР… Вдруг меня здесь убьют? Зачем я об этом думаю?» — Чем ближе парень подходил к прямоугольнику Малевича, тем медленнее становился его шаг, и тем менее связные мысли витали в его голове. Душу заполняла необъяснимая тревога. Будто коснёшься полотна, и руку тут же перемелет, как в мясорубке. Остановившись возле картины, Нойз непроизвольно сглотнул слюну. Былой гнев тут же потух, оставив после себя лишь жалкий язычок пламени, позволявший стоять прямо, а не бежать в ужасе от проклятого полотна. — «Что такого страшного я нашёл в куске чёрной бумаги?» — Ну, о чём я и говорил… Картина Ужасов не даётся таким слабакам, как ты! Ха-ха! — Я, по-твоему — слабак?! — Нойз остекленевшими глазами уставился на Пеппермена. Последний многозначительно промолчал, отводя взгляд в сторону. — Я НЕ СЛАБАК! ПОНЯЛ?! — Нойз наотмашь махнул рукой, пытаясь порвать картину. — ВИДИШЬ! — Хе-хе-хе… ХА-ХА-ХА! ТЫ ИДИОТ! Нойз в недоумении перевёл взгляд на руку, которая… По локоть утонула в картине. — ЧТО ЗА ФОКУСЫ! — Парень рефлекторно попытался оттолкнуться второй рукой от полотна, но его лишь ещё сильнее затянуло в тёмное пространство. — ПЕППЕРМЕН, АХ ТЫЖ КРАСНОЖОПЫЙ ПИ- — Нойз, ёб твою мать! — Пеппино спохватился бежать, но делать что-то было уже слишком поздно. Нойз полностью растворился в черноте картины. — Чёртов giullare… — Это было даже слишком просто… Ну, теперь нам никто не помешает! Оу, что с тобой, Пеппино? — Т-ты сволочь… Куда ты его затянул?! — Итальянец выставил дрожащий кулак вперёд и встал в подобие боевой стойки. Это заставило Пеппермена лишь усмехнуться. — Что, так волнуешься за своего дружка?! Не переживай так… Нойзу всего лишь придётся посмотреть в глаза своему главному страху! Пха-ха-ха! Такому трусу, как он, точно не пережить испытания! — Испытания?! — Да, испытания! Картина ужасов подвластна лишь тому, кто может обуздать свои страхи… Но тебе это знать ни к чему! Нойза я уже обезвредил, осталась лишь наименее опасная угроза. Начнём же бой! — Меня, сука, два раза уговаривать не придётся… ****** — Ох бля, словно в стиральной машинке прокрутило… — прошипел Нойз, медленно вставая на ноги. Вокруг мужчины было… Ничего! Лишь кромешная тьма его окружала, а пространство вокруг отчего-то казалось бесконечно большим. — Блять, кто же знал, что у Перца-задрота будут такие способности? Ну и что ты мне покажешь, картина ужасов?! Я, блять, бесстрашен! Я готов абсолютно ко всему! — Ты так думаешь? — Рука в белой перчатке медленно обхватила плечо Нойза. Секундная паника завладела парнем. «Почему я боюсь?» — Нет, только не снова! — Мужчина развернулся и попытался ударить долговязую фигуру, но она словно испарилась. — Что за… — Нойз за озирался, как дикий хищник, жаждущий найти спрятавшуюся жертву и разорвать её на кусочки. Но был ли он хищником? — Хе-хе-хе, а раньше, ты как послушный пёс выполнял все команды, хоть поначалу и противился… «Он слева!» — Нойз повернулся на звук голоса, в надежде увидеть Пиццелицего, но его там не оказалось. — «Как он…» — Голос раздался из-за спины парня. — Знаешь, что случается с собакой, решившей укусить хозяина? — Хоть Нойз и не мог увидеть Пиццелицего, но он готов был поклясться, что долговязый вновь растянул самодовольную улыбку на пол-лица. — «Как же бесит…» — З-заткнись, сука! Я, по-твоему, псина подзаборная?! Я тебя выпотрошу и скормлю Бруно! Только подойди и… — Я задал вопрос. — Хлёстко и чётко произнёс Пиццелицый командным тоном, выходя из темноты прямо к Нойзу. Зрачки последнего сузились то ли от страха, то ли от предвкушения скорой расправы над долговязой мразью. «ОН ПРЯМО ПЕРЕДО МНОЙ. ЭТО МОЙ ШАНС ЗАСТАВИТЬ ЕГО СТРАДАТЬ ТАК-ЖЕ, КАК СТРАДАЛ И Я! УНИЖАТЬ И БИТЬ, ПОКА ОН НЕ ПОПРОСИТ О ПОЩАДЕ!» — Но все эти угрозы были лишь в голове Нойза, а на деле… Парня вновь сковал страх. Липкий и жалкий, он всегда преследовал его. Новый поток образов захлестнул сознание: «Всё будет хорошо, если я просто отвечу на вопрос? Почему бы мне просто не послушаться его?» — От собственной слабости хотелось блевать. Парень чувствовал себя несоизмеримо мелким и жалким по сравнению с огромной фигурой перед собой. — Ох, Нойз, это не твои мысли! Всё это страх, который я так бережно взращивал с нашей первой встречи! Скрип зубов, сжатые в кулаки ладони и вкус железа во рту. Ни единой попытки сопротивляться. Держать всё в себе. Лишь бы не сорваться. — А помнишь те розыгрыши над съёмочной группой и обитателями башни, которые ты регулярно устраивал? И всё это лишь для того, чтобы хоть на йоту восстановить чувство собственной важности. Чтобы выплеснуть гнев, который ты так старательно скрывал от меня. Чтобы перестать чувствовать себя отбросом… — Пиццелицый наклонился к Нойзу и посмотрел ему прямо в глаза. Парень задрожал ещё сильнее. — …Даже когда я так близко, ты ничего не делаешь! Неплохой из меня дрессировщик, а? Пхех, даже не интересно с тобой как-то… «Почему я не могу противостоять?!» — Нойз оскалился, но тут же осёкся и задрожал с новой силой. — «Он сотрёт меня в труху. Он влиятельнее. Он важнее меня. Он сильнее меня… Блять, какой же я никчёмный!» — промелькнуло в сознании Нойза, перед тем, как он услышал позади себя топот ног… ****** — Только не по лицу! Только не по моему прекрасному лицу! — Пеппермен жалобно скулил, лёжа на полу. Сверху же, на Пеппермене, сидел Пеппино, методично наносящий ему всё новые и новые удары. — Говори, блять, говори! Как. Вытащить. Нойза! — Каждое слово было подкреплено крепким итальянским кулаком, так что Пеппермен поспешил ответить сразу же: — В-всё очень просто! Нужно лишь порвать картину и тогда она отпустит его обратно! — С самым невинным выражением лица протараторил перец. Пеппино молчал несколько секунд, внимательно изучая Пеппермена взглядом, после чего продолжил избивать его с удвоенной силой. — Ай, сука… За что? Я сказал правду! — Пеппино застыл с занесённым в воздухе кулаком. — Ты думаешь, что можешь вот так просто меня наебать?! Нихуя подобного. Я таких, как ты, на раз-два раскалывал… — Пеппино пристально уставился на Пеппермена и… Улыбнулся. Табун мурашек пробежался по кожуре перца. Его словно облили бензином и подожгли. Эта вымученная улыбка, будто вобравшая в себя всё горе и несчастье этого несправедливого мира… От страха становилось безумно тошно. — Всё, хорошо-хорошо! Я скажу правду! Ему нужно лишь пройти испытание картины ужаса, и тогда она его отпустит! — Перец зажмурился и заслонил лицо руками, в ожидании новой порции пиздюлей, которой, впрочем, не последовало. — Лежи здесь и не рыпайся. — Пеппино слез с Пеппермена и направился твёрдым шагом к картине. «Да как он смеет быть таким высокомерным?!» — Затихнувшая гордость вновь начала подавать признаки жизни внутри Пеппермена: — А что, если я не послушаюсь?! — Если ты попытаешься рыпнуться или сделать хоть что-то, то я тебя даже с того света достану, уж поверь! И когда я тебя достану, ты станешь прекрасной начинкой для пиццы! Я понятно объясняю? — П-понятно… — Вот и славно! — Пеппино последний раз покосился на всё ещё лежащего на полу Пеппермена, после чего с разбега запрыгнул в картину ужасов. В комнате воцарилась тишина, которая, впрочем, тут же была прервана тихим шёпотом: — Я всё проебал… ******* Итальянец, как очутился в картине, сразу же заозирался по сторонам. Взгляд моментально зацепился за дрожащую фигуру Нойза, рядом с которой стоял долговязый силуэт Пиццелицего… «Ну а как иначе…» — Пеппино стартанул с места на огромной скорости и уже через несколько секунд настиг парочку: — СЪЕБАЛСЯ В УЖАСЕ! — Разъярённый итальянец внезапно вылетел из-за плеча Нойза и на огромной скорости зарядил Пиццелицему кулаком в улыбающуюся харю. Тот отлетел назад и рассыпался белой пылью. Пиццелицый оказался лишь иллюзией, не представляющей никакой угрозы. Пеппино вытер пот на лбу и, улыбаясь, развернулся к Нойзу: — Фух, можешь не благодарить, сегодня я добрый! Нам нужно ещё ключ из перца выбить, так что… — Пеппино нахмурился и с недоумением уставился на Нойза, опустившего голову к полу. — Что с тобой? — Б-блять, почему т-так нечестно! — Взревел парень, скалясь на итальянца. — Как ты так просто разобрался с ним?! Разве он не хотел уничтожить и твою карьеру тоже?! Как ты с этим… Блять! — Нойз в бессилии провёл руками по лицу, пытаясь скрыть выступившие слёзы. Пеппино лишь молча смотрел на парня перед собой. Во взгляде итальянца больше не было привычного гнева и излишней торопёжки. В нём было удивление и… Что-то ещё… Ж-а-л-о-с-т-ь. Нойз вновь сорвался на крик: — Ч-что ты так смотришь? Думал, что этот спектакль сможет заставить меня заплакать?! Н-нихрена подобного! Я — Нойз! У Нойза нет чувств! Нойз не может чувствовать боль! Нойз силён. Он смеётся страхам в лицо… — …А ещё Нойз садист, олух и непроходимый тупица. — Пеппино сложил руки в замок и, усмехнувшись, отвёл взгляд в сторону. — Ты можешь хоть раз воспринять меня всерьёз! Не как шута из цирка, а как личность! — А ты сам-то можешь воспринять себя как личность, а не как Нойза? В ответ Пеппино получил лишь молчание и взгляд полный непонимания. — О чём ты, чёрт возьми, говоришь? Я и есть Нойз! Я — личность! — А кто тогда такой Теодор? — Откуда ты знаешь… — …твоё имя? Считай, что угадал. И вообще, суть не в имени… — Пеппино с грустью покачал головой, тяжко вздыхая. — …Хотя, ты меня всё равно не станешь слушать, да ведь, Нойз? Хех… — Итальянец прошёл мимо застывшего на одном месте парня и хлопнул того по плечу: — Главное пойми, что абсолютно любой враг силён ровно настолько, насколько ты позволяешь ему… — Буду я ещё старческие нравоучения слушать! — Скинув чужую руку, Нойз надменно задрал подбородок и скрестил руки в замок. — Ну, как скажешь. Нам пора выбираться. Чёрт знает, что может выкинуть Пеппермен... — Хоть в чём-то ты прав! — С неким ядом в голосе кинул Нойз, непроизвольно оборачиваясь на место, где буквально минуту назад стоял пиццелицый, такой несокрушимый и могучий… Разлетевшийся пылью от одного удара. «Как же ты это делаешь, Пеппино Спагетти?»