Хорошее утро, ужасный день, и горячий вечер
23 августа 2023 г. в 15:47
Пробуждение было даже слишком хорошим. Офелия приоткрыла глаза, чувствуя, как расслабленно тело, ещё не вспомнившее, что с ним произошло. Было просто тепло и спокойно.
Девушка села в постели, и тут же наткнулась на пытливый взгляд голубых глаз. Иван сидел рядом, оперевшись о подушку, до этого смотрящий что-то в телефоне, после её пробуждения вмиг обративший внимание на неё.
В голове тут же пронеслись вчерашние жаркие ласки, и девушка даже будто вновь ощутила его руки на своём теле… Вечернее так резко нахлынувшее возбуждение стало казаться просто фантазией, но тело горело и будто желало ещё. Офелия не могла сказать, что она любила заниматься подобным, да и вообще, по сути у неё не было хорошего опыта, без принуждения…
Но, с Иваном всё было не так. Хотелось просто отдаться его рукам, позволить делать, что ему хочется. Сколько времени она избегала этого, а после вчерашнего очень хотелось ещё… Тело буквально плавилось под его внимательным взглядом. Молчание уже начинало становиться неловким.
— Доброе утро… — тихо произнесла писательница, увидев, что Ожогин облегчённо вздыхает. Он что, боялся её реакции? Было странно осознавать, что он тоже может бояться… Она не собиралась говорить ничего плохого, или опять упоминать его жену, не хотелось раздувать ссору, когда на душе было так хорошо.
— Привет, милая. Ты так крепко заснула после вчерашнего… — ответил мужчина, широко улыбаясь. Офелия успела заметить, что он прикрыл одеялом ноги, и она была не уверена, что на нём было что-то из одежды. Иван вел себя очень непринуждённо, будто между ними ничего и не произошло.
Девушка же чувствовала смущение. И помимо этого, дикий жар от мысли, что мужчину сейчас накрывает одно одеяло. Но для него, наверное это опять было «ничего такого».
— А?.. Ну, да. А ты что, вообще без ничего лежишь? — спросила она, окинув взглядом его тело, и отмечая, как от её рассматривания Ожогин выпрямляет спину, а его глаза чуть-чуть расширяются и загораются. Иван явно наслаждался её вниманием, ему хотелось быть для неё красивым и желанным, что выражалось, в частности, во взгляде — пытливом, горящем и ещё, может быть, чуть игривом.
— А в чём проблема? Ты уже видела меня полностью. Мне нравится спать без одежды. Только из-за того, что тебе было неловко не делал этого. Думаю, после наших ласк вчера тебя не должно смущать моё тело. — отозвался Ожогин, отложив телефон на кровать, и затем остановив руки на одеяле, будто желая его откинуть. Но, не стал.
Лишь чуть ближе придвинулся к девушке, и взял её ладонь в свою. Провел по запястью, по татуировке с призраком оперы на предплечье. Казалось, он хочет изучить её всю, запомнить до последней клеточки тела.
— Я не видела вчера. Почти ночь же была, да и отвлекалась на твои поцелуи… — ответила Офелия, она действительно не смотрела на него без одежды, это почему-то казалось слишком смущающим. Было достаточно странным, прикасаться к нему, но не видеть.
— Охх… Иди ко мне. При свете. Покажу тебе всё. — бросил Иван, подтягивая девушку к себе на колени, усаживая на себя. Даже через одеяло всё слишком хорошо чувствовалось, и Офелия не сдержала рваного вздоха, ощущая его практически без ничего.
Она прикусила губу, от ощущения его давления внизу, тело немедленно отозвалось дрожью. Иван наблюдал за её реакцией, игриво ухмыляясь. Ему явно доставляло удовольствие её смущение. И даже, можно сказать, забавляло.
— О нет, только не Света. — усмехнулась писательница, припоминая его рассказ про назойливую коллегу. Возможно, при других обстоятельствах девушка бы сказала это более недовольным тоном, но сейчас, когда Ожогин прижимал её к себе так близко, смотрел словно на самое дорогое, что у него было, все её претензии казались наивными и смешными.
— Да уж, лучше действительно без неё. — согласился артист, прижавшись своим лбом к её, а руками погладив Офелию по бокам. Ей было приятно от его прикосновений, она словно вплавилась в его тело, и все мысли куда-то пропали, растворились.
Его крепкие руки медленно двигались по её телу, дразнящими движениями пальцев очерчивая то грудь, то тонкую талию, то бёдра. Девушка шумно втянула в себя воздух и задержала дыхание, боясь спугнуть этот миг, когда все преграды между ними наконец-то пали.
— Как ты себя чувствуешь после алкоголя и тех сигарет? — обеспокоенно проговорила Офелия, всё ещё ощущая от него слабый запах вчерашнего вина. Удивительно, как он чувствовал себя довольно бодро после такого количества.
— Фель, ну ты не врач мне. Ты не обязана постоянно спрашивать подобное. — дёрнул щекой Иван, выказывая недовольство. Она же закатила глаза в ответ, раздражаясь на его желание играть вечно сильного.
— Но, я волнуюсь за тебя. Не хочу, чтобы тебе опять было очень плохо. — бросила Офелия, погладив его ладонью по щеке. Девушка действительно не понимала, зачем он опять пытается казаться лучше, сильнее, когда она уже видела его даже в моменты, когда мужчина едва мог стоять от боли. Не лучше ли поделиться, когда чувствуешь недомогание, чтобы она могла помочь?
— Мне приятно твоё волнение, но всё же. Не дави на меня. — нахмурился Иван, отведя взгляд к окну. На улице было пасмурно, но в их душах, несмотря на небольшой конфликт очень тепло. Страсть затмевала рассудок.
— Ладно, я… — попыталась продолжить девушка, но Ожогин резко потянул её ещё ближе, замерев перед самыми губами, чтобы сказать:
— Иди сюда. Хочу тебя ещё сильнее вчерашнего…
Иван стащил одеяло с себя, показывая ей всего себя, без каких-либо преград, прижав к себе как можно ближе. От ощущения его полностью голого тела, обнимающего её, у неё перехватило дыхание. Офелия не собиралась врать, что сама не хотела подобного продолжения утра, но всё же, хотелось получить внятный ответ на её беспокойство.
При свете дня действительно можно было рассмотреть гораздо больше, и девушка невольно взглянула на самую интимную часть его тела, упирающуюся в неё через одну-единственную ткань трусов. Она заметила, что у него там нет волос. Бреет? Зачем? Впрочем, так выглядело даже лучше.
Иван проследил за её взглядом, тихо хмыкнул, и провёл ладонью по её щеке. Неловкости не было. Наоборот, от увиденного девушку затопило волной томления. Она облизала губы, пытаясь скрыть свою реакцию, но у неё не вышло. Взгляд стал скользить по его груди и рукам, затем вернулся к лицу.
Мышцы, широкая грудь, крепкие плечи — всё свидетельствовало о том, как много времени он проводит в спортзале. Мужчина не переставал улыбаться, видимо, осознав произведённое на неё впечатление. Его голубые глаза лукаво блестели.
Ожогин потянул её к себе, попутно снимая с девушки футболку, прижимая её обнаженное тело к своему. Никогда ранее Офелия не ощущала его так. Его тело было очень горячим, практически обжигающим.
От соприкосновения полностью голыми, она покраснела, а Ивана это только раззадорило. Он водил губами по её шее, груди, дошёл до соска, обвёл его языком и втянул в рот, слегка пососав его.
От его раскованности, уверенности в себе, игривости, девушка полностью отключилась от реальности. Офелия позволила ощущениям затопить разум, отключив ум.
Её ладони скользили по груди артиста, плечам, на миг опустились на живот, и коснулись его ноги. Кончиками пальцев она задела его возбуждённый орган, вызывая у него ни с чем несравнимое томление.
Дыхание Ивана становилось всё более частым, казалось, он вот-вот взорвётся. Девушка потянулась к его губам, на что он ответил с невероятной страстью, сжав её в объятиях, и яростно целуя. Язык Ивана проникал в её рот, вызывая у девушки дрожь. Она даже не заметила, когда Ожогин уложил её на спину, сам же навис сверху, шумно дыша и замирая, боясь спугнуть.
Ответив подрагивающими от нетерпения губами на его поцелуй, Офелия ощутила дикое желание, нереальное биение его сердца. Открыв глаза, писательница уткнулась лицом в его плечо. Иван же, игриво улыбнувшись, легко раздвинул ей ноги коленом, и пальцами вошёл в неё, будто проверяя, готова ли она.
От неожиданности, девушка вздрогнула, но он тут же начал двигаться, заставив её расслабиться. Большим пальцем мужчина погладил самый верх, сорвав с её губ сдавленный стон. Потом стал входить пальцами, заставляя её чувствовать нарастающее напряжение внизу живота.
Офелия застонала громче, а потом задрожала всем телом. Удовольствие, такое непривычное и острое, было настолько сильным, что девушка не выдержала и стала прижимать бёдра к простыне, только бы усилить и продлить его.
Иван смотрел на неё с лёгкой улыбкой. Словно, он наслаждался тем, что делал приятно ей. Ему и самому было хорошо от мысли, как его пальцы сводят её с ума, вынуждая стонать, и выгибаться навстречу.
— Хочу в тебя полностью… — хрипло прошептал Иван, его взгляд был затуманенный страстью, а пальцы толкались в неё невероятно быстро. Девушка выгнулась, и они слились в долгом безумном поцелуе.
Офелия двигалась навстречу его движениям, чувствуя, как удовольствие нарастает в её теле и разливается сладкой волной, заполняя его и заставляя её хотеть ещё и ещё.
— Без презерватива? — только и выдохнула она, почувствовав, как пальцы Ожогина покинули её, а он сам едва помня себя от страсти, направляет в неё совсем другую часть тела.
— А что такое? Ты не доверяешь мне? — хрипло шептал Иван, замирая совсем перед ней, не двигаясь вперёд, хоть по нему и было видно, с каким трудом ему удаётся не сделать это последнее движение, объединившее бы их до конца.
— Не тебе… Скорее твоей жене, с которой ты был после того, как она была неизвестно с кем… — бросила Офелия, тут же услышал его недовольный вздох, а следом за ним ещё и какой-то неразборчивый мат. Она поморщилась от подобной лексики, в то время как мужчина, устало выдохнув повалился рядом на спину, глядя в потолок с разочарованным выражением.
— Ещё ждать… Давай тогда хотя бы просто рукой погладь. Потом куплю. — предложил Иван, мельком взглянув на писательницу, было понятно, что он не отпустит её без продолжения, после того как вчера на крыше они прикасались друг к другу, артист явно не хотел наслаждаться одними поцелуями.
— Хорошо. Давай рукой. — согласилась Офелия, прикрывая глаза. Девушка провела рукой по его органу, чуть сжала, увеличивая темп. Ожогин откинул голову, стиснул зубы от напряжения, и наслаждения. Офелия стала водить ладонью вверх-вниз, вызывая у него хриплые вздохи, и дёрганье уголков губ.
Она впервые видела его лицо в моменте удовольствия на свету, и это зрелище заставило её поднять глаза. Мужчина явно утратил связь с реальностью. Он крепко зажмурил глаза, сжал руки в кулаки, и стиснув зубы тихо хрипел, двигаясь бёдрами вслед за её рукой.
От мысли, что он позволяет ей видеть себя таким, у девушки перехватило дыхание. Она намеренно двигала рукой быстрее, желая получить именно стон, а не только его шумные вздохи. В какой-то момент, девушка стала гладить пальцами именно верх его органа, каждый раз задевая пальцами узелок нервных окончаний.
Иван вдавил голову в подушку, задыхаясь от удовольствия. Офелия почувствовала, как он вздрогнул, и сделала так ещё раз, наконец срывая с его губ тихий стон. Улыбка мужчины стала шире, он громко и хрипло выдохнул.
Ей и самой хотелось ощутить его именно внутри, но её останавливало опасение за здоровье. Мало ли, с кем Марина могла быть ещё… А с его предложением продолжить без защиты, она не сомневалась, что и с женой Иван был именно так.
Офелия продолжала ласкать Ожогина рукой, не отрывая взгляда от его лица. Его глаза были закрыты, а на губах блуждала довольная улыбка. Что-то сладостно-туманное нахлынуло и на неё.
На душе было спокойно и безмятежно. Иван был так близко, так необходим ей. Мужчина двигался за её рукой, упираясь локтями в простыню, закрыв глаза, а Офелия, словно по наитию продолжала гладить его в такт его движениям.
Через какое-то мгновение, Иван потянулся к её губам и, не останавливаясь, впился в них страстным поцелуем. Его ладонь накрыла её грудь, в то время как вторая рука гладила между ног. Каждая ласка вызывала новый прилив жара у Офелии, заставляла её сжимать его ещё сильнее.
Наслаждение становилось нестерпимым. Ожогин двигался в ней пальцами, всё сильнее прижимаясь к ней. Каждый раз, когда его пальцы касались её самого чувствительного места, по телу девушки проносилась дрожь.
Писательница старалась сделать ему не менее приятно, чем он ей, сжимая сильнее, отвечая на поцелуй как можно более страстно. Её стоны становились всё громче.
Уже не владея собой, Иван выгнулся в спине, громко застонал и замер, вцепившись руками в простынь. Лицо скривилось от удовольствия, глаза зажмурились, а губы непроизвольно растянулись в улыбке. По телу прошла судорога высшего наслаждения.
На её пальцы полилась горячая тягучая жидкость, которую девушка поспешила вытереть бумажными полотенцами. Офелия нежно поцеловала его в губы, чтобы чуть продлить это падение в блаженство. От пережитого удовольствия, он был весь покрыт испариной.
Дыхание потихоньку выравнивалось, но ему пришлось подождать пару минут, прежде чем полностью вернуться в реальность. Ожогин шумно выдохнул, потёр ладонями вспотевшее лицо, глядя на Офелию, и благодарно усмехнулся.
— Вань, я не… — тихо произнесла девушка, почему-то очень смущаясь сказать ему, что не дошла до финала.
— Да, я понял. Иди сюда. — бросил он, подтягивая Офелию к себе за талию. Иван стал гладить её пальцами ещё быстрее, его губы при этом нашли её рот, прижимаясь плотнее, лишая её возможности двигаться.
С губ писательницы сорвался тихий стон, ей было тяжело держать голову на подушке, не дёргаясь. Тёплые пальцы проникли внутрь неё, заставив девушку запрокинуть голову. Ожогин принялся медленно наращивать темп, погружая её в сладкое забытьё.
Его губы без остановки целовали её, а пальцы толкались внутри, большим он гладил самый верх, окончательно сводя её с ума. Офелия чувствовала, что ещё чуть-чуть, и она утонет в этом блаженстве.
Через несколько минут, её тело содрогнулось и издав довольно слышный стон, она глубоко и размеренно задышала, изо всех сил прижимая бёдра к простыне. Было просто хорошо. Девушка откинулась на подушку, тяжело дыша. Её глаза ещё были закрыты. Иван затаил дыхание, глядя на неё в таком положении.
Его очень возбуждала мысль, что от одних его пальцев, Офелия смогла получить такую яркую разрядку. Он самодовольно усмехнулся, и нежно провел рукой по её телу, после чего обнял, крепко прижимая к себе. Они лежали рядом и молчали, пытаясь вернуть дыхание.
— Безумно хочу полноценный секс с тобой… — без какого-либо смущения, произнёс ей Иван, в перемешку со словами целуя её губы, щеки, пальцы рук. Ожогин явно был очень доволен. И тем, что сам испытал наслаждение, и тем, что смог сделать хорошо ей.
Второе было намного приятнее. На какой-то миг ему подумалось, как много раз она вообще чувствовала такое? Учитывая, что девушка хоть и имела опыт, но в основном только негативный. Было бы забавно стать причиной её первого удовольствия. Ну, или... Вернее, второго, учитывая ласки на крыше.
— Я сказала тебе свои условия. — отозвалась Офелия, стараясь не показать своей реакции на его слова. Её поражала его способность говорить такие откровенные вещи с абсолютно спокойным лицом.
— Я куплю. И тогда ты точно никуда от меня не денешься. — хитро улыбнулся Ожогин, в очередной раз цепляя её губы своими. Казалось, он вообще не желал прерывать эту ласку. Так долго желающий получить её от Офелии, он просто не мог остановиться, насытиться.
— А кто сказал, что я хочу деваться? — усмехнулась девушка, ласково погладив его по волосам. После ласк её тело будто стало легче, невесомее… Казалось, его может сдуть любой ветерок.
— Пошли в душ. У нас не так много времени. — спустя ещё пару минут горячего поцелуя, сказал ей Иван. Офелия согласна кивнула, им надо было слишком много сделать за день, продолжать нежиться в постели было просто невозможным.
После принятия душа, который охладил и разум помимо тела, девушка начала ощущать беспокойство. Ей предстояло встретиться со своими артистами… Показать себя, как руководительницу… Весьма посредственную к слову, покинувшую своих работников на месяц, даже не интересующуюся, кого там взяли.
— Нам надо в театр? Вместе пойдём? — спросила она у Ивана, когда тот вернулся из ванной, и стал одеваться прямо при ней. В её голове мелькнуло, неужели он теперь постоянно будет ходить обнаженным по квартире… Внизу живота заныло.
— Ну, не по отдельности же. Мы вдвоём числимся в авторах мюзикла. Вдвоём и пойдём смотреть. — с усмешкой отозвался он, надевая белый свитер, затем застёгивая брюки. Его хорошее настроение было бы видно даже слепому.
— Не боишься, что нас увидят, и опять будут говорить?.. — заметила Офелия, ощущая, как волнение становилось сильнее. Если остальные актёры будут как Артём, желающие поддеть, зацепить, она просто не выдержит…
— Не должны. Мы сегодня будем контактировать только с новыми артистами, а они меня лично не знают. Им нет резона издеваться. Поехали. По дороге что-нибудь купим поесть. — закончив с одеждой, ответил ей Ожогин, взяв девушку за руку, пытаясь лишить её волнения такими прикосновениями. — Я тебе ещё вазу должен. Поехали. — на последнюю фразу, Офелия просто засмеялась, чувствуя, как ей становится легче, и шагнула вперёд, обнимая его за шею. Иван погладил её по голове, посмеиваясь и сам. Подумалось, что если он будет обнимать её так тепло и нежно, то писательница будет готова вытерпеть хоть сто Артёмов в разных ролях.
— Да, мне сегодня ещё с Денисом надо будет встретиться. Если опять его брошу, он точно не простит. — отозвалась девушка, припоминая обещание другу. Он и так вряд-ли простил, а что будет, если обмануть снова… Офелия не хотела насовсем потерять близкого человека.
— Хорошо, после театра тогда. — кивнул Ожогин, отпуская её тело, и взяв за руку, повёл писательницу к входной двери. Она взяла с вешалки лёгкое пальто в клетку, и надела его поверх красного свитера. Вместе с черным пальто Ивана это выглядело ещё лучше, практически как парная одежда. На какую-то секунду Офелия даже подумала о подобной фотосессии с ним…
— Ты не против его? — спросила она, припоминая его ярый отказ на прогулку с Артёмом. Не хотелось получить его неприязнь.
— Зачем ты вообще спрашиваешь такое? Ты можешь общаться с кем хочешь, как и было до меня. — пожал плечами Иван, явно не понимаю, чем вызван такой её вопрос. Забыл он что-ли про вчерашний отказ?
— А, Артём? — осторожно поинтересовалась Офелия, заведомо зная, какое выражение лица у него будет. И, не ошиблась. Ожогин скривился даже сильнее, чем от вчерашних сигарет.
— С кем хочешь, помимо выскочек, чрезмерно заинтересованных тобой. Поехали давай. — сказал он, открывая её дверь, и буквально выталкивая девушку на лестничную клетку. Как бы ей не хотелось просто остаться рядом с ним, дела более не простили бы промедления.
И Офелия, взяв за руку Ивана направилась с ним в театр, ощущая бешеное биение сердца от волнения. Ей оставалось только надеяться, что артисты примут её. И, что мюзикл вообще станет известным, а не провалится, съев немалые деньги Ожогина.
***
В зале театра сидело как минимум полсотни людей, ожидая своих руководителей. Офелии даже стало немного неловко от мысли, что ими всеми должна командовать она. Куча незнакомых людей повернулись на их пару, с интересом разглядывая писательницу, которую видели впервые. Ивана то знали многие из них.
Мужчина ободряюще сжимал её руку, показывая, что он рядом, поддержит в случае чего. По дороге, они успели съесть пару круассанов с кофе, и конечно не обошлось без шуток Ивана, который сказал что с таким питанием скоро превратится в шарик. Это повеселило Офелию, заставив чуть улыбнуться и сейчас.
— О, пожаловали. Наконец-то. Давайте, представлю вам наших ребят. — выделившись из толпы, поднялся с кресла Артём, который до этого увлеченно рассказывал что-то незнакомой женщине. Чуть дальше писательница увидела и Марию, и приветственно кивнула ей. Хоть девушки и не были особо близки, но Офелия хорошо относилась к ней. Особенно учитывая, как та поддержала её друга, когда она сама уехала.
— Не строй из себя хозяина. Ты тут только благодаря нам. — грубо бросил Иван, удивив Офелию. Она с трудом могла припомнить у него подобный тон, помимо того случая в душе… Мужчина вышел вперёд, занял место перед рядами, обращая на себя внимание артистов. Благодаря высокому росту, его было видно и на рядах подальше.
— Не сказал бы. Меня официально утвердили. — отозвался Артём, подходя к ним, и останавливаясь прямо перед Ожогиным. Он был ниже, но это не мешало ему в очередной раз самоутверждаться. Парень был уже в чёрный линзах, и рваной больничной рубахе. Казалось, он наслаждался своей ролью, образом.
— И так же официально могут убрать. — сдвинув брови, а затем и скрестив руки на груди, ответил ему Иван. Голубые глаза столкнулись с зелёными, в одних виднелось презрение, в других же насмешка.
— Ваня, не надо. Давай послушаем, посмотрим. — тронула его за руку Офелия, отмечая с каким интересом смотрят на эту небольшую схватку артисты. Он только освободился от славы после видео, неужели не понимал, что подобным поведением может спровоцировать новую волну…
— Не могу. Он раздражает меня. — бросил Иван, машинально поправив волосы, а затем засунув руку в карман пальто. В зале было прохладно, отопление ещё не включили, чтобы можно было ходить без верхней одежды.
— Взаимно. Офелия, и как ты только с ним? — подмигнул ей Артём, явно считая, что у него с девушкой есть какое-то подобие дружбу. Она же лишь закатила глаза, и придвинулась ближе к Ожогину.
— В это вообще не смей лезть. — ещё сильнее нахмурившись, произнёс мужчина, сжав плечо Офелии слишком сильно.
— Ну почему? Она рассказывала мне о тебе. Просила помощи. — продолжил Артём, от чего девушку затопила нехорошая волна стыда. Ожидаемо, Иван непонимающе взглянул на неё.
— Феля? — ожидая объяснения, проговорил он.
— Я не говорила ничего конкретного. — только и сказала Офелия, не желая распространяться. Она очень жалела, что вообще что-то рассказала юному артисту, но тогда он казался другим человеком.
— Ну да. Скрывала имя до последнего, только плакалась что какой-то неизвестный мужчина играет ею. Пришлось самому догадаться. — продолжил тот, получая просто яростный взгляд Ивана, и ещё более заинтересованные от артистов. Придя посмотреть на мюзикл, Ожогин сам невольно становился объектом для рассматривания.
— Артём, прекрати. Здравствуйте, я создательница этого мюзикла. Вернее, писательница книги, по которой его ставят. Рада наконец увидеть вас всех. — выйдя вперёд, так, чтобы встать между этими двумя мужчинами, заявила Офелия. Она ощущала, что надо было просто спасать ситуацию, пока воздух не начал искрить от напряжения.
— Эта девчонка будет нами командовать? — заметила какая-то женщина, кажется именно с ней разговаривал Артём.
— Да ясно, чем она написала. Выбрала себе богатенького… — отозвалась другая, вызвав у писательницы нехорошую дрожь. Она не была готова к такому, хоть и знала, что артисты могут её не принять. Но ведь, они даже не познакомились, заранее став против неё. Тут и там слышались шепотки и смешки, слова про то, что девушка заставила известного исполнителя театра поставить её произведение через постель.
— Замолчали. Кого не устраивает моя личность, либо личность Офелии, попрошу покинуть зал. — грубо бросил Иван, вмиг затыкая рты всему залу. Он шагнул за Офелией, притянув её за плечи к себе, вызывая ещё большую реакцию людей, но они не решились более переговариваться, наверняка побоявшись лишиться роли. Девушка была благодарна Ожогину за поддержку, пусть и не одобряла подобный тон у него.
— Какой грозный. Офелия, ты соврала мне, сказав, что тебе не нравится контроль. — усмехнулся Артём, стоящий по другую руку от писательницы.
— Лишён роли. Вообще. Любой. — рвано выдыхая после каждого слова, произнес Иван, даже не повернувшись в сторону парня. Его рука на плече девушки, казалось обещала оставить красные следы даже через одежду.
— Не имеешь права. Могу уйти из этого мюзикла, но я останусь в театре. И стану играть главные роли. В отличии от любителей убегать… — со спокойной улыбкой отозвался юный артист, вызывая у Ожогина ярость, мужчина сжал свободную ладонь так сильно, что наверняка поранил кожу ногтями.
— Пошёл вон. Сейчас же. — громко, слишком громко для привычного голоса произнёс Иван, он будто впустил в свой разум Хайда, заставив того говорить за него. Глаза сжались, губы были растянуты в оскал.
— Ваня, может не надо так радикально? Он хорошо поёт… — испугавшись такого его состояние, попросила Офелия. Она не была опять готова увидеть этот кошмар. Удивительно было, что алкоголь он выпил вчера, а вёл себя подобным образом на трезвую голову. Возможно, играла ещё роль кучи проблем, которые раздражали, и он решил выпустить напряжение через ругань с Артёмом…
— Либо он исчезает с глаз моих, либо мюзикла вообще не будет. — процедил сквозь зубы Ожогин, отвернувшись в другую сторону.
— Ого, чем я заслужил подобную немилость? — с улыбкой произнес Артём, без какого-либо страха перейдя на другое место, так, чтобы оказаться прямо перед лицом Ивана.
— Пошел вон. Иначе я не ручаюсь за себя. — дернув головой, мужчина ещё сильнее сжал руку в кулак, воздух между ними уже можно было резать ножом. Офелия замерла на месте, не зная, как предотвратить катастрофу, а люди в зале затаили дыхание, ожидая, чем закончится такой спектакль в реальной жизни.
— Ваня, Офелия, я знала, что вы тут. Я помогу вам познакомиться с артистами. — оба развернули головы на знакомый голос, и заметили Елену, которая буквально бежала к ним через ряды. Хоть писательница и не была рада подобному близкому общению Ивана с этой женщиной, но сейчас она была благодарна ей за появление, которое предотвратило кульминацию ссоры.
— Привет, Леночка. Ты как раз в разгар ссоры. — усмехнулся Ожогин, привычно приобнимая подругу, и даже немного приподнимая её, чтобы прижать ближе. Офелия показательно отвернулось, ей было откровенно неприятно такое его проявления дружбы. Это приносило слишком сильную ревность. Мысли, что Иван может испытывать к артистке что-то большее…
— Ссоры не было. Просто кто-то не умеет контролировать себя. Для кого-то эмоции важнее профессионализма. — произнёс Артём, когда объятия были прерваны, а на него упал взгляд сразу троих людей, помимо зрителей в зале.
— Уволен к чертовой матери. — яростно выпалил Иван, дернувшись вперёд. Офелия машинально схватила его за руку, в то время, как Лена успела взяться за его плечо с другой стороны.
— Только подтверждаешь. — спокойно заявил парень, скрестив руки на груди. Он забавлялся реакцией артиста на свои слова.
— Артём, Иван, стоп! Ваня, ну что ты к мальчику прицепился. Сам что-ли в таком возрасте не был? Дай ему шанс спеть. — быстро-быстро заговорила Елена, мягко погладив Ожогина по плечу, и осуждающе посмотрев на юного артиста.
— Если он будет петь, я на его люстру уроню. Как Эрик. Две. — скинув руку подруги, отозвался Иван, скрестив руки на груди. Казалось, он немного успокоился, но лишь внешне. Внутри него ещё горел огонь негодования.
— Можно рассчитывать, как угрозу? — усмехнулся Артём, подступая ещё ближе, задирая голову наверх, чтобы поймать взгляд.
— Ваня, ну что ты в самом деле. Давай послушаем. Здравствуйте. — сказала Офелия Лене, одновременно с этим попытавшись успокоить мужчину лёгким объятием за шею.
— Зачем ты ко мне на вы? Ты с Ваней, а значит и для меня близкий человек. — по-доброму улыбнулась ей артистка, легко взяв её ладонь в свою. На миг писательнице даже стало неловко за свои подозрения, но контролировать чувства было слишком сложно.
— Ладно, всё, садимся. Ещё одно твоё лишнее слово не по либретто, и ты улетишь отсюда. — бросил Иван, и махнув рукой артистам, направился к сиденьям. Люди стали подниматься, и уходить за кулисы, переговариваясь между собой, что их руководители ещё принесут им жару.
Мужчина сел на кресло с такой силой, что прикреплённые к нему ближайшие задрожали. Офелия заняла место рядом, не зная что сказать. Ей было очень сложно видеть его в таком состоянии, и она просто молча накрыла его ладонь своей.
— Ничего, они поймут своё место. Потом. — криво усмехнулся Иван, ужасая девушку своими, вообще не свойственными ему словами.
— Ваня, зачем ты так. Они хорошие люди. Мы ведь всегда решали мирно подобные конфликты. — заметила Лена, сидящая с другой стороны от артиста. Было видно, что она тоже удивлена подобным тоном друга, и словами. В голове Офелии мелькнула мысль, видела ли артистка его в моменты ещё большей ярости?
— Всегда уже не будет. Не хочу говорить. Смотрим. — только и ответил Ожогин, положив руки на спинки кресел, как будто приобнимая женщин таким образом.
На сцену вышел Артём, ведь именно с Тома и начиналось её произведение. Он был уже со шрамами, хоть это предполагалось только через несколько сцен. Парень начал отыгрывать, как он пришел наниматься работать, пел песню про безвыходные ситуации, которые приводят в подобные места. Офелия погрузилась в мюзикл, прикрыв глаза. Было так странно видеть постановку того, что было у неё в голове.
Ближайший час, они втроём смотрели на постановку, девушке очень понравился артист на роль врача, ставящего эксперименты над людьми. Она даже подумала, что её можно было бы дать Ивану, вот только она сама хотела дать дорогу новым. Возможно, Ожогин смог бы сыграть бы потом, после премьеры…
Мария тоже хорошо играла, Офелию зацепило, как они с Артёмом отыгрывали любовь без прикосновений, ведь по сюжету он был призраком. И уже во второй раз, она не смогла сдержать слёз, когда парень пел финальную арию, прося свою возлюбленную медсестру жить дальше, и благодарил за то, что она освободила его, раскрыв дело сектантов. Хоть она написала это и сама, подобный финал был очень печальным. Возможно, стоило подарить им шанс на более счастливое будущее…
— Ну и, как вам? Лично я в восхищении. Это должно произвести фурор среди зрителей. — произнесла Елена, когда прозвучали финальные аккорды, и артисты все вышли на сцену, ожидая вердикта.
— Прекрасно. Я изначально говорил, что это произведение возымеет успех. — отозвался Иван, он немного успокоился после прослушивания, и даже особо не выступал против Артема, согласившись с тем, что отыгрывает парень очень хорошо. — Тебе как, Фель?
— А? — моргнув несколько раз, проговорила девушка. Она всё ещё была под впечатлением от последней песни. — Прекрасно… Я думаю, можно в скором времени выпускать в прокат.
— Идите. Мы посмотрели, и если надо будет лично с кем-то поговорить, позовём вас. Пока репетируйте как и было. Вы молодцы. — произнёс Иван ожидавшим слов от руководителей людям, после чего те стали уходить со сцены, и переговариваться, что возможно создатели этого мюзикла не так и плохи, пусть и очень скандальные.
— Осталось только доделать костюмы для всех, и можно действительно выпускать… Ты хочешь к какому-то празднику, или без привязки к дате? — обратилась Елена к мужчине, а Офелию неприятно зацепило, что она спрашивала без её мнения.
— Не знаю. Здесь моего труда нет, чтобы я решал. — пожал плечами Ожогин, удивив писательницу. Ведь, до этого сколько раз называл её работу общей… — Фель, ты как скажешь?
— Да можно и без привязки к дате. Чтобы люди шли именно на наше произведение, а не просто занять день в выходной. — отозвалась девушка, чувствуя удовлетворение от того, что он считается с её решениями.
— Я просто подумала, ты больше в этом понимаешь. — отозвалась Лена, мягко улыбнувшись обоим. — Да, Вань, тебя к себе Анжелика звала. Говорила что-то насчёт интервью… Что она скажет, куда тебе ехать, чтобы его заснять.
— Опять ехать? Мы же только вернулись. — удивлённо произнесла Офелия, краем глаза отмечая Марию, которая переоделась в обычную одежду, и стояла чуть в отдалении от них. Хотела поговорить?
— Такая моя жизнь… Вся в разъездах… Это и подкосило Марину в отношениях со мной. — устало выдохнул Иван, от упоминания его жены девушке стало неприятно, но она не стала ничего говорить, замечая, как он сам погружается в печаль. Это была не печаль от окончания отношений. Скорее, тоска, от осознания что именно его поведение привело к подобному исходу.
— Ну, я тогда поеду к Денису? Увидимся вечером? — задала вопрос Офелия, поднимаясь с места. Мужчина кивнул ей в ответ, на секунду придержав за руку, чтобы оставить нежный поцелуй на её щеке. Лена улыбнулась этому милому проявлению его чувств, и ничего не сказала.
— Иди. Посмотрим, куда меня отправят. Может, с собой возьму. — усмехнулся он, выпуская девушку, и самостоятельно поднимаясь с кресла. Артистка встала с ними, наверное собираясь пойти вместе с Иваном. А может, и по своим делам. Так, или иначе, Офелия не хотела лезть, куда ее не звали, и просто пошла к Марие, приветственно кивая ей.
— Привет. Денис просто сказал, что ты сегодня увидишься с ним. Я тоже собиралась, так что, может вместе поедем? — предложила Мария, приобнимая Офелию в знак приветствия. Писательница просто кивнула, подумав, что обязательно распросит по дороге эту девушку про взаимоотношения с её другом.
Офелия находилась под впечатлением от постановки, пусть ещё и без костюмов, декораций… Но даже просто видеть людей, играющих её персонажей было так прекрасно… Как будто её мысли попросту ожили, и вышли на сцену. Интересно, другие люди, по чьим книгам делали постановки, либо экранизации, чувствовали себя так же? Девушка не знала, а таких знакомых, чтобы спросить их реакцию, у неё не было.
— Девочки, вас подвезти? — услышав этот голос, Офелия недовольно закатила глаза. Они с Марией вышли из театра, и уже почти дошли до автобуса, как на их пути появился Артём. Уже снявший грим, но держащий в руке коробочку с линзами, будто не желая с ними расставаться. Он держал дверь своего, вернее, автомобиля отца приоткрытой, и выжидающе смотрел на девушек.
— О, Артём, давай. Здорово, что ты подождал. — неожиданно для Офелии, проговорила Мария, и двинулась в сторону машины юного артиста. Девушка успела лишь схватить её за локоть, не дав подойти.
— Нет. Я не поеду с тобой никуда. — не скрывая отторжения, бросила писательница. Возможно, у Марии и были хорошие отношения со своим однокурсником, но Офелия не желала опять вступать с ним в диалог, и выслушивать насмешки. Хватило и вчерашнего вечера, и сегодняшнего дня.
— Прости, я забыл, что ты живёшь по его правилам. Мария, едем? — приоткрыв дверцу чуть сильнее, Артём указал рукой на сиденье рядом с водителем, не обращая внимание на Офелию. Казалось, что он потерял к ней интерес, но стоило вспомнить его наглый разговор всего пару часов назад, как девушка понимала, что это лишь притворство.
— Тебе не хватило разговора с ним? На мне отыгрываешься… Надо было, чтобы Иван тебя всё-таки ударил. — заметила Офелия, криво усмехнувшись. Она не любила, когда Ожогин был в подобном состоянии. Но такую наглость хотелось убрать любым способом.
— Ударил бы — я бы написал заявление. Может, и правда лучше. Денег бы получил. — спокойно пожал плечами Артём, вызвав у девушки страх своими словами. Не хватало ей ещё одного человека, желающего покуситься на деньги артиста.
— Не надо с него деньги трясти. У него итак мало осталось. — понимая, что она теряет лицо, да и в целом показывает себя не с лучшей, уверенной стороны, проговорила Офелия. Но она не училась играть роли, чтобы уметь скрывать что на душе, и не смогла сдержать переживаний за мужчину.
— Ладно, действительно не надо сегодня, мы прогуляемся, поговорим. — переведя взгляд с Артёма на Офелию, устало проговорила Мария. Казалось, её не радует подобная перепалка, но она не хотела встревать, либо становиться на чью-то сторону, лишь быстрее уйти от спора.
— Какой ужас, уже и ты стала жить по правилам Ожогина. — Артём показательно взялся за шею, наверняка опять намекая на ошейник. — Того гляди, и я с вами начну. Поеду от греха подальше. Встретимся на репетициях. — махнул рукой на них юный артист, после чего залез в свою машину, и уехал в сторону от театра.
Писательница, кажется, только сейчас спокойно выдохнула. По крайней мере в ближайшие дни она не увидится с раздражающим парнем… А если ещё Иван возьмёт с собой ехать… Куда его там вообще собирались отправить? Ей было в целом всё равно, просто хотелось поехать именно с ним.
— А ты что, правда начала с Ожогиным быть? Он же женат. И старше. Вы вообще не смотритесь. — коснувшись её плеча, проронила Мария, вырывая девушку из размышлений. Они вдвоем пошли к автобусной остановке, в то время как Офелия ощутила раздражение от слов спутницы.
— Почему не смотримся? Он разведется. Это дело времени. — бросила она, дернув плечами. Ещё будут ей говорить про её же выбор. Девушку откровенно достало, что каждый второй, да что уж, каждый первый пытается переубедить её насчёт Ожогина. То упоминая его характер, то теперь ещё и внешний вид. Офелия сама не была в восторге от разницы в возрасте, но она точно не согласилась бы про «не смотритесь».
— Почему? Ну, ты выглядишь прекрасно. А он видно, что сильно старше. Твоё дело. Но мне на такие пары всегда сложно было смотреть. Непонятно, отец, или… С Артёмом тебе бы лучше было. — отозвалась Мария, достав из сумки какие-то орешки, когда они присели на лавку на остановке. Офелию передёрнуло от таких слов.
— А он здесь вообще причём? Мы с ним даже не друзья. — ответила она, не представляя себя с Артёмом, даже если бы у неё случилась амнезия. Парень, наверняка нашёл чем раздразить её и без воспоминаний о былом.
— Жаль. Он хороший человек, правда раскрывает такую сторону далеко не всем… И симпатизирует тебе. Всё время ждал, когда ты вернёшься. — улыбнулась Мария, вызывая у Офелии удивление. Он. Ждал? Ради чего? Разве ему мало, над кем глумиться… Не желая больше разговаривать на тему этого парня, писательница мотнула головой, и сжав пальцами край скамейки, перешла на другую тему.
— Как тебе вообще в театре играется? — задала вопрос она, принимая из рук Марии несколько лесных орешков. Та улыбнулась чуть шире, явно довольная собой.
— Прекрасно. Изначально думала, что зрители могут не принять, но они как-то с первого выступления заинтересовались мной. Даже автограф брали уже… — сказала Мария, не скрывая радости от признания зрителей. Пусть пока и малой, но она ведь только начинала свой путь.
— Ты же говорила, что Татьяна станет твоей. — пожала плечами Офелия, замечая как автобус разворачивается, чтобы подъехать к остановке. Люди начали подходить ближе, а девушка решила немного подождать. Она не любила толкаться в толпе. Да, и, признаться за время жизни с Иваном отвыкла от езды не на такси. А ведь до него писательница и в машине то каталась пару раз…
— Да. Уже не только она. Меня и Маргариту ставили играть, представляешь. А это действительно уровень… — отметила Мария, улыбаясь ещё довольнее. Офелия была рада за девушку, хоть и не сомневалась в ней с самого начала. Из этого «университета амбициозных», как она в шутку называла место учёбы Марии и Артёма, других людей просто не выпускали.
— А с Денисом у тебя что? Я просто интересуюсь, потому что мы дружим давно. — спросила Офелия, когда автобус уже подъехал, и они встали в конец очереди. Ну, лучше так, чем толкаться за право сесть.
— Да всё хорошо. Мне очень комфортно с ним. Он так заботится… Обещал снять маску, если общение и дальше хорошо пойдёт. — данные слова довольно сильно удивили Офелию, и даже немного ранили. Ведь, друг не говорил такого именно ей… Почему какой-то девушке, которую он знал от силы месяц, было позволено большее?
— Ого, мне он такого вообще не обещал… — заметила она, поджав губы. Подобное ранило, но в конце концов писательница сама была виновата… Может, Денис это сделал, посчитав Марию ближе из-за лжи подруги… В любом случае лучше было узнать у него.
— Видимо, я стала ему чуть ближе… — отозвалась артистка, когда они заняли место в автобусе, сев на сиденье в конце. Офелия не стала комментировать, она хотела услышать слова друга прежде всего. Отъезжая от театра, девушка понадеялась, что у Ивана всё пройдёт хорошо, и его не отправят в какую-нибудь захолустный городок. Она действительно переживала за мужчину, и искренне надеялась, что сегодня у него всё пройдёт хорошо.
***
После ухода Офелии, да и в целом остальных артистов из зала, Иван устало опустил плечи. Наконец-то он мог не притворяться. С самого утра, да и практически всю ночь, ему было очень плохо. Слабость, дрожь в теле, с которой он не мог справиться. Слева в груди просто горело от боли, видимо, повлияло количество алкоголя вчера, ещё и куча переживаний. Перед глазами всё плыло.
Ожогин с трудом старался не показывать этого, он не хотел, чтобы девушка переживала за него. Итак слишком много раз Офелия видела его в ужасном состоянии. Она не заслуживала такого, да и ей надо было заняться мюзиклом, а не сидеть с ним, как с инвалидом.
Головы не покидала предательская мысль, зачем он вообще такой молодой девушке, со своими проблемами, да ещё и летящим в бездну здоровьем. Что он принёс в её жизнь, помимо кучи проблем и слёз…
— Ваня, ты слышишь меня? Нам к Анжелике надо. Ты заснул что-ли? — кто-то трогал его за плечо, стараясь вернуть в сознание, но выходило плохо. Мужчина едва ли реагировал, глядя в одну точку на сцене, он походил на лишённого рассудка.
— Ну, не надо. — бросил Иван, поведя плечом. Если утром ему было немного получше, влияло и хорошее настроение от того, что с Офелией наконец всё получилось, да и в целом от нахождения рядом с ней, артист ощущал себя сильнее, лучше. Но спор с Артёмом, мысль что нужно опять выслушивать неприятное от директрисы, да ещё и какая-то поездка в ужасном состоянии… Всё это обострило его боль, Ожогин действительно не помнил момента, когда чувствовал себя хуже.
— Ваня, если ты мне сейчас не ответишь, я прямо в театр скорую вызову. Ты выглядишь так, как будто потеряешь сознание. — донеслось сбоку, заставив мужчину обратить усталый взгляд на Лену. Она не ушла вместе со всеми? Почему? — Да что с тобой, ты минуту назад был бодрым…
— Да не тряси ты меня. Прекрати. — проговорил Иван, прикрыв глаза. Дышать становилось труднее, и он действительно не был уверен, что сможет сейчас встать, и дойти хотя бы до кабинета. — Пройдёт. Проходило же раньше.
— Нет. Я не дам тебе в таком состоянии остаться. Меня достало, как ты теряешь сознание, и говоришь, что всё нормально. — услышал он от Лены, и слабо усмехнулся. Похоже, в этот раз он действительно не будет против больницы.
— Мне надо к Анжелике. Потом отвезёшь в клинику, хорошо? — попросил он, достав из кармана обезболивающее. Не лучшее средство в его ситуации, но оно хотя бы помогало временно, как и сегодня утром.
— Что ты пьешь? — спросила женщина, потянув упаковку с таблетками из рук Ожогина. Тот не стал сопротивляться, да и у него не было сил возражать. — Ваня, ты с ума сошел? Аспирин во время сердечного приступа?
— Мм, а что не так? У меня от него перестаёт болеть. — отозвался он, ощущая, как тело охватывает ещё большая слабость, после приёма таблетки. Но, по крайней мере становилось легче дышать, и боль отступала. Совсем скоро он сможет встать.
— Да то, что в твоём случае от этого может перестать болеть навсегда. Господи, почти пол жизни прожил, а ведёт себя как… — подруга закатила глаза, не став подбирать определение его глупым поступкам, за что Иван был ей благодарен. Перестать навсегда? Артист не знал такого, да и, признаться он вообще не читал побочные эффекты. Просто купил, что всегда помогало унять боль.
— Ладно, всё, не надо. Я понял. Идём к Анжелике. — чуть пошатнувшись, но всё же чувствуя себя немного лучше, пусть слабость и дрожь ещё не прошли, но по крайней мере он мог идти, а не сползать на кресло.
— Ты дойдёшь? — спросила Лена, взяв его под локоть. Иван не был против, позволив ей поддерживать его так. Хоть немного опираться на другого человека было лучше, чем идти в таком состоянии одному.
— Я не инвалид тебе. — бросил он, очень медленно двигаясь вперёд. Если в хорошем состоянии дойти до выхода из зала занимало у него минуты две, то сейчас он вряд-ли дошёл бы и за десять.
— Как тебя Офелия вообще в таком состоянии выпустила? — спросила Лена, вызывая у Ивана нехорошее чувство. Он не хотел, безумно не хотел, чтобы девушка видела его таким. Начиная с того, что их близкое знакомство началось с его позорного падения, после которого мужчина лежал трупом в больнице, и заканчивая тем ужасом, когда он сидел на скамейке у дома, и попросту падал на писательницу… Мужчина дёрнул головой, прогоняя плохие воспоминания.
— Она не знала. Не хочу ей показывать такого себя. — ответил Ожогин, чуть поджав губы. Рядом с Офелией хотелось быть сильным, помогать именно ей. В глубине души, он опасался, что девушка, если будет видеть его в таком состоянии слишком часто, может захотеть уйти. Иван верил её словам про чувства, да и беспокойство, забота говорили сами за себя. Но, что стоило ей сделать это, ведь даже зрители легко отказались… Возможно, это говорило воспалённое сознание.
— Почему? Боишься, что не примет в таком состоянии? — задала вопрос Лена, в то время, как они медленно поднимались по лестнице наверх. Ожогин откровенно жалел, что в театре нет лифта. Кошмар, до чего он докатился… Бывший победитель соревнований, называется. И не может преодолеть чёртовы ступеньки.
— Примет. И будет переживать. Не хочу такого для неё.
— Ну, Ваня, мы все можем заболеть. Твоя девочка беспокоится за тебя, в этом ничего плохого нет. Не понимаю твоё желание скрывать… — говорила Лена, вызывая у него лишь усмешку. Он и сам не понимал, почему решил поиграть в таинственность, но этот страх, опасение что девушка может уйти…
Если бы его не бросили все коллеги разом, зрители не стали бы насмехаться из-за одной ошибки, Марина… Нет, вспоминать про жену, и её поступок, он вообще не хотел. Но если бы это всё не свалилось на его плечи разом, может, он был бы более уверен в себе.
— Я не могу уже появляться перед ней в таком состоянии. Не хочу. Она должна видеть меня другим… — завершил разговор он, останавливаясь перед кабинетом директрисы. Дальше Иван собирался пойти один. Его рука потянулась было за таблетками, просто, чтобы выпить ещё одну на всякий случай, но мужчина вспомнил, что их забрала Лена. Ладно, после разговора с Анжеликой он поедет в больницу, и подберёт уже лечение получше.
***
Всю оставшуюся дорогу, девушки обсуждали будущую постановку. Мария делилась историями, как отбирали артистов, а Офелия рассказывала о поездке в Москву. Не углубляясь в какие-то особо личные моменты, но открывая Марие положительные стороны Ивана.
Ей просто не хотелось, чтобы Мария была настроена против артиста. Ожогину итак было слишком плохо в последнее время, и морально, и физически… Офелия не хотела, чтобы ко всему плохому добавились ещё недоброжелательные люди.
— Привет, как прошло выступление? — произнёс Денис, когда вышел встретить девушек у общежития. Писательницу неприятно задело, что он не только не поздоровался, а вообще не посмотрел в её сторону, обращаясь только к Марие.
— Удачно. Жаль, ты не пришёл, но я понимаю, тебе к проекту готовиться надо. — отозвалась та, приветственно приобнимая… Друга? Или, уже не совсем друга? Девушка так и не выяснила их взаимоотношения.
— Вы проекты делаете? А на какую тему у тебя? — обратила внимание на себя Офелия, не желая стоять в стороне, как будто они вообще незнакомы. Душу затопляло гадкое чувство ненужности, как будто она здесь была лишней. А ведь до её вранья и бегства именно с Денисом девушка никогда не ощущала себя не важной…
— Привет. Не заметил тебя сразу. Да нам на свободные темы дали. — не особо распространяясь, отозвался Денис, на секунду писательнице показалось, что он именно делает вид безразличия. Ну, нельзя же было из-за одной ошибки действительно так охладеть…
Офелия неиронично подумала, что его сравнение её с Иваном верно… Что мужчина чувствовал тогда, когда пытался выпросить у неё шанс? Видимо, что и она сейчас, вот только уже с другим человеком.
Слушая переговоры Дениса с Марией, Офелия шла следом за ними, чувствуя себя всё хуже и хуже. На неё вообще не обращали внимания, обсуждая какие-то новые события в жизни её друга, в которые она не была вовлечена.
Уже в комнате, оформив пропуск у вахтёрши, Офелия устало опустилась на кровать. Ту самую, на которой она спала вначале осени, в первые дни приезда. Остальных соседей в комнате не было, видимо друг попросил их уйти на какое-то время, либо же они сами не хотели сидеть дома, решив погулять.
— Мария, можешь сходить на кухню, заварить чай? — неожиданно прервав слова девушки про то, что сложнее всего было отыгрывать в постановке, попросил Денис. Она не стала против, понимая, что это лишь предлог для более личного разговора, и пообещав скоро вернуться, вышла из комнаты.
— Вы сдружились с Артёмом? Он вчера пришёл ко мне после нашего разговора. — решив начать не с извинений, а другой, не менее волнующей темы, спросила Офелия. Ей было неприятно подобное, как и то, что весьма наглый парень в принципе знал её адрес.
— Да, он хороший человек. Мы с ним втроём много раз гуляли. — безразлично отозвался Денис, присаживаясь на кровать напротив. Девушку удивила подобная характеристика этого парня, ещё и от второго человека за сегодня. Да только по его попыткам задеть можно было сложить вообще другое мнение. — Давай поговорим сразу. Я не готов простить тебе ложь. Мы можем общаться дальше, даже писать что-то вдвоём, но былой близости я тебе не обещаю. Мне сложно доверять тебе, после того как ты несколько раз соврала. И главное, я не понимаю, зачем? Как будто я запретил бы тебе идти к тому же Ожогину, портя собственную жизнь…
— Денис… — Офелия устало прикрыла лицо руками. Она не знала что сказать, как оправдаться. Как повернуть время назад? — Я думала, ты осудишь, если я пойду к нему.
— Я осуждаю. И то, что ты с ним осуждаю. Он женат, если у тебя проблемы с памятью. И с отвратительным характером. — заметил Денис, скрестив руки на груди. Девушка не ставила давить в себе желание тяжело вздохнуть. Сколько ещё человек ей за сегодня скажут нехорошие вещи про Ивана? На какую-то секунду ей показалось, что она сошла с ума, раз не может рассмотреть что-то хорошее в Артёме, и противоположное в Ожогине.
— Он подал заявление на развод. И, уж прости, но не тебе про его характер говорить. Ты его вообще не знаешь. — бросила она, подняв ноги на кровать так, чтобы положить голову на колени. Глаза начинало щипать от подступающих слёз.
— Хорошо. Ты знаешь. Знай дальше. Что ты хочешь от меня услышать? — устало выдохнул Денис, отвернувшись в сторону окна, словно ему было неприятно смотреть на подругу. Писательница и сама не могла сказать, что хотела… Вернуться в прошлое, и сообщить ему перед уездом разве что.
— Чтобы ты простил меня? Я хочу дружить, как раньше. Хочу узнать, что у тебя с книгами, рассказать про поездку. — отрывисто вздохнув, Офелия ощутила как пару слезинок таки выкатились из её глаз.
— Про книги скажу. Про поездку, прости, мне не интересно. — подобное ударило ещё больнее. Никогда ранее не было такого, чтобы друг не интересовался событиями её жизни… Ну, возможно он из-за Ивана, не хотел знать именно истории с ним.
— Почему? Я с сыном его познакомилась, мы втроём жили какое-то время… Очень хороший парень, копия Вани. — проговорила Офелия, припоминая Даню. Парень занял место в её сердце, и ей бы хотелось познакомить его со своими друзьями. Да и вообще, узнать как дела, как с Настей прошло после соревнований…
— Копия Вани — это звучит жутко. Втроём. Ещё один человек, удостоившийся знать, где ты. Забавно. — в голосе рыжего парня скользила горечь, и Офелии до невозможности захотелось сорвать с него маску. Наконец посмотреть на лицо полностью, увидеть эмоции. Каким бы ужасным, судя по рассказам оно ни было, друг не вызвал бы у неё отвращение.
— Зачем ты вообще предложил встретиться, если так негативно настроен?.. — тихо произнесла девушка, чувствуя как от волнения начинают дрожать руки.
— Посмотреть тебе в глаза, когда ты будешь отвечать, зачем мне соврала. Да и, мне кажется, тебе и без меня есть, с кем общаться. Сын Ожогина удостоился правды от тебя. Я — нет. — коротко бросил парень, никак не реагируя на её дрогнувший голос.
— Денис… Я не знаю что мне сказать в своё оправдание. — уронив голову на колени, поднятые на кровать, произнесла девушка. Она действительно не знала, как оправдать себя, чтобы получить прощение. Надо было сказать ему о поездке… Денис бы никогда не открыл её местоположение любопытным. Офелия корила себя за бегство, ложь, за всю боль, принесённую ему ей же.
— Ничего не говори. Лучше, чем заведомо ложь. — холодно отозвался друг, казалось, его вообще не тревожит её тоска.
— Ты сказал Марие, что покажешь ей себя без маски? — задала вопрос Офелия, чувствуя как её затопляет боль. Боль от того, что человек, с которым друг общается в разы меньше, заслуживает большего доверия. И ещё большая, от того, что она поступила так же… Не было ли поведение Дениса отзеркаливанием её?
— Да. Она стала мне близким человеком. — с теплотой в голосе, ответил Денис, и кажется даже чуть расслабился, опустив руки на кровать, перестав их держать в замке.
— А я? Мы же столько времени дружили. — друг попросту ничего не ответил на её слова, ударяя ещё больнее. Их поглотила тишина, во время которой Офелия сидела, глотая слезы, а парень безразлично смотрел в окно.
Через несколько минут вернулась Мария, с горячим чайником, и рассказом, кого она встретила на кухне. Увидев её, Денис будто расцвёл, перестав вести себя, как засохшее, бесчувственное дерево…
Офелия же попросту ушла, даже не попрощавшись. Она не могла больше находиться в месте, где ей были не рады, пусть и по её вине. Хотелось бежать, бежать так быстро, чтобы обогнать смурные мысли. Единственное, на что надеялась девушка, блуждая по незнакомым улочкам Петербурга — что у Ивана всё прошло получше. Хоть у кого-то из них должен был быть хороший день… Он остался её последним близким человеком.
***
Анжелика отправила Ивана давать интервью в родной город, сказав, что это даст близость со зрителем, а близкого человека им будет легче простить. Ему надо было поотвечать на вопросы, и во время прогулки показать важные места из своего детства. После чего женщина упомянула, что по возвращению надо будет сделать фотосессию для рекламы нового мюзикла, и отпустила артиста, видя его никакое состояние.
Вдвоём с театральной подругой, они поехали в ближайшую клинику, хоть Ожогину немного и полегчало от обезболивающего, женщина не позволила ему избежать обследования.
Пройдя несколько кабинетов в больнице, Иван с Еленой зашли в кабинет кардиолога, чтобы узнать диагноз. Врач мрачнел всё сильнее, и сильнее, рассматривая результаты анализов артиста на бумажке.
Мужчине даже на секунду стало страшно, ведь до этого его недомогание лечилось довольно просто, что такого ужасного можно было прочитать в заключении? Не могло же за этот месяц без лекарств всё настолько ухудшиться…
Он осознавал, что сам себе навредил таким резким прерыванием, но другие мысли и переживания буквально отключили ему память, да и артист объективно чувствовал себя получше. Помимо последних дней.
— Говоря простым языком. У вас нарушение кровоснабжения в сердце. Из-за этого и боли, и трудность с дыханием, и обмороки. В роду были люди с подобными проблемами? — сухо произнёс врач, его тон не выказывал ни единой эмоции, за годы работы он привык оглашать не самые приятные новости.
Услышать такое Иван точно не ожидал, он с трудом сдержал дрожь в руках от слов кардиолога. Ему стало страшно. Настолько, что все другие проблемы разом померкли в его глазах. Театр, суд, спорт… Какое это имело значение, если в один момент его может просто не стать? Как дети переживут потерю отца… Про то, что будет с Офелией в таком случае он даже не решился задуматься.
— Да. — так же, безэмоционально ответил Иван, получив удивлённый взгляд Лены на эти слова. Она не знала такой информации, да и в целом, вообще никто из окружения артиста не знал. Только в семье. Он не любил распространяться. И не собирался показывать свою реакцию перед людьми.
— Плохо. Значит, передалось по наследству. Вам нужно постоянно принимать лекарства, либо сердце просто перестанет работать. — констатировал мужчина, протянув бумаги Ожогину, а затем оторвав листок из блокнота, чтобы написать название лекарств.
— Перестанет? Но у Вани никогда не было серьезных проблем… — с тревогой, впервые Иван отметил настолько сильное волнение в голосе подруги, попыталась уточнить Лена. Он сам лишь горько усмехнулся, не поясняя ситуации. Самые худшие опасения стали воплощаться в жизнь.
— Это открывается с возрастом. И с плохим образом жизни. В лучшем случае лекарства минимизируют болезнь, но она никогда не уйдёт полностью. — начал объяснять подруге врач, но у Ивана просто не было сил слушать подобное. Он уже сталкивался с этим. Пусть и не напрямую.
— То есть, мне до конца жизни быть на лекарствах? — подняв голову от собственных анализов, спросил он, прерывая на полу-слове. Изнутри рвался истерический смех. Как же жизнь его «радует» на сорок третьем году жизни.
— Да. — ответил ему мужчина, и протянул список необходимых для жизни таблеток. — Вы очень затянули с лечением, дойдя до тяжёлой стадии. Может понадобиться операция. Никаких нагрузок, алкоголя, и стресса.
Остальные слова Иван просто не слышал. Он едва ли помнил, как покинул кабинет, без остановки глядя на свой диагноз. Ишемическая болезнь сердца. И на ужасающе долгий список таблеток. В голове просто не было мыслей, помимо одной. Страх, страх, страх. Он окутал всё сознание Ожогина, не давая ему даже вздохнуть.
— Ваня, ты как? Ты не говоришь ничего… — тихо произнесла Лена, сев с ним рядом на стул в коридоре. Она не давила, не заставляла отвечать. Лишь показывала, что готова побыть рядом в такой тяжёлый момент.
— Нормально… — склонив голову набок, и жутко усмехнувшись, продолжил мужчина. — Что должен чувствовать человек, узнавая такое? Куда вообще покатилась моя жизнь… В прошлом году всё было не так. Я чувствую себя, как будто на чужом месте. Ну не может же у меня всё быть настолько плохо? Не может? Не может?
— Ваня, иди сюда… — успокаивающе проговорила подруга, приобнимая Ожогина за шею, пока тот без остановки повторял одно и то же слово, и тяжело дышал. Ожидающие в очереди с сочувствием смотрели на только что вышедшего из кабинета пациента. Но сам Иван не замечал этого. Он, казалось вообще перестал что-либо замечать, не прекращая твердить «не может», как будто помешался от страха.
— Как мне поменять жизнь? Как?.. — не останавливаясь, говорил мужчина, он невольно начал дрожать от волнения, и вдруг резко поднялся на ноги, сжав листик с назначениями невероятно сильно. — Пошли в аптеку. Мне надо многое купить.
— Ты скажешь Офелии? — задала вопрос Лена, тяжело выдохнув, но всё же натянув на лицо ободряющую улыбку. Ей было не менее страшно. Но она старалась поддержать друга, показать, что всё не так и плохо, пусть сама и безумно боялась за него. Потерять близкого человека она не была готова. Да ещё и в таком молодом возрасте…
— Не знаю. Не думаю. Пошли отсюда к чёртовой матери, мне душно от этих больниц. — махнув рукой с бумагами, Иван буквально побежал к выходу, артистка же едва поспевала за его широким шагом.
— Ваня, ты можешь пообещать мне следить за собой? Я знаю, как ты относишься к попыткам контроля, но я не пытаюсь сделать это. — заметила Лена, стараясь не показать, как сильно её волнение. За годы работы вместе она не раз видела, как Ожогин работал на пределе сил, как не спал ради репетиций, питался кое-как.
— Мне есть ради чего пытаться выжить. И ради кого… Я поеду к ней после аптеки. Сможешь подвезти? — обратился к ней мужчина, останавливаясь настолько резко, что она сама едва ли не упала. Спасла только его рука, придержавшая за талию.
Женщина кивнула на его просьбу, замечая, какой же отрешённый взгляд у Ивана… Она понятия не имела, кто именно у него в семье имел такие же проблемы со здоровьем, он никогда не говорил о таком. Возможно, этот родственник рассказал бы, как лечиться…
Лена очень надеялась, что Иван расскажет Офелии про свой диагноз. В противном случае, она собиралась сказать сама. Такое точно нельзя было скрывать. А зная характер Ожогина, ему нужен был человек, который будет постоянно следить, занимается ли он лечением.
Оказавшись в машине, Иван полностью ушёл в свои мысли. Первый шок от диагноза прошёл, сейчас он размышлял более рационально. Но от этого было даже хуже. Ожогин думал, что стоило бы сообщить о своей болезни детям. Марине… Наверное, она тоже будет переживать, хоть они уже и не вместе.
Последними её словами были слова о любви. Но он не был готов простить измену, да и сам не испытывал таких чувств к жене. Ивану было сложно сидеть на пассажирском сиденье, а не за рулём. Наверное, артист попросил бы у Лены поменяться местами, если бы не оставил права дома у Марины.
— Ваня, не пугай меня, пожалуйста. Ты никогда ещё так долго не молчал. — произнесла женщина, обратив его внимание на себя. Иван тяжело выдохнул, ему бы хотелось просто убежать от мыслей… Ничего не решать. Вернуться во время, когда всё было просто и понятно.
— Извини. Я просто думаю, что мне делать. — отозвался он, откинув голову назад, так, чтобы можно было положить на сиденье. Машина Лены была меньше, чем его, но в ней откидывались сиденья назад. Это было удобно, давало возможность поспать, если ехать куда-то в другой город.
Иван нажал на кнопку, позволяя сиденью отклониться, и таким образом почти лёг в машине. Так ногам было удобнее разместиться. От нескольких сразу лекарств хотелось спать. Но по крайней мере, жжение в груди ушло.
— А что тебе делать? Пить лекарства, которые купили. Если понадобится операция, то сделать её. Хоть я и очень надеюсь, что не понадобится… — отозвалась Лена, не комментируя его хозяйское поведение в её машине. Понимала, что другу сейчас очень плохо. И хуже именно морально.
— Я не об этом. Думаю насчёт Офелии. Возможно, нам будет лучше расстаться… — не веря, что говорит это, с болью выпустил из себя Ожогин. Женщина резко повернула голову, посмотрев на друга, как на душевнобольного.
— Ваня, у тебя ещё и в голове кровообращение нарушилось? Ты столько времени мучился, страдал из-за неё, чтобы просто бросить? Я больше чем уверена, что она примет твою болезнь. — возмущённо выпустила из себя она, возвращая взгляд на дорогу, но боковым зрением всё ещё следя за его реакцией. У Ивана не было сил даже усмехнуться. Он был полностью согласен со словами Лены, и именно этого он не хотел.
— Я и без тебя знаю, что примет. Но я не хочу этого для неё. Она совсем молодая, ей карьерой сейчас заниматься надо. Я помог с этим мюзиклом, это может стать хорошим стартом. Она должна заниматься этим, а не сидеть у моей кровати. Я чувствую, что буду ей мешать. — холодным, отчуждённым голосом, Ожогин выпускал из себя всё, что накопилось.
Самые тёмные мысли, которые терзали ни один день. Впервые мужчина задумался об этом, когда у него случился сильный приступ перед Офелией на скамейке. Он помнил испуганные глаза девушки. А со временем могло стать только хуже. Он не хотел такого для той, кто завладела его сердцем.
— Ваня, если ты это сделаешь, я просто перестану с тобой дружить. — спустя некоторое время молчания, которое заглушала какая-то фоновая музыка из радио, поджав губы, заявила подруга.
— Что? Почему? — Иван даже немного привстал со своего откинутого сиденья. Сколько они пережили вместе, отработали, но Лена никогда не угрожала разрывом дружбы. Он что, сейчас потеряет последнего близкого человека? — Это хороший выход из ситуации. Возможно, мы могли бы сойтись потом… — сам не веря своим словам, неуверенно протянул артист. Он понимал что расставание на время станет разлукой навсегда.
— Ты правда спрашиваешь, почему? Ты хочешь поступить, как летом. Но бегство это не выход. Тем более, учитывая твои чувства… Или, хочешь сказать, они уже прошли? — пытливо просмотрев в голубые, помутневшие от плохого состояния, и переживаний глаза Ивана, спросила женщина. Он ощутил себя неловко под таким разглядыванием, как будто артистка пыталась прочитать именно душу, не желая слушать его нездоровые предложения.
— Нет, конечно. Именно из-за чувств я и хочу покинуть её. Относись я к Офелии хуже, я бы хотел остаться. Но я просто не могу её обречь на жизнь со старой развалиной. Ей нужен кто-то молодой, здоровый… — продолжал говорить Ожогин, ощущая, как от этих слов ему становится ещё хуже.
Он ненавидел ощущать себя слабым, и от осознания, что он просто не подходил юной девушке из-за здоровья, и остальных нескончаемых проблем, хотелось просто исчезнуть. Ну почему Офелия не могла попасться ему в молодости… Родиться раньше… Он не хотел, мучительно не хотел обрекать девушку на уход за собой в отвратительном состоянии.
— А о ней ты подумал? Думаешь, ей будет хорошо от твоего решения? Она влюблена в тебя. И, готова поддержать. Ты сделаешь ей очень больно. — донеслось от Лены, загоняя ещё больший нож в грудь, помимо того я каким он ранил себя, думая о подобном. Страдать. Его милая девочка опять будет страдать при любом исходе.
— Ну, поболит и пройдёт. А потом найдёт того, кто больше подходит. — бросил он, не скрывая горечи в голосе. Глаза неожиданно защипало, и мужчина поспешил прикрыть их ладонью. Так будет лучше. Должно быть. Вырвать проблему с корнем. Какой он себя и ощущал в жизни Офелии.
— И что ты собираешься делать сам при таком раскладе? — задала вопрос Елена, притормозив на светофоре. До его дома оставалось несколько минут.
— Не знаю. Лечиться. Заняться собой, уйти на какое-то время в тень… — спутанно проговорил Ожогин, подавляя желание заснуть. Он понятия не имел, как выбраться из ситуации. Что вообще может быть важнее здоровья? И самое важное он и потерял.
— Нет. Я не позволю тебе. Вы поговорите с Офелией, и решите вдвоём, что делать. И, не дай Бог ты ей не скажешь. Я сама тогда скажу. — неожиданно сурово для своей привычной мягкости, заявила женщина. Но Ивана это не удивило. В последнее время было слишком много удивительного.
— Я думал, ты будешь на моей стороне. — только и сказал он, устало уронив руки на колени.
— Я более чем на твоей. И не дам тебе совершить самую большую ошибку в жизни. — ответила она, разворачивая душу Ожогина всё больше и больше. Он понимал, сам прекрасно понимал, что будет жалеть всю жизнь, если поступит так… Но мысль, что Офелия будет мучиться с ним была сильнее.
— Порой я думаю, что моей большой ошибкой было сесть в тот поезд… После него всё покатилось не туда. — прикрыв глаза, отозвался артист. Он хотел бы усмехнуться, но ещё больше хотел заснуть. Желательно, впасть в кому, и очнуться, когда всё решится.
— Ты хотел бы жить и дальше в обмане? Без Офелии? — тронула его за ладонь Лена, заставив посмотреть на себя. Иван увидел за окошком автомобиля собственный дом. Уже доехали. Он и не заметил, как пролетело время.
— Без проблем. Я хочу жить без них. — выдохнул он, и нажал на кнопку, чтобы вернуть сиденье в нормальное положение. Колени тут же больно упёрлись.
— Проблемы решатся, ты вылечишься, восстановишь имя. Вы будете вместе ставить мюзиклы. Не дай боли завладеть разумом. — успокаивающе проговорила женщина, в её словах ощущалась фальшь, ведь она сама не могла утверждать. Лишь рисовала что-то хорошее в далёком будущем. Но жизни без проблем просто не существовало, а Иван никак не мог поверить в её уверения.
— Ладно. Спасибо за поддержку. Я позвоню Офелии, надо действительно решить с ней… Ты бы могла её отвезти ко мне? — получив утверждение на свою просьбу, Иван потянулся в сумку за телефоном. Он чуть улыбнулся, наткнувшись на покупку, о которой попросила девушка утром. После чего, быстро набрал её номер, и стал ждать ответа. — Ты где? — коротко спросил он, когда трубку подняли.
— Домой собираюсь ехать, иду к метро. — чуть помолчав, отозвалась писательница. Ему показалось, или её голос дрожал? Встреча с Денисом прошла как-то не так?
— Скажи чётко адрес, я подъеду к тебе. — бросил он, не желая долго рассуждать на расстоянии. Если ей сейчас было плохо, Иван просто обязан был поддержать.
— Подъеду? У тебя же машины нет. — непонимающе переспросила Офелия, вызывая у Ожогина недовольный вздох. И почему ей так надо узнать всё в подробностях…
— Лена довезёт тебя ко мне домой. — пояснил он, чуть улыбнувшись сидящей рядом подруге. Она вслушивалась в беседу, и казалось, готова была вмешаться чуть что. Не дать ему разрушить своё же счастье.
— Ты решил использовать подругу, как такси? — в усмешке Офелии чувствовалась дрожь, и Иван поймал себя на мысли, что не ошибся. Она действительно была чем-то расстроена.
— Она сама предложила. Пожалуйста, скажи адрес, мне нужно тебя сейчас увидеть. — сказал он, ощущая практически физическую необходимость её присутствия рядом. Просто обнять, и выслушать, что у неё произошло.
— Случилось что-то? В театре плохо? — обеспокоенно проговорила девушка, даря небольшое тепло ему, и слабую улыбку.
— Феля… Просто скажи, без допроса. — мягко попросил Ожогин, буквально ощущая, что её беспокойство греет его даже на расстоянии. Как же сейчас хотелось обнять. Услышав от неё адрес, Иван передал его Лене, после чего медленно пошёл в сторону своего дома. Он очень надеялся не заснуть, пока девушку довезут до него.
А завтра предстояла поездка в родной город… Ему хотелось взять Офелию с собой. Вот бы ещё вернуть здоровье, чтобы он мог спокойно показать ей места где рос, которые были важны. Всё что угодно, только не свалиться от очередного приступа прямо у себя на родине.
— Привет ещё раз. — произнесла Елена, когда доехала до адреса, названного Офелией, и девушка села в её машину. Она выглядела очень убитой морально, и артистка поймала себя на мысли, что уже не в первый раз их душевное состояние с Иваном совпадает. Даже, когда они были на расстоянии.
— Привет… Вам не сложно везти меня по просьбе Ивана? — быстро вытерев щеки тыльной стороной ладони, тихо произнесла Офелия. Елену неприятно проняло такое формальное обращение к ней, и помимо этого, она уже не первый раз отмечала недовольный взгляд чёрных глаз на себе, стоило ей оказаться рядом с Ожогиным.
— Опять на «вы». Я ведь уже предлагала тебе. — мягко заметила она, отъезжая с места встречи, и направляясь к дому Ивана. Ехать было минут десять, и за это время Елена хотела расположить к себе эту юную девушку, понять, чем именно она ей так не угодила.
— Тебе. Тебе не сложно? — переменилась писательница, натянув на лицо фальшивую улыбку. Мысли её блуждали где-то очень далеко.
— Нет. Он мой самый близкий человек после мужа. Я не могла не помочь ему в такой ситуации… — отозвалась Лена, внимательно глядя за реакцией Офелии на свои слова. Она хотела выяснить, что девушке не нравилось в ней, потому как её поведение было похожим на ревность.
Но это было так неуместно, ведь помимо дружеских чувств к Ивану, женщина никогда ничего не ощущала. Он — возможно, но очень давно. Когда их знакомство лишь зарождалось, Лена помнила, как он тянулся за объятиями и помимо сцен, требующих этого. Но всё подобное остальное в настолько далёком прошлом, что даже вспоминать было неприлично.
— Ситуации? Что-то случилось? В театре? Его уволили? Или, со здоровьем что? — услышав, видимо только последние слова, Офелия резко переключилась из состояния уныния и печали, в состояние невероятной обеспокоенности.
Казалось, она даже позабыла о чем-то своем, что не меньше тревожило. Переживание за любимого вытеснило из ее сознания все остальные чувства. Что с ним успело произойти? Утром Иван чувствовал себя прекрасно, что же с его состоянием сейчас?
— Офелия, не забрасывай вопросами так. — только и сказала Елена, мельком окинув взглядом юную девушку. Все ее движения стали суетливыми и нервными.
— Прости… — тихо произнесла Офелия, отвернув колени в сторону дверцы машины. Ощущалось, как ей неуютно, как волнение затапливает всё её тело. Женщина задумалась лишь на пару секунд, и решила всё же сказать. Как бы ни относилась именно к ней эта девушка, она искренне переживала за её друга.
И, имела право знать. Скажет Ожогин или нет, Лена не была уверена. А если ещё учитывать его бред насчёт расставания… Артистка не была уверена, что это не влияние лекарств, ведь в адекватном состоянии мужчина и не думал о разлуке.
— Ивану очень плохо. Без преувеличений. Без должного лечения он просто не выживет. Я не знаю, скажет ли он тебе. Он хотел сохранить в тайне. — стараясь преподнести помягче, не говоря о том, что сейчас даже один пропуск лекарств сможет стать финальным, произнесла Елена.
Ей и самой было больно осознавать такое, а произнеся она будто заново пережила те ужасные минуты в кабинете врача. Но, она была готова поддерживать Ивана, и не показывать свой страх хотя бы рядом с ним. В таких ситуациях были необходимы хоть какие-то положительные эмоции, и она была готова их давать, несмотря на ужас, сокрытый в душе.
— Ч… Что? Что с ним? Всё же нормально было… Сердце? — Офелия вздрогнула всем телом от этих слов, а её губы задрожали. На её вмиг побледневшем лице был страх.
— Да. Сомневаюсь, что ты понимаешь в диагнозах, но я могу дать тебе заключение врача. — произнесла женщина, потянувшись рукой за бумажками, оставленными в бардачке, и протянув их писательнице. Иван не стал забирать их, возможно не хотел опять перечитывать, возможно просто забыл.
— Твою мать… Это же очень серьезно. Риск операции? — с каждым прочитанным словом, Офелия бледнела всё сильнее, и вот, на её глазах уже показались слёзы. Лена поймала себя на мысли, что теперь ей надо успокаивать двоих. И когда она только записалась в бесплатную психологическую помощь?
— Главное, не впадай в панику. И в первую очередь перед ним. Он очень тяжело отреагировал. — на секунду сняв руку с руля, женщина накрыла ладонь Офелии, ощутив как та холодна. Замёрзла на улице? Или же, это от переживаний?
— Я… Я не знаю как помочь ему. Я никогда не была в подобной ситуации. — уронив заключение врача на колени, девушка на сдерживаясь, заплакала. Лишь мягкое прикосновение артистки возвращало её в реальный мир, вынимая из мира скорби и вечной печали.
— Не паниковать. Будь рядом с ним, ему это нужно. Хоть он может и будет отказываться. У тебя настроение не очень? — решив немного узнать душу Офелии, спросила Елена. Ведь, и до её рассказа девушка выглядела не очень. Темные круги под глазами указывали на то, что она плакала, и похоже довольно долго.
— Да после таких новостей… — убито прошептала девушка, но наткнувшись на пытливый взгляд, осознала что её спросили о другом. — А, не об этом. Я не знаю, как помириться с другом, после того, как соврала ему. Несколько раз.
— Никак. — заявила Лена, настолько удивив писательницу, что та даже перестала плакать, и просто замерла на месте.
— Что? — спросила она, словно подумав, что ослышалась.
— Ты ведь извинилась? — спросила Елена, заранее зная ответ. Девушка наверняка пыталась наладить контакт, но когда человек сам не готов на это, слова прощения ничего не дадут.
— Ну, да. — кивнула Офелия, выжидающе глядя на артистку. Она не понимала её странного ответа.
— Не трогай больше человека. Ему надо остыть. В заведённом состоянии разговора не будет. — ответила Елена, уже видя дом Ивана впереди. Оставалось совсем немного. Дорога заняла даже меньше десяти минут из-за небольшой загруженности.
— Возможно вы… Ты права. Спасибо. — ответила ей писательница, чуть улыбнувшись. И эта улыбка не была натянутой, она проступала словно радуга, на заплаканном лице.
— Офелия, я думаю, нам надо ближе познакомиться. Не сейчас. Когда ты будешь свободна, приезжайте с Иваном к нам в дом. Хочу, чтобы ты перестала ко мне обращаться так формально. — проговорила Елена, притормозив у подъезда. Ей было приятно, что она вызвала искренние хорошие эмоции у девушки своего друга, но ей хотелось вообще никогда не видеть недовольства, либо осуждения в чёрных глазах. А личное знакомство могло это дать.
— Есть у меня уже опыт дома… — неопределенно отозвалась писательница, вызывая непонимание уже у артистки. — Хорошо. Когда ему будет получше. Спасибо. — на прощание, Офелия пожала ей руку, окинув чуть более приемлемым взглядом, и вышла из машины.
Елене оставалось лишь надеяться, что они смогут адекватно поговорить с Иваном. Вспоминался тот день, когда она везла из ресторана, слушая невнятную брань. Хоть бы сегодня всё прошло получше… Отъезжая по своим делам, женщина подумала, что если Ожогин таки решит сказать про это расставание, то ей же и придётся их потом мирить. Он сам и попросит об этом.
***
Придя домой, Иван ощутил острую необходимость рассказать кому-то о своей проблеме. Мужчина лёг на кровать, даже не сняв пальто, и ощутил её приятную мягкость. Спать хотелось просто неимоверно. Но он решил для начала поговорить, а потом уже дождаться Офелии. Набрав номер по памяти, Ожогин стал вслушиваться в гудки. Он не был в чёрном списке. Уже хорошо.
— Зачем звонишь? Соскучился? — недовольно выдохнула Марина, даже не удосужившись поприветствовать мужа. Бывшего мужа.
— Просто думаю, ты должна об этом знать. — заметил он, самостоятельно чувствуя себя не очень от этого звонка. Он не знал, почему хотел сказать именно ей. Но просто, быть столько лет самыми близкими, и не поделиться ужасными новостями было просто невозможно.
— О чём? Мне кстати пришло сообщение о первом слушанье в суде. Через неделю у нас. В Москву вместе поедем? — в её голосе слышался усмешка, но ещё больше — усталость. Ивану даже показалось, что она лишь хочет показаться его врагом, самостоятельно не испытывая плохих чувств к нему.
— Тебе пришло? А мне нет до сих пор. Вместе, или нет потом решим. Я по-другому поводу… — отозвался он, чуть задумавшись. Почему ему не пришёл вызов в суд? Возможно, немного задержали… Либо же, решили, что достаточно отправить одному из супругов.
— Ну, говори. Что за повод у тебя такой, что твоей новой сказать нельзя. — произнесла Марина, вызывая у него желание поморщиться. Иван не терпел, когда его девочке говорили плохие слова.
— Прекрати это. А то поедешь в Москву со своим Максом, без меня. У меня нашли очень серьезную болезнь. С сердцем. Я думал, это не передастся по наследству, но нет. Такой вот подарок от отца. — без запинок, в одной тональности, проговорил Ожогин. Он будто читал не самую интересную роль, желая как можно скорее закончить, отделаться, выйти из образа, и понять, что у него то всё хорошо, в отличии от персонажа…
— Ваня, что ты от меня хочешь? Я не врач тебе. Мне жаль, что у тебя это обнаружилось. Если нужны деньги на лечение, я дам тебе их. — в голосе Марины скользнуло беспокойство, и Иван понял, что он не ошибся. Она лишь пыталась показать, что ей всё равно, и она негативно настроена. Видимо, время без общения друг с другом и принятие ситуации сделали своё дело. Жена перестала стоять по другую сторону фронта от него.
— Ты бы не хотела знать об этом? Я зря позвонил? — задумчиво протянул мужчина, он считал важным говорить о таком. Даже учитывая, что они стали никем друг другу. Хотя, разве можно стать вообще никем, после стольких лет?
— Если бы мы были вместе, то я бы ходила с тобой по больницам и помогала. Но, что я сделаю сейчас? Надеюсь, эта писательница хорошо следит за тобой. — после недолгого молчания, ответила Марина, вызывая у мужчины нехорошую дрожь. Его страх, что девушка может захотеть уйти не пропал, и лишь больше обострился, после её упоминания.
— Марин… Ты ещё любишь меня? — сам не зная, зачем, спросил Ожогин. Он просто хотел понять причину её поступка. Причину, по которой два родных человека стали незнакомцами в толпе.
— Нет. — слишком быстро бросила женщина, в её голосе слышалась фальш.
— А честно? — прикусив губу, попытался уточнить Иван. Ему было важно услышать её ответ.
— Не переставала. — на одном дыхании выпалила Марина, вызывая у него дрожь. В голове пронеслись воспоминания первой встречи… Первого, такого неловкого поцелуя с ней… Он тогда был совсем юным, почти мальчиком.
Его восхищения женщиной, безграничной привязанности, которая и привела к предложению. Сейчас, лёжа в кровати в уличной одежде, с отвратительным физическим и психологическим состоянием, Иван окончательно прощался со своей женой. Он отпускал.
— Зачем ты это всё сделала? Зачем привела Макса в дом? — задал волнующий вопрос Ожогин. Тот самый, который мучил его так долго.
— А об этом ты откуда знаешь? — так же, как-то потеряно отозвалась Марина. Это было странным, ведь когда Иван в первый раз задал вопрос про друга, она была полна уверенности.
— Да у меня тоже есть свои информаторы. Не все же тебе следить. — усмехнулся артист, ощущая, как в пальто становится жарко. Не желая вставать, и идти к коридору, мужчина стянул его лёжа, и так и остался на кровати, вместе со своей одеждой.
— Понятно. Даня. Вот куда вы уехали после того как видео заполонило интернет… Мне хорошо с ним. И у него всегда есть время на меня, а не как у тебя, два выходных на месяц. — заметила женщина, вызывая у Ивана боль. Он сам, сам всё разрушил. В голове появился страх повторения. Он не хотел подобного исхода с Офелией…
— Только из-за работы? Тебе было мало меня? — тяжело выдохнул он, сдавив ноющие виски пальцами.
— Да. И больше убивало, что даже в выходные ты всё время говорил только о театре… — ответила Марина, горько усмехнувшись в трубку. Это едва ли было правдой, но каждый видит ситуацию по-своему. Иван не мог заставить её взглянуть на их брак через призму его понимания.
— Будь счастлива с ним. Я никогда не прощу ни его, ни тебя. Но, будь счастлива. — после небольшого молчания, произнёс он, в его словах была только искренность. Мужчина действительно желал такого для своей жены. Если Иван не смог сделать её счастливым, то пусть это сделает кто-то другой. А он сам попытается не разрушить своё счастье с Офелией. Благо, опыт портить всё у него потрясающий.
— Ты тоже. Если будет нужна помощь в больнице, звони. Увидимся через неделю. — ответила ему Марина, после чего в трубке послышались гудки. Ожогин не был уверен, что поедет именно с ней, это бы точно не понравилось писательнице, а делать больно ей он не хотел.
В дверь раздался звонок, а Иван машинально посмотрел на время. Лена так быстро привезла Офелию? Страх стал ещё сильнее, но мужчина попытался скрыть его, и пошёл впускать гостя в дом. Возможно, это вообще была не она.
— Знаешь уже? — задал вопрос он, увидев в каком состоянии девушка. Заплаканное лицо, дрожащие плечи, глаза — испуганные, усталые, грустные. Значит, Лена таки рассказала, не давая шанса на отступление… Ну что же, так было лучше. Сам он вряд-ли решился бы сообщить о таком.
— Да, Ваня. — тихо произнесла Офелия, позволяя ему взять своё пальто, чтобы повесить его в шкаф. А его собственное в безобразном виде валялось на кровати. Они молча прошли в комнату, посреди которой, Иван взял девушку за плечи, и тихо произнес:
— Я не буду удерживать тебя рядом, если для тебя сложно находиться со мной, учитывая болезнь. — сейчас она уйдёт… Осталось всего несколько секунд… Мужчина напрягся в ожидании, сжав её плечи сильнее нужного.
— Ты шутишь? Я ни за что не уйду от тебя в таком состоянии. Как тебе сказали лечиться? — Офелия встрепенулась от его слов, яростно замотала головой. Не ошибся. Действительно готова поддерживать и в таком состоянии. Ивану было очень приятно от её реакции, но он не хотел её жертвенности. Не хотел, чтобы её молодость была отдана его лечению.
— Мне прописали много лекарств, на которых я должен сидеть до смерти. Не хочу об этом. Как у тебя прошло с Денисом? — задал важный вопрос Ожогин, его волновало её взаимоотношение с другом, ведь они были нарушены из-за него… А значит, он и должен помочь примириться.
— Можно, я просто обниму тебя? — Иван слабо улыбнулся своим же вчерашним словам, вылетевшим из её рта, и легко притянул девушку в своим объятия. Она прижалась лицом к его груди, а рукой стала гладить левую сторону груди, словно желая вырвать, вытащить оттуда всю боль.
— Сердечко моё… Что же так подводишь… — тихо-тихо произнесла Офелия, продолжая гладить, и даже прикасаться губами через ткань свитера, через кожу. Но Иван не ощущал преград, ему казалось, будто она действительно целует его израненное сердце.
От таких действий девушки у него просто перехватило дыхание. Бесконечная нежность затапливала его сердце, и артист почувствовал, что готов заплакать. Ожогин не ожидал такой реакции от неё. Не ожидал, что девушка не убежит, узнав о проблеме.
Точнее, Иван ожидал чего угодно, но только не этого. Не того, что писательница будет целовать его грудь там, где спрятано сердце, и гладить настолько ласково, словно бы он был ребёнком. Ожогин рвано выдохнул, ощущая как у него действительно подступают слёзы от такого обращения с её стороны.
Офелия, обняв его руками за талию, потянулась к его губам. Казалось, она знала, как чувствует его сейчас Иван, знала про его сомнения и темные мысли. И она целовала его как-то особенно ласково и нежно. Почти как в первый их поцелуй.
— Ты меня уничтожишь таким отношением… — прошептал Ожогин, когда их губы разъединились, а руки всё ещё сжимались в объятиях.
— Я с тобой до конца, Ваня. Не думай иначе. Не прогоняй меня, как летом… — в тон ему отозвалась Офелия, вызывая у Ивана целую бурю эмоций. Стыд за свой тот поступок, нежность к ней сейчас, и… И бесконечное желание целовать.
Просто срастись с ней в этом чертовом поцелуе, потеряться, стать одним целым. Ожогин наклонил голову, вгляделся в ее чёрные глаза, и поцеловал. Обнял и прижал к себе. Офелия уткнулась ему в шею. Их плечи соприкоснулись, он ощутил биение ее сердца. Его собственного… Чье сердце сейчас билось быстрее, было непонятно. Губы встретились в поцелуе, и все смешалось на несколько долгих минут.
— Хочешь есть? Можем заказать что-нибудь. У меня нет сил готовить, либо идти в магазин… — предложил он, решив отложить тяжёлое обсуждение на потом. По крайней мере, сейчас она рядом. А дальше… А дальше будет дальше.
— Давай. Куда тебе сказала ехать Анжелика? — выпустив его из своих рук, Офелия присела на кровать, обратив внимание на валяющееся пальто.
— Ульяновск. Поедешь со мной? Я хотел тебя туда отвезти и до её указания. С мамой познакомить… — ощутив неловкость от своей любви раскидывать вещи, Иван потянулся взять пальто, и таки вышел в коридор, вешая его рядом с одеждой девушки.
— Мне кажется это плохая идея. Она меня возненавидит. — услышал он от Офелии, мужчина разделял её опасение, но он верил в свою мать. В то, что она примет со временем, и поймёт.
— Нет, почему? Она у меня очень добрая. Только благодаря ей я сейчас и пою. Хочешь суши? — предложил Иван, сев с ней рядом на кровать, и чуть приобняв девушку за плечи. Другой рукой он достал телефон, выбирая доставку.
— Можно. Да как почему, Вань… Стоит ей узнать, кто я тебе. — устало выдохнула писательница, прижавшись к нему чуть ближе.
— Она примет мой выбор. Она всегда была на моей стороне.
— А моя всегда была против меня… — сказала ему девушка, вызывая интерес. Она слишком мало говорила о себе, о жизни до переезда вообще ничего.
— Расскажи. Что угодно о себе. Хочу знать всё. — бросил он, поцеловав обнимающую его Офелию в лоб, наслаждаясь её улыбкой от собственной ласки.
— Да нечего тут рассказывать. Просто, она никогда не любила меня. Мы были чужими людьми. — коротко, не желая распространяться, ответила ему девушка. Иван устало выдохнул, он не собирался давить. Расскажет со временем, когда будет готова.
— Такое случается. Родственники не обязательно дают любовь… Могу порадоваться, что ты сейчас не живёшь с ней. Выбери, какие хочешь. — протянув свой телефон с открытым сайтом для заказа японской еды, предложил ей Ожогин. Оставшееся время они провели за поеданием еды, и разговорами про жизнь. Под самый вечер, собрав чемоданы, Иван и Офелия отправились на вокзал.
***
Оказавшись в купе, Иван потянулся закрыть дверцу на ключ, чем немало удивил Офелию. Когда они ездили раньше, то не закрывали её в принципе, а сейчас так радикально. Не хотел увидеть возможных поклонников?
— Зачем ты? — спросила она, присаживаясь на незастеленную кровать в купе на двоих. Девушка достала одеяло из набора, и пока что положила только его. Подушка лежала там и до их прихода.
— Ну а что, ты хочешь, чтобы нас увидели? — как-то странно проговорил Ожогин, окидывая её горящим, можно даже сказать пылающим взглядом.
— Боишься, что опять начнут высмеивать? Вроде как это утихло. — отозвалась писательница, не понимая, почему он смотрит именно так. Ей самой хотелось спать, день был слишком изматывающим.
— Нет. Вообще нет. Иди ко мне. — резко выпалил Иван, взяв Офелию за руку, и потянул на себя, поднимая с кровати.
— Прямо здесь, в поезде?.. — подняв голову, спросила она, оказавшись прижатой к его горячему телу. Не ощутить его возбуждение было невозможным, и девушку это немного удивило, ведь они даже не обнимались… Когда он успел завестись? Но ещё более взбудоражило, заставив обнять артиста за шею, прижаться поближе.
— Что не так? Дверь я закрыл. И купил, что ты просила утром. — игриво улыбнулся Иван, и от этих слов по её телу прошёлся невероятный жар. Офелия даже не думала, что он исполнит её просьбу так скоро… Ему явно стало получше от таблеток, и от того, что его приняли, хотелось продолжить то, чего не получил в полной мере утром.
— Не знаю, это как-то странно, зная что совсем близко другие люди. Мне неловко. — как-то пространно отозвалась она, не слишком желая, чтобы их слышали чужие. Ведь, следующее купе было буквально через стенку.
— Ну, в доме они тоже близко. В соседних квартирах. И на крыше нас могли слышать. Всё, не хочу больше говорить, иди сюда. — не слушая никаких возражений, выпалил Ожогин, накрывая её губы своими, начиная обжигающий поцелуй.
— Ты уже третий раз просишь, и так скоро… — усмехнулась Офелия ему в губы, чувствуя, как он распаляет её, вынуждает желать того же. Это было так… Странно. Раньше девушка не хотела близости, но после поцелуев Ивана все мысли просто стирались, не давая подумать о чем-либо другом.
— А ты против? Не хочешь? — как-то обеспокоенно проговорил мужчина, отодвинув её от себя совсем немного, и глядя прямо в глаза.
— Просто не думала, что ты так часто хочешь. — отозвалась Офелия, чуть улыбнувшись. Третий раз подряд за столь короткий промежуток времени казался ей слишком быстрым.
— Да я и не хочу обычно. Это с тобой именно очень сильное желание. Но оно отпустит потом. Через какое-то время. — пожал плечами Ожогин, всё ещё не продолжая свои поцелуи. Показалось, что он почувствовал себя неловко от её замечания, что было весьма необычным.
— Может, я и не хочу, чтобы отпускало… — сказала она, погладив ладонями его по плечам. Ей хотелось показать, что она не против, что и сама очень хочет продолжения.
— Феля… Иди сюда… — Иван подхватил девушку под колени, приподнял её тело и прижал к себе, сразу начиная горячий поцелуй. Его пальцы блуждали по её телу. Девушка машинально обхватила коленями его за торс, обняла за плечи, и прижалась к нему еще теснее.
Он гладил её спину, и ощущал как желание и нежность заполняют его всего, лишая способности думать, и рассуждать. Офелия откинула голову, позволяя ему целовать свою шею, потом щёку, и плечо.
Его тёплые губы ласкали её с таким жаром, что девушка едва не задыхалась. Иван прижался к ней всем телом, сжал пальцами её бёдра, вызывая у Офелии еле сдерживаемую сладкую дрожь. Ожогин почувствовал, как по его телу прошла волна наслаждения, а ведь пока были только поцелуи.
Мужчина крепко сжал девушку в своих объятиях, а потом бережно уложил на кровать. Видно было, что Офелия смущена, и Иван некоторое время любовался ею, нависая над девушкой. Его забавляло, что даже после того, как они ласкали друг друга, девушка продолжала смущаться подобного.
Ожогин начал расстёгивать рубашку, отмечая, какими глазами на него смотрит Офелия. На миг задумавшись, он стал раздеваться нарочито медленно, наслаждаясь тем, как она глядит на его тело, вся дрожа от нетерпения. Девушка не моргала, шумно дыша, и то и дело облизывала губы, наблюдая за тем, как Иван медленно снимает брюки, и остаётся в трусах. Ему было очень приятно раздеваться перед той, кто смотрела с подобным вожделением.
Она не могла не залюбоваться этим зрелищем. Её глаза блестели, на губах играла улыбка, а тело было напряжено в ожидании того, что вот-вот должно было произойти. Наконец, закончив с собой, Иван потянулся раздеть её. Снял с девушки свитер, стянул через голову тонкую футболку, потом расстегнул бюстгальтер. Последними на пол полетели её джинсы, и трусы.
Писательница лежала на спине и ловила воздух открытым ртом, вжавшись в эту небольшую кровать в купе. Когда Иван встал на колени между её ног, она вздрогнула, но не отстранилась.
Пальцы его скользили по её груди, а губы впивались в её шею, в то время, как девушка тяжело, и часто задышала. Иван сходил с ума от близости, прижимаясь грудью к её телу, опуская руки ей на ягодицы. Больше даже, чем сами ласки, его будоражила мысль, что именно сейчас он наконец получит всё. Так долго он давно не ждал.
Офелия запустила руку в его волосы, начиная очередной жаркий поцелуй, тем временем рукой медленно сползая ниже, и гладя его по бедру. Иван совсем стянул с себя брюки, и достал из сумки презервативы.
Вытащив один, мужчина потянулся снять с себя трусы, девушка, увидев его полностью голого и возбужденного, замерла, чуть откинувшись на кровати. Всё же, она ещё не привыкла к нему такому...
Иван не дал ей смутиться, схватил за подбородок, и начал целовать, одновременно с этим потянув Офелию за ноги ближе к себе, двинулся навстречу ей, уже далеко не пальцами. Проникновение было быстрым, словно ему трудно было сдерживать свою страсть. Из-за влажности он проскользнул вообще без проблем. От ощущения его внутри, девушка невольно замерла.
Это было намного чувственнее, чем пальцами, которыми он ласкал её раньше. У неё перехватило дыхание, когда он вошёл до конца, шумно выдохнул и зажмурил глаза, отдаваясь приступу охватившей его сладкой дрожи.
Оба замерли. Привыкая друг к другу, чувствуя друг друга так близко, как только было можно. Девушка попыталась двинуться, но мужчина придержал её за талию, тихо шепнув на ухо:
— Подожди, подожди. Я хочу запомнить этот момент. Наш первый раз.
— Вань, теперь ты издеваешься… Замереть сейчас… — недовольно выдохнула Офелия, а он, не в силах больше ждать, сделал лёгкое движение бёдрами вперёд, проникая в неё полностью, прижал её к кровати, чувствуя, как наслаждение начинает затапливать тело.
Писательница тихонько застонала, обхватив его бедра ногами. И это стало последней каплей для Ивана. Целуя её в губы, он прижал девушку к себе за плечи, и резко задвигал тазом, чувствуя, как она податлива, открыта к нему. Тело девушки дрожало в такт его движениям.
Иван положил ей руки на бока, чтобы направлять, делать приятнее эти минуты единения. Возбуждение волнами проходило по всему его телу, посылая вниз сладостную волну. На душе становилось светло, и хорошо. Покалывание внизу живота переросло в знакомое чувство, похожее на томительную истому.
Мужчина тихо застонал, сбиваясь с ритма от внезапно накатившего удовольствия. Девушка двигалась не особо умело, но достаточно быстро, подчиняясь движениям Ивана.
Ожогин впился в её губы жадным поцелуем, лаская руками её грудь, талию, сжимая бёдра, в момент когда её дыхание стало частым и рваным. Писательница откидывалась на подушку от каждого его толчка, и кусала губы.
Его движения стали ещё быстрее, резче, поймав её руку, он переплёл их пальцы, потерся носом об её нос. Тело заполняло удовольствие, увеличивающееся от каждого толчка. Артист, не сдерживаясь застонал, подался вперёд ещё сильнее, сжимая её пальцы в своих до побеления костяшек.
Офелия прикусила губу, откликаясь на каждое его движение, наслаждаясь его страстью, иногда самостоятельно пытаясь двигаться навстречу, хоть это выходило и неуклюже. Но он только обнимал её, не давая даже подумать, что что-то не так.
Девушке было безумно приятно, она то и дело улыбалась, и тихо постанывала. От вида её такой под собой, Иван полностью расслабился, уже даже не направляя её движения, позволяя телам двигаться самим собой. Удовольствие, которое он получал, было больше, чем просто физическим.
Он ощущал моральное удовлетворение от того, как далеко они зашли, как стали близки каждой частицей тела, каждой клеткой. Вокруг всё словно исчезло, остались только двое: он и Офелия, слившиеся воедино.
Иван наклонился, прикасаясь губами к её груди, замер на секунду, издав протяжный звук, а затем прошёлся языком по груди, сжал губами возбуждённый сосок, вызывая у девушки хриплый вздох. Ему стало так хорошо, что контролировать себя было просто невозможно.
Видеть, как он наслаждается близостью, было неописуемо приятно. Когда Иван в очередной раз тихо застонал, девушка обхватила его лицо руками, начав целовать щёки, губы, нос, всё, чтобы сделать ему ещё приятнее, принести ещё больше удовольствия.
Ожогин опять стал тихо стонать, чувствуя, что окончательно теряет контроль над собой. Её нескончаемые поцелуи, движения бедрами, сопровождаемые громкими звуками её возбужденного дыхания, доставляли ему такое наслаждение, которого не было уже много лет. Ему стало казаться, он стал её частичкой, и ему было очень-очень хорошо.
Офелия, почувствовав, видимо, то же самое, впилась в его губы, и стала увлечённо их целовать. К этому моменту Иван перестал сдерживаться и его накрыла такая страсть, что он даже перестал контролировать, что делает, только бесконечно быстро толкался в её тело бёдрами, слыша под собой прерывистое дыхание Офелии, и ощущая, как его собственные толчки приближают его к точке экстаза.
Ноги стали импульсивно подрагивать, а удовольствие начало нарастать с каждой секундой. Ещё чуть-чуть, и… Иван стал двигаться ещё скорее, ощутив, как его накрывает волной высшего наслаждения.
Дёрнувшись в ней, мужчина несколько раз тяжело, с присвистом выдохнул и затих, обессилев. Губы несколько секунд были крепко сжаты, а потом чуть заметно дрогнули, и разошлись в улыбке. Расслабление полностью накрыло его, безумно захотелось поспать.
Через секунду, Офелия выгнулась ему навстречу, ещё чуть сильней прижимаясь к его губам, а он почувствовал её острые ноготки на руке.
Девушка громко застонала, отдаваясь финалу, выгибаясь на его бёдрах.
Позволив ей насладиться, артист лишь через минуту приник к губам девушки, целуя, благодаря за удовольствие. Сердце неожиданно закололо, что было весьма странным. Оно ещё не болело у Ивана во время хороших моментов. Но он не придал значения, увлечённый её поцелуями.
— Я наверное впервые не знаю, что сказать… Мне очень хорошо с тобой… Ожидал, что будет хуже в наш первый раз, ты всё же пока мало изучила меня… — прошептал он, сжимая Офелию в объятиях, не в силах разжать руки, отпустить её даже на секунду.
Казалось, мужчина боится, что она окажется лишь воображением, исчезнет, а он сам окажется в своей привычной, стабильной жизни без ярких эмоций и чувств, без бесконечной поддержки, и принятия.
— Надеюсь, нас не слышали… Я вообще ничего не ожидала, если честно. — тихо усмехнулась писательница, так же не желая его выпускать. Она очень тяжело дышала, её колени ещё немного подрагивали. На её губах играла улыбка, а глаза даже будто чуть светились. Щёки все раскраснелись, словно она натёрла их свёклой.
— Надеюсь… Давай спать, я очень устал за сегодня. — мягко поцеловав Офелию в лоб, Иван потянулся к выключателю. Желания расстелить постель, либо перекладываться на другую просто не было. Ему пришлось всё же подняться, чтобы снять использованный презерватив, и кинуть его в мусорку, заснуть с таким было бы отвратительно.
А после, они задремали на одной постели, под мерное покачивание поезда, и последней мыслью мужчины был страх. Страх от того, что его диагноз может помешать им жить.
Ну ничего, уже завтра Иван увидит свою мать, по которой очень скучал. Она сможет поддержать морально, ведь всегда была на стороне сына. Ожогин надеялся, что она примет его выбор и с Офелией. Как принимала все решения в его жизни.
Примечания:
Хочу взять небольшой перерыв, перечитать всё, что написала и поправить несоответствия.. А то заметила, что пишу одно, а потом совсем другое из-за забывчивости. Вернусь к написанию, когда поработаю над текстом. Ну а вы пишите, как вам история. Чего ожидаете?