Пыль

Чарльз не хотел думать о ночном кошмаре. Это вовсе не тот мир и не та Шарлотта, которую он хотел бы видеть. Нет, та девочка, которую создал он, точно не стала бы вытворять нечто настолько ужасное и мерзкое-мерзкое-мерзкое. То, что показала ему Уилтшир, определенно не вписывалось в те нормы морали, которые существовали в его голове. Эйлера словно смешали с грязью. Конечно, он и до этого часто критиковал свое творчество, однако такого отвращения к своей вселенной он никогда не испытывал. Он не любил холод медпункта, он не любил пестрые стены школы, он не любил бедную Анри, которая не может дать отпор той Шарлотте, в существование которой он отказывался верить Но это же абсурд! Что за бессмысленные самокопания? Это не более, чем страшный сон. Ему просто не следует раздувать из мухи слона и забыть об этом. Забыть об это и наконец сесть за это чёртово пианино. Вроде бы парень не может сыграть эту мелодию уже очень давно даже не смотря на то, что сейчас он может тратить на это дело больше часов. Всякий раз он возвращался к началу, даже не успевая закончить с первым куплетом. На Чарльза это совсем не похоже Но даже потратив порядко часа за музыкальным инструментом, Эйлер не сдвинулся с мертвой точки. Почему!? Разве он не делает достаточно? А может быть в глубине души парень понимал, что со своим нынешним состоянием он и не сдвинется с мертвой точки. Быть может он прекрасно знает, что он играет не столько для души, сколько ради "галочки". Но нет же, нет, это не более чем самовнушение Все эти теории были абсолютно бессмысленными. Чарльз не устал, ему не плохо. Он просто ленится. Ленится потому что у него недостаточно силы воли. Ленится потому что ему просто не дано быть таким же идеальным, как те же Винсент и Скарлетт. Вот эти люди действительно были рождены для того, чтобы быть настоящими звёздами среди других. Его тошнило от этих мыслей. У этих двоих было все: и привлекательная внешность, и харизма, и характер, и интеллект. Что же было в Чарльза? Далеко не привлекательное лицо, черты которого он иногда забывал, полное отсутствие харизмы или хотя бы намека на нее. Характера у него тоже не было. Подойдите, вытрете об него ноги. Он ничего вам не сделает. Он просто не может. Интеллект? Не более, чем вычитанные от корки до корки книги из-за одиночества, ведь никто не хотел бы иметь с ним дело Тогда почему Скарлетт и Винсент продолжают относиться к нему так, будто он действительно заслуживает хорошего отношения? Даже сидя за подготовкой к экзаменам, Эйлер не мог отвести мысли в нужное русло. Ему постоянно что-то мешало: то гудение ветра за окном, то скатывающийся со стола карандаш, то опилки только что заточенного канцелярским ножом карандаша. Но больше всего, пожалуй, его отвлекала назойливая карусель навязчивых мыслей. Их хотелось оттереть, отмыть от себя, но он не мог. Если парень и дальше будет злоупотреблять мытьём рук, рано или поздно на это обратит внимание Скарлетт, которую ему совсем не хотелось волновать. Ему не хотелось волновать многих людей из его жизни. Вернее говоря, вообще никого. Ни хороших, ни плохих. А плохих было много. Вся та груда, именуемая социумом, казалась Чарльзу совсем недружелюбной. Быть может, они и проявят к тебе тепло, но когда ты протянешь им руку, сгоришь дотла Эйлера словно током ударило Это не та мысль, не то умозаключение, к которому он хотел бы прийти. Однако даже не смотря на сопротивление, та часть его рассудка, которая ещё была в состоянии критично мыслить, уже поняла простую истину.

Шарлотта Уилтшир была права. Он создал этот мир.Он создал мир, состоящий либо из дрожащих жертв как он, либо жестокой массы, которая была готова пойти по головам ради своего удобства. В таком мире не смогла бы существовать созданная им Шарлотта. Она бы не смогла дать сопротивление тем злым людям, прямо как и он

И никакая Уилтшир не жестокая. Она не более чем воплощение всего того негатива, который Чарльз испытывает к другим людям и в особенности к себе

Больно-больно-больно

На столе в небольшой груде опилков все так же лежал канцелярский нож . .. ... Ведь ему не так уж и плохо, верно? Ведь оно того не стоит? Ведь он может помочь себе сам, без всего этого? Чарльз взял нож. В блестящем металле он увидел свое отражение. Слегка проведя пальцем по лезвию, парень убедился в его остроте. Это будет совсем небольно. Если провести самым остриём то.... Эйлер дрожащими рукой поднес лезвие к запястью. Ему страшно. Слегка надавив и проведя по бледноватой коже, парень зажмурил глаза. . .. ... Открыв глаза, парню предстала вовсе не та картина, которую он ожидал увидеть. Вместо царапинок на запястье выделялись порезы, в которых начала накапливаться кровь. Смотря на нее, Чарльз вспомнил цвет волос Скарлетт. Какая мерзость. Это была худшая ассоциация из всех возможных Порезы начинали неприятно шипеть. Жгучая боль стала для Эйлера неплохим напоминанием того, что он только что натворил. Порезы были немаленькими. Скорее всего после них останутся шрамы. С этим нужно что-то делать В ванной парень достал из аптечки несколько пластырей. Их вид напомнил Чарльзу о белоснежных руках Винсента, тоже ими обклееными. Отвратительно Взяв пластыри и сев на пол ванной, парень в последний раз кинул взгляд на алые полоски на руке. Ему почему-то вспомнилось детство. Нелегкое, но наполненное хорошими воспоминаниями, где он и Скарлетт были счастливы. Что бы сказал маленький Чарльз тому беспомощному парню, который сейчас сидел на холодном полу пытался подавить внутреннюю панику? Наверное, он бы сильно испугался и просто не поверил в то, что по итогу станет таким мерзким А потом он вспомнил свою мать. Она редко проводила время лично с ним и не завязывала разговор первой, чего не скажешь о Скарлетт. Лилит никогда не комментировала изодранные руки своего сына. Когда они оставались наедине, она долго смотрела на них, переминая губы. Быть может, она и в самом деле хотела сказать что-то. Сказать что-то совсем важное, но не осмеливалась. Ох, и Чарльз никогда не забудет того эпизода, который произошел между ними, когда ему было всего восемь. Скарлетт заболела и спала в своей комнате, из-за чего они остались наедине. Незатейливый разговор начался с обсуждения самочувствия девочки и закончился тирадой матери о том, как же ей тяжело дается Чарльз. Она говорила много чего ещё, но виду детской наивности он не смог понять все ее слова. В один момент она в приступе гнева взяла с плиты раскалённую сковороду и замахнулась ей на сына, но вдруг резко одумалась. Из злого ее лицо резко сменилось смесью горечи и ужаса, после чего она поспешила покинуть комнату и направилась в ванну. Маленькому Чарльзу показалось, что ещё немного и мать могла бы убить его -Не хочу умирать... Руки начали дрожать ещё сильнее. Изображение в глазах становилось все менее и менее четким, пока в один момент Эйлер не сорвался и не начал громко плакать. Почему он плачет так часто? Все тело дрожало, дыхание сбилось. Лёгкие не давали набрать хоть немного воздуха. Пытаясь вытереть слёзы, парень из раза в раз тер лицо руками, игнорируя жгучую боль в месте порезов -Не хочу умирать, не хочу чувствовать боль. Не хочу страновиться ничтожеством. Не хочу изчезать... Нехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочууумриумриумримиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумиратьнехочуумирать Бред. Все, абсолютно все что он говорил, все, о чём он думал, было бредом. Но такое унижение всё же будет лучше, чем переживания со стороны остальных. Истерика закончится, после чего он закинет это воспоминание в самый дальний уголок сознания, откуда никто его не достанет. Как жаль, что шрамы от порезов никуда не исчезнут