Пигмалион

- тебя стучаться не учили, животное?! - взвыл я, ударив крохотным кулачком по столу. Привычка Топотуна врываться куда бы то ни было без спросу, конечно, была обусловлена его крайней непосредственностью, но раздражала от этого отнюдь не меньше. - все маешься с поручениями? - как видишь. С чего вдруг такая любезность? - ты сегодня сам не свой. Какой-то слишком серьёзный. Даже не улыбаешься почти, хотя в другие дни вечно лыбу давишь... Что-то случилось? - просто накопилась уйма дел, к которым я оказался не готов. Ничего из ряда вон не произошло... - ты врешь. Я замялся. Поразительно, но пустоголовый с виду медведь обладал весьма неплохой интуицией. - даже если и вру, что тебе с этого? - абсолютно ничего. Но то, как ты смотрел на ту фарфоровую куклу на витрине... - и как же я на неё смотрел?! Кипящее возмущение заставило меня тотчас же вскочить на ноги. Терпение неумолимо сходило на "нет". - Эот, это нормально. При жизни я тоже часто видел красивых медведиц, и также заглядывался на них. Но очарование не всегда равно любви... - решил поиграть в старшего брата?! Маленькая толика снисхождения, что еще теплилась во мне, окончательно лопнула. - да плевать я хотел на твоих медведиц! Топотун, ты явно переступаешь черту. Так что усвой одну простую вещь: либо ты прекращаешь бесконечно лезть туда, куда не просят, либо... Договорить мне не дал звучный вой горна, донесшийся с дворцовой площади. - пошел вон. Посмотрев на меня с укоризной, медведь неуклюже поплелся на звук рожка. Я снова остался наедине со своими мыслями. Нет... Нет! Прибыв с серьёзным опозданием и получив очередной нагоняй, я оказался на дворцовой площади, готовый на все, лишь бы выбраться из плена собственной головы: Молодой, рыжий и непокорный изумрудец стоял возле плахи. Его огромные голубые глаза, на контрасте с уверенной позой и ровной осанкой, были полны страха. - ты посмел посягнуть на мою жизнь, неверный, - с трудом сдерживая детский восторг, завел Урфин, уже в который раз повторяя изъезженный монолог,- и я не могу оставить безнаказанной эту невероятную дерзость. Посему - ты приговариваештся к смертной казни... Следом, по обыкновению, выдержалась любимая им драматическая пауза. - на плаху его! Сильные деревянные ручищи подхватили юношу и понесли его к гильотине. Сияющее железное лезвие стремительно полетело вниз... Кровь. Много крови. Багровым ручьём, она хлынула с плахи, разливая по городской площади крики ужаса и отчаяния, проклятия и вой. Город скорбил. Устроившись на плече у ликующего Повелителя, я наблюдал за этим скучным кровавым приношением. Признаться честно, оригинальности в них было не больше, чем в скудном уме затевающего их диктатора. К моему ужасу, демонстративная казнь, ритуал которой не менялся из раза в раз, вогнала меня в тоску еще сильнее. Вернувшись в кабинет, я сдался: Перед мысленным взором предстало прекрасное фарфоровое личико, покрытое нелепыми чёрными веснушками. Нимфа расплылась в нежной улыбке, крохотные ручки потянулись в объятия - как вдруг! - хрупкое тельце тут же разлетелось на тысячу крошечных осколков, сверкающей пылью осыпавшихся на пол. Насколько манящими могут быть простые фантазии... Еще много дней я не мог выпустить Её из головы: нередко останавливался рядом с той самой витриной, стараясь с высоты своего ничтожного роста дотянуться хотя бы до подола льняного платьица, и в глубине души ждал ответного жеста. Почему же Ты настолько мертва?...