Токен твоей души / Token of your soul

Прислонившись спиной к стене, Лаура обессиленно сползла вниз. Сотрясаемая чем-то большим, чем плач, она буквально стекла на пол и расплылась бесформенной лужей никому не понятных чувств. Ее трясло. Ей было невыносимо, и болело все, что не могло болеть, потому что тела она не чувствовала. Только что-то похожее на спазм длиною в жизнь. Перед глазами плясали люди: Кай, фрау Эльзе, дети из московской школы, парни-итальянцы — все, кого Лаура помнила, даже те, чьи имена затерялись. Неестественно веселые пары, похожие на аппликацию, склеенную из вырезок. Картинки двигались и прыгали в двухмерном пространстве без потолка и пола. Света тоже не было. Ну какой свет на фоне из листа цветной бумаги? Но за танцующими дрыгались их вытянутые черные тени, как у обычных, настоящих людей. — Вы как хотите, а я устала, поэтому давайте в отель, — потребовала Анна, противореча сама себе. Подняв руки, она почти висела на шее Ульяны, обнимавшей ее со спины. Лаура смотрела на их проявления чувств, пока сама не поняла, что невежливо так смотреть, и нехотя согласилась: — Давайте. Только есть очень хочется. — Мне тоже, — поддержала Ульяна, склонилась к Анне и спросила, чуть понизив голос: — Как насчет макарон? — Ночью? — Та прислушивалась к музыке или уже частично спала и отвечала слегка заторможенно. — В смысле — где мы их найдем в такой час? — Попросим Сири, она что-нибудь придумает. — Уводя Анну с танцевальной площадки, Ульяна не забыла загрузить Лауру заданием: — А твоя пусть заказывает нам такси. Спустя полчаса сидели в ночном кафе. Официант принес вино и лимонад для Лауры раньше, чем пасту. Правда, сам воздух был настолько плотно пропитан ароматами итальянской кухни, что им тоже вполне можно было закусывать. — Так ваш знакомый был биологом? Который не удержался в компании, — спросила Анна, глядя на Лауру и покручивая в бокале вино. Рубиновые блики напомнили Лауре о подаренном Норой кулоне, и в ее теле тенью отозвался пережитый испуг. Гранатовые зерна фонтаном вырвались из футляра памяти. Лаура поежилась. Мельком глянув на Ульяну и получив едва заметный утвердительный кивок, наконец ответила: — Нейробиологом. — Ого! — удивилась Анна. — И что же у него не сложилось? Нора вряд ли взяла бы в компанию двоечника. Или он вылетел с испытательного срока? Хотя даже на испытательный… — Он ненавидел биологию! — неожиданно перебила Лаура. — Оу! — Анна посмотрела на нее, затем на Ульяну, как бы делясь своим удивлением или предлагая подтвердить невероятное. — Это был Лауркин партнер по танцам, — подтвердила Ульяна. — Об истории с Каем вся компания знает. — Его родители с детства задолбали своей биологией, — нервно-громко подсказала Лаура. — Он был отличником. Не давая захмелевшей Анне задать миллион вопросов, официант принес пасту, эффектно расставил на столе все, что положено, и, пожелав приятного аппетита, удалился, прихватив не заданные Анной вопросы. — Божественно! — восхитилась Анна. Потянув носом запах, сначала прикрыла глаза, демонстрируя пик наслаждения, а затем посмотрела на Ульяну. — Белиссимо! — подсказала та со странной полуулыбкой. Чувствуя себя не в своей тарелке, неуютно в максимально комфортном месте, Лаура просто покивала с дежурной улыбкой и решительно занялась едой. — Итак, рассказывайте, — утолив первый голод и запив его вином, потребовала Анна. — Не думайте, что я забыла. Я тоже хочу знать то, о чем в курсе вся компания. Она посмотрела на Лауру, но та сделала вид, что настолько увлечена макаронами, что просто слов нет. Тогда Анна повернулась к Ульяне. — Нора искала спеца для работы в их совместном с Карлом предприятии. Даже грант объявила для учащихся на последних курсах гениев, — сказала та. — А у нас в это время совсем не было денег, — подсказала Лаура, внезапно обретя голос. — Как это — у вас? — не поняла Анна. — Вы жили вместе? От такого внимания Анны Лаура неожиданно залилась краской. — Да, как брат и сестра, — ответила, смущаясь. — Но Кай время от времени съезжал к своим мамикам. — Чего? — вновь не поняла Анна, смущая Лауру еще больше. — Ну, девочки папиков заводят, — пояснила Ульяна. Анна открыла рот в беззвучном «а-а!». На мгновение ее лицо стало похожим на театральную маску. — А в тот момент ни заработков, ни… — продолжила Лаура, — других поступлений, и он решил идти, хотя бежал от биологии и доучивался только для того, чтобы в армию не забрали. — Увидев же Нору Альбертовну, Кай решил, что она его случай, — вновь пояснила Ульяна. — Это сначала! А потом… — Лаура умоляюще посмотрела на Анну. — Он просто с ума сошел. Он ею бредил. Все время только про нее и говорил. Замечал все ее вкусы, взгляды, все-все. — Но натура взяла свое, — вернула внимание Ульяна. — Решив, что заморские командировки — это уже практически предложение руки и сердца, он попытался ее шантажировать, и она его уволила. — На что ты намекаешь? — спросила Анна, отпивая вина. — Просто рассказываю историю, которую знает вся компания. Ты же сама попросила, — ответила Ульяна. — Ясно, — улыбнулась Анна ядовито и облизала губы. Ее язык был цвета санджовезе. — А дальше? — Все, на этом история кончается, — не поддержала Ульяна. — Карл сам нашел каких-то биологов, а Нора обзавелась собакой. Самый, по-моему, ее вариант. — Какой собакой? — Анна удивленно моргнула, будто это слово соринкой попало ей в глаз. Ульяна активировала Лауру, щелкнув пальцами у нее перед лицом. — Гердой, — немедленно подсказала та. — Сицилийская борзая. Миленькая такая, ушастенькая… Ее слова утонули в Ульянином хохоте. Улька даже ладонями по столешнице хлопнула и стерла выступившие на глазах слезы. — Правда, — неуверенно подтвердила Лаура. — Мне она тоже раньше казалась уродливой, но потом я поняла, что у Герды очень доброе сердце и вообще она способна любить! — Завтра увидишь, если мы еще не уедем, — отсмеявшись, сказала Ульяна Анне и посмотрела на Лауру. — Не обижайся. Я ж не со зла. Когда тебе ее привезут? — А-а, ты здесь с собакой? — догадалась Анна. — На выставку привезла. Только она со специалистом. С кинологом, — пояснила Лаура, не зная, как реагировать на происходящее. — Нет, завтра вы раньше должны уехать, а мы с Гердой домой только послезавтра вернемся. И я не знаю, чем буду заниматься здесь целый день. — Делать мне фотоотчет. По две фотки в каждой обновке в разных местах, — немедленно дала задание Ульяна. — Денег у тебя все равно только на кофе осталось. — И прежде, чем кто-то успел ответить, повернулась к Анне, спросила, проникновенно глядя в глаза: — Ты бы чем занялась? М? Так смотрит Джи. В самую душу, касаясь тех самых мифических струн, о которых столько написано и придумано, но никто их никогда не видел. Между тем лишь они вызывают вибрацию, волнующую мироздание. И, на мгновение замерев вместе со всей вселенной в оглушающей тишине между тактами, Анна зубками прикусила нижнюю губу и медленно-медленно отпустила, будто лепесток розы распустился. Звуки родились вновь: какая-то музыка, разговоры и трели далеких полицейских сирен, доносящиеся в открытые окна с улиц ночного города. — Я надела бы самое красивое, что у меня есть, — негромко ответила Анна с неожиданно проявившейся в голосе едва уловимой хрипотцой, — и пошла бы в самый большой их… книжный, если такой существует. — Глядя в глаза, Анна наслаждалась вибрацией, рождающейся между ней и Джи, пониманием, расходящимся концентрическими кругами и изменяющим реальность. — Листала бы книги на их обалденном языке и тонула в атмосфере потрясающей культуры, наверняка знакомой мне по прошлым жизням. А потом нашла бы перевод «Мастера и Маргариты», к нему пару открыток в закладки, сидела бы в красивом парке, решив, что он чем-то похож на Патрики, и читала бы на иностранном языке то, что наизусть помню по-русски. Мне не требовался бы перевод — я ведь знаю, о чем там написано, и нужно просто читать. — Я убью тебя, если ты только еще раз подумаешь о ком-то другом, — негромко, но очень ясно сказала Джи. С каждым словом Анны о книгах и Патриках ее глаза темнели, слово в них приоткрывалась дверь во что-то первозданно-неуправляемое, очень древнее, очень страшное. На этой волне, окончательно утрачивая связь с реальностью и только чувствуя близкое присутствие невидимого ужаса, Лаура от испуга перепутала вино с лимонадом и залпом осушила бокал, хотя никогда еще в своей жизни не пила алкоголя и даже запаха его не выносила. Анна же, глядя в космос переживаний Ульяны, видела в нем созвездия своих собственных. Поэтому без слов, влекомая тайной желания, подалась Ульяне навстречу и с головой отдалась поцелую. Как добрались до номера… Как? Это не важно. Танцуя от дверей до кровати, освобождали друг друга от ненужных вещей. «Одну я, одну ты», — предложила Ульяна, одновременно прижимая Анну в поцелуе к двери и открывая эту самую дверь, когда из глубины коридора за растворяющейся друг в друге парой наблюдали матово-приглушенные лампы и слившаяся с их светом Лаура. — Я только сейчас поняла, что мне просто нужно было все это тогда пережить, чтобы дорасти до тебя, — между ласк призналась Анна. — Я была глупенькой, как маленький гранатик. Ты никогда бы не обратила на меня внимания. Мягко развернув Анну к себе спиной, в полумраке номера Ульяна расстегнула молнию на ее платье и, скользя по плечам кончиками пальцев, помогла ткани легко соскользнуть в разные стороны. Отреагировав тихим вздохом на пробежавший по коже озноб, Анна обняла себя за плечи. Обняв ее поверх, Ульяна оплела пальцами запястья, раскрыла руки Анны и завела их за спину, вынуждая прогнуться. Целуя и покусывая в уголок, где шея перетекает в плечо, Ульяна пьянела от того, что творится между ними. Анна, получив свободу, не торопясь обернулась. — Береги уши, — шепнула, выдавая улыбку и аккуратно стягивая блузку с Ульяны через голову. Освобождение от бюстгальтера — это отдельное, ни с чем не сравнимое удовольствие… Ввалившись в свой номер, Лаура чувствовала себя обессиленной и, в изнеможении прислонившись спиной к стене, сползла по ней на пол. Зажимая себе ладонями рот, разрыдалась, выплеснув наконец эмоциональную бурю, но та все крутилась, пытаясь вернуться, и Лауру трясло первым в жизни опьянением и еще чем-то странным, очень сильным, невыносимым. Не помогали слезы. Не помогала боль от впивающихся в ладони ногтей. Перед глазами танцевали и целовались Анна с Ульяной. Перед глазами их взаимное притяжение, нежность, с которой Анна ласкала Ульяну взглядом, и страсть, с которой Ульяна смотрела в ответ. В их номере, куда мягко пропали обе, что сейчас происходит? Кусая губы и захлебываясь слезами, Лаура лежала на спине, прямо на полу, представляя, как Ульяна склонилась над Анной на кровати и ее руки скользят по телу вниз. Как, закрывая глаза и растворяясь в поцелуе, Анна обнимает Ульяну, позволяя им быть. Отдавая любовь и принимая с любовью, тела танцуют в горизонтальной плоскости неторопливый, красивый танец. Позже, устав от слез, Лаура медленно впадала в долгожданное безмыслие, отдаваясь ночи с ее мягким ритмом, исходящим из номера с закрытой дверью. Музыка волн, музыка ветра входили в унисон с биением сердца, и, дрейфуя на этих волнах, Лаура неосознанно теребила пальцами гранатовое зернышко с косточкой из белого металла вместо сердца. От пальцев кулон теплел, будто становился живым проводником невидимой информации. И Лауре даже казалось, что она видит его светящимся рубиновым огоньком, пульсирующим скрытой внутри энергией. На ее глазах огонь уверенно вырастал, становясь звездой. Лучи расходились в разные стороны, инвертируя темноту гостиничного номера и ночь над городом в инфракрасное поле, недоступное человеческому глазу, а потом вдруг стали прерывистыми, как мигалки служебных машин.