Ах, эти чёрные глаза

Свободные билеты в поезда оказались только на сам праздник, поэтому Иван с Офелией встретили Новый год в купе. Без стола, праздничной еды, только поздравили друг друга в полночь, и продолжили спать на одной постели, обнимаясь под одеялом. Про подарки они договорились по возвращению в Питер, потому как никто не подготовил друг другу, забывшись за делами. Ожогин ещё успел позвонить матери, поздравить её, но он так устал, что не смог говорить больше. Детям он собирался набрать позже. В Сочи они оказались уже первого числа, и с первого же дня поехали на гору. Только успели завезти чемоданы в снятую квартиру. Офелия накануне заводила разговор о съёмном жилье, который крайне удивил её. — А где мы жить будем? В отеле каком-то? — спрашивала она у Ивана, сидя в поезде, и глядя на мерцание огоньков за окном. Отмечать Новый год так было… Странно. Но в целом, какая разница, если весь праздник будет после? Всяко лучше, чем сидеть дома. — Нам не сдадут номер без печати. Квартиру снимем. — отозвался Ожогин, отнимая телефон от лица. Он читал какую-то статью, лёжа на постели напротив. Девушка в последнее время слишком часто ловила себя на мысли, что у него какая-то зависимость от телефона. Чуть свободная минутка, так лезет туда, и это может длиться часами… А ведь раньше больше времени уделял ей! — Да? А почему… Мы же не в прошлом веке живём. — удивлённо переспросила писательница, даже приподнявшись на локтях. Она и не слышала о таком… Какая разница людям, кто что снимает? Что за полиция нравов… Союз давно распался. — Ну, вот такие правила. Не селят вместе без документов. Потом, когда распишемся, тогда и сможем номера снимать. — просто пояснил мужчина, кажется не испытывая никаких особых эмоций от сказанного, в то время как Офелия вся вспыхнула, и глупо улыбнулась. Ей было не сильно приятно от мысли, что это его второй брак, и особого трепета для Ивана не могло быть. Для него роспись в паспорте была скорее… Чем-то бытовым, сделанным исключительно для того, чтобы уйти от возни с документами в случае чего, и официально подтвердить их принадлежность друг другу. Офелия с грустью осознавала, что для Ожогина его прошлый брак оставил глубокий след, который она, как будущая вторая жена, едва ли способна стереть. Девушка с грустью представляла, как Иван может вспоминать моменты счастья и тепла, которые он разделял с Мариной, и как эти воспоминания берут верх над их собственными моментами счастья. Ведь у них было, было очень много хорошего в жизни… На сердце Офелии становилось так тяжело от мыслей, что она может быть не так важна, как прошлая жена, её любовь и усилия кажутся менее значимыми Ивану… От этих размышлений хотелось реветь, но писательница не позволяла им разрастись. Ей так хотелось быть первой для него… Но увы, она опоздала родиться. Как он сам пел в одной из песен. Они уже успели подать документы, и теперь ждали заданной даты. Двадцать второе февраля… Офелия рассчитывала, что это станет одним из лучших дней в её жизни… К слову, в тот же день Ожогин впервые увидел фамилию девушки. До этого он официально заключал контракт с её псевдонимом, к которому и были подвязаны все тексты. Градова Маргарита Сергеевна. Заполнили заявление онлайн, по подсказке Офелии. По идее, так можно было сделать и с документами на развод, но Иван не разобрался бы сам, что к чему. Теперь осталось только дождаться назначенной даты, и подготовить всё. *** Иван быстро катился с горы на лыжах, счастливо улыбаясь. Ноги сами несли его вперёд, ветер бил в лицо, а на душе было удивительно хорошо. Ожогин слишком долго скучал по ощущению свободы на лыжах, вспоминал каждый поворот, и каждый момент спуска, когда катался по ровной местности вокруг дома. Он чувствовал себя ограниченным без возможности погрузиться в этот захватывающий мир зимнего спорта. Лёжа на больничной койке, как дряхлый старик. Но теперь, когда он окончательно выздоровел, его сердце как и юности, замирало от волнения и радости. Возможность снова почувствовать себя на вершине горы, свободным и сильным, наполняла его душу чем-то очень светлым и весёлым. С каждым движением, ощущая под собой хруст снега и ветер, который щекотал его лицо, Иван ехал всё быстрее и быстрее. Первый поворот — и он ощутил, как его тело отреагировало на изменения склона, балансируя между гравитацией, и невероятной скоростью. Улыбка не покидала его лицо, а в глазах горел огонь удовлетворения и свободы. Каждый поворот приносил новые ощущения, словно Ожогин взлетал на крыльях ветра, ощущая полёт вместе со снегом. Иван размышлял о том, как научить Офелию кататься на лыжах, учитывая её неопытность и страх. Девушка пока что оставалась на вершине, она попросила сначала посмотреть на него… Для артиста было очень важно, чтобы Офелия разделила его увлечение, не столько из мысли, что ему хотелось передать навыки, нет. Скорее, это было желанием поделиться чем-то, что является частью его самого. Сокровенным, важным, тем, куда не подпустишь чужих людей. Ему хотелось кататься и заниматься всем интересующим преимущественно с ней… Хоть девушка и вообще не была спортивной. Конечно, он не стал бы заставлять её сейчас выделывать какие-то трюки, опасаясь за малыша. Ему бы хватило просто тихонько скатиться с горы за руку… Хоть один раз. Приучить её, показать, что это не страшно. Чтобы это стало их совместным увлечением. Ему безумно хотелось, чтобы ей нравилось, что и ему. Ради этого Иван был готов даже выдержать её маньячьи фильмы… Может быть… Он был не очень уверен в этом. Ожогин стремительно мчался вниз по горе, ловко разворачивался на склонах, даже гордясь собой. Не забыл, как это делается, лёжа в больнице… Значит, не такой ещё старый, и дряхлый. Зря себя хоронить стал. Ещё повоюем! В то время как артист ловко маневрировал по склону, его тело отвечало на каждое движение с легкостью и гибкостью, которая казалась ему утерянной из-за бесконечного жжения слева… Иван доехал до конца склона с чувством полной удовлетворенности, и радости за себя. С улыбкой на лице и искренней радостью он обратил взор к горе, выражая свою благодарность за этот великолепный спуск. Иван чувствовал себя живым и сильным, готовым к новым вызовам и приключениям, которые лежали впереди. Возможно, он сможет поучаствовать в соревнованиях… Если врач разрешит. К весне будет самое время. Ожогин направился к подъёмнику с чувством удовлетворения, и внутреннего покоя после удачного спуска. Шаги его были уверенными, а улыбка не сходила с лица. Он наслаждался каждым моментом, ощущая легкость в своём теле и радость в душе. Пока мужчина ждал своей очереди, он наслаждался видом величественных гор, поднимающихся вокруг него, и ощущением единения с природой. Иван ожидал с нетерпением того момента, когда они вместе с Офелией отправятся на лыжах с горы, держась за руки. В то же время в мыслях Ожогина билась лёгкая тревога за девушку. Он заботился о том, чтобы она почувствовала себя комфортно и уверенно на лыжах, и чтобы не испытала страха или неудовольствия. Чтобы ни в коем случае не упала, не поранилась в её положении… Не травмировала малыша. Ему было важно, чтобы этот опыт был для неё положительным и запоминающимся. Иван осознавал ответственность, которая лежала на его плечах как инструктора, и партнера. Он был готов поддержать Офелию и помочь ей полюбить это занятие… Он очень хотел, чтобы она полюбила. Невольно, Ожогин с ностальгией вспомнил те моменты, когда он учил детей кататься на лыжах, когда каждый маленький успех и улыбка ребёнка были для него источником радости и гордости… Как давно это было… Это осознание пришло к нему как некий шок, напоминая о том, как быстро летит время, и как быстро меняются роли и жизненные этапы. Теперь у них будет свой ребёнок? Его тоже надо будет учить… Иван вспомнил себя молодым и энергичным, испытывающим радость от передачи своих знаний и умений детям. Он чувствовал, как его зрелость и опыт делали его ценным учителем и наставником для других. Но теперь, когда он сравнивал свой возраст с возрастом своей девушки, в очередной раз ощутил себя слишком старым. Хоть он и был ещё энергичным, но… Но, с каждым годом Ожогин все больше осознавал свои физические и эмоциональные изменения. И понимал, что не сможет быть с ней таким постоянно, как было бы годы назад… Ему безумно хотелось вернуть молодость, но увы… Машины времени так и не придумали. Иван не мог удержать улыбку, когда осознал, что Офелия любит его таким, какой он есть, включая его возраст, изменения, усталость… Если ей хорошо… То и ему… С такими мыслями Ожогин и добрался обратно до вершины горы, глазами разыскивая девушку. Внезапно, кто-то тронул его за талию, словно чтобы привлечь внимание. — Ваня? Ваня, это ты? Ты сильно изменился… — какая-то немолодая женщина, держащая его за плечо, была явно ошеломлена. Среди её каштановых волос затесались белые пряди, а на лице виднелись морщинки. Одета она была в розовую шапочку, и спортивную куртку. Ожогин в непонимании нахмурился, он понятия не имел, кто это… Может, какая-то фанатка? Но, с чего ей говорить про изменения? Женщина выглядела хорошо, даже можно сказать мило, особенно приятной была нежная улыбка, которой она почему-то одаривала артиста, и помада, так подходящая под наряд. — Простите? Мы работали вместе? — Иван напряженно сосредоточился, пытаясь выудить из глубин своего разума хоть какой-то след, хоть малейшее воспоминание, но его усилия оказались напрасны. Вместо того, чтобы почувствовать волнение от узнавания, он лишь ощутил собственную глупость, не понимая, почему эта женщина кажется ему смутно знакомой, хотя в голове нет никаких ассоциаций. Почему она смотрит с таким обожанием?.. — Работали? Я даже не знаю, где ты работаешь… Что-то с церковью связано? — озадаченно произнесла она, улыбнувшись ему с теплом, хоть в её взгляде и мелькнула некоторая грусть. Ожогин напрягся ещё сильнее. Может, какая-то одноклассница? Если помнит о нём из родного города… Хотя, и фанаты знали о его прошлом в хоре. Мужчина бросил взгляд назад, попытавшись найти Офелию, он итак слишком долго заставил её ждать… Она стояла наверху горы, словно бы высматривая его внизу. Наверное, волнуется… Нужно было подойти к ней, а не тратить время на беседу с какой-то давней знакомой. Ещё непонятно, что ей было нужно. — Нет… Мне странно общаться с человеком, которого я не узнаю. Можете объяснить, пожалуйста? — протянул мужчина, взяв две лыжные палки в одну руку, и оперевшись на них. Иван ощутил, как усталость всё же накатила на него, после долгого времени покоя ноги не привыкли ехать по склонам. А вместо того, чтобы посидеть и отдохнуть, он должен тратить время на разговор с женщиной, которую вообще никак не помнил… Ожогин вежливо улыбнулся, внутренне выдохнув, понадеявшись, что это расположит к себе, и она быстрее назовёт себя. — Вишнёвый пирог помнишь? Я уехала потом… Родителям в другом городе работу предложили. — выпустила из себя женщина, вмиг вызывая у него оцепенение. Иван шумно выдохнул, окидывая взглядом её, осознавая, кто это может быть… Слова, касания, улыбки — всё это вдруг ожило в его памяти, вернуло во время назад, когда он был молод и влюблен… Ожогин думал, что всё давно ушло, а сейчас будто бы снова ощутил прикосновение её рук, её губ, жар её дыхания. Вспомнил, как они учились целоваться, спрятавшись на пустыре… Пирог, который они делали из вишен, сорванных во дворе… Как ругались старушки, около чьих домов они росли... — Стой. Подожди. Милана? — на одном дыхании выпустил он из себя, от волнения даже выронив палки на снег. Женщина, увидев его реакцию, улыбнулась ещё шире, окончательно подтверждая его догадку. Нет… Невозможно… Она же уехала из Ульяновска столько лет назад… Откуда она взялась на этом курорте? Иван недоверчиво покачал головой. Он просто не знал, как себя вести с ней дальше. Перед ним был совсем чужой человек, их общее прошлое уже не имело никакого значения. Про Милану во взрослом возрасте он не знал ничего, ни её истории после расставания, ни новых привычек, ни увлечений. Только ощущал какую-то тупую боль, как тогда, в юности, когда его сердце разбилось после расставания. На миг подумалось… Могли бы сложиться их отношения иначе? Впрочем, это было не совсем правильно. Он не имел права думать в этом направлении про другую женщину, в то время, как у него была своя девушка, так скоро ставшая бы женой… А боль от разлуки в юности всё равно осталась. Но сейчас мысли эти казались нелепыми, даже смешными. Вспомнилось как он после расставания находился в ужасном состоянии, плакал по несколько дней, и ходил по городу в ожидании встретить её… Брат тогда очень помог. На миг Иван подумал, что если бы у него не было сейчас Офелии, он бы наверное потянулся поцеловать, просто, чтобы вспомнить вкус её губ… В душе бушевала жёсткая тоска. Между ними словно бы пропасть. Пропасть, которую не преодолеть. Они не были предназначены друг для друга жизнью, им не удалось сохранить своё «навсегда». Так зачем она появилась из ниоткуда, когда его жизнь совсем наладилась, и стала даже лучше, чем в прошлые годы? Ожогин ощутил как на его плечи опустился груз вины, из-за того, что он позволил прокатиться жару воспоминаний по телу. Он осудил себя за то, что позволил прошлому вмешаться в его настоящее, за то, что дал своим эмоциям взять верх над разумом. Иван понимал, что это несправедливо по отношению к его нынешней девушке, и даже почувствовал себя предателем из-за своих сомнений и колебаний. Однако в то же время Ожогин прекрасно осознавал, что эти воспоминания возникли сами собой, и что он не в силах полностью контролировать свои эмоции. Он должен был оставаться верным. Он хотел остаться таким… Но если бы… Если бы он сейчас был разведен и свободен, то точно не упустил бы второй шанс, подаренный жизнью. — Да. Ты стал ещё выше. И шире. Со спины бы не признала… Очень красиво накачался, а то был таким худеньким... А вот улыбка та же. — отозвалась Милана, даже вызывая у него какое-то самодовольство. Осознать, что он стал выглядеть лучше в глазах своей первой любви… Было приятно. Хоть он и не имел права на такие чувства сейчас, когда находился в отношениях. — Я помню тебя совсем другой… Девочкой с двумя косичками, и бантами... Как сложилась жизнь? — задал вопрос Иван, не решаясь подойти ближе. Он поднял палки, и отвёл взгляд от женщины. Ему казалось неправильным общаться с ней сейчас… Неправильным, что жизнь вообще столкнула их после расставания в юности… Неправильным, что он вообще тратил время на это, а не просто поздоровался бы ради приличия, и ушёл… — Относительно, Ваня. В новом городе я не смогла найти себя, поэтому в восемнадцать уехала в Англию. Там годы обучения, потом работа… Муж мой, бывший, англичанин. Мы развелись. И я решила вернуться. Впервые одна на Новый год… А ты? Кольца нет. Не нашёл никого? — указала Милана на его правую руку, вызывая у мужчины неловкость. И заметила же… Подумалось, а почему развелась она? Тоже кризис отношений… Или, что-то более серьезное? Иван боролся с желанием узнать всё про свою первую любовь, и пониманием, что сейчас надо уйти, не давать чему-то странному разрастись в душе… Офелия не заслужила такого. — В Англии… Понятно, почему не видела меня. Я работаю в театре в Петербурге. Приглашаю тебя на любое выступление. Как только получу расписание. Посмотришь, кем я стал… Мы с тобой немного похожи. Я тоже недавно развёлся. Так вышло, что жена мне изменяла. — пожал плечами Ожогин, не решаясь вдаваться в подробности, и рассказывать слишком многое. Пусть лучше посмотрит на пение из зала… Это показало бы лучше любых слов его нынешнюю жизнь. Осознание, как нелепо они столкнулись, уже совершенно утонув в жизнях друг без друга и позабыв о первой любви заставляло удивиться, как непредсказуема может быть жизнь… — Так, ты свободен? Может, мы?... — Милана сделала шаг вперёд, на что он быстро покачал головой, пресекая все её попытки. Хоть в его голове и мелькнули подобные мысли, но, нет. Иван уже любил другую. — Нет. Я скоро снова женюсь. Всё долго объяснять. Может, как-нибудь расскажу... Ты где живёшь? — быстро перевёл тему Ожогин, затаив дыхание от такой близости свой первой любви. Взгляд невольно зацепился за губы, впервые прикоснувшиеся к нему… Стало тяжело дышать от накативших воспоминаний. Мужчина отвернул голову, стараясь ни о чём не думать. Исчезнуть бы сейчас… — В Москве. А ты? Уехал из Ульяновска? — спросила Милана, отметив его нежелание, она мигом отступила, не желая лезть в жизнь насильно. Женится опять… Ну что же, жизнь никогда не хотела дать им шанса на что-то более серьёзное. Женщина всё ещё чувствовала тепло к Ивану, как к своему первому парню, и была бы не против воскресить былое… Но, раз он занят. То, не стоило. — В восемнадцать лет уже. В Ленобласти. Поэтому и играю в Питере. Домой звать не буду тебя. Моя девушка, боюсь не поймёт. Но, можем как-нибудь встретиться в кафе. Поговорить. — предложил Ожогин, сам не зная зачем, тут же укоряя себя за подобную вольность. Как он объяснит это Офелии? Для чего он вообще решился предложить такое… Он ощущал себя каким-то предателем от этого… Встретиться в кафе с подругой, с коллегой не было бы таким мучительным для его совести, как это… Офелия же не поймет. Обидится. Ему даже стало страшно от мысли, что девушка вообще узнает. Нет. Она не должна слышать ни о встрече, ни о приглашении… Потом, он разберётся сам, уже дома… — Хорошо. Тогда, оставь номер? С Новым годом, Вань. И её тоже. — произнесла Милана, заметив его смятение, она понимала, что ей надо уйти. А позже, в другой обстановке они встретятся более спокойно… Смогут рассказать, что произошло в жизни… Ни на что большее она и не надеялась. — И тебя… — произнёс Иван, быстро продиктовал ей свой номер, и попрощавшись, пошёл в сторону Офелии. Его душу раздирал бесконечный укор самого себя, наравне со страхом. Сам просил максимальной откровенности… И, сам… Он испытывал ощущение ужаса, от мысли что девушка узнает… В его воображении возникло её разгневанное лицо, слёзы, обвинения… Нет… Ожогин подумал, что просто заблокирует Милану, когда та позвонит. Опять детское поведение брало верх. Но, он не мог поступить иначе. Не мог подорвать доверие в их отношениях, и сказать правду тоже не вышло бы. Оставалось лишь… Сделать вид, что ничего не было. Поверить в это самому, и успокоиться. — Ты где? Обещал помочь мне с лыжами, и пропал. Я думала, у тебя с сердцем что по дороге приключилось... — с неким укором произнесла Офелия, когда Иван оказался возле неё. Он выглядел… Странно. Взгляд блуждал, губы дрожали… Что-то произошло? Мужчина должен был вернуться уже несколько минут как… Девушка видела, как он ехал на подъемнике, и не сошел с него, будто растворился в снегу. Она всё ждала, ждала его, а мужчины нигде не было… — Я? Здесь. Никогда не думал даже… Это так странно... Я даже не надеялся... — озадаченно произнёс Иван, бросая какие-то взгляды за спину. О чём он не думал… Девушка не могла объяснить, почему её вдруг охватило такое сильное волнение… Что он такое видел, что не замечала она? — О чём ты? — только и спросила Офелия, потянув его на себя за локоть, не понимая, почему Ожогин прячет глаза? Что такого произошло за эти несколько минут? Он выглядел как нашкодивший мальчишка, боящийся, что мама увидит двойку… — Не важно. Чушь это всё. Давай, буду учить кататься тебя. Сейчас застегну. Главное, чтобы нога не выскользнула. — неоднозначно протянул мужчина, вручив ей свои лыжные палки, и опустившись на корточки перед девушкой, чтобы застегнуть ремни, которые придерживали бы её ноги посильнее. Офелия не могла не улыбнуться, наблюдая, как Иван так внимательно заботится о ней, но что-то тревожное никак не хотело покидать её душу… Он вёл себя не так, как было до спуска с горы… Совсем не так… — Ты какой-то странный. Точно ничего не случилось? — обеспокоено проговорила девушка, взяв его за руку, чтобы поехать пока ещё по ровной местности. Каждое её движение было неуклюжим и неуверенным. Неопытность делала её неспособной правильно распределить вес, и контролировать свои движения. Её ноги, будто сами по себе, скользили и дрожали, не найдя опоры на этом непривычном для них грунте. Только рука Ивана, сжимающая её пальцы так нежно, не давала разувериться в себе. Он здесь, рядом, научит, подскажет… — Расскажу потом? Как и ты мне кучу информации. Пока сам не переварил. — только и сказал мужчина, на секунду остановившись, резко развернувшись, и притянув её лицо к своему, порывисто целуя в губы. Она удивилась тому, какими ломаными и грубыми были его движения, словно бы Иван дико волновался, но из-за чего? Девушка отвечала на поцелуй, внутренне содрогаясь от его отрывистых касаний, дрожащих рук, и сдавленного хрипа вместо дыхания. Что-то определенно случилось, а она не решалась настоять на ответе… Стеснительность как всегда подводила её... Поцелуй продлился несколько секунд, потом Иван отстранился, и повёл её за собой вниз с горы, глядя вперёд таким жутким взглядом, словно помешался. На самой вершине горы, Офелия задрожала, глядя вниз, ей показалось, что она попросту не справится… Упадёт, сломает шею… Ожогин, держа её пальцы, медленно поехал вниз, кажется, немного расслабляясь от этого. Вокруг них были люди, смеющиеся и радующиеся катанию, девушка чувствовала себя невероятно одинокой в своём страхе. Спуск начался медленно, но с каждой секундой Офелия с ужасом чувствовала, как ноги едут быстрее, она не отпускала руку Ивана, полагаясь на его опыт и силу. Ожогин специально старался ехать медленнее, чтобы подстроиться под её темп, не напугать… Девушка сжимала его ладонь так сильно, что едва не ломала пальцы, но он ничего не говорил. Он даже не ощущал этой боли. Всё ещё чувствовал себя виноватым из-за беседы… Да и, ей надо было потихоньку привыкать. Он сам объезжал все возможные препятствия, не заставляя её думать вообще, только безгранично верить себе, и катиться вниз с горы. Под внимательным руководством Ивана, Офелия начала немножко расслабляться по мере спуска по горе. Постепенно, девушка чувствовала, как она всё больше входит в ритм движения, позволяя себе наслаждаться скоростью и этим странным ликованием от мысли, что она смогла, сумела выстоять на лыжах… Не испугалась… Писательница была окружена потрясающей красотой природы. Внизу простирались заснеженные склоны, украшенные ослепительным белым покрывалом. Лыжи скользили по снегу, как по маслу, создавая мягкие, и плавные следы. Ожогин отмечал, что она понемногу расслабляется, и не скрывал своего ликования… Ему было приятно, что они так здорово проводят время вдвоём. Что она разделяет… Готова попробовать ради него. В голове набатом била мысль, ну зачем, зачем он дал номер… Всё было бы так хорошо без него… Ещё через пару минут они доехали до подножья горы, и Иван, не сдерживаясь, заключил девушку в объятия, страстно поцеловав её. Ему безумно хотелось ещё покататься, и они пошли на подъёмник, чтобы спуститься опять. До самой темноты они провели время на горах, а после доехали до съёмной квартиры, и просто завалились спать от приятной усталости. *** Уже самым вечером Иван с Офелией решили выбраться в магазин. После праздника людей в очередях почти не было, все отдыхали и расслаблялись. Ожогин не хотел сидеть дома, и заказывать доставку, у него было хорошее настроение, и даже такая прогулка доставляла ему удовольствие. А завтра утром они опять поедут на лыжах… Жизнь била ключом. Положив в тележку овощей, хлеба, сыра, небольшой кусок сырой красной рыбы, которую он планировал запечь на ужин, Иван отошёл в молочный отдел. В последнее время он подсел на глазированные сырки, особенно ему нравился со сгущёнкой. Мужчина положил в тележку добрых десять упаковок, и довольно улыбнувшись, пошёл искать Офелию. Девушка нашлась перед огромным стендом с киндерами, стоящим уже перед кассой. Иван позволил себе удивиться. Она раньше не тяготела к игрушкам. Сам он покупал эти яйца детям, а потом эти маленькие игрушки валялись по всему дому, впиваясь в ноги всем, кто решился пойти босиком… Со временем они все отправились в помойку, приоритеты детей сменились. Нет, он конечно помнил о разнице в возрасте, но настолько? С чего её заинтересовали киндеры. Показав, что он рядом, Ожогин приобнял Офелию со спины, пробежавшись пальцами по её животу через куртку. Его губ коснулась улыбка. — Что такое? Ребёнок внутри тебя шоколадное яйцо хочет? — пошутил Иван, заглянув в задумчивое лицо девушки. Она резко вздрогнула от его слов, и нахмурилась, явно не радуясь упоминанию. Мужчина тяжело выдохнул, убирая руку с её живота, и просто становясь рядом. Каждый раз, когда речь, в шутку ли, либо серьезно, заходила о ребенке, Офелия резко напрягалась и отводила взгляд. Ивану не было приятно такое внезапное изменение в её настроении, ведь сам он был очень рад и окрылён, что у них появится общий малыш. А она явно была недовольна происходящим. Даже хмурилась чаще обычного. Словно происходящее тяготило её сильнее, чем должно было. Но озвучивать свои опасения было бесполезно, поэтому мужчина оставил их при себе. Он просто надеялся, что когда ребёнок родится, всё встанет на свои места, и девушка сумеет полюбить малыша. Ведь он уже любил. — Прекрати. Ещё ничего не решено. — только и сказала писательница, отведя взгляд. Ну зачем он опять… Ей не хотелось лишних упоминаний об этом… День был таким хорошим, а Иван снова начал проявлять излишнее внимание к её животу, смущая Офелию, заставляя её почувствовать себя неловко. Каждый раз когда он так делал, она думала… Как мужчина переживёт аборт, если это будет не его… А оставлять она точно не собиралась. Его то ребёнка под большим вопросом… — А что такое? Сто лет эти яйца не брал. — пожал плечами Ожогин, отвлекаясь от темы её беременности. Он подошёл ближе к стенду, и взял одно в руку. Это оказались пластиковые яйца, которые ему нравились ему меньше, чем полностью шоколадные. Дороже, меньше того, что можно съесть, и игрушка обычно так себе… — Новая коллекция с Гарри Поттером, смотри. Давай возьмём? — порывисто выпустила из себя Офелия, посмотрев на мужчину пылающим взглядом. Она выглядела так воодушевленно, что Иван сам не смог сдержать улыбки. Он не хотел брать эти яйца, но ради того, чтобы видеть такой радостный взгляд… Мужчина был готов сделать что угодно. Если ей нужна была такая малость, пусть берёт. Лишь бы улыбалась так лучезарно и заразительно. — Ну, если хочешь. Надеюсь, здесь качественные игрушки. Интересно, кто попадётся. Сколько возьмём? — пожал плечами Ожогин, мысленно прикидывая, что там может быть внутри… Он не мог сказать, что ему это было нужно… Но в целом, чтобы порадовать её… Иван сомневался, что там хорошие фигурки, они уж точно не могут стоить так. Он надеялся, что хоть не наклейки, либо браслетики… — Не знаю… Посмотреть бы, что внутри. — отозвалась Офелия, взяв одно яйцо, и будто бы попытавшись раскрыть его прямо перед кассой. — Тебя тогда из магазина выгонят. Давай, десять возьмём, и хватит пока. Хочу Гарри. И Гермиону. — резко выпустил из себя Ожогин, выхватив у неё яйцо из руки. Не хватало ещё внимание охраны привлечь… Из-за шоколадного яичка… Рассказать потом, засмеют. — А я Северуса. Всегда буду его любить… — заметила девушка, когда Иван уже стал выкладывать на ленту покупки, вместе с десятком яиц для неё… Мужчина на миг нахмурился. Ему стало неприятно, что она в таком контексте упомянула какого-то персонажа… Эрика уже хватало, соперничество с которым он не выдержал настолько, что сам он не нравился Офелии даже в этой роли! Иван прекрасно помнил, как она сказала это у его матери… Это очень задело и тогда, и ранило сейчас. Чем этот Эрик был настолько лучше… Ещё и Северус… — Лучше бы меня. На обои не хочешь ставить. — заметил он, поджав губы. Девушка замерла на месте от его слов, даже перестав помогать выкладывать покупки. — А ты откуда знаешь? — удивлённо переспросила писательница, взяв Ивана за локоть, чтобы привлечь внимание. Офелия помнила о его просьбе, но откуда он мог знать, что она не исполнила её? Проверял что-ли? На какой-то миг ей стало нехорошо от этой мысли. Вспомнилось… Вспомнилось, как Вадим брал телефон на проверку каждый вечер. — Увидел. Случайно. — только и сказал Иван, здороваясь с кассиршей. Из-за отсутствия очереди, им пробили продукты совсем быстро. А сейчас предстояло дойти до съемной квартиры, и лечь на кровать, дать ногам отдохнуть. В последние годы они быстрее уставали от спорта, но Иван был уверен, что это только временно. Надо больше тренироваться. В целом, ему уже давно было не двадцать… И даже не тридцать. Такая усталость нормальная. Взяв Офелию за руку на улице, Ожогин подумал, что в ближайшее время просто выкрадет её телефон, чтобы поменять обои. Не только же ей лазить в его… Но вслух он ничего не сказал, только шутил всю дорогу до дома, а девушка заливисто смеялась. Ему было очень приятно, что его юмор близок ей. В квартире мужчина в первую очередь пошёл на кухню, чтобы положить всё в холодильник, а девушка последовала за ним, как хвостик. Иван невольно посмеялся её нетерпению посмотреть на фигурки. Ему и самому было интересно, но это явно не важнее дел… Больше ему хотелось поставить рыбу в духовку, и поужинать. — Давай открывать. — выпустила из себя Офелия, запустив руку в пакет, да так неловко, что чуть не прорвала его. Ожогин только успел подхватить, и поставить на стол. — Да давай продукты сначала разберём… — протянул мужчина, не в силах сдержать улыбки. Она вела сейчас себя так естественно, так непринуждённо, что ему самому стало немного смешно. Он любил её такую, лёгкую, беззаботную, и боялся спугнуть эту радость от игрушек неосторожным словом. Всё же, девушка была довольно закрытая… И то, что она перестала стесняться проявлять себя, говорило о многом. — Ну, Ваня… — протянула Офелия, нащупывая внизу пакета один киндер, и с радостным вскриком доставая его. Иван, не сдерживаясь, рассмеялся, и крепко прижав девушку к себе, поцеловал её в лоб. Она ответно обхватила его руками и уткнулась лицом в его грудь. Тепло окутало его, вытеснив из головы почти все мысли, помимо одной: давно он не чувствовал себя настолько свободным, как сейчас. Настолько… Живым. Её искренность, и естественность пронзила его до самой души, создавая чувство глубокого умиротворения. Офелии удалось вселить в него уверенность, что всё будет хорошо. Что, несмотря ни на что, они будут вместе. Даже в самые тяжёлые минуты ей удавалось сделать так, чтобы он улыбнулся и забыл про страх. А в самые весёлые, как сейчас, Иван чувствовал только любовь и нежность. И это был, наверное, самый важный момент в их жизни, когда… Когда он по-настоящему любил её. Когда Офелия прижималась, целуя его в губы, к груди и… и замирала, погружаясь в то же состояние, от которого ей самой становилось невероятно хорошо… Нечто неуловимое, глубокое и чистое… Они стояли, тихо дрожа от переполняющих их чувств. Иван ощущал, что каждая его клетка пронизана её присутствием. Каждый момент, проведенный с Офелией, казался для него самым ценным и незабываемым. Ожогин чувствовал, что действительно не хочет даже представлять свою жизнь без неё, и каждый день его влюбленность только углублялась. И сейчас… Это даже не пугало, как осенью. А воодушевляло на новые свершения, и подвиги. Он и не вспоминал, что дал номер другой женщине под влиянием каких-то давних эмоций. Сейчас это было так неважно... — На. Иди, открывай в комнате. Я пока в холодильник положу. — ласково проговорил Иван, погладив её по голове, и отдав пакет, в котором остались одни киндеры ей. Пусть посмотрит, а он пока поставит готовиться ужин. Девушка быстро убежала, заставив его усмехнуться. Пусть порадуется. Ей нужны сейчас положительные эмоции. Ожогин же достал противень из духовки, положил на него кусок фольги, одновременно с этим включил печь, и стал смазывать лосося оливковым маслом, вместе с какими-то травами. На губах его играла улыбка от мысли, как они вместе будут это есть. Нарезав овощи, он положил их вокруг, сверху на рыбу положил лимон, и засунув в печь, поставил таймер на телефоне на сорок минут. Как раз хватит времени рассмотреть игрушки вместе с ней… Помыв руки, чтобы они не так сильно пахли рыбой, хоть запах так и не ушёл до конца, Иван пошёл в комнату, и едва ли не замер на пороге. Его взгляд встретился с Офелией, сидящей на постели, окружённой горой разноцветных упаковок киндеров. Она была поглощена открыванием каждого яйца и восторженно выкладывала игрушки, выпадающие изнутри. Пластиковые обертки разлетались во все стороны, заполняя кровать со скоростью света. Иван, увидев это необычное зрелище, сначала застыл в недоумении, а затем не смог сдержать смех, наблюдая за безудержной радостью Офелии. В голове мелькнула мысль, что девушка в этот момент вела себя точно так же, как ребёнок, полный восторга и радости от простых вещей. Иван, наблюдая за Офелией, почувствовал, как в его груди растёт нежность к этой непредсказуемой и веселой стороне её личности. — И что там нашлось? — обратился Ожогин к девушке, присаживаясь на край кровати. Пытаясь найти себе место среди этой горы мусора. — Три Дамблдора, одна Гермиона, Волан-де-Морт, и всякий мусор в виде дополнения. — отозвалась Офелия, показывая ему найденные игрушки. Иван взял в руки одного Дамблдора, удивляясь, какое простое лицо у фигурки. Ну, хоть не наклейки. У всех троих были одинаковые чёрные глаза точки, что выглядело вообще некрасиво по его мнению… Ещё и… Этот урод. — Маловато на столько яиц конечно… Его выкинем. — подцепил тёмного мага Иван, с отвращением спрятав его в ладони. Кто вообще придумал добавлять к детским игрушкам такое? Подумалось, что будь он сам ребёнком, наверное перепугался бы насмерть, выпади ему это. — Куда! Это коллекционная игрушка! — подскочила с кровати Офелия, попытавшись выхватить фигурку из рук. Губ Ивана коснулась улыбка, а душу заполнил азарт. Ожогин, смеясь, попытался ускользнуть от Офелии, пряча фигурку за спиной, девушка же в свою очередь постаралась вырвать, обхватив его за талию. Иван вывернулся, не давая ей подойти ближе, его рука взлетела вверх, так, чтобы она не могла достать, а на лице отразилось торжество. — Зачем он тебе. Всю жизнь испортил людям. Выкинем. — нарочито серьёзно проговорил артист, внутренне едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться от того, какого озадаченное лицо сейчас было у неё. Ему бесконечно нравилось забавляться с ней, и поддразнивать. — Ваня! Ты шутишь? — возмущённо выпустила из себя Офелия, попробовав подпрыгнуть, чтобы забрать. Она не собиралась легко уступать, а наоборот, её желание победить в этой странной игре только усиливалось. Иван, в свою очередь, так же не собирался сдаваться без борьбы. Он ловко уворачивался от попыток Офелии, дразнил её и провоцировал, поднимая её фигурку выше, куда она не могла достать. — Мне дали возможность побороть величайшего тёмного мага, а ты говоришь, я шучу? — Ваня… Её затопило резкое желание вернуть фигурку, и девушка попыталась выхватить, но Иван, предвидя этот ход, вовремя отскочил на другую сторону комнаты, не переставая смеяться и подкидывать вверх фигурку. Ему было интересно, что она сделает, чтобы победить его. Девушка переминалась с ноги на ногу, думая, что предпринять. Силой его не взять. Ловкостью тоже. Оставалось только одно. Хитрость. Она сделала вид, будто потеряла интерес к их маленькой игре, вернулась сесть на кровати, и стала открывать шоколад в яйце. Иван, видимо подумав, что она так показала, что сдалась, подошёл ближе, и Офелия тут же подскочила, попытавшись схватить. Он успел отскочить, и помахать указательным пальцем, показывая, что недоволен её обманом. Девушка, плюнув, решила попытаться вырвать в схватке, но как только она приблизилась, Ожогин сделал пару шагов назад, не давая подойти к себе. Офелия стала еще более настойчивой, преследуя Ивана по всей комнате, и он, в свою очередь, отпрыгивал и уклонялся, пытаясь остаться на шаг впереди. Несмотря на то что они оба были уже измучены, их азарт только усиливался. Наконец, когда Офелия сделала решительный рывок, чтобы вырвать фигурку у Ивана, он сделал последний отчаянный прыжок назад, но она смогла дотянуться и схватить её из его рук. Оба они рассмеялись, обнявшись, и вдруг резко затихли. Внезапная радость сменилась прикосновением губ, таким быстрым и яростным, словно они целую вечность не целовались. Иван тяжело и часто дышал, жар затопил настолько, что мужчина просто не мог контролировать себя. От его страсти девушка чуть не задохнулась, ощущая как горячие губы перемещаются всё ниже, покрывая её шею, и лицо бесконечным множеством нежных, и требовательных поцелуев. Она едва сдержалась, чтобы не застонать. Дыхание сделалось неровным и частым, а руки скользили по телам друг друга с таким самозабвением, что даже немного пугали. Это было так жарко, и вместе с тем очень возбуждающе. Всё внутри перевернулось, и накрыло такой лавиной ощущений, что оба застыли на месте, едва ли не задохнувшись. Руки шарили по телам, поцелуи с каждой секундой становились всё сильнее и напористей. В какой-то миг Иван сжал Офелию в объятиях так, словно хотел сорвать с неё одежду, но потом заставил себя отпустить. Девушка смотрела на него глазами, полными любви и страсти. Её тело было тёплым, мягким, и податливым. Она тоже хотела продолжить, это Иван чувствовал безошибочно. Но ему было нужно сделать ещё одну важную вещь. А поласкать друг друга они ещё успеют, это не самое главное. — Ладно, держи обратно. Три Дамблдора всё равно победят его… Я маме позвоню. Давно не общался нормально. — выпустил из себя мужчина, легко поцеловал её в нос, и отдав фигурку Волан-де-Морта. В последний раз он только поздравил с Новым годом, а ему нужно было рассказать столько новостей… — Давай. А я буду есть весь этот шоколад. — с пониманием отозвалась Офелия, шумно втянув воздух, чтобы прийти в себя после этого бегства, закончившегося жаркими ласками. — И мне давай. Я на кухне, если что. — произнёс Ожогин, подхватывая одну половинку прямо с пола. Кто будет убирать всё это безобразие, было непонятно… — Возьмём ещё яиц? — коснулась его плеча Офелия, вызывая у Ивана усмешку. Нет, ну если они так будут за каждую фигурку сражаться… — Ты прямо как Лиза… Она вечно собирает какие-то игрушки. Возьмём, возьмём, мы же должны собрать волшебное трио. — произнёс мужчина, подавив в голосе грустные ноты. Раньше… Он очень часто покупал дочке каких-то кукол для её коллекции по заказу… И на этот Новый год ей отправилось по почте пополнение… Было очень тяжело не передать лично… — Может, ты бы отдал повторные своей дочери? Если она любит… — задумчиво протянула писательница, поражая Ивана своим предложением. Отдать ненужное. Вот это подарок так подарок. Его девочки итак особо не жаловали её, а с таким… — Какая ты щедрая. Ещё бы она захотела встретиться… Давай, я вернусь. Может, наш ребенок будет играть повторными… — заметил он немного опасливо, не желая увидеть её реакцию, Иван выскочил на кухню, поправляя растрёпанные волосы на ходу. Правда, он не дал бы малышу такую мелочь, но в будущем, когда подрастёт… Набрав номер матери, Ожогин открыл яйцо, отправляя в рот шоколадный шарик. Это оказалось вкуснее, чем он рассчитывал. А сладкая паста вообще зашла на ура… Подумалось, что стоило бы поискать такую в большом размере… Долго размышлять не удалось, потому что Нина подняла трубку, и он погрузился в разговор, делясь всем, что произошло. Помимо операции, конечно… Женщина посетовала из-за развода, сказала, что рада, что сын решился на свадьбу в родном городе, ведь так можно позвать точно всех знакомых, и соседей… Про ребёнка Ожогин пока умолчал. Скажет позже… Оставшееся время, мужчина слушал новости матери, шутил с ней, и чувствовал себя до невозможности хорошо. Беседовать они закончили аж через полтора часа. Соскучились… После Иван позвал Офелию, и они поужинали уже остывшей, но от этого не менее вкусной рыбой. Лимон оказался как никогда кстати. — Ну что, будем спать? — зевая, спросила девушка, когда они вернулись в спальню. Яйца уже были убраны, шоколад спрятан в холодильник, мусор выброшен, фигурки стояли на подоконнике. — Нет. Ты мне кое-что обещала. — отозвался Иван, с размаху плюхаясь на кровать. Эта съёмная квартира была не такой теплой, как дом, поэтому он решил не раздеваться на ночь. Поспать в домашней одежде. Тем более, ничего такого сейчас не хотелось. — Ты о чём? — спросила Офелия, укладываясь рядом. Её голос звучал сонно, и очень довольно. Ожогин не смог не улыбнуться, притянув её поближе. — Мой фильм. Я придумал. — с загадочным видом произнёс мужчина, устраиваясь поудобнее. Он несколько дней размышлял, что бы ей показать, и подумал, что комедия с фантастикой Офелии точно должна понравиться. — А как мы смотреть будем? Мы ноутбук не брали… — отозвалась писательница, замечая его горящий взгляд. Она была не против. Ведь, Иван выдержал её ужастик… А он точно не будет предлагать ничего плохого. — На телефоне моём посмотрим. Он хороший. Так удивительно, они так внезапно появились, и до чего дошло… Прогресс невероятный. — произнёс Ожогин, доставая мобильный из кармана, и включая его. С заставки на него посмотрело их совместное осеннее фото, которое не могло не вызвать улыбку. — Нравятся телефоны? — с интересом спросила Офелия, ощущая себя даже немного неловко от того, как Иван наслаждался этой фотографией. Сама она всё никак не решалась поставить его… Это казалось таким смущающим… — Нравится, какой резкий скачок в развитии. Не так давно маленький кнопочный считался роскошью… А сейчас такой только у бабушек. — отозвался Ожогин, открывая поисковик. Да уж. Он в юности и не думал, что телефоны прогрессируют так быстро. Родился он когда не было даже ничего похожего. И всего каких-то сорок лет… А мобильные уже зачастую умнее хозяев. Поражало. Восхищало. Заставляло порадоваться, что он родился в такое хорошее время. — А ты этот давно купил? Он вроде, дороже, чем у меня? — продолжила Офелия, окинув взглядом его телефон. Ещё летом она размышляла об этом. Довольной большой, с широким экраном, он явно стоил побольше её… — Год назад. Самсунг Галакси какой-то там… Взял исключительно из-за хорошей камеры, и что заряд долго держит. В поездках это необходимо. — пожал плечами Иван, ловя её взгляд своим. Со своим прошлым он жил больше шести лет, и в конце телефон разражался за две секунды, а перезагружался несколько дней… Новый, да ещё и с кучей функций казался спасением. Правда, мужчина разобрался далеко не во всех. — Ещё летом думала, почему не айфон? Мне казалось, у всех известных людей такой… — проговорила Офелия, выпуская наружу свой давний вопрос. Ей думалось… Что для такого человека, как Иван телефон менее известной фирмы не так подходил. — Неудобно. Не разберусь. Там вообще всё другое. Даже в руках не держал. Ладно, всё, давай фильм. — пожал плечами Ожогин, он и с обычным то новым телефоном не сильно разобрался. А тут, совершенно другой интерфейс, поисковая система… Нет, он уже слишком стар для таких новшеств. — И чем ты меня будешь пытать? — Тебе понравится. Назад в будущее. Ложись на мою руку. — растянувшись в улыбке, произнёс Иван, нажимая на сайт с фильмом. Офелия с готовностью пристроилась рядом, обхватив его за шею, и стала внимать выбору своего мужчины. Фильм, к счастью, понравился обоим, девушка даже удивилась, что не видела его раньше. После просмотра, они уснули, прямо с телефоном в руках, из-за слишком большой усталости днём. А на следующий их опять ждали лыжи, горы, и весёлые шутки друг друга. На краю сознания девушка подумала, что стоило бы поискать ещё фигурок. А Ожогин вновь укорил себя, что дал номер телефона своей первой любви… Ни к чему это было, когда его главная любовь сопела рядом, так мило прижимаясь всем телом. Но, сделанного не воротишь, и он просто пообещал себе не встречаться с Миланой. Ни к чему было бередить такое давнее прошлое. Он заблокирует её, когда придёт время, и дело с концом. *** Офелия проснулась, когда лучи утреннего солнца едва проникали сквозь занавески, и тут же почувствовала, как ноги напоминают о себе тяжестью, и пульсирующей болью. Катание на лыжах дало о себе знать… Только недавно окончательно восстановившаяся от перелома лодыжка ныла так сильно, словно снова треснула. Лежащий рядом Иван продолжал дремать. Во сне, мужчина раскинулся на всю ширину кровати на спине, едва ли не скинув её на пол. Девушка закатила глаза, поражаясь, как можно спать в такой неудобной позе. Он раскинулся, как морская звезда, и довольно слышно храпел. Ей показалось, что это похоже на рокот мотора, или дрель, которую включили бы соседи. Такого раньше не было, обычно Иван спал тихо, а тут его храп звучал так громко, что терпеть становилось невозможно. Офелия припомнила давний разговор по телефону… Тогда она не поверила, что Ожогин будет так храпеть, а сейчас наблюдала воочию. И это было далеко не самыми приятными звуками в её жизни… Лучше бы он пел во сне, чем это. Мужчина широко открыл рот, и издавал эти жуткие звуки, похожие на грохот пребывающего поезда. Не в силах больше терпеть, Офелия, заправив волосы за уши, склонилась над его лицом, чтобы поскорее разбудить. Мужчина сонно пробормотал что-то, и попытался перекатиться на живот, когда её ладонь погладила его по лицу. Офелию возмутило подобное равнодушие к её ласке, и она принялась целовать артиста более живо, стараясь разбудить как можно быстрее, только бы не слышать этих громких звуков. В конце-концов Иван со вздохом открыл глаза, и часто-часто заморгал, глядя на нависшую над ним девушку. Его губ коснулась усмешка, и мужчина сонно зевнул, прикрыв рот ладонью. Он выглядел совершенно беззащитным, когда протирал ещё сонные глаза, и едва заметно улыбался. От того, каким милым он сейчас казался, девушка невольно смутилась. Она придвинулась ближе, прижавшись своим телом к телу Ивана, и не отводя от него взгляда. Писательница тут же ощутила, что его тело напряжено до предела, как в принципе было каждое утро. Офелия спрятала лицо на его груди, стараясь подавить в себе такое сильное желание прикоснуться к нему. — Решила разбудить меня поцелуями? — ещё сонно пробормотал Ожогин, довольно улыбаясь. Это было неожиданно приятным пробуждением. И он был бы не против, делай она так почаще. — Ваня, мне кажется, у меня ноги всё. Отказали. Перекатались мы вчера с тобой… — пробубнила она ему в грудь, позволяя себе раствориться в утренней нежности, пока его пальцы зарылись ей в волосы. Его прикосновения были лёгкими и осторожными, словно он боялся нарушить эту идиллию. — Да у меня тоже всё тело ломит. Сегодня поотдыхаем. — уже более внятно отозвался Ожогин, его голос был хриплым после сна. От такого тембра по спине девушки пробежались мурашки, вынуждая её рвано выдохнуть. Иван поморщился, пошевелив ногами под одеялом. Всё что было выше колена болело так, словно по нему прошло стадо слонов. Руки тоже ныли, и ещё всё тело казалось каким-то тяжёлым, словно налитым свинцом. Вот знал же, что нельзя сразу долго заниматься спортом без перерыва, надо сначала помаленьку, с перерывами. Так нет же. Почувствовал, что получается, и давай сразу на полную катушку… Иван сейчас очень поругал себя за это, но, как он ни был зол, ничего не мог с собой поделать. Только разминать пальцами бёдра, и надеяться, что это состояние скорее пройдёт. — Будем дома сидеть? — выдохнула Офелия, замечая как он весь морщится от любого движения. Сама она ощущала тоже самое… И желания вставать с постели не было вообще. Хоть и лежать было больно. Но легче, чем шевелиться… — Приехать на курорт, и сидеть дома? Ты шутишь. — усмехнулся Ожогин, резко садясь на постели, и тут же охая. Ещё и спина заныла… Он стал тереть поясницу, надеясь, что такими движениями разгонит кровь и боль отпустит. Вот же… В юности артист мог поднимать коробки, собственно почему и работал грузчиком, и ничего не болело. А сейчас вот разваливается на части… Стало неловко за свою глупость — почему нельзя было покататься на лыжах всего час, и не было бы никаких последствий… Это нужно было срочно исправлять, и он уже придумал, как. — Ты же сказал, что тоже устал… — удивлённо проговорила Офелия, опасаясь за здоровье Ивана. У него только сердце прооперировали… Она бы не позволила ему так рисковать собой! Хоть связать его, если он не понимает, что нельзя перенапрягаться. — Мы сменим отдых. Сходим в спа с тобой. Была когда-нибудь? — с улыбкой произнёс Ожогин, обратив к ней глаза. Девушка неопределённо пожала плечами, почему-то ощутив волнение. Иван обожал спа процедуры, в особенности различные ванны с маслами и травяными настоями. Он находил в них покой и расслабление. Ему очень нравился массаж всего тела, который прекрасно расслаблял, и успокаивающе действовал на психику. Вдвоём им наверняка предложат какие-то интересные мероприятия, и тело может довольно быстро вернуться в боевое состояние. Ожогин подумывал ещё взять какой-нибудь коктейль, чтобы освежиться после процедур, да и просто, для удовольствия. От представления всего этого мужчина приятно улыбнулся. — А мне можно?.. Сейчас. — задумчиво произнесла Офелия, сжав ткань ночной рубашки на животе. Вроде как, нельзя было слишком большие температуры для ребёнка… Почему она вообще об этом подумала, если хотела аборт? Ей стало очень странно от собственных же мыслей. Странно, и как-то непривычно тепло внутри. — Конечно. А что не так? Это даже полезно в твоём положении. Скажи мне, что ты хочешь на Новый год? Ты так и не ответила тогда… Я не знаю, что выбрать. — произнёс Иван, наслаждаясь тем, как она сама с нежностью прикоснулась к своему животу. В первый раз. До этого либо отрицала, либо дергалась, как ошпаренная от одного упоминания… Его душу затопила нежность, и он не сдержавшись, обнял её со спины, устроив свою голову на черной макушке. Может, она всё же решится сохранить… — Подари мне то, что хочешь сам. Это будет лучше. — отозвалась Офелия, теряясь от его близости. Она понятия не имела, что просить… Самым дорогим подарком было бы то, что он хотел бы подарить от всего сердца… А, она. Подумывала презентовать ему что-то для занятия спортом… Это было самым интересным для Ивана, а ей хотелось подарить что-нибудь нужное. Песня скоро вышла бы в прокат, а ей хотелось уделить внимание и другому его увлечению. — Ладно. Я тогда тебе сегодня куплю. Когда гулять будем. — выдохнул Ожогин, прикрывая глаза. Возможно, ему присмотрится что-то по пути… Мужчина понятия не имел, что именно… Может, стоило купить ей какое-то украшение? Он решил сосредоточиться на этом, и подобрать какую-то красивую и интересную подвеску. Осталось только найти… — Будем готовить есть? — развернувшись в его руках, спросила Офелия. Живот начинал бурчать от голода, а в холодильнике были только шоколадные яйца… Она подивилась самой себе, что ей захотелось более питательного завтрака… Ещё и кофе не пила второй месяц! Иван не позволял, но она и сама боялась навредить ребёнку… Если тот всё же появится… — Нет, ни за что. Мы здесь отдыхаем, и празднуем. Сходим в ресторан. С видом на горы. — покачал головой Иван, бросая взгляд на вид за окном. Они сняли квартиру в жилом районе, вдалеке от моря, либо гор… А ему безумно хотелось именно такой вид. И, не готовить самому. Второй день подряд ему было откровенно лень. Всё же, он не был поваром… В отличие от девушки, которая несмотря на диплом, тоже не особо жаловала это дело. — Я здесь жила несколько лет, и никогда не ездила туда до тебя… Только на море и ходила. — задумчиво протянула писательница, глядя туда же, куда и он… Её жизнь в Сочи текла, как жизнь сурка… Сон, текст ночью, интернет друг… После стольких событий с Иваном Офелия просто не понимала, как могла так жить. Это казалось невероятно унылым… Словно тюрьма, или каторга… А всего полгода назад это казалось самым лучшим… Как же Иван поменял её мировоззрение… — Почему? Не нравится? — с интересом спросил Ожогин, повернув к ней лицо так резко, что чуть не ударил её лбом, и мигом поцеловал в кончик носа, чтобы показать, что не хотел сделать больно. Что это была глупая случайность от его удивления. — Ты же знаешь. Боялась кататься. Да и, одной как-то… Денис никогда не приезжал в Сочи. Мы только по интернету. А так, я везде одна гуляла, ходила… — со вздохом протянула Офелия, поджав губы. Ей показалось таким жалким её существование тогда… Неловким делиться с ним, учитывая его приключения в прошлом, в нынешнем, планы на будущее… Девушка с грустью осознавала, что такой жизни, как у Ивана, у неё не будет. Даже рядом с ним. Да, и… Лучшего друга тоже… От осознания этого неприятно защипало уголки глаз. Подумалось… Как отпраздновал Новый год он? Хотел ли поздравить… Она сдержала себя из последних сил, чтобы не отправить сообщение Денису… Девушка судорожно вздохнула, припоминая свои метания. Они могли бы отметить два года дружбы. Если бы не её ошибки. Офелия позволила себе понадеяться, что парень найдёт себе тех, с кем близость сохранится и через десять лет… А, она… Будет всегда помнить его, и благодарить за то, что он сумел показать, что такое настоящая дружба. — Я никак не могу понять этого. Как ты могла никого не найти… — произнёс Ожогин, глядя куда-то вдаль, словно сквозь писательницу. Она была такой прекрасной в его глазах… Он был уверен, что учись Офелия в университете, то была бы окружена людьми. Вся её проблема была в отсутствии кого-либо рядом. Девушка добровольно изолировала себя, и не могла выбраться из этого состояния при всём желании… — Страх, Вань. Страх, что опять сделают больно… Да и, где мне. Я несколько раз ездила на лекции как писать, и один публично высказала одной девушке, что она слишком много на себя берёт. Она ставила заоблачные цены на свои книги, в соцсетях выставляла только рекламу, всё обещая и обещая фанатам что-то по произведениям… Да что там, она в открытую говорила, что не любит всех, кто её читает, это только источник заработка для неё… В общем, я высказалась против. А у неё связи были. И, мне закрыли доступ на такие лекции на несколько лет… Я там бывало общалась с людьми, но друзьями они так и не стали… — рассказала писательница, с каждым словом мрачнея всё сильнее. Она кошмарно не любила эту историю. Один из немногих случаев, когда попыталась проявить себя… И оградила себя от возможности видеться хоть с каким-то социумом… — Не люблю снобов. Ты правильно высказалась. Ты же можешь свои лекции проводить, а не ездить на чьи-то. — наморщил нос Иван, прижав её темную голову к своей, целуя надутые щёки. Среди его коллег тоже были такие, что самоутверждались за счёт фанатов, считали тех недо-людьми из-за того, что те работали на обычных местах… Зачастую, такие артисты были с очень низкой самооценкой, и хоть как-то повышали её за счёт поклонников… Среди близких людей Ожогина никогда бы не затесались такие. Они были ему омерзительны. Нужно было оставаться человеком прежде всего. — Нет, Вань, я не настолько известная, и хорошо пишу… — едва слышно проговорила Офелия, поражаясь его вере в неё. Интервью ещё ладно… Но, создать что-то масштабное самой? Ей было страшно от возможного провала. — Попробуй? У тебя вышло создать мюзикл из книги. — повёл плечами Иван, тут же поморщившись. Чёртова поясница решила его доконать. Как же хотелось убежать от своего же возраста… — У нас… — поправила писательница, поджав губы. Без него… У неё не хватило бы ни денег, ни опыта… Только писать тексты в одиночестве для нескольких тысяч людей… — Да. Попробуй. Надо же с чего-то начинать. — только и сказал мужчина, шумно выдохнув. Хочет она, или нет, он собирался заводить такой разговор постоянно, пока Офелия не согласится. Ей нужно было верить в себя. А он будет рядом, чтобы поддерживать, и направлять. Он делал это с юными артистами в театре, сможет и с ней… Уж опыт наставничества Иван имел немалый. — Я подумаю. Давай подниматься тогда? — произнесла девушка, отведя взгляд. Ей было неловко продолжать такую тему… Да, и есть хотелось. Она откинула одеяло, и почти опустила ноги в тапочки, как вдруг ощутила, как сильные руки потянули её на себя, слишком резво для того, у кого всё болит, перевернув на спину. — Нет. — хитро улыбнулся Иван, окидывая её таким горячим взглядом, что Офелия едва успела выдохнуть, отмечая, какой жар таится в его голубых глазах. И это он только что ныл от боли в спине? — Что нет? Поедем завтракать. — попытавшись подавить довольную улыбку, попыталась отказаться девушка, хотя вообще не хотела этого. С самого пробуждения она желала именно такого продолжения… — Начнём утро более приятно. Иди ко мне. — шепнул Иван, склоняясь к её губам, держась на локтях, чтобы не лечь на её живот, и не ранить… — Ты же сказал, у тебя тело ломит. — шутливо заметила Офелия, шепнув ему практически в губы. — Поможешь мне от этого избавиться? — только и сказал Ожогин, прикрывая глаза в ожидании скорого удовольствия, которое бы точно расслабило тело. Офелия потянулась наверх, запустив руку в каштановые волосы Ивана, его горячие губы соприкоснулись с её, начиная долгий и страстный поцелуй, в котором смешались и нежность, и желание. Она чувствовала его горячее дыхание, пальцы, гладившие её талию, тяжесть его тела, прижимающегося к ней, твёрдость его возбуждённого мужского достоинства, тепло его кожи. Всё это захватило её так, что она не стала сдерживать силу своих чувств и ответных движений. Офелия стянула с себя ночную рубашку, наслаждаясь его взглядом на своем теле, и отдалась бурной ласке, отвечая ему. Губы Ожогина захватили её в плен поцелуя, заставив задрожать всем телом. На миг он оторвался от неё, но не убрал руки с талии, а начал медленно скользить ими по её телу, замирая в том самом месте, которое особенно будоражило его. Продолжая осыпать жаркими поцелуями её шею, плечи и грудь, артист избавил обоих от ненужного нижнего белья, и медленно направил свой орган в неё. От проникновения Офелия вздрогнула, но скоро её тело расслабилось, а на губах появилась счастливая улыбка. Он её. Он не сделает больно, никогда не сделает. Она верила, и хотела отдаться полностью. На какой-то миг Иван ощутил свои широкие плечи, и плотный торс слишком громоздким для неё… Ему даже стало неловко, что он своими ладонями, которыми он легко мог обхватить её за талию, касается этого нежного, хрупкого тела. Как будто одно неловкое движение, и она поломается… Ожогин затаил дыхание, глядя на неё под собой. Такая нежная, юная, хрупкая, совсем ещё девчонка, думалось, неужели она правда его? В груди сладко заныло от осознания этого счастья. Её небольшой рост, и изящная фигура делали её такой нежной, трогательной… Хотелось быть максимально осторожным, ласковым, только бы не ранить. Мужчина качнул бёдрами, прикрывая глаза от нахлынувшего наслаждения, слыша её тихий-тихий выдох, похожий на стон, ощущая прикосновение её худенького тела к своему… Когда же у неё будет хоть подобие живота? Такая худая, как будто в жизни ничего не ела… Где там вообще может поместиться ребёнок… Ему захотелось продлить это мгновение как можно дольше. Движения бёдрами были максимально медленными, чтобы не спугнуть тот миг единения, который только начинался. Иван, умиротворенно улыбаясь, покачивал тазом взад-вперёд, не торопясь, давая ей прочувствовать себя сполна. Офелия шумно выдохнула, ощутив волну удовольствия, накрывающую её с головой, задержав дыхание от этого жара внизу. Когда он вёл себя так медленно, нежно, удовольствие нарастало постепенно, но от этого оно становилось ещё более сильным. Иван целовал её губы с неторопливостью, двигался внутри с расстановкой, не спеша, и эта умеренность, растянутость каждого движения доставляли девушке невыразимо сладостное ощущение. Она откинулась на подушке, не в силах подумать о чём-то, помимо движений Ивана, который, как ей казалось, стал ещё искусней. Ей даже стало немного неприятно, от мысли, сколько он этим занимался, если может делать так приятно… Какой у него большой опыт в этом… Пролетела обидная мысль, сколько раз он делал это с бывшей женой? Ожогин откровенно отдался этому бесконечному сладостному наслаждению, застонал, прикрыв глаза, вызывая этим звуком у девушки невероятный жар. Офелия зажмурилась и сжала коленями его бедра, в попытке его удержать. Он в ответ прижался к ней всем телом, вздрагивая от наслаждения и постепенно начиная двигать бёдрами быстрее. Девушка подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом. Голубые глаза были полуприкрыты, губы чуть сжаты, а на лбу выступили капельки пота. Офелия чувствовала, как сладостно, и тяжело давит на неё его сильное тело. Ей было безумно приятно чувствовать его, соприкасаться с ним каждой частицей своего существа. Чувствовать его внутри, ощущать это невыносимо сладостное трение, слышать как он шумно и часто дышит, видеть его блаженное, раскрасневшееся лицо. — Ты такой красивый сейчас… — не в силах сдержать своего восхищения, выпустила из себя Офелия. Она не могла отвести взгляд от Ивана, глаза на прикрытые глаза, на растянутые в улыбке губы, на дрожащие ресницы, на то, как морщинки в уголках его глаз даже будто разглаживаются. — Спасибо… — хрипло выпустил из себя мужчина, нежно целуя её в губы в благодарность. Ему была приятна её оценка, но в данный было слишком приятно физически, чтобы мыслить логично для более длинного ответа. Её опьяняло состояние Ивана, понимание, что ему так хорошо именно с ней. Движения бёдрами становились всё быстрее, её дыхание сбивалось, руки лихорадочно шарили по его обнажённому телу, губы целовали шею, на миг остановились на кадыке, вызывая у него новую порцию мурашек. И вот уже мужчина застыл и замер, весь расплываясь в улыбке, и жмуря глаза. Офелия ощутила, как внутри её заполняет горячая липкая жидкость, и сама от вида его наслаждения уплыла в удовольствие, позволив себе раствориться в этом потоке. Сквозь пелену она ощущала его горячие губы, чувственный язык, и слышала его тихое, хриплое дыхание, обнимая Ожогина обеими руками. От ощущение счастья и близости у неё даже закружилась голова. Но, она пришла в себя первой, в то время, как Иван продолжал ласкать её руками и губами. Ей хотелось целовать его ещё, и ещё. Хотелось говорить с ним, шептать что-то, но она лишь крепче прижималась к нему рассыпающимся от счастья телом, отчего внутри всё более явственно разливалось удовольствие. Теперь не физическое. Душевное. Они вышли из съёмной квартиры примерно через час, немного более бодрые, но всё ещё с ноющими мышцами… Но улыбки на лицах были во все тридцать два, ладони не хотели выпускать друг друга. После завтрака в ресторане, на который Офелия взяла себе много разных фруктов, таких как спелая клубника, сочные кусочки ананаса, и сладкие дольки манго… Увидев осуждение Ивана от такой лёгкой еды, девушка добавила в заказ салат с уткой, с интересом пробуя необычный подбор ингредиентов. Ожогин кивнул, одобряя её выбор, а себе взял блюдо с супом, сваренным с несколькими видами грибов, и салат из креветок и помидоров черри с пармезаном. На десерт девушка выбрала тирамису, Иван остановился на шоколадном рулетике с заварным кремом. Она в очередной раз отметила, как он любит всё, связанное с шоколадом… Запивали всё преимущественно фруктовым чаем, артист не давал ей даже посмотреть в меню с разным кофе, хоть там и были совсем новые позиции, которые Офелия никогда не пробовала ранее… И не будь этой беременности, с удовольствием бы выпила парочку. Завтракая, они много смеялись, фотографировались, иногда нежно прижимались друг к другу. Одну из фотографий мужчина решил выложить в инстаграм, говоря, что совсем позабыл поздравить фанатов с Новым годом. Он даже записал видеообращение, правда это уже в одиночестве, повернувшись спиной к окну, за которым виднелись горы. Офелия отнеслась к его идее скептически, вспоминая, как много его фанаток ненавидят её из ревности, но не стала разубеждать. В конце-концов, это его личное дело. После еды, они отправились в спа-салон, чувствуя себя немного более отдохнувшими и свежими. По крайней мере, мышцы так сильно не ныли. Свободных мест в праздники было немного, но им удалось найти, и следующий час Иван с Офелией лежали в расслабляющих ваннах, ощущая лёгкость тела и умиротворение души. Девушка выбрала ванну с лепестками роз, решив, что это будет романтично, и красиво. Ожогин же предпочёл ванну со специальным маслом, которое улучшало кожу и делало её блестящей. После они намазались скрабом, который оставил на теле розовые полосы, и одевшись в белые халаты, решили направиться на массаж. Иван чувствовал себя совсем другим человеком. Как будто, он очистился до последней клеточки своей души, и теперь был готов к новым свершениям. Офелия тоже чувствовала себя отлично. Она впервые в жизни отдыхала так, и это до невозможности, до изнеможения, понравилось ей. Было немного больно от скраба, но остальное оказалось просто упоительным. Неудивительно, что Иван так рвался сюда… А вот от мыслей, что её мужчине будет делать массаж какая-то чужая девушка, Офелия невольно напряглась. Она откровенно ревновала, думая, что о том, как к его телу будут прикасаться чужие руки, а не её. Ладно ещё артистки, и в одежде, но к голой коже… Девушка почувствовала внутреннюю боль, хоть и не сказала об этом Ивану. Он имел право получить свою процедуру, хоть её это и ранило её. Уже устроившись на постелях в комнате для массажа, Офелия не смогла сдержать рваного вдоха, что тут же было отмечено Ожогиным. — Почему ты грустная? Не нравится здесь? — с умиротворённой улыбкой обратился к ней Иван, коснувшись пальцев девушки своими. Их постели стояли в нескольких сантиметров друг от друга, потому как они заказали парные процедуры. Больше в комнате не было людей. Мужчина не понимал, почему её лицо вдруг омрачилось, ведь сам он чувствовал себя просто потрясающе. Тело расслабилось настолько, словно он омолодился. Ему хотелось новых свершений и наград… — Всё хорошо, Ваня. — натянуто улыбнулась Офелия, не желая портить его наслаждение своими сожалениями. День был бы намного лучше… Если бы он был без этого массажа. — Мы вернулись в начало нашего знакомства? Говори мне, что не так. — нахмурился Ожогин, покачав головой, чтобы стряхнуть с себя это умиротворённое забытьё. Её явно что-то не устраивало, а пытаться играть в угадайку у него не было желания. — Мне просто не очень нравится, что к тебе будет прикасаться другая девушка. — выпустила из себя Офелия, подавив желание отвернуть голову. В уголках глаз защипало от этой мысли, а губы задрожали от накатившей обиды. — Ласточка, ну это же просто массаж. Это больше для того, чтобы мышцы расслабить, чем для какого-то удовольствия. — тут же выпалил Иван, сжимая её пальцы в ладони как можно нежнее. Ревнует… Как он мог не догадаться. Но, это было откровенно глупо… Ожогин часто ходил на массажи, особенно это помогало после плотных тренировок, и это определенно не стоило её переживаний. — Сложно представить, что ты ничего не почувствуешь… Я не запрещаю тебе. Просто… — рвано выдохнула писательница, забрав свою ладонь из его, и подложив её под руку. Несмотря на нежный взгляд Ивана, его мягкую улыбку, которой он пытался успокоить, Офелия с каждой секундой нервничала всё сильнее. Да, она прекрасно понимала, что это только массаж, что это для здоровья, но от одного представления чужих женских ладоней на спине Ивана, девушка вся съеживалась. А вдруг ему станет приятно… А вдруг он от этих прикосновений чересчур разгорячится?.. От мыслей об этом Офелию начинало колотить. Это было бы изменой для неё, даже если это произошло бы ненароком… Думать, что он ничего лишнего не ощутит она не могла, зная как Ожогин легко заводится от простых ласк. Он ведь просил массаж у неё летом… И тогда повёл себя крайне неоднозначно… — В этом же нет ничего такого… Ты и сама почувствуешь. — пожал плечами артист, внутренне содрогаясь от мысли, что же она скажет, если узнает, что он дал номер Милане… Если ревнует даже к такому… Массаж был для него просто лечебной процедурой, и Иван был уверен, что когда Офелия почувствует на себе эти прикосновения, она поймёт, что это не вызывает ничего, помимо расслабления. — Я… — шумно выдохнула писательница, укоряя себя за излишнюю мнительность… Хотелось уже согласиться с ним, как дверь в комнату раскрылась, впуская внутрь юную девушку с горящими глазами. — Иван? Я обожаю ваши выступления! Так радовалась, когда вы вернулись! Приезжала к вам под Новый год. Я буду вас сегодня обслуживать. — выпалила она, едва ли не захлопав в ладоши от того, что увидела любимого артиста. Она что, специально пришла, узнав, что тут Ожогин? Её ликование было таким искренним, таким живым, словно перед ней появился сам Бог, а не просто человек, желающий расслабиться на курорте… Мужчине даже стало неловко от такого проявления чувств. Он любил фанатов, но когда они становились чрезмерно навязчивы и лезли в его личную жизнь, он старался избегать их общества или скорее выпроваживать… Ещё и с ревностью Офелии… Он не хотел превращать их отдых в напряжение. Ей никак нельзя было волноваться. — Ваня, нет. — мигом выпалила Офелия, ощутив, как жгучая ревность разрывает её сердце, от одной мысли, что эта фанатка хочет использовать свою работу исключительно в личных целях… Что она будет касаться любых мест его тела, воображать себе невесть что, а потом обсуждать увиденное с коллегами. От мысли, сколько Иван ещё имеет фанаток, которые мечтают к нему прикоснуться, сблизиться, войти в его жизнь — она содрогнулась, и закрыла глаза. Офелия искренне пожалела, что её мужчина известный артист, а не какой-нибудь офисный работник, тогда всё было бы иначе. К нему не лезли бы эти люди, и она не ощущала бы сейчас такой адской душевной боли. Да что там… Им бы вообще не пришлось прятаться ни дня, никто не лез бы со своими осуждениями. — Марго… — успокаивающе проговорил Ожогин, специально не реагируя на фанатку вообще. Он хотел убедить, уверить, что несмотря на какие-то желания чужих девушек, его мыслей не изменить. Не отобрать его чувств, влюбленности, желания встречаться именно с ней. Иван хотел донести до неё простую истину, в то время, как Офелия не могла поверить, глядя на фанатку с такой звериной злобой, что ему даже стало неловко. В конце-концов… Что можно сделать за один короткий сеанс массажа? Тем более, под её присмотром… Фанатка наверняка просто хотела познакомиться, а тут подвернулся такой удачный случай. Иван ласково гладил пальцы Офелии, легонько сжимая их. — Ваня, ты шутишь? Она твоя фанатка! Она будет прикасаться к тебе?! Мне уже хватило Светы, которая упоминает, как целовала тебя по поводу, и без… — шепотом выпустила из себя Офелия, так, чтобы эта девушка ничего не услышала. Нет… Кто угодно, но не девушка, желающая его внимания… Писательница ощутила как у неё защипало уголки глаз от обиды, а губы задрожали. — Она просто работает здесь. Ничего больше. — так же тихо сказал Иван, оглядываясь на массажистку, которая замерла недалеко от них, не решаясь подойти, пока пара что-то обсуждает. Ожогин примирительно улыбнулся двоим, не желая накалять атмосферу сильнее. Ему самому не было приятно от такого фанатизма, но в конце-концов… Мужчина был уверен, что сумеет проконтролировать, чтобы процедура не перешла какой-то грани. Он ведь отличит лечебные прикосновения от каких-то извращённых. — Иван, нет, ни за что!!! Я итак не хочу, чтобы тебя касались другие руки, а тут… — едва ли не вскрикнула Офелия, яростно замотав головой. Она не могла допустить такого, и уже просто желала уйти из салона, пока не разрыдалась от обиды. Опять это его «ничего такого», а её потом обступят толпой, и начнут рассказывать что Иван их… Этого представления на служебном входе ей хватило с лихвой. Как и это непонятное количество девушек, у каждой из которых были свои личные воспоминания с Ожогиным… Добавить таких ещё?! — Хорошо, только ради тебя. Извините, позовите другую девушку, пожалуйста. — со вздохом проговорил Ожогин, поднимаясь, и садясь на постели. Его взгляд был извиняющимся, улыбка как можно более доброй, чтобы эта девушка поняла, что он не имел ввиду ничего дурного. — Но?! Я обидела вас чем-то? Я не хотела! Вы же мой любимый исполнитель… — испуганно посмотрела на обоих девушка, едва не выронив из рук массажное масло. Она так хотела, желала пообщаться с любимым артистом лично, что даже пообещала выйти в свой выходной, если её допустят… А сейчас, она получает отказ? — Вы ничем не обидели меня. И, я буду рад видеть вас на своих мюзиклах. Но, моя девушка ревнует к прикосновениям фанатов. Позовите, пожалуйста, кто меня не знает. — пояснил Иван, показательно сжав пальцы хмурой Офелии, которая, кажется только сейчас немного пришла в себя. От того, что он публично заявил, что не один. Это радовало. — Да я же только работаю! У меня муж есть, я ничего не подразумевала… — поспешно закачала головой массажистка, указывая на кольцо. Она прекрасно знала и эту девушку, и что она написала мюзикл, и даже ездила посмотреть… Она не хотела ничего, помимо как поговорить о музыке, и может, получить фотографию… Почему её выгоняют, возомнив что она сможет вмешаться в отношения? Девушка слишком уважала Ивана, чтобы опуститься до такого… — Я знаю. Я не хочу её ранить. Позовите другую, пожалуйста. — мягко улыбнулся Ожогин, ложась обратно на живот, и прикрывая глаза. Он выполнил желание Офелии, и теперь хотел сполна насладиться массажем, и окончательно вернуть в должное состояние спину. — Извините, если я вас поссорила. Я не хотела портить жизнь любимому артисту… Я даже поддерживала вас, когда над вами насмехались. Извините ещё раз. — едва ли не всхлипнув, выпалила девушка массажистка, и вышла из комнаты. Офелия миролюбиво выдохнула, радуясь, что конфликт исчерпан, и прикрыла глаза. Следующие полчаса им разминали спины женщины, понятия не имеющие, кто такой Иван, мюзиклы, они просто выполняли свою работу. Офелия отметила, что массаж действительно очень расслабляет, её мышцы перестали ныть, и девушка даже подумала, что не против ещё покататься на лыжах с Ожогиным… С гладенькой кожей, и ощущением свежести, они покинули салон, чувствуя себя обновлёнными. Даже эта небольшая перепалка не испортила их настроения. Уже ближе к вечеру, Иван подарил ей подвеску с маленькой алой розой, её камушек искрился на солнце, которой Офелия очень обрадовалась, и даже наделала много фотографий, отмечая, как подарок подходит к её образу. Девушка же подарила ему абонемент в фитнес клуб в Санкт-Петербурге, чтобы он мог в любое время пойти туда, тренироваться. Ожогин искренне поблагодарил её, сказав, что и сам хотел приобрести такой, и её подарок пришёлся как нельзя кстати. Отдых в Сочи протекал так быстро, что Офелия даже не успевала насладиться. В один из дней Иван повёл её кататься на сноуборде, в другой они опять были на лыжах, в третий решили опробовать коньки… Каждый вечер проходил в ресторане, где они пробовали новые блюда, запоминали лучшие места, пили чай, и любовались ночным городом, его теплом, несмотря на январь. Так же, они много гуляли на самом берегу моря, наслаждаясь свежим морским воздухом, который пьянил сильнее любого вина. Разговоры за эти дни не затихали, Иван с удовольствием вспоминал пережитое, а Офелия обсуждала с ним прочитанные книги и фильмы. Ей было мало что рассказать о событиях в жизни, но мужчину это не смущало. Создадут свои воспоминания. Ему нравилось говорить с ней о музыке, слушать её мысли, рассуждения, иногда они совпадали с его, иногда нет. Но, в этом и была прелесть беседы. Делиться мыслями. Одним вечером они заглянули в театр в Сочи, на «Принцессу цирка», что очень понравилось им обоим, хотя Иван и был уверен, что это представление не вызовет у девушки особого интереса. Она было больше по современным мюзиклам, а этот спектакль ставили ещё на заре эпохи. Но, к счастью, девушка была достаточно образованна, чтобы оценить его по достоинству. И Ивану было приятно, что она с интересом отнеслась к увиденному. Вечерами они ласкали друг друга, подолгу занимались любовью, чувствуя друг к другу нежность и душевную близость. Даже почти собрали коллекцию из шоколадных яиц с Гарри Поттером, вот только Северус, как назло не хотел попадаться… Зато с повторными игрушками можно уже было хоть открывать свой магазин. Иван то и дело говорил, что от количества шоколада у него скоро испортятся все зубы, но несмотря на это сам постоянно тянулся к очередному яичку. Но, к сожалению, небольшой отпуск подходил к концу. Ему нужно было возвращаться к работе в театре, съёмкам в программе на телевизоре, ей писать новую книгу, и готовиться идти на интервью с ним… Ожогин был бесконечно рад, что его первая любовь так и не набрала за эти дни. Может, он сказал не ту цифру, может, Милана не захотела… В любом случае, он чувствовал себя счастливым от мысли, что не нужно объясняться за эту слабость. Покидая Сочи, они ощущали себя весьма печально. В Питере из-за работы у них не было бы столько времени друг на друга… И это расстраивало до слёз. Хотелось общаться без остановки… Но, увы. Жизнь не была так благосклонна. Хотя бы оставались фотографии, и тепло в груди… А дома ждал Перун, на котором Офелия собиралась уже наконец покататься. Ивана же радовало, что она наконец сменила обои, поставив их двоих, стоящих на вершине горы на лыжах.