Ах, эти чёрные глаза

День премьеры наступил слишком быстро. С каждой минутой волнение Офелии росло, превращаясь даже в какой-то страх. Билеты были полностью раскуплены, в комментариях под постами зрители писали свои ожидания, выражали нетерпение. А она переживала, бесконечно переживала, что мюзикл может не понравиться людям. За неделю они созвонились с Иваном всего несколько раз, он ссылался на занятость, и плохое состояние. Офелия безумно волновалась за него, но к сожалению, ничем не могла помочь, ведь слов сочувствия Ожогин не принимал, а как-то подробнее рассказать о здоровье просто не хотел. В целом, их разговоры происходили только по вечерам, и длились пару минут, за которые мужчина успевал сказать, что ещё жив, а она попытаться узнать детали, но получить лишь дежурное «не надо так волноваться». Девушка ходила на репетиции ещё несколько раз, гуляла с Денисом, и даже один раз позволила Артёму подвезти её домой на машине, правда сказала ему остановиться за район, не желая показывать адрес. Парень стал вызывать у неё поменьше раздражения, хоть и остался таким же, заносчивым. Но, порой с ним было интересно поговорить, послушать о его фишках для игры на сцене. У Артема были свои оригинальные идеи, как завладеть вниманием зрителей, узнать о них было любопытно. Он говорил, что делится ими только потому, что Офелия никогда не будет выступать, и не сможет украсть его изобретения. Она же в свою очередь думала, что может передать это Ожогину… Писательница переживала, что на мюзикле будут дети Ивана. Если Даню она была бы рада опять увидеть, то остальные… Лиза откровенно высказывала неприязнь к новой женщине отца. С Таней она вообще была не знакома. Ещё были Олег с Софией… Они обещали приехать на премьеру летом, но с того момента утекло столько времени, да и дата сдвинулась. Сейчас девушка лежала на кровати, ещё в полу-сне и ждала, когда доедет Ожогин. Она собиралась подробно расспросить его обо всех делах, здоровье, да и просто крепко обнять. Офелия скучала, очень скучала по Ивану за время его отсутствия. Хотелось бы думать, что скучал и он… А с его редкими звонками… Девушка очень боялась потерять его привязанность. Боялась, что погрязнув в делах он потеряет нужду в ней, хоть и понимала, что такие сомнения глупы. Спустя ещё какое-то время, ключ во входной двери щёлкнул, и она буквально подскочила с постели, прямо в пижаме, чтобы встретить артиста. Ожогин выглядел очень уставшим, изможденным, но несмотря на это, улыбнулся, увидев её. Улыбка на таком печальном лице смотрелась странным образом. На Иване была чёрная шапка, а Офелия поймала себя на мысли, что впервые видит его в ней. — Там так холодно? — задала вопрос она, указав на его, похоже, зимнюю куртку, сменившую пальто, и шапку. В московской квартире у него что-ли теплая одежда хранилась? Его голубые глаза взглянули с небольшим удивлением, словно вопрос показался глупым. — Я ожидал других слов приветствия. Но, да. Ветер просто кошмар. С ног сносит. Иди сюда. — устало выпустил из себя Ожогин, и отставив чемодан к двери, просто протянул к ней руки. Офелия, без раздумий обхватила его за шею, уткнулась ему лицом в грудь и замерла. Иван обнял её за талию, и стал гладить по голове. Пальцы его осторожно легли на её волосы, и заскользили по ним. Девушка безумно скучала по его объятиям, и сейчас, ощущая его в своих руках, она чувствовала, что будто вернулась домой. Иван наклонил к Офелии голову, поцеловал в нос, потом в лоб и наконец, коснулся её губ своими. После разлуки, его поцелуй показался ей невероятно нежным и прекрасным. Он был так нужен, так желанен. Не раздумывая, девушка стала отвечать на него. Их губы слились в медленном, полным ласки поцелуе. Офелия тянулась навстречу, становилась на носочки, только бы не прервать этого полёта чувств. Иван не спешил. Он целовал тягуче, почти мучительно. Пальцами Офелия ласково перебирала его каштановые волосы. Дыхание обоих стало сбивчивым и шумным. В этой короткой попытке близости было что-то чистое, светлое и невыразимо трогательное. Офелия подняла на Ивана глаза. Он смотрел на неё с нежностью и любовью, от которой её сердце сжалось. Как же глупы были её страхи… — Я скучала по тебе. Очень сильно. Только и ждала, когда вернёшься… — выпустила она из себя, прижимаясь ещё ближе, слыша, как бьётся его несчастное сердце. Оставалось только надеяться, что хоть сейчас оно не болело… — Я тоже соскучился по тебе. Держи. — с небольшой усмешкой отозвался Ожогин, достав из кармана куртки какую-то бумагу, после чего начал раздеваться. Офелия опустила глаза на текст, понимая, что это справка из венерологического отделения, в которой было написано, что какие-либо заболевания отсутствуют. — Ваня… Ты серьёзно? — она уже и забыла, что просила о таком, и сейчас, читая, чувствовала вырывающийся смешок вместе со смущением. Девушка ожидала что угодно при встрече, но точно не это. — Что не так? Меня задело, когда ты упрекнула меня в каких-то болезнях. Вот, можешь посмотреть, у меня ничего нет. Знала бы ты, как эти тесты больно сдавать… — чуть нахмурившись, отозвался Ожогин, казалось, он ожидал другой реакции на свою справку. Офелия же просто покачала головой, думая, что это самый неуместный момент из всех возможных для вручения такого. И главное, не забыл же… — Да ты мог просто так сказать. Я бы и без бумажки поверила тебе. Ваня… Люди привозят из поездки магнитики, а ты справку из больницы. — уже не сдержала лёгкого смешка девушка, после которого Иван закатил глаза, и уже повесив куртку в шкаф, опять притянул её к себе, приобнимая за спину. В его действиях чувствовалась страсть, которую он старательно сдерживал, не выпуская наружу. Сейчас она была бы не против, если б он выпустил… — С бумажкой же лучше. Не надо верить на слово, даже мне. Пойдём со мной в душ. Мне надо помыться с дороги. — тихо произнес Ожогин, прикоснувшись носом к её шее. Совсем как тогда, на море… Вот только, сейчас он был её, и Офелия не стала сдерживать рваного вздоха от такого прикосновения. — В душ? А я тебе там зачем. Спинку потереть? — спросила она, повернув голову так, чтобы видеть его взгляд, в котором заиграл огонь. Девушка прикусила губу, чувствуя, как от его объятий ей становится жарко. — Не хочешь меня? Мне заснуть просто невозможно было без близости с тобой. Так хотелось этого перед сном. — очередные откровенные слова, сказанные совершенно спокойным тоном, без стеснения, или чего-либо заставили щеки девушки залиться краской. Услышать подобное было даже немного приятно. Знать, что её прикосновения так завладели его разумом. Хоть она и хотела, чтобы Иван хорошо спал. — Хочу. Мне тоже не хватало этого. — тихо произнесла Офелия, скорее признаваясь самой себе. Она скучала по их ласкам, и никогда не сказала бы это первой. Не став больше слушать слов, Ожогин подхватил её под колени, и занёс в ванную комнату, по дороге стаскивая с себя, и её одежду, бросая её куда-то на пол. Потом, всё будет убрано потом. Оказавшись в душе, Иван включил воду, и сразу начал целовать Офелию, показывая, как сильно он скучал по ней. Было так странно делать это именно здесь, ведь прошлый раз в этой душевой кабинке они кричали друг на друга… А сейчас показывали свои чувства без каких-либо слов. Его губы слишком быстро ласкали её, а пальцы без остановки блуждали по телу. Тёплая вода стекала по ним, пока их ласки не превратились в чистую страсть, сжигавшую изнутри. Ожогин покрывал поцелуями её всё сильнее, всё более страстно, вжимал в своё возбужденное ласками тело, не давая оттолкнуть себя. Девушка потерялась в его губах, руках, позволив ему полностью подчинить себе её тело. Позволив делать абсолютно что угодно. Его прикосновения стали отрывистыми и быстрыми, заставляя её тихо постанывать, и выгибаться ему навстречу. Ей казалось, что она вся уже принадлежит ему, телом, душой, сердцем… Офелии так сильно хотелось принадлежать ему, знать, что только она живёт в его душе. Знать, что Ожогин ничего не чувствовал к жене за эти дни поездки. Знать, что он скучал, и ждал встречи. — Ты разрешишь мне без всего? — отрывисто выпалил Иван, спускаясь поцелуями на её шею, плечи. Он прижимал девушку к стенке душа, не прекращая ласкать её. Его губы впились в её шею, он целовал её с невероятной страстью, словно никак не мог надышаться ею после их разлуки. — Иван… — Офелия попыталась выбраться из нескончаемых поцелуев, она всё ещё опасалась беременности, хоть и была довольна, что он ничем не болен. Но, всё же… Всё же, последствия страшили. — Просто хочу ощутить тебя. Именно тебя, без преград. — на миг отстранившись, прошептал мужчина. Он очень тяжело дышал приоткрытым ртом, неотрывно глядя на разгоряченную ласками девушку. Каштановые волосы на его голове были растрёпанны, а взгляд потерял всю свою ясность, словно все мысли разом унеслись куда-то, оставляя место лишь бесконечному желанию. — Ладно. — коротко бросила она, не желая больше спорить, не желая медлить. Офелия потянулась к его губам, как вдруг Иван остановил её, придержав за плечи. Подобное удивило, раньше артист никогда не прекращал своих действиях в самый разгар. — Не соглашайся, если не хочешь. Я не буду насильно. Ты можешь сказать мне «нет». — отрывисто бросил он, замирая на секунду. Давая ей подумать, решить самой. Его тело подрагивало от нетерпения, но он не двигался, полностью оставляя выбор за ней. Подобное очень подкупало, и Офелия ощутила, что уже сама хочет ощутить его так. Без всего, именно его самого. Откинув все свои сомнения. — Я хочу. Давай. — ответила она, и даже не успела что-либо подумать, как Иван подхватил её, заставив обвить ногами собственную талию, и медленно вошёл, не сдержав короткого стона. Её тело непроизвольно выгнулось в ответ на его внезапное проникновение, принимая его в себя. Без презерватива… Девушка не приветствовала такое, но сейчас просто не могла отказать. Ей хотелось сделать ему максимально приятно. Хотелось принять его полностью. Она сомкнула руки у Ивана на шее и выгнулась ему навстречу, вслушиваясь в быстрые удары его сердца, в совершенно сумасшедшее дыхание. Офелия инстинктивно подалась вперёд, и он без особых раздумий сжал её грудь своими ладонями. Волна дрожи прошла по телу, а ниже её живота разлилось горячее, и сладостное чувство. Иван не спешил, хоть и всё его существо выражало нетерпение. Он провёл рукой по её бедру, боку, плечам. Девушка, уже не в силах ждать, сама двинулась вперёд, подняв глаза, и глядя в его затуманненое лицо. Ожогин рвано выдохнул, и подхватил её под ягодицы, сделал первое движение бёдрами. Иван успел истосковаться по их жарким ласкам, и даже один толчок внутри вызвал у него стон. Отдавшись чувствам, мужчина стал быстро двигаться, прижимая её к стенке душа, поддерживая под ягодицы, чтобы они ненароком не свалились оба. Офелия была совсем лёгкой, но от того, что тело дрожало от удовольствия, Иван побаивался, что руки могут ослабнуть, и она выскользнет. На лице появилась блаженная улыбка, пока внизу живота разрасталось сладкое, немножко покалывающее тепло. Казалось, от таких движений они слились, и стали одним целым. Остались только бесконечные поцелуи, движения навстречу друг другу, и рваные стоны, сменяющиеся хрипами. Глаза их встретились. Под его горящим взглядом Офелия прижалась к мужчине ещё сильнее. Поцелуй превратился в одно всепоглощающее желание соединиться навсегда в одном безумном порыве. Иван тяжело задышал, запрокинув лицо назад, глядя на её горячее, и мокрое от воды тело. Ещё пару секунд, и мужчина резко выскользнул из Офелии, позволяя вязкой жидкости пролиться на её живот, и быстро смыть это тёплым душем. Губы раскрылись в изнеможении, Иван вдохнул ртом, прижимаясь лбом к прохладной стенке душа, чтобы хоть немножко остыть. По щекам бежали капельки пота, да и всё тело было влажным от таких активностей. Пальцами он опустился вниз, чтобы быстрее довести и её до финала. Офелия выгибалась навстречу, тянулась за этой лаской. Через пару минут, она тихо застонала, обмякнув на его груди, но они не выпустили друг друга из объятий, продолжая целоваться, показывать, как скучали, и ждали встречи. — Я набью с тобой татуировку. Слышишь меня? — выпустил из себя Иван, говоря ей куда-то в губы, практически не слышно под шум воды. Подобное заявление удивило даже больше, чем подарок в виде справки при встрече. — Ты согласен? Я ведь просто предложила, ради шутки. — неверяще моргнула Офелия, глядя на него словно сквозь пелену. Она и не рассчитывала, что Ожогин согласится на такое. Да и, в целом, что кто-либо поддержит её идею. Учитывая, что у него никогда не было тату… — Не думаю, что ради шутки. Я хочу этого с тобой. Небольшую можно будет перекрыть на сцене. — бросил он, опуская её ноги на пол душа, и чуть придерживая её за талию, не давая завалиться. Ноги слабо держали после пережитого удовольствия. — Ваня, я не заставляю тебя. — осторожно проговорила Офелия, не желая чтобы он исполнял её мечту, против собственной. — А я говорил про это? Я сам хочу. — повел плечом Ожогин, взяв мочалку, и налив на неё геля с ароматом апельсина. После этого Иван прикоснулся к девушке, провёл мочалкой по её плечам, шее, груди и животу. Она затаила дыхание от неожиданности и такой ласки. В каждом его движении была нежность, осторожность. Девушка подалась вперёд, и стала водить руками по его телу, размазывая пену от геля по мокрым плечам, спине и груди. — Это больно будет. — тихо произнесла она, переводя дыхание во время его прикосновений мочалкой. Она так странно ощущала себя, её не мыли наверное с самого детства. Но это было приятно, ощущалась его забота, да и то, что он в первую очередь стал купать её, а не себя, о многом говорило. — Ну что я, не выдержу что-ли? Давай, быстро помоемся и пойдём в комнату. У меня много новостей хороших. Хватит тут мокнуть. Растаем ещё. — коротко бросил Ожогин, начиная мыть уже себя. Через несколько минут они, вытершись полотенцами вернулись в спальню, и легли на ещё незастеленную постель. — Какие у тебя новости? — задала вопрос Офелия, расслабленно глядя на лежащего рядом Ивана. Рядом с ним ей было спокойно, хоть и волнения ещё не ушли. Но, по крайней мере, писательница чувствовала, что сейчас можно отпустить страхи, и наконец выяснить всё, что интересует. Ожогин довольно улыбался, гладя её пальцами по щеке. Девушка тянулась за его рукой, и искренне надеялась, что он действительно чувствует себя хорошо, а не притворяется. — Для начала, машина обратно моя. Я приехал на ней, ты могла заметить. И, у меня будет квартира. — в его голосе скользнуло такое ликование, что от одного тона Офелию затопило волной радости за него. Значит, таки получилось в суде… Она не видела машины, но была очень довольна, что принадлежащее Ожогину наконец вернулось к нему. — В суде поделили? Я очень рада за тебя! Ты не должен был остаться без ничего. — девушка даже подскочила на кровати, отмечая в его взгляде торжество, и широкую улыбку. И как он только сдерживался столько дней, не делясь… — Мм, нет. Машину Марина сама отдала, а в Москве квартиру я попросил её продать. Она согласилась, взамен я отказался от всего остального. Но это не страшно, денег хватит на новую квартиру здесь. Так что, остаётся ждать, пока продаст. И не будем больше жить на съёмной. — отозвался он, потянувшись за одеялом. Лежать без всего было холодно, хоть отопление в квартире и дали. Ещё и с мокрыми от душа волосами… Офелия задумчиво прикрыла глаза, ощущая, как её тоже прикрыли одеялом, и обняли за спину, так, чтобы лёжа на боку можно было прижиматься друг к другу. — Ого, не думала, что она согласится на такое… Но, я рада за тебя. — искренне проговорила она, подумав, сколько новых дел у Ивана будет в скором времени. Сама она никогда и не думала о покупке квартиры, столько денег она бы не накопила. Было приятно, что он думал и о ней, сказав, что будут жить вместе в его новой квартире. От мысли, что продадут именно квартиру в Москве Офелии тоже стало хорошо на душе. Слишком много там было воспоминаний о жизни в его браке… Ей не хотелось бы опять туда вернуться. — Я тоже рад. Не думал даже, что так хорошо получится. Она и не хотела изначально. — поджав губы, отозвался Ожогин. Девушка задумалась, насколько же сложно ему было добиться подобного от жены. Учитывая, как она выставила артиста на улицу без всего. Офелия хотела расспросить подробнее, но не решалась, чтобы не сделать ему больно. Немного погодя, девушка решилась задать волнующий вопрос, положив руку на щёку Ивана, чтобы обратить его внимание на себя. — Что у тебя со здоровьем? Последний раз ты сказал, что у тебя был приступ, а потом вообще игнорировал эту тему. — быстро произнесла писательница, не давая ему отвернуться, либо отвести взгляд. Ей было безумно важно услышать ответ, узнать, как он себя чувствует. После того ночного звонка, когда Ожогин сказал что он не может встать от приступа она просто места себе не находила. — Фель… Ты не должна это знать. Всё нормально. Лучше расскажи, чем занималась, пока меня не было. — прищурив глаза, и тяжело выдохнув, протянул Иван. Он снял ладонь Офелии со своей щеки, словно не хотел её прикосновений во время таких разговоров. Вот только, девушка не собиралась давать ему избежать беседы, опять соврать про нормальное состояние, когда на деле всё иначе. — Что значит не должна? Я всё о тебе должна знать. — возмущённо выпалила она, приподнимаясь на локтях, опираясь об его грудь, так, что между лицами оставалось пару миллиметров. Иван отвёл взгляд, явно не желая отвечать, испустил тяжёлый, нехороший вздох. Как же её раздражала его таинственность в разговорах о проблемах. Как будто если замолчишь, это может исчезнуть. — Лучше бы вообще не говорил. Ты мне просто позвонила тогда в такой момент, с трудом соображал. — только и сказал он, устало опустив руки по обе стороны от тела. В таком положении, и с закрытыми глазами он мог бы играть труп, и Офелия даже сама испугалась, в какую сторону её ведут мысли. Девушка искренне порадовалась, что позвонила именно тогда, и Иван признался ей в ухудшении здоровья… Ведь, позвони она утром, он вряд-ли упомянул хоть что-нибудь. А потом, она бы просто нашла его без сознания. Думать об этом было жутко. — Да что же это такое. Сколько мне ещё раз сказать, что ты можешь делиться всем? Что меня не пугает твоя болезнь? — попыталась убедить она, наклонившись ещё ближе, говоря ему в самое ухо, одновременно с этим, поглаживая по напряжённым плечам. Куда больше её пугала это недоговоренность, осознание, что она даже не сможет помочь в случае чего, ведь просто не узнает о состоянии. — Ну, вообще пугает. Я видел твои глаза тогда, когда у меня был приступ перед тобой. Больше постараюсь этого не допустить. Всё, давай о другом. Больше не о чём поговорить что-ли? — бросил он, наморщив лоб. Морщинки вокруг глаз стали еще глубже. Сейчас Ожогин даже выглядел старше своих лет. Хмурый, уставший… Куда делся тот самый, весёлый, и часто улыбающийся Иван? — Не допустить? Притворяться рядом со мной? — возмущенно выпалила Офелия, глядя на его лицо с невероятным волнением. Она действительно испугалась в момент того приступа, но только от того, что не знала, как помочь. Её невольно ужаснуло, как Ивана изменила болезнь внешне. Его некогда свежий и подтянутый облик теперь казался измождённым, и бесконечно усталым. Тёмные круги под глазами стали особенно заметны, на лице виднелись морщины, особенно много было на лбу, и в уголках глаз, губ. Казалось, ему трудно сохранить на своём лице подобие улыбки. Взгляд был устремлён куда-то вдаль, словно не замечая ничего вокруг. Мужчина выглядел бесконечно вымотанным, даже можно сказать, раздавленным. Как будто Ожогин летом был совсем другим человеком. Лет на десять помладше, и полный позитива. А сейчас он выглядел едва ли не старше пятидесяти. — Я что, вернулся, чтобы ссориться с тобой? — недовольно хмурясь, бросил он, после чего просто снял с себя Офелию, и отвернулся в другую сторону. Она не стала как-то прикасаться, и пытаться влезть в его душу насильно. — Ну явно не для того, чтобы скрывать… — коротко бросила писательница, поджав губы. Ей было очень неприятно, что мужчина не хочет говорить о таком. Думалось, будто он недостаточно доверяет. Да и о диагнозе в первую очередь узнала его подруга, а не она… Может, она и вправду не так важна? — Я не хочу, чтобы ты слишком переживала за меня. — только и сказал Иван, поднимаясь на кровати, и садясь к ней спиной. Девушка устало откинулась на кровать, у неё просто не было сил уговорить его сказать насильно. — Вань… — утомлённо выпустила Офелия из себя, в то время как он открыл шкаф, и начал одеваться. Сама она не хотела вставать, и просто лежала, полу-прикрыв глаза. Иван долго стоял возле шкафа, беря поочерёдно разную одежду, и тут же возвращая её обратно. Казалось, он пытается отвлечься таким образом, ну либо действительно не знает, что выбрать. Его пальцы сжимали свитера слишком сильно, будто вымещая плохие эмоции на них. — Мне хуже, чем было. После премьеры я поеду в больницу. Надо выяснить, почему лечение перестало работать, может назначить новое, я не знаю… — сухо, отрывисто выпалил Иван, остановившись на белом свитере, и просто кинув его на пол. Офелия вздрогнула от такой резкости, отметив, какой суровый и одновременно тоскливый у него взгляд. — А в чём проявляется? Может, надо дозу увеличить… — осторожно попыталась предложить она, не решаясь говорить более настойчиво. Девушка опасалась Ожогина в таком состоянии, хоть именно ей он ничего и не делал. Но всё же, видеть его в расстроенном состоянии было страшновато. — У меня так другие органы полетят. Оно же всё связано. Нет безвредных лекарств. Как и было. Резкая колющая боль, как будто плавленое железо на сердце налили. Дышать не могу, и просто падаю. Почему мы вообще обсуждаем это… — недовольно нахмурив и без того хмурый лоб, делая себя похожим на какого-то усталого старца, бросил Иван. От описания его боли Офелии стало так жутко, что на пару секунд она даже забыла, как дышать. Но быстро собралась с мыслями, понимая, что он не хочет жалости, не хочет отношения к себе, как к больному. — Что мне делать, если у тебя опять это случится? — стараясь сделать голос спокойным, спросила девушка. Он криво усмехнулся, являя ту самую, жуткую улыбку, как было в душе. Девушку передёрнуло от его эмоции, она не понимала такой реакции, не понимала почему на простую заботу у него такое отторжение. — Бросить меня. — тихо, безэмоционально ответил Иван. На секунду ей показалось, что эти слова были произнесены каким-то роботом, настолько бездушными они были. — Я сейчас в тебя что-нибудь брошу. — выпалила Офелия, чувствуя, как глаза начинает щипать. Ожогин отвернул голову от неё, не желая показывать, что думает, но по его напряжённой спине было итак всё понятно. — Скорую вызвать. В прошлый раз я чудом сам проснулся. — сухо бросил он, заканчивая издевательство над свитером, и устало выдыхая. После чего просто закрыв глаза, он опустился обратно на кровать. В каждом его движении ощущался страх, боль. — Как же мне страшно за тебя… — всё же не сдержала себя Офелия, подавшись вперёд, и обхватив его за шею. Прикасаться голой грудью к ткани свитера было не очень приятно, но сейчас ей было всё равно. Хотелось поддержать его, сделать что угодно, чтобы его болезнь ушла, растворилась. — Прекрати это. Давай лучше собираться. После мюзикла отметим с артистами. Давай. — похлопал её по рукам Иван, подстёгивая начать что-то делать. Он не хотел её жалости, а она просто не могла скрывать своих переживаний. Никогда в жизни у Офелии не было человека с такими серьёзными болезнями. Она просто не знала, что делать, к кому обратиться, кому продать душу, чтобы вернуть ему здоровье. Иронично было, что перед ней сидел сам Воланд, вот только, владея всеми душами мира, он не мог спасти свою. *** Дорога до театра тянулась в молчании. Это уже становилось какой-то нехорошей традицией, везти её в своей машине, и избегать друг друга, как враги. Иван понимал, прекрасно понимал, что делает больно Офелии своим молчанием, тайнами. Но он просто не мог переступить через себя, и начать ей жаловаться. Не хотел выставлять себя ничтожным, не хотел, чтобы она сама ощущала себя плохо от его слов. И сам же этого добился другими словами… — Фель? Слышишь меня? — тихо произнес Ожогин, на секунду сняв руку с руля, и положив её на пальцы девушки, которые она сразу же убрала. Он тяжело выдохнул, припоминая, как точно так же они ехали больше месяца назад. Вот только, тогда ещё были никем друг другу. А сейчас, грозились стать вновь никем, из-за его несдержанности, появившейся благодаря болезни. — Держись за руль. — коротко бросила девушка, отвернув голову от Ивана. Её напряжение ощущалось в воздухе, что крайне расстраивало мужчину. Встреча после разлуки прошла так хорошо, и как же быстро прошло это хорошее настроение… Сменившись очередной ссорой. — Извини. Я не должен был так говорить с тобой. — мягко произнёс он, сжимая руки на руле, и не прикасаясь больше к Офелии. Девушка криво усмехнулась на его слова, кажется, не поверив. — Мне это уже надоело. Сколько можно злиться, извиняться, и ничего не менять? Как будто только мне твое здоровье надо. — отозвалась она, вжимаясь коленями в дверцу автомобиля. Иван окинул её фигурку усталым взглядом. Ему так хотелось просто развернуть её к себе, положить её ноги на свои колени, и просто гладить их во время поездки, а не переругиваться. Как там говорила Лена? «Как старые супруги»? Ожогин коротко усмехнулся этому воспоминанию. В браке он так часто не ссорился. Может, играл роль его возраст, а может и болезнь, которая раньше не мучила так сильно… — Мне не хочется, чтобы ты знала, как мне плохо. Я могу сам справиться с этим. — спустя пару секунд, отозвался артист. Он не стал включать какую-то музыку в машине, и они ехали в полной тишине, нарушаемой лишь раздражёным дыханием. Ивану действительно было очень плохо всю неделю, почему он и не звонил Офелии каждый день. Не хотел объясняться. И сейчас, его сдерживало лишь обезболивающее, новое, которое он специально купил в аптеке, выяснив, что оно даёт минимальный побочный эффект. Совсем безвредного с его лекарствами не было. — И сейчас плохо? — бросила обеспокоенный взгляд на него писательница. Ожогин коротко усмехнулся, но лишь на секунду. Как бы она не обижалась, даже притвориться безразличной едва ли могла бы. Он не собирался скрывать, что это было приятно. — Нет. Сейчас я выпил обезболивающее. — качнул головой он, сжимая пальцы на руле чуть сильнее. До родного театра оставалось совсем немного. Иван выступал в куче разных театров в разных странах, но именно театр музыкальной комедии в Петербурге занимал особое место в его сердце. Здесь он играл на постоянной основе, и искренне любил и сцену, и гримёрку, и даже все стулья в зрительном зале. Всё было хорошо изученным, и даже родным. — Ну да. Знаешь, меня уже так достало, что я должна насильно допрашивать тебя. — девушка устало уронила руки на колени, после чего стала теребить ремень безопасности. Было видно, как она переживала, и Иван не сдержался, чтобы не накрыть её ладонь своей, но только на секунду. Писательница тут же убрала руку из его, засунув её в карман пальто. — Лучше вообще не спрашивай. Ты не врач, и не облегчишь ничего. А показывать себя больным мне уже надоело. — как можно мягче, стараясь сдержать рвущиеся наружу не слишком хорошие эмоции, отозвался он. В последнее время, помимо сердечных приступов у Ожогина частенько стали случаться и нервные срывы. Это пугало, безумно пугало его самого, но в момент, когда эмоции затопляли разум, он просто не мог это контролировать. Как будто вся накопленная боль, горечь, спрятанные внутри рвались наружу, и хотели выплеснуться за все годы замалчивания. — Скрывай. Делай что хочешь. Хоть помри со своей таинственностью. — грубо бросила Офелия, от неожиданности Иван слишком сильно нажал на газ, и машина взвизгнула, заставив их обоих вздрогнуть. — Не говори так со мной так. Даже в шутку, не говори об этом. — нахмурившись, бросил артист. Он понимал, что девушка сказала не со зла, но слушать из её уст о собственной смерти было слишком жутко. Хватало собственных переживаний с утра и до ночи. — Вообще не хочу с тобой говорить. — бросила Офелия, попытавшись успокоить дыхание после встряски в машине. Да что с ним творится… Раньше Иван не попадал в аварии, а сейчас от одного слова чуть не натворил ужасное. Он взглянул на свои руки, словно не узнавал их. — Ты ещё хочешь быть со мной? — тихо произнес артист, даже не глядя на девушку. Он снизил скорость автомобиля, испугавшись, что на привычной сможет просто не доехать. А ведь раньше он прекрасно водил машину… Думать о подобном не хотелось. Потом, потом, после премьеры он сходит в больницу, и всё узнает. — Знаешь, иногда мне кажется, что ты ждёшь от меня ответа нет. Зачем ты так пытался меня вернуть? Чтобы опять бросить? — холодно спросила Офелия, не глядя на Ивана. Ему стало не по себе от её слов. Он не хотел, безумно не хотел потерять её, но в сложившейся ситуации видел это, как верный выход. И отпустил бы её, если бы она только попросила. Пусть тогда приступы и стали бы случаться чаще. — Мне не было так плохо. Я считал, что смогу начать отношения с тобой. Летом я вообще был полностью здоров. — осторожно отозвался Ожогин, не желая слишком сильно копаться в своей же голове. Вначале осени ему действительно было получше, да и травмирующих событий произошло не так много. Желание заполучить мучившую его сознание девушку было сильнее размышлений, и болей в сердце. Тогда казалось, что справиться поможет один визит к врачу. Ведь, в юности он так не страдал. Приступов было, ну может, три за жизнь. Один при захвате театра, и два ещё от воспоминаний этого ужаса. — А сейчас не считаешь? Почему молчишь? — тронула его за плечо писательница, когда Иван слишком сильно ушёл в воспоминания. Он просто не знал, что ответить. Сказать «нет»? И потерять её, свой свет, ту, которая давала надежду на какое-то светлое будущее, стимул бороться… И одновременно с этим дать девушке возможность найти кого-то без проблем. — Я не знаю. Я не собираюсь обязывать тебя быть рядом, когда мне станет очень плохо. Или, когда я сознание потеряю. Мне не кажется, что я сейчас в состоянии для отношений. Мне для начала надо вылечиться. — дёрнул головой мужчина, неожиданно ощутив, как защипало глаза. Он не собирался показывать такое, и просто отвернулся. Думать о том, что рядом с Офелией может быть другой человек было так болезненно… Но, он позволил бы этому случиться, если бы точно знал, что это сделает девушку счастливой. А он… Он как-нибудь справится сам. — Здорово. — безэмоционально отозвалась писательница, вызывая в его душе ноющую боль. Ему хотелось более развернутого ответа на свой вопрос. — Можешь нормально ответить? Ты уйдёшь? — попросил Ожогин, на секунду перестав дышать. Вот бы она ответила нет… Только бы она не ответила нет… — Нормально отвечаю. Ты меня достал. — завершила диалог Офелия, и в этот момент машина доехала до театра. Даже не прощаясь, девушка выскочила из неё, направляясь к зданию. А Иван позволил себе сорваться без её присутствия. Он несколько раз ударил по рулю, пока не ощутил, как на костяшках его пальцев появились мелкие ранки, а после просто устало уронил голову на собственные руки. Дыхание сбилось, сердце бешено колотилось, в голове же была каша. Он устал, слишком устал от всех проблем, а передышки даже не предвиделось. *** Девушка буквально влетела в театр со служебного входа, в обход довольно длинной очереди. В другой день может её и порадовало бы такое количество потенциальных зрителей, но сейчас все мысли были заняты перебранкой с Иваном. Она не понимала, просто не понимала, когда он успел так измениться. И на грани сознания пустила очень нехорошую мысль, что познакомься она с мужчиной сейчас, никогда бы не влюбилась. Девушка тут же погнала такую мысль, стараясь не давать ей развиться, и так погрузилась в себя, что даже не заметила, как влетела в человека. — Офелия, ты чего так летишь, не видишь никого? — услышала она, заметив что перед ней Елена, смотрящая озабоченно-беспокойно. Писательница с трудом подавила в себе ярость, от мысли, что эта женщина удостоилась знать первой про диагноз, а ей Иван даже не думал говорить про расставание. Почему подруга была удостоена большего… Это вызывало ревность, и даже гнев. — Простите… Прости. Мне надо в зал. — бросила она, махнув рукой. Но артистка не дала ей проскочить мимо, придержав её за локоть. — Попадёшь в зал, все вместе пойдем. А Иван где? — задумчиво нахмурив лоб, задала вопрос Лена. Офелия ощутила, как её затопляет нехорошими чувствами. — Не знаю. Может, уже вообще нигде. — пожала плечами она, припоминая слова мужчины про то, что он сейчас не в лучшем состоянии для отношений. Ей было безумно больно думать об этом, но переубеждать… Офелия уже просто устала. — Ты о чём? — непонимающе переспросила женщина, на миг глянув за спину писательницы. Как будто ожидая там встретить Ивана, который всё и объяснит. Ну, конечно. Она и про дату премьеры спрашивала в первую очередь у него… — Мне нужно в зал. Представление скоро начнётся. — непривычно грубо бросила девушка, вырвав свою руку, и практически бегом направляясь к залу. Головы коснулась мысль, что ещё немного такого общения с Ожогиным, и она сама начнёт срываться на людях, не замечая этого. — Ну, иди конечно. Потом все артисты у нас в кафе собираются. Подходи, тебе же и будут рассказывать впечатления. — донеслось ей в спину, но Офелия даже не услышала. Голова была слишком занята другим, и сегодня она никак не смогла бы пообщаться со зрителями. Возможно, на каком-то другом показе… Иван шёл по коридору, ничего не замечая. Ему было слишком плохо, морально, физически, душевно. Болели пальцы от недавних ударов по рулю, ныла грудь, видимо принятое утром обезболивающее переставало действовать, но хуже всего было на душе. От мысли, что он в очередной раз обидел Офелию, и возможно этот раз вообще был последним их разговором, хотелось выть. Краем глаза он заметил замершую на месте подругу, явно чем-то обеспокоенную. — Лена, привет. — тихо произнес Ожогин, легко приобнимая её за плечи, чтобы подбодрить, да и вообще поздороваться. — Ваня, да что у вас случилось? То она вбегает, как будто от бешеных собак старается оторваться, то ты. — повернув голову к артисту, задала вопрос она. Мужчина поджал губы, не желая опять переживать этот разговор в машине. Значит, она уже знает… Ну конечно, где ещё могла пройти Офелия, как не через служебный вход… — Мы поссорились. Из-за меня. Куда она пошла? — спросил он, не решаясь рассказать, что именно он и является причиной ссоры. Сейчас главным было найти девушку, и попытаться нормально поговорить. Объясниться. — В зал. Да подожди, из-за чего поссорились то? Что ты ей сказал? — тронула его за руку Лена, от чего Иван вздрогнул. Всё же, он довольно сильно поранил свои же пальцы. — Почему сразу я… Почему опять виноват я. — ядовито процедил он, ощущая, как его опять заполняет гнев. Надо было срочно уходить, пока он опять не поссорился с очередным близким человеком в своей жизни. — Извини, я ничего… — качнула головой Елена, глядя в его глаза так, словно не узнавала. Ожогин криво усмехнулся на её взгляд. Он и сам себя уже не узнавал. Всё так изменилось, ухудшилось… Был ли он прежним Иваном? Или, прежнего больше не будет? — Мне нужно в зал. — только и сказал он, и пошёл дальше, не прощаясь. — Сумасшествие какое-то. — долетело ему в спину, вызывая ещё большую горечь. Да уж, сумасшествие это то, как можно было описать всю его новую жизнь. Оказавшись в зале, мужчина стал искать взглядом Офелию, но никак не мог её разглядеть, и махнув рукой, просто занял своё место в первом ряду. Он ждал, что девушка дойдет и сядет рядом, ведь её место тоже было забронировано здесь. А там и поговорят. Офелия принципиально не стала садиться рядом с Иваном, и увидев его издалека, ищущего её, просто отступила в тень. А после отправилась к другу, попросив женщину, сидящую рядом с ним, поменяться с ней местами. Та с радостью согласилась, услышав про первый ряд, и, явно узнав создательницу мюзикла, пожелала ей удачи, и ушла. — Привет, Денис. Как, переживаешь за Марию? — сразу начала девушка, не желая рассказывать о ссоре. Друг был в маске, но только из-за того, что он в общественном месте. Когда они оставались с Офелией в общежитии, либо в квартире, он больше не скрывался. И она была искренне благодарна, радуясь, что парень полностью открылся, и больше ничего не боится. Сейчас ей недоставало его улыбки… — Конечно. Но у неё получится, она ведь и до твоего мюзикла играла. С тобой всё в порядке? Ты одна пришла? — взволнованно спросил Денис, приветственно приобняв девушку. Наверняка, заметил сбившееся от бега дыхание, либо усталый взгляд… — Не одна… Всё нормально, не спрашивай. — качнула головой Офелия, не желая рассказывать о ссоре. Не сейчас. Потом, она расскажет когда-нибудь потом. Для начала надо было всё выяснить с Ожогиным. — Не спрашивать? Мне не всё равно на твоё состояние. Скажу новость, если мой проект в университете займёт первое место, то меня могут отправить в Америку на полгода, для практики языка. — явно довольный собой, рассказал Денис. Офелия искренне порадовалась за него, ведь попасть в США было одной из его главных мечт. В душе неприятно заныло от мысли, что они не смогут видеться это время, но девушка никогда не стала бы препятствовать развитию из-за подобного. Можно общаться по интернету, с чего и началось их знакомство. — Это тот, который ты делал тогда? Я очень рада за тебя, буду ждать фотографий. А Мария как? — задала вопрос писательница, чуть выровняв дыхание. Она бросила взгляд на сцену, которая ещё была закрыта занавесом. Наверняка, артисты очень переживали перед началом игры… Офелия и сама волновалась, особенно замечая, что зал забит полностью. Фанатам Ожогина было очень интересно посмотреть на его работу… — Да, тот самый. Я хочу признаться ей после выступления. Я не знаю как. Никогда не признавался до этого. — тихо отозвался Денис, машинально поправив очки, а затем став заправлять короткие пряди рыжих волос за уши. Его волнение было таким милым, светлым, что Офелия не удержалась от улыбки. — Просто скажи ей, как есть. — мягко улыбнулась она, взяв за руку друга. Тот чуть более спокойно вздохнул, но всё ещё остался напряжённым. Девушка была уверена, что он не получит отказ. Учитывая, что Мария приняла и без маски… Говорить надо было именно сейчас, до того, как он уехал. — Я бы хотел, чтобы она со мной полетела. Но это никак не сделать. — удручённо бросил Денис, он наверняка много раз обдумывал подобное, но к сожалению взять девушку с собой было невозможным. Если только не платить за всё самостоятельно, но таких денег у него не было. — Ты же вернёшься. И сможете опять время проводить. — произнесла Офелия, понимая, как сейчас трудно её другу. Ей и самой не хотелось не видеть его… Начав общаться в интернете, она и не думала, что не сможет без ежедневного общения в жизни. — Да, знаю… Где Иван твой? Вы же вместе с ним всё время. — задал вопрос парень, вмиг выбивая её из колеи, сменяя хорошее настроение печалью. Девушка быстро бросила взгляд на первые ряды, высокую фигуру Ожогина, не заметить его было просто невозможно. Мужчина то и дело оборачивался, рыская глазами по залу, но она не спешила выйти из тени. — Денис… Он скрывает своё состояние, меня это достало, и я ушла. — только и сказала писательница, упустив очередной разговор про возможное расставание. Раз он этого так хотел, то пусть помучается, поищет. Может, хоть тогда поймёт её ценность. Если эта ценность, конечно была… — Ушла? Насовсем ушла? Ты же любишь его… — услышала от Дениса вопрос, заданный обеспокоенным голосом. Офелия шумно вдохнула, чтобы не дать слезам сорваться. — Нет, конечно. Из машины ушла его. Он… Потом расскажу. — махнула рукой она, совершенно не желая обдумывать разговор в машине именно сейчас. Что это даст, помимо очередной боли? Вся их история с Ожогиным началась с боли, и это не прекращалось. — Привет. Не заметил сразу. Думал, ты с папой сидеть будешь. — услышала Офелия чей-то голос сбоку, и повернув голову, увидела сына Ивана, замершего между проходами. Он был в чёрном костюме, а в руках держал букет с какими-то розовыми цветами. Наверное, хотел подарить артисту, который больше понравится… Девушка отметила, что костюм хорошо на нём сидит, пусть и немного не по размеру. Парень был очень худым, и пиджак не обтягивал его тело. — О, Даня. Привет. А у тебя где место? — Офелия оглянулась назад, словно желая угадать. Чуть поодаль, она увидела дочерей Ожогина, которые сверлили её недовольным взглядом, и переговаривались. Не желая наблюдать за таким, она просто отвернулась, поджав губы. Оставалось лишь надеяться, что других его знакомых, настроенных против неё не будет на мюзикле. — У меня на два ряда дальше ваших, с Лизой и Таней сижу там. — отозвался Даниил, неожиданно протянув букет именно ей. — В честь твоей премьеры. — Офелия не сдержала улыбки, ощутив приятный аромат. Она не знала название этих цветов, но была рада такому проявлению симпатии. Хоть кто-то из близких людей Ивана хорошо к ней относился. — Познакомишь? — задал вопрос юный Ожогин, указав взглядом на её друга. Девушка поспешно кивнула, подумав, что совсем растеряла правила приличия. Надо было сразу представить их друг другу. — Да, конечно. Это Денис, мой лучший друг. А это… — указала она рукой на Даниила, на что Денис к её удивлению недовольно выдохнул, и прервал её речь. — Я понял, кто это. Не могу сказать, что очень рад познакомиться. Но спасибо, что ты был с Офелией тогда. — непривычно холодно, совсем как было, когда они были в ссоре, отозвался друг. Подобное удивило, и пустило холодок по спине девушки. Неужели, он ещё обижается… В том, что Денис узнал сына Ивана не было ничего удивительного, взглянув в глаза парня едва ли можно было не уловить сходство. — Ну… Ладно. Поговорим ещё позже, да? Я жду от тебя новых книг. Ты мне обещала дать почитать. — как-то растерянно проговорил Даниил, словно он не ожидал такой резкости. Офелия поджала губы, не решаясь сказать, что из-за него друг уже обижался в прошлом. — Да, конечно. Приятного просмотра тебе. — коротко бросила девушка, опустив голову к розовому букету. — А что это за цветы? — Флоксы. Хороших отзывов. — улыбнувшись напоследок, Даниил вернулся на своё место, а Офелия повернулась к Денису, решив выяснить, что это было. — Ты зачем с ним так грубо? — Не могу простить, что ему ты тогда сказала, а мне нет… — коротко ответил парень, скептически окинув взглядом подаренный букет. Девушка опустила голову, вновь ощутив свою вину. Хоть они и помирились, но осадок остался у обоих. — Денис… — примирительно произнесла она, и в этот момент занавес открылся, являя зрителям первую сцену. Когда Том пришёл устраиваться в больницу, ещё живой, и полный надежды. — Я простил тебя. Простил. Ситуация ещё мучает. А дочки его же, да? Не подошли к тебе. — заметил Денис, тоже переключаясь на игру. Артёма не было. Был только Том. Он сразу явился, даже не давая зрителям сомнения, что это простой человек, а не герой. — Я им не нравлюсь. — просто пояснила Офелия, припоминая слова Лизы на обеде. Девочка была яро настроена против, и она не могла её винить. Подобная реакция была более, чем ожидаемой. — Ну, ничего. Тебе с ними не жить. — резюмировал Денис, и замолчал. Дальнейшие полтора часа они провели за просмотром мюзикла, который и до этого был выучен за время посещения репетиций. Девушка внимательно следила за реакцией зрителей, боясь услышать ругань, боясь, что люди могут уйти прямо посреди представления, что в артистов кинут гнилыми овощами… Но, нет. Всё прошло более, чем хорошо, и когда занавес задернулся, она то и дело слышала обсуждение разных сцен, больше всего впечатлила многих как раз таки сцена с пытками, и общением девушки и призрака. А ещё, люди обсуждали Ожогина, и радовались, что он вышел на новый уровень. Некоторые ещё упоминали «малолетку», но это было вскользь. В целом, в большинстве реакция была положительной, но у Офелии было не слишком хорошее настроение, чтобы насладиться этим. Она отпустила Дениса поздравить Марию с премьерой, а сама пошла к выходу вместе со зрителями, желая затеряться. Осталось только отметить с артистами, послушать их мнение, и можно ехать… А куда? В квартиру Ивана? Девушка так задумалась, что не заметила даже, как её кто-то взял за плечо, не давая идти дальше. — Ты куда от меня убежала? Я тебя всё представление найти не мог. Я же волнуюсь… — услышала она усталый голос Ожогина, который смотрел на Офелию во все глаза. Казалось, он хочет прочитать взглядом, что именно у неё на душе. Его глаза коснулись цветов, но мужчина не стал комментировать. Видимо, не решался ещё больше разжигать ссору. — С Денисом сидела. Пошли, нас в кафе ждут. — двинула плечом писательница, желая скинуть его руку. Неожиданно, она увидела, его костяшки его пальцев в засохшей крови, и невольно ужаснулась. Когда он успел пораниться? Девушка потянулась к его руке, но Иван поспешно убрал её в карман, словно не желая показывать. — «Нас»? — скептически заметил Ожогин, явно намекая на последний, незавершённый разговор. — Ваня… — поджав губы, отозвалась Офелия. Ей было слишком больно даже задуматься, что «нас» может уже и не быть. Всё зависело от её решения… — Ладно, поговорим, когда домой вернёмся. Не хочу сейчас ничего выяснять. Пошли быстрее. — бросил Ожогин, заметив толпу поклонников, направляющихся к нему. Хоть он и любил своих фанатов, но явно не был готов говорить с ними именно сейчас. Вдвоём с Офелией, они быстро добрались до кафе, в котором сидели артисты «По ту сторону палаты», и ещё некоторые знакомые создателей. Несколько отдельных столов сдвинули в один, длинный, чтобы посетители могли сидеть рядом. Они заняли свободные места, и девушка сразу потянулась за шампанским. Она не любила алкоголь, но сейчас хотелось просто напиться. — Иван, Офелия, хоть вы и устроили нашему театру веселую жизнь с бегством, но я искренне поздравляю вас с премьерой. Пусть дальнейшие показы этого мюзикла проходят так же хорошо, ну а наш театр всегда открыт и для новых произведений. — услышала она голос Анжелики, которая сидела с другой стороны стола, и заметив, что Ожогин с девушкой явились, с улыбкой произнесла слова поздравления. Остальные люди захлопали им, и Офелия даже ощутила себя довольной. Сжимая подаренный букет, она встала из-за стола, и поклонилась артистам. Они стукнулись бокалами с шампанским, и продолжили обсуждать какие-то моменты, совсем новые артисты, вышедшие сегодня в первый раз делились тем, как заряжает энергия зала. — Папа, искренне рад за тебя. Горжусь тобой, тем, что ты выполнил свою мечту. Дальше больше. — следующим поднялся Даниил, по обе стороны от которого сидели дочки Ожогина, с восхищением глядя на отца, и с отвращением на писательницу. Иван довольно улыбнулся, благодаря сына за то, что тот пришёл, и уделил время. Следом высказалась Елена, за ней какая-то девушка, играющая в массовке, выступил Денис, на которого горящими глазами смотрела Мария. Девушка на секунду задумалась, не признался ли он ещё… Атмосфера в кафе была теплой, и расслабляющей. Офелия чувствовала себя, как дома с этими людьми, хоть и не знала практически никого лично. — Без нашей драгоценной Офелии ничего бы не было. Поблагодарим её, ну и лично от себя благодарю. С её помощью я стану известным. — услышала она самодовольный голос Артёма, но сегодня он даже не вызвал раздражение. Девушка привыкла к нему, и его шуткам, насмешкам. Время летело незаметно, и она только случайно глянув на экран телефона, заметила, что сидит в кафе уже больше часа. — Ладно, нам думаю уже пора… — сказала она Ивану, увлеченно говорящему с каким-то знакомым. Мужчина коротко кивнул, соглашаясь, и продолжил: — Окей. Выходи к машине, я через две минуты подойду. Нам надо многое обсудить. *** Выйдя из театра, девушка замерла на месте. Она хотела бы, чтобы это было лишь воображением. Но, нет. Перед ней был он. Её худший ночной кошмар. Её причина бегства и тайны имени. Вадим. Те же смоляные, кудрявые волосы, тёмные глаза, и абсолютная пустота в них. Вадим никогда не показывал эмоции. Лишь безразличие, либо улыбка, когда это было надо для общества. — Любимая, как же хорошо ты от меня спряталась. Я так искал тебя. Ну ничего, зато теперь ты точно от меня никуда не денешься. — проговорил он, когда девушка вышла из театра, и резко подался вперёд, больно схватив её за плечи. Она не успела как-то среагировать, либо же вырваться от страха. — Нет, нет, нет!!! Ваня!!! — в ужасе выпалила она, поворачиваясь обратно к театру, напрочь позабыв, что с этим парнем нельзя даже мысленно упоминать имена других мужчин. — Какой к чёрту Ваня! — Вадим, скривив губы в отвращении, поднял ладонь, и наотмашь ударил Офелию по щеке. Она успела закрыть лицо, но он так и оставил отпечаток ладони на ее щеке. Из глаз девушки потекли слёзы, она так давно не чувствовала ударов, что забыла, какую сильную они причиняют боль. — Отпусти меня… Отпусти, я не принадлежу тебе! — взмолилась она, готовая упасть на колени, что угодно, лишь бы он ушел, отпустил, сжалился. Где Иван? Где делся Иван, он должен был выйти с минуты на минуту. Он же обещал, обещал помочь, если бывший объявится… Даже учитывая их ссору… — Любовь моя, мы связаны небесами. Что же ты совсем не рада мне, я так скучал… Ты ведь для меня ту фотосессию устроила. Я знаю, что ты тоже скучала. — ядовито прошипел Вадим, грубо хватая Офелию затылок, и впиваясь губами в её губы, посылая боль по её телу от своих мелких покусываний. Девушке было так гадко от мысли, что к ней прикасаются чужие, так жестокие губы, вместо тех, что она уже могла назвать родными. Как она будет целовать Ивана после этого… — Прекрати, прекрати! — попыталась вырваться из его хватки Офелия, и получила за это второй удар по щеке. Голова снова взорвалась болью. Вадим лишь улыбнулся. В глазах писательницы отразился ужас. — У вас какие-то проблемы? — увидев двух, довольно шумно себя ведущих молодых людей, к ним подошёл какой-то работник сцены. Девушка молилась, чтобы это был Иван, но нет. Он хотела ответить что не хорошо, что ей нужна помощь, но… Но тут произошло страшное. Она ощутила холодную сталь ножа у своего живота. При этом, Вадим не прекращал улыбаться, держа её за затылок. Но своими действиями он как бы показывал, что одно лишнее движение, и она просто не выживет. — Всё хорошо. Встретила старого друга. — дрожащим голосом, с бегающими глазами пролепетала Офелия. Работник не знал её лично, чтобы увидеть, что что-то не так, и просто ушёл, оставляя писательницу один на один со своим монстром. — Любовь моя, ты меня радуешь. Поехали-ка домой, ты слишком задержалась в этой, совсем нам чужой стране. Уж, сколько я денег я потратил, чтобы доехать. — не слушая никаких возражений, Вадим толкал её в сторону своей машины, держа у бока нож. Девушка, против своей воли шла туда, а в голове было только одно. Иван, Иван, Иван, ну где же он… — Зайка, я боюсь, что ты позабыла меня, и можешь мешать нашей любви. Я делаю это исключительно ради нас. — елейно прошептал парень, закрывая дверь автомобиля. Шеи девушки коснулась игла, она испуганно дёрнулась, но отшатнуться не удалось. С другой стороны её поджидал нож. Вадим вколол ей в шею непонятно что, отчего ноги стали ватными, а мысли спутанными. Последнее, что было в голове — сожаление, что она так и не сказала Ивану свой родной город, или хотя бы страну. Её было просто никак не найти. Машина отъехала, и то, чего она не видела — как обладатель зелёных глаз выбежал на дорогу, и быстро записал номера. *** — Срочно, Офелию увёз какой-то неизвестный! — Артём буквально влетел в кафе в театре, взбудоражив всех сидящих там. Его впервые видели настолько взволнованным, настолько несобранным. Обычно уложенные волосы сейчас напоминали гнездо. Никто и не заметил, что он вообще покидал кафе. — Что? Это какая-то твоя очередная шутка? — Иван поднялся из-за стола, смерив юного артиста осуждающим взглядом. Сколько раз этот парень язвил, злословил… Поверить, что он сейчас говорил правду было слишком трудно. Да и, кто мог увезти девушку? — Да какая шутка, я сам только что видел, как ей ножом угрожали, не успел подойти. Вот, номер машины записал. — сунул ему в руки бумажку Артём, а сам начал что-то срочным образом искать в телефоне. Ожогин с непониманием взглянул на номер, решая, стоит ли поверить… По правую руку появилась Лена, она тоже посмотрела на запись, а затем взглянула на парня с сомнением. — А ты уверен? Может, это какой знакомый её? Какой нож? — спросила она, подумав, что тому могло и показаться. Откуда у человека взялся бы нож, вряд-ли у Офелии имелись такие страшные враги. — У Ивана спроси. Он же всё про Офелию знает. Есть у неё знакомый с черными короткими волосами? — резко опустив телефон, выпалил Артём. Иван вздрогнул от его последних слов, будто что-то осознал, и неожиданно покачнулся, уронив бумажку на пол. Неужели… — Не может быть, неужели действительно он… — только и сказал Ожогин, перед тем, как осесть на пол, под испуганные взгляды друзей и родных. Краем глаза он заметил Даню, который подскочил, явно желая направиться к отцу. — Ваня, ты чего? — услышал Ожогин, не понимая, кто именно говорит. Сердце пронзило такой сильной болью, что он едва сдержал вскрик. Он считал, что хуже быть не может, и именно сейчас ощущал себя так, будто в грудь вонзили нож, и прокручивают его. — Нет… — чтобы не закричать от боли, пришлось стиснуть зубы. В глазах потемнело, и он ощутил, как сознание начало уплывать. Боль в груди становилась невыносимой, каждый вздох давался с трудом. — Ожогин, что с тобой? — спросил кто-то ещё, но Иван больше ничего не слышал. Он попытался что-то сказать, но вместо слов раздался только хрип. — Нет, нет, я же обещал ей, что ничего не будет… — шептал он, словно умалишённый, вспоминая рассказы Офелии о бывшем, её страх, его заверение, что от фотосессии ничего не будет. Он ведь обещал… И не смог, не выполнил. Не сберёг. — Ваня, Ваня, что с тобой, плохо? — спросила Лена, подхватывая друга под плечи, в то время как он откинул голову назад, и закрыл глаза. Сознание его оставило. — Что с ним? Часто такие приступы? — непривычно обеспокоенно проговорил Артём, опускаясь на корточки рядом с Ожогиным, и прикладывая два пальца к шее, чтобы прощупать пульс. Подобное было слишком удивительно, ведь ранее он только спорил с Иваном, и как казалось, недолюбливал его. — Болезнь сердца у него серьезная в последней стадии. Ишемическая болезнь. А ты что, во врачи заделался? — задала вопрос Елена, поддерживая голову Ивана, пытаясь привести его в себя хлопками по щекам. Но мужчина вообще никак не реагировал, повергая её в ужас. — Мой отец кардиохирург. Быстро, в машину его. Счёт может на секунды идти. Я отвезу. — бросил Артём, внимательно понаблюдав за отсутствием реакции у Ожогина, и подскочил на ноги. — А Офелия? — задал вопрос Даниил, оказавшись рядом с отцом. Он не был знаком с Артёмом, но почему-то обратился именно к нему. В его, идентичных Ивану глазах плескался ужас, и сильное переживание. За кого из двоих больше, он не мог бы сказать. — На номер. Есть у кого пробить? Нет? Боже, да что за люди тут… Отвезу, и займусь. Помогите отнести. — бросил юный артист, подняв бумажку с пола, и получив отрицательный ответ от всех, сидящих за столом закатил глаза, махнув рукой в их сторону. — Я помогу нести. И поеду с ним. — уверенно сказал Даниил, подхватывая отца под ноги. Помогли отнести ещё несколько работников зала, которые обычно носили декорации. Атмосфера праздника была окончательно нарушена, и оставшиеся за столами артисты обсуждали только болезненность их руководителя.