Ах, эти чёрные глаза

Очередная ночь в поезде прошла практически незаметно. Видимо, влияло настроение, и общее состояние, в котором засыпаешь. После того, как Иван вчера на её глазах заполнил заявление на развод в ЗАГСе, Офелия не могла перестать улыбаться. Да, впереди его ждал суд, но сейчас можно было просто порадоваться. Порадоваться тому, что Ожогин стал только её. Отсутствие кольца на его пальце, которое наверняка забрала меркантильная соседка грело душу ещё больше. И зачем ей кольцо с инициалами? Разве что, в ломбард… Даниил таки остался в Москве ещё на несколько дней, пообещав отцу, что вернётся учиться в скором времени. Иван, без особой радости согласился, и написал ему объяснительную, без даты. Сын должен был поставить её сам. В напутствие, мужчина попросил не слишком торопиться в общении с Настей, на что получил ответ, что он сам не спрашивал совета, найдя себе девушку. И Иван прекратил спорить, просто пожелав удачи. Оба сейчас сидели в такси, которое должно было развезти по разным адресам. — Тебе не тяжело без машины? — пространно задала вопрос Офелия. Она сидела совсем рядом с ним на заднем сидении, и держала за руку. Девушка старалась скрыть волнение от возвращения, спрятать его в отвлеченных разговорах. — Тяжело, конечно. Я уже и не помню, как жил без неё. — отозвался Ожогин, мельком глянув на водителя. Он слишком привык водить сам, и любил это. Ему недоставало собственного автомобиля, с которым был в стольких городах… Недоставало руля в руках, города перед лицом… Репетиций с самим собой во время поездки… — Ну слушай, если ты её покупал, Марина же не может просто так отобрать? — продолжила девушка, заметив тоску в его голубых глазах, она придвинулась ещё ближе, практически легла ему на плечо, обдав горячим дыханием, и нежно поцеловала в щёку. После посещения ЗАГСа вчера Офелия вообще перестала стесняться в прикосновениях, и Иван даже думал, что она может позволить ему продолжить ласку. — Может. — нахмурился Иван, тяжело выдохнув. Прекрасные дни вдвоём подходили к концу, и сейчас его ждала череда проблем. — Но, как? Если она принадлежит тебе? — непонимающе спросила девушка, глядя на него сверху вниз. Объяснять такие подробности не хотелось, но по крайней мере это было лучше вчерашнего рассказа о знакомстве. Она не должна остро реагировать… — На мне была ипотека за квартиру тогда, и второй кредит бы не дали. Я оформил на неё. Платил сам, да, но по документам машина её. Если квартиру ещё можно делить, хотя я не знаю, стоит ли… Я не хочу вмешивать детей, и отбирать у них жильё. — просто пояснил Ожогин, хмурясь всё сильнее после своих слов. Опять думать, что он остался без ничего было слишком трудно. Хотелось просто отвлечься, сбежать, спрятаться… Иногда он жалел, что никто другой не может решить его проблемы. От жизни никуда не спрячешься. В голове летали строки «Мне нужен, отец, твой совет». — Ты же не можешь остаться вообще без ничего? Получить хоть какие-то деньги от квартиры, или из тех, что были у тебя. — обеспокоенно проговорила Офелия, вызвав у Ивана горькую усмешку. Ему было приятно, что она переживает, жаль что от этого ничего не решится. — Опять же, если бы не было детей, я бы это сделал. Но, я не могу заставить Марину продать квартиру, чтобы они жили в худшей, а я получил деньги. — развел руками артист, после чего притянул девушку к себе за плечи. Водитель не обращал внимания на их пару, он просто вез, глядя на навигатор. За день было столько людей, что запомнить все разговоры казалось просто нереальным. — А квартира в Москве? — произнесла писательница, погладив его руку на собственном плече. Её голос был очень обеспокоенным, казалось, что она пытается найти хоть какой-то выход из ситуации. Помочь ему выбраться из этой ямы. — Она вообще досталась Марине от прошлого мужа. У меня тогда ничего не было. — ответил Иван, потупив взгляд. Он не любил признаваться в собственной слабости, как и несостоятельности когда-то, пусть это и было в юности. — Но это же вообще кошмар. Столько лет, работы, и всё в никуда. — девушка обессилено уронила руки на собственные колени. Мужчине безумно захотелось поддержать её, хоть он сам сейчас больше всего нуждался в поддержке. — Да, ничего. Заработаем опять, сейчас за выступления лучше платят, чем тогда. Честно, я вообще не хочу её видеть. С её любовником, который уже живёт в нашей квартире. Да, я получу половину денег из того, что копил. Ну и на этом всё. — улыбка Ожогина сейчас была напускной, но он искренне надеялся, что Офелия поверит в неё. Хватало собственных тяжёлых мыслей. Не хотелось, чтобы мучилась ещё и она. — Она его домой привела уже? Откуда ты узнал? — спросила девушка, с сочувствием взглянув на него. Ну, это уже было просто невыносимо. Таким взглядом смотрят на тех, кто лежит в гробу. До этого все проблемы можно было решить. — Даня сказал. Я не хочу об этом. Мне больно говорить на эту тему. Сейчас мне надо в театр, получать выговор, и всё такое… — с улыбкой говорил Иван о тяжёлых вещах, и, чтобы не слушать её сочувственных слов, просто наклонил голову, цепляя её губы своими. Машина подъехала к её подъезду, и сейчас им оставалось несколько секунд, чтобы попрощаться. Офелия ответила на поцелуй, забыв обо всём. Всё куда-то исчезло. Проблемы, страхи, боль… Остались только они и эти бесконечные поцелуи под хмурыми осенними небесами. Иван касался её губ своими всё уверенней, и вот уже его язык совсем бесцеремонно проник ей в рот. Девушка закрыла глаза. Её рука осторожно скользнула ему на затылок, погладив по каштановым волосам, перейдя на шею. Ожогин обнял её за талию. Она же потерлась кончиком носа об его нос, и слегка отстранилась. Несколько минут они молчали, прикрыв глаза под тактичное ожидание водителя. — Мне поехать с тобой? Поддержать? — наконец произнесла Офелия, руша момент единения, возвращая их обоих на землю, к проблемам. — Не нужно, милая. Я натворил это всё, я и буду разгребать. — а вот сейчас улыбка Ивана была очень искренней. Хоть ему и предстояло разбираться с театром, и собственными пропусками, его грела мысль, что она искренне заботится. И ради такого он бы сбежал ещё раз, просто чтобы ощутить заботу Офелии на себе. — Ты не должен разгребать в одиночестве… — только и сказала писательница, взявшись за дверцу автомобиля. — Я не в одиночестве. Вернусь из театра, расскажу как прошло. Меня будет греть мысль, что ты ждёшь меня. Поговорим вечером. — отозвался Ожогин, выпустив её пальцы из своих. — Ладно. Я тогда к Денису поеду. Мне тоже надо объясниться. — произнесла Офелия, чуть нахмурившись. Ей тоже сейчас было нелегко. — Давай. — ответил ей артист, мысленно придумывая причины бегства, достойные оправдания. За что его не лишат ролей. — Слушай, а ты подождёшь пару минут? — неожиданно спросила девушка, уже спустив ноги на асфальт. В её карих глазах виднелась загадочность. — Зачем? Мне ехать пора. — не понял Иван, ведь они уже попрощались. Для каких-то задумок сейчас просто не было времени. — Ну, просто. Всего пару минут… — неоднозначно проговорила Офелия, на что он кивнул, решив, что несколько минут ничего не решат. Девушка скрылась в собственном же подъезде, и выскочила оттуда довольно быстро. В руках она что-то держала, и когда дверца автомобиля открылась, Ожогин увидел, что именно, и не смог сдержать улыбку. — Феля, как ты вспомнила про это мороженое… — проговорил он, взяв в руки пломбир, тот самый, который он купил им после той ночи, в которую извинялся. — Подумала, тебе это поднимет настроение. — отозвалась писательница, явно довольствуясь, что порадовала его в такой непростой момент. — Мне ты его поднимаешь. Я буду очень ждать нашей новой встречи. — ответил ей Иван, потянувшись за коротким поцелуем. На более длинный просто не было времени. — И я, Вань… — сказала Офелия, после чего дверца автомобиля закрылась, увозя артиста с её улицы. Оставляя девушку в полном одиночестве, и с проблемами. Проводив машину взглядом, она направилась в свой подъезд. *** Находиться в квартире в полном одиночестве, после нескольких недель жизни в компании было… Тихо. Это первое, что встретило Офелию по возвращению домой. Девушка не считала квартиру в Питере своей, она и была съёмной, но всё-таки, именно её хотелось назвать «домом». Наверное, потому что именно здесь она испытала столько положительных эмоций. В Сочи она больше проживала эмоции через персонажей, чем ощущала сама. Офелии было странно не слышать голоса Ивана, либо его музыки, да и просто шагов. Не слышать разговоров с Даниилом, ведь девушка вполне себе привязалась к сыну Ожогина, он был интересным и весёлым парнем. Хотелось просто зайти в кафе под домом, купить всем напитки, сладости, и сесть рассказывать истории… Любящая тишину и покой, она впервые ощутила, как её буквально глушит это беззвучие. Не дав подобным мыслям одолеть себя, писательница сделала то, что давно было необходимо. Взяла телефон, оставленный на кровати, поставила на зарядку, и дождавшись одного процента, набрала номер друга, искренне надеясь, что он хотя бы возьмёт. Пусть ничего не говорит, но примет её вызов. Девушка села на кровати, поджав колени под подбородок, и стала ждать. — Привет… — тихо произнесла Офелия, когда гудки прервались, и с той стороны подняли трубку. Только что думающая, что найдёт что сказать, девушка не могла выдавить и слова в своё оправдание. Ей было очень неловко перед другом, стыдно от того, что скорее всего заставила переживать. — Зачем звонишь? — сухо произнёс Денис, обдавая её сердце холодом. От подобного тона заныло в душе, и больше всего расстраивало, что это было заслуженно. — Ты серьезно? Обиделся на меня? — задала вопрос Офелия, надеясь, что шанс на примирение у неё всё же есть. Ведь, они не ссорились никогда, помимо той небольшой размолвки, когда девушка заглянула в больницу к артисту. Но и тогда довольно быстро восстановили общение. — Нет. Мне горько от твоей лжи. — безэмоционально отозвался Денис, раня её ещё больнее. Уж лучше бы он злился, кричал, чем такое безразличие. — Денис, я не могла по-другому. Ты бы стал меня отговаривать, чтобы я не пошла поговорить с Иваном тогда… — начала оправдываться Офелия, ей было очень стыдно за своё бегство без объяснений, но тогда просто нельзя было поступить иначе… — И правильно бы сделал. Не было бы этого видео, и всего скандала вокруг вас. Ожогин тебе только боль в жизнь приносит. — ответил ей Денис, после чего послышался горький вздох. От упоминания артиста в подобном ключе девушке стало неприятно, и она попыталась оправдать Ивана перед другом. — Нет. Не только. Мы с ним вместе сейчас. — с непроизвольно растянувшейся на губах улыбкой, произнесла Офелия. Ей хотелось поделиться приятными новостями с близким другом, рассказать что было интересного в поездке, но никак не выяснять отношения. — Ну да. Сейчас. А потом он вернётся к своей жене, и заблокирует тебя. Как было уже ни раз. Я больше не буду утешать. — бросил Денис, заставив девушку поджать губы. В его словах звучал её страх. Но она верила, искренне верила, что артист не станет возвращаться к Марине после заявления. Это было её гарантией. — Денис, зачем ты так? Он не вернётся к ней. Мне хорошо с ним, очень хорошо. — тихо произнесла писательница, пытаясь прогнать дурные мысли. Она старалась не думать, что Иван может забрать заявление, или, как было уже раньше, просто поехать к своей жене, и заниматься с ней тем, что у неё было на присланной фотографии. Нет, нет, это было, когда они ещё не начали отношения… — Ещё бы тебе не было хорошо с артистом. Ему выгодно играть любовь сейчас. Перестанет, сменит на другую роль. — заметил друг, ещё больше погружая Офелию в пучину сомнений. Она яростно замотала головой, чуть не выдернув зарядку из розетки прямо с корнем. — Ты так плохо думаешь про Ваню… — произнесла девушка, сжав телефон в руках изо всех сил. Она гнала, гнала дурные мысли, заменяла их хорошими воспоминаниями из поездки. Всё, что угодно, лишь бы не думать о возможных развитиях событий. — Думаю? Я видел, как он с тобой поступал. Люди не меняются. — проговорил парень, в его голосе звучала усталость. Но ведь, раньше они могли беседовать до утра, не прерываясь… — Ты ошибаешься. — отозвалась Офелия, она хотела верить своему мужчине. Она хотела думать, что Ожогин именно её, после этого заявления, и выбрасывания кольца. Это не могло быть игрой, нет. — Хорошо, я ошибаюсь. Зачем тогда звонишь? — в голосе Дениса мелькнула обида, и это порадовало девушку. Значит, он ещё что-то чувствовал. Не стал безразличен к своей подруге после её лжи, и бегства. — Я думала, ты переживаешь за меня. — протянула она, поправив зарядку. Вроде как не поломала её своими истеричными дёрганьями. — Правильно думала. Я много раз приходил к тебе домой. Просил Марию поискать тебя по интернету, она больше в этом понимает. Но, ты исчезла с лица земли. Я думал, Иван тебя попросту убил, и скрывается в непонятном месте от полиции. — от слов Дениса, которые звучали с каплей теплоты, скрытой под сугробом боли и обиды, Офелия широко улыбнулась. Ей было неловко, безумно неловко, что она заставила друга так нервничать. Но то, что он ещё хорошо относится к ней, давало возможность заслужить извинение. — Марию? Что у тебя с ней? — писательница решила немного отвлечься от щепетильной темы, она надеялась, что Денис поддержит подобный разговор. Да и, как обстоят дела в личной жизни у друга ей было важно знать. — Явно здоровее, чем у тебя с Иваном. — бросил он, а девушка подумала, что будь Денис рядом, то обязательно бы поправил очки, чтобы отвлечься. Попытка зацепить Ожогиным сейчас не сработала. — Так что? — продолжила она, вытянув ноги на кровати, в голове тут же мелькнуло воспоминание, как рядом спал Ожогин, и насколько длиннее были его ноги, почти свешивались с постели. Тело обдало жаром, стоило представить его рядом, но Офелия поспешила отвлечься на разговор. — Общаемся, проводим время вместе. Она стала очень близка мне, мы смотрим фильмы на английском, чтобы подучить… — без особой охоты отвечал Денис, но в его голосе скользила искренность. Офелии подумалось, что если бы они сейчас не ссорились, парень бы рассказал куда подробнее… — У тебя есть к ней чувства? — задала она прямой вопрос. — Возможно. Но я не хочу это обсуждать с тобой. — после минутного молчания, ответил Денис. Девушка устало уронила голову на подушку. — Что мне сделать, чтобы ты простил меня? — спросила она, прикрыв глаза от отчаяния. А ведь секунду назад показалось, что лёд тронулся… — Ты стала, как твой ненаглядный Ожогин. Делаешь больно, и просишь прощения. Потом опять сделаешь так же? — со другой стороны трубки послышался смешок, но какой же горечью он был пропитан. От подобного упоминания артиста девушке стало не по себе. Она не хотела перенять такие черты, да и вообще, подобное всегда отвращало её в людях. — Да нет же, Денис! — выпалила Офелия, резко поднявшись на локтях, и снова дернув зарядку, на этот раз таки вырвав ее из розетки. Девушка тихо выругалась, и вставила обратно, с облегчением увидев, что телефон продолжил заряжаться, и она ничего не порвала. — Хочу увидеть тебя в жизни. Давай завтра после пар встретимся, поговорим. — донеслось из телефона, который писательница положила на подушку, пока проводила манипуляции с зарядкой. — А сегодня? — выпалила Офелия на одном дыхании, поправив отросшие волосы, которые закрыли ей глаза, упав на лоб. Она была готова приехать куда угодно, лишь бы помириться, и просто рассказать о жизни, послушать, что происходило у Дениса. — А сегодня, извини. У меня презентация. Если б ты не пропала, знала бы. Мария помогала готовиться. — отозвался парень чуть теплее, заставив девушку ощутить себя ещё хуже… А ведь, раньше именно она была с другом во все важные моменты. Стоило лишь надеяться, что он станет ей доверять, как прежде. — Ну, удачи тебе тогда. — тихо произнесла Офелия, на миг почувствовав себя лишней. В последнее время от неё шло слишком много боли близкому человеку… — Спасибо. Офелия, слышишь? — сказал ей Денис, он наверняка заметил грустинку, скользнувшую в её голосе. — Что? — глухо отозвалась девушка, после чего тяжело выдохнула, и повернула голову к окну. День был на удивление ясным, несмотря на осень, и привычную влажность Петербурга. — Хоть ты и делаешь, что я не понимаю, я рад, что ты вернулась. И что ты жива. — после небольшой паузы произнёс Денис. Чувствовалось, с каким трудом ему дались эти слова. — Спасибо. Я тебя тоже очень люблю. — искренне прошептала Офелия, после чего положила трубку, и оставила телефон заряжаться. В сердце теплилась надежда. А после взяла ноутбук, и открыла ворд на нём. Пришло время продолжить писать антиутопию, она итак слишком надолго ушла в ничего неделание. Работа всегда помогала отвлекаться от насущных мыслей. Примирение с другом, волнение за Ивана в театре, всё это отошло на второй план. Ближайшие часы её ждала работа с текстом. Офелия сходила за мороженым, и подумав, что Ожогин тоже недавно его съел, с улыбкой продолжила писать по плану. *** Театр. Как много эмоций он приносил Ивану. Радость, заряд позитивом от энергии зрителей, волнение перед новыми ролями. Однажды ужас, терзающий теперь по ночам. И лишь второй раз — страх. До этого подобное ощущение у Ожогина было на дне рождения. На следующий день после его позорного падения. Зрители приняли тогда, но примут ли они после видео, где он выставил себя на посмешище, ещё и прослыл «изменником». Иван устало выдохнул, открывая родную дверь. Живи он заграницей, и этого просто бы не было. Там люди никогда не лезли в личную жизнь артиста, наслаждаясь лишь пением. Утонув в собственных мыслях, мужчина брёл по коридору к директрисе, словно на расстрел. Неожиданно, он на что-то наткнулся, и машинально опустил голову вниз, увидев знакомый рыжий вихрь волос, а в следующую секунду ощутил, как руки вихря обхватывают его за шею, едва ли не повиснув на нём. — Ваня! Господи, я так переживала за тебя… — произнесла виновница столкновения, не спеша выпускать Ивана из своих рук. Он не помнил, чтобы Лена раньше так прижималась к нему, но не отталкивал подругу. Он и сам соскучился по ней. Благо, сейчас было утро, и зрители не ходили по коридорам. Разве что, случайный рабочий мог заметить их объятие. Учитывая репутацию Ожогина это было бы очень некстати… — Зачем ты? Всё же хорошо. Я просто на время исчез, чтобы не слышать их обсуждений. — искренне улыбнулся Иван, чуть приподнимая женщину за талию. Мрак рассеивался, ведь рядом был близкий человек. Та, которая была на его стороне. Та, кто поддержала в самый момент падения, как делала это и годы ранее… — Ты мог сказать мне. А ты просто исчез на следующий день после падения. Я так рада, что у тебя всё хорошо! — обеспокоенно говорила Лена, обнимая всем телом, словно желая убедиться, что явившийся пред ней беглец — не призрак, а настоящий Иван. — Леночка, ну зачем ты… Я сам могу справиться с тем, что натворил. — неожиданно даже для себя, ласково обратился он к подруге. Жизнь с Офелией так приучила его к подобным нежным словам, что Ожогин невольно сказал их уже и другой. Он мягко погладил артистку по кудрявым волосам, на миг услышав что-то похожее на всхлип, но тут же Лена оторвалась от него, и сделала шаг назад, соблюдая приличную дистанцию. — А потом будешь мне ночами звонить, просить приехать… Расскажешь, где ты был? — на её лице расцвела привычная, игровая улыбка для сцены. Иван лишь покачал головой, и теперь сам притянул её в объятия, чувствуя напряжение женщины. Она пыталась показать, что ей всё равно, но всё же ещё переживала за друга. — Мы с Офелией были в Москве. Просто переждали там некоторое время. — коротко пояснил он, вдруг замечая ещё одного человека, появившегося в коридоре словно из ниоткуда. Светлана была явна рада заметить артиста, его же передёрнуло от неожиданности. Её глаза сверлили Ожогина с таким злорадством, что он подумал, что ошибся, когда-то считая её влюбленной в себя… Невозможно смотреть так на человека, который небезразличен. Иван дёрнул головой, и толкнул первую попавшуюся дверь, буквально залетая туда прямо с Леной в объятиях. Это оказалась кладовка для швабр, и места в ней едва ли хватало одному человеку. Но благо, бывшая влюбленная, а ныне насмехающаяся, прошла мимо, не став сыпать гадкими словами. Возможно, она вообще пригрезилась, и рядом никого не было, помимо подруги… — Ваня, ты что? До сих пор прячешься что-ли? — вылетело из Лены, когда он буквально выронил её из рук на какие-то швабры, ведра, моющие средства… Мужчина тут же подхватил её, не дав завалиться, а после сам убрал руки, и закрыл лицо ладонью. Глупее ситуации не придумаешь. — Нет, просто… Просто так надо было сделать. — только и сказал Иван, не зная, как можно оправдать свой странный поступок. Лена взглянула на него с таким сомнением, что ему захотелось опять убежать и спрятаться. Хотя именно ей Ожогин мог рассказать всё, сейчас не хотелось говорить что его очередные прятки просто нежелание контактировать с женщиной, требующей слишком личного внимания. — Вас не было практически месяц, но ни дня не прошло, чтобы тебя не вспоминали… — скрадывая натянутое молчание, заметила артистка. Находиться вдвоём в этой маленькой комнатушке было очень неудобно, Ивану пришлось согнуться, чтобы голова не билась о потолок. Ей же упереться спиной в швабры, чтобы не прижиматься к мужчине вплотную. Чуть дальше свисала паутина, но именно здесь он чувствовал себя спокойно. Знал, что никто не потревожит, и не будет насмехаться почём зря. Да уж… Известный артист мюзиклов. Прячется в каком-то чулане… — Уже месяц? Мне казалось, меньше времени прошло… — потерянно произнёс Иван, выглядывая в щель между дверью и проёмом. Мысль, что его постоянно обсуждали очень расстраивала. Неприязнь зрителей хоть немного подутихла, а вот что делать с коллегами был вопрос… Видеть их улыбки, и знать что за спинами говорят гадости не хотелось. — Ваня, у тебя всё хорошо? Исчезаешь, появляешься, а сейчас вообще засунул меня непонятно куда. — Лена коснулась его щеки, заставив Ожогина обратить на неё потерянный взгляд. Он накрыл её ладонь своей, и виновато улыбнулся, после чего открыл дверь, чтобы выйти наружу. — Всё в порядке. Мне нужно к Анжелике. — бросил он, расправляя плечи, которые успели затечь от нескольких минут в ужасно неудобной позе. Артистка тронула его за локоть, обеспокоенно взглянув в затуманенные голубые глаза. — Ты теперь официально с Офелией будешь? Все только о вас и говорили. — произнесла она, добивая Ивана ещё больше. Мужчина устало выдохнул, подавляя желание опуститься прямо на пол. К его несчастью, плохое физическое состояние возвращалось, усугубляясь в моменты сильных переживаний. Не стоило бросать лечение. С возрастом приступы стали происходить слишком часто, и это очень пугало Ожогина. — Да. Надо ещё разобраться с разводом, имуществом, но это всё потом… — опустив голову, проговорил Иван. Слева в груди закололо, и он, поморщившись, потёр там ладонью, словно надеясь, что так боль уйдёт. Как бы хотелось, чтобы всё это за него кто-то сделал кто-то другой. Просто хоть на время перестать быть сильным, отдать свою жизнь в чье-то управление, и отдохнуть. — Я рада за тебя. Надеюсь, она сделает тебя счастливее. И ты её не обижай. Итак слишком много боли девочке принес. — заметила Лена, от его слов она искренне улыбнулась, а Иван только кивнул. Он радовался, что подруга не замечала его состояние сейчас, а сам желал уже закончить разговор с директрисой, а после приехать к Офелии. Ему недоставало девушки, это было сродни зависимости. Просто быть с ней, есть её любимые сладости, рассказывать истории, и бесконечно много целоваться… — Ты говоришь со мной прямо как мама. — усмехнулся артист, не в силах убрать руку от груди. Лена заметила это, но не стала обострять внимание, лишь её взгляд выразил беспокойство. — Ну, по сути так и есть… Мама ваших отношений. Без меня ты бы ещё долго не знал, что делать. — отозвалась женщина, отведя взгляд в сторону. Там прошли другие артисты, они махнули Ивану, не став подходить, он же ответил тем же, радуясь, что хоть эти не издеваются. — Спасибо тебе. За всё. За поддержку, за то, что помогла помириться, за то что не отвернулась… — искренне произнёс Иван, подавшись вперёд, и в очередной раз притягивая подругу в объятия. Он был бесконечно благодарен ей, за поддержку в ту ночь, когда ему было так плохо, за её помощь в разговоре с Офелией, ведь если бы не Лена, девушка никогда бы не ответила ему, и не подошла к гримёрке. — Ну, а как иначе? Мы ведь с тобой с самого начала вместе работаем. Я бы не простила себя, если бы не помогла. — отозвалась артистка, обняв его за шею, и погладив рукой по волосам. Её прикосновения не унимали боли в груди, но по крайней мере Иван ощущал, что у него есть близкий человек. — Насчёт работы, что в театре? Как у тебя дела? — задал вопрос он, глядя на женщину сверху вниз. Он потянулся заправить прядь волос ей за ухо, желая отвлечься от плохого состояния и мыслей. — Анжелика лютовала, когда ты исчез конечно. Все твои главные роли перешли Кириллу. А меня с Артёмом ставила ещё играть. Но ему не главную роль дали. Рауля в призраке. А так, у меня всё по старому. Вот жду, когда ты исполнишь своё обещание, и приедешь ко мне на дачу, помочь забор мужу ставить. — скрасив свои далеко невесёлые слова последним полу-шутливым выражением, отозвалась Лена. Ивану хотелось выть от отчаяния. Его главный коллега, и по совместительству соперник добился чего хотел годами. Про Артёма даже знать не хотелось. — Приеду. Разберусь с театром, и приеду. — отвлеченно бросил мужчина, чувствуя как боль становится сильнее, практически лишая его возможности нормально дышать. — Что там твоя девочка? — спросила Лена, отвлекая его от тяжких мыслей. Иван был благодарен ей, от мыслей про Офелию его немного попустило, хоть желание сесть на пол, либо хоть опереться на стену никуда не ушло. — Всё нормально. Привыкаем друг к другу. — пожал плечами Ожогин, прижимая руку к груди практически до боли, отвлекаясь на эту боль, вместо той, что внутри. — Ну, удачи тогда. Она тебе понадобится сегодня. — произнесла Лена, и в последний раз погладив его по голове, сделала шаг назад, прощаясь. — А ты куда? — спросил Иван, чуть качнувшись на месте. Её взгляд выразил ещё большее беспокойство, но женщина не стала озвучивать его вслух. — Я? Домой. У меня сегодня только репетиция была. — ответила она, на что Ожогин только кивнул. Действительно, куда она ещё могла уходить. — Ладно, пока тогда. — произнёс он, чуть сжав плечи женщины, и уже отворачиваясь, чтобы наконец дойти до кабинета Анжелики. Дать ей добить себя окончательно. — Я очень рада, что ты вернулся. Правда. И, сходи к врачу, Ваня. Ты едва стоишь. — донеслось ему в спину, заставив мужчину болезненно поморщиться. Он так не любил показывать себя слабым, но в последнее время он просто не мог показать себя иным. Не вышло бы даже сыграть. *** Спустя несколько часов работы, Офелия в усталости отложила ноутбук. Она написала только одну новую главу, но сил это заняло, как поднятие на гору. Девушка всегда на максимум вкладывалась в свои работы, и конечно это отнимало энергию. Отложив ноутбук на соседнюю сторону кровати, она прикрыла глаза, и стала думать над своей идеей. Той самой, которую она так и не озвучила, сидя с Даниилом и Иваном в кафе. Ну что ж, тем лучше, будет сюрпризом. Если у неё, конечно получится. Офелия хотела написать песню для Ожогина, чтобы она стала именно его. Исполнить его мечту, доверенную ей. Писательница плохо рифмовала слова, ей лучше давалась проза, но она хотела попытаться для него. Хотела сделать для Ивана что-то хорошее, отвлечь от огромного количества проблем, лежащих на его плечах. В голове летали мысли, связанные с его глазами, Офелия обязательно хотела упомянуть именно их в тексте, ведь именно они вызывали в её душе бурю волнения, нежность, смущение… Погрузившись в собственные размышления, девушка только с третьего раза заметила, что кто-то звонит ей в дверь. Она тут же подумала про Ивана, хоть и немного сомневалась, что он мог бы вернуться так скоро… Но всё же, она подскочила с постели, и пошла к двери, буквально замирая от неожиданности на пороге. Этого человека писательница точно не ожидала. Она вообще забыла про его существование, а сейчас он стоял со своей привычной усмешкой, и воспользовавшись замешательством Офелии, прошел в коридор. — Мне тут напели, что наша пропажа вернулась… — картинно улыбнувшись, Артём протянул руки вперёд, словно желая заключить девушку в объятия. Она же просто увернулась, не давая к себе прикоснуться. — Артём… Откуда ты знаешь мой адрес? Я не говорила тебе. — устало выдохнула девушка, желая только одного — чтобы он ушел. Последний разговор был не самым лучшим, да и до него Офелия виделась с юным артистом раза два. И оба оставили далеко не самое приятное впечатление. Парень вёл себя слишком нагло, показывал, что ему всё дозволено, хоть это было и не так. — А кто его теперь не знает. По очереди к тебе всем театром ходили. Пустишь? — а вот это уже было неожиданно. К ней ходил кто-то ещё, помимо Дениса? Да и, адрес это конфиденциальная информация, его не имели права так просто разгласить… Если только он сам не посмотрел в документах. С него станется. — Ну, проходи уже. Что ты так смотришь на меня? — сурово бросила Офелия, запуская Артема на кухне. В голове мелькнуло воспоминание, что именно здесь Иван попросил её не общаться с парнем. Ощущалось, что она делает что-то очень неправильное, пусть ничего и не происходило. Но всё же, какое-то чувство предательства не покидало писательницу. Юный артист сверлил её взглядом так сильно, будто желал прожечь насквозь. — Думаю. Когда в очередной раз выкинешь такой же номер? — усмехнулся Артём, оперевшись о кухонный стол, и глядя на девушку с откровенной насмешкой. Офелия отвела взгляд, не желая оправдываться, да и вообще что-то говорить именно ему. — Ты мне никто, чтобы осуждать. Мы даже не друзья. — бросила она, отвернувшись в другую сторону. Только краем глаза, девушка заметила, как он подходит поближе, останавливаясь практически перед ней. Между ними оставалось несколько сантиметров, и Офелия даже ощущала, как некоторые волосинки из его распущенных волос, щекочут ей лицо. Она опустила взгляд на зелёную рубашку парня, не в силах смотреть в точно такие же глаза. В голове была мысль, специально он что-ли подбирал. — Помнится, ты звала меня на мероприятие. Пока не вернулся твой, Ожогин, да? Не знаю, чем он тебе нравится. Если любишь тех, кто играет главные роли, то можешь со мной исчезнуть. Они скоро станут моими. — вкрадчиво говорил Артём, ощущалось, как он наслаждается собственными же словами, своей возможностью повлияет на настроение девушки. — Фу. Я не люблю тех, кто занимает чужие места. — бросила Офелия, поднимая взгляд. Она подавляла в себе желание просто выставить его. Может, надо было вообще не открывать дверь… В голове мелькнуло беспокойство за Ивана, но девушка не верила, что его роли могут так легко отобрать. Не после стольких лет работы… Выгнав его театр потерял бы большую прибыль. — Что, надо для начала тебя бросить, и вернуться? Вот так ты со своим артистом… А я между прочим, переживал. — картинно прикоснулся он к груди, изображая боль, девушка же пробормотала что-то неразборчивое и обдала его презрительным взглядом. — Так переживал, что аж домой ко мне пришёл раздражать? — скрестила руки на груди Офелия, уже не скрывая своего раздражения. И почему он не мог играть роль приятного человека? Ведь, на сцене же вживался в персонажа. Либо же, именно подобное поведение было игрой? Каким он был на самом деле? — Ты разбиваешь моё, влюбленное в автора моего произведения сердце! — выпалил Артём, широко раскинув руки. Ну подобную ложь девушка точно не собиралась терпеть, как и его название её произведения «своим». Почему все так стремятся присвоить себе её работу? — Что ты хочешь от меня? — коротко спросила Офелия, сделав шаг назад, когда он приблизился ещё немного. До подоконника оставалось шага два, а дальше отступать было просто некуда. Ей было очень неприятно от такой напористости. — Понять. Чем тебя привлекает тот, для кого твои чувства далеко не на первом месте. — пожал плечами Артём, вернув безразличное выражение лица. И к чему было только что лгать про какие-то чувства? — Ты не знаешь Ивана, чтобы говорить это. — покачала головой Офелия, решительно не понимая этого парня. В чем был смысл его визита, ведь даже товарищами их было сложно назвать. И уж точно он не имел права стоять, и читать ей морали. — Отчего же? Знаю. И по твоим словам. И по Дениса. — заметил он, окинув девушку взглядом сверху вниз. В его глазах читался интерес и немного насмешка. Офелии стало не по себе. Его самоуверенность начинала угнетать ее. Денис ещё что-то рассказывал? — Слушай, у меня итак настроение не очень, а ещё ты… — повела плечами девушка, на что глаза Артёма будто загорелись, он резко взял её за локоть, потянув на себя. Офелия же возмущённо дёрнула руку, освободившись от него. Его прикосновения неприятно обжигали. — Поднять? — усмехнулся Артём, не особо обращая внимания на её сопротивление. Девушка едва сдержала себя, чтобы не стукнуть его. Останавливало её лишь обещание данное Ивану, учиться контролировать себя. Просто так распускать руки было без надобности. — И как ты это сделаешь? Будешь рассуждать, кто мне подходит, а кто нет? — криво усмехнулась она, наблюдая, как он замер, не пытаясь более прикоснуться, но глядя так, словно хотел досконально изучить ее фигуру. Если от подобного взгляда от Ожогина, Офелия ощущала жар, то от Артёма лишь неловкость и недоумение. — Зачем. Каталась на мотоцикле когда-нибудь? — от подобной смены темы, девушка удивлённо моргнула, после чего оттолкнула парня с прохода, и отошла на достаточное расстояние, разрушая эту напряжённую атмосферу. — Нет, как-то не приходилось… — протянула она, останавливаясь у противоположной стороны кухни, так, чтобы парень оказался подальше. — Поедешь со мной? У меня сегодня гонки. — предложил Артём, даже оттуда нехорошо разглядывая её. В голове мелькнула мысль, что лучше бы он уже стал играть персонажа, ведь у того не было таких пытливых глаз. — Ты ещё и гонками увлекаешься… — неоднозначно проговорила Офелия, чуть задумавшись. Ей не слишком хотелось ехать куда-то с Артёмом, но если именно как отвлечься… Забыть на время про проблемы, буквально поглотившие её… — Надо же разнообразить досуг. — добавил он, вновь сокращая расстояние, но всё ещё оставаясь где-то на расстоянии вытянутой руки. — Мне надо сказать Ивану. — произнесла девушка, взяв телефон, который до этого оставила на кухонном столе. Она не могла вот так просто исчезнуть, зная, что Ожогин собирается приехать после окончания разговора и объяснений… — А он тебя как собачку, на привязи держит? Привлекает контроль? — о подобных слов писательнице передёрнуло, и мысль ехать куда-то с насмешливым Артёмом начала таять. Зачем он вообще говорит подобную лживую мерзость? — Я сейчас с тобой никуда не поеду. — бросила она, слушая длинные гудки в трубке. Иван вообще заезжал домой за телефоном? Или же, поехал в театр без него? — Молчу, молчу. — донеслось от юного артиста, в то время, как телефонный звонок наконец приняли. — Ваня, привет. — произнесла Офелия, ощущая, как на губах расцветает улыбка. Вся неловкость, тяжесть будто спадала с плеч от одной мысли, что он её слышит. Артём лишь закатил глаза, внимательно следя за её эмоциями во время разговора. Девушка же просто отвернулась от него, не желая показывать такой личный момент. — Привет, я хотел тебя услышать. — отозвался мужчина, в его голосе скользила усталость, но даже не видя, она могла почувствовать, как он улыбается. — Как у тебя в театре? Я тоже рада слышать тебя. — задала вопрос она, искренне волнуясь за Ивана. Особенно после слов Артёма про переход ролей. Понимала, что это фарс, но всё же, в глубине души очень переживала за мужчину. Он итак слишком многое потерял. — Отвратительно. Но справимся. Я сейчас буду ехать домой, давай ко мне, расскажу всё. — отозвался Ожогин, после чего послышался его тяжёлый вздох. Ей захотелось обнять его прямо сейчас, просто чтобы убрать этот страшный холод из его голоса, не дать очередному приступу охватить его… Идея ехать куда-то с Артёмом казалась всё более сомнительной. — Я как раз по этому поводу. Меня Артём позвал с ним… — начала она, но Иван даже не дал договорить. Как только в трубке прозвучало это имя, Офелия услышала какой-то непонятный хрип, а вслед за ним неразборчивое ругательство. Девушка даже отняла телефон от уха, чтобы посмотреть, не позвонила ли она нечаянно кому-то другому. — Нет. — глухо донеслось от Ожогина, дальше последовала тишина, как будто разом оборвали разговор. Только какие-то звуки проезжающих машин свидетельствовали, что он не положил трубку. — Что нет? — непонимающе спросила Офелия, в то время, как Артём, стоящий рядом обхватил себя руками за шею, будто изображая ошейник. Девушка подавила в себе желание стукнуть его. — Только не Артём. Кто угодно, но не Артём. — после ещё несколько невнятных ругательств, сказал ей Иван. В последнее время он действительно стал чаще ругаться, это расстраивало писательницу. Ей становилось неприятно общаться, зная, что может услышать мат. Подобного не было вначале знакомства. Да и, она вообще не думала что артист театра может страдать таким. — Почему ты так предвзято? Он мне ничего плохого не сделал. — заметила она, осознавая что сейчас практически оправдывает Артёма перед Иваном. Зачем? Она и сама не знала. Но, парень действительно ничего не делал ей, помимо слов. — Тебе прямо сказать? — холодно спросил Ожогин, помимо его голоса Офелия слышала шум улицы, обрывки каких-то диалогов, и его неровное дыхание. — Скажи. — попросила она, на секунду испугавшись, что мужчине стало плохо, ведь именно так он дышал во время приступов… Оставалось только понадеяться, что он не один на случай, если это случится опять. — Я ревную тебя к нему. — донеслось от Ивана, посылая по телу Офелии сразу два ощущения. Тепло, радость от осознания, что она так важна ему, и испуг от осознания сильной связи, возникшей между ними. Как за столь короткое время знакомства она заняла такое место в его сердце… — Ваня, ну это же безосновательно… — тихо произнесла девушка, её переполняла нежность к Ивану, смешанная с какой-то странной смесью страха. Офелия боялась за его здоровье, карьеру, и больше всего боялась потерять любовь Ивана… Абсолютно незнакомый, раздражающий ранее, сейчас он был ей необходим, как воздух. — Смотря для кого… Я приеду к тебе. Никаких Артёмов. — грубо и отрывисто бросил Ожогин, после чего в телефоне послышались короткие гудки. Писательница даже не была уверена, что он заметил, как её зацепили его слова. — Ты действительно у него, как собачка. Он спит и с женой, и с тобой, а тебе и погулять нельзя. Жаль. — произнёс Артём, заставив её подпрыгнуть от неожиданности. Офелия успела забыть, что он находится рядом после очередного признания Ивана. — Прекрати. Он не спит с ней. — ответила она, и решив немного отвлечься, залила в чайник воды, чтобы выпить кофе. Рассуждать про прошлый нехороший поступок артиста ей не хотелось. Писательница была уверена, что Ожогин не будет спать с женой более. Особенно после вчерашней подачи заявления. Открыв шкафчик, Офелия на миг порадовалась, что здесь нет чашек с чужими именами. Хоть она была бы не против имени Ивана и Даниила на посуде, но имя его жены откровенно раздражало. — Ну, сейчас нет. Потом сделает это, ведь уже было. Молчишь, но я знаю, что было. — продолжил он, встав рядом с девушкой. Офелия тяжело выдохнула, желание избавиться от Артёма становилось слишком великим. Откуда он вообще знал такие подробности? Неужели Денис сблизился с ним, и рассказал подобное? Она не могла представить дружбу этих, совершенно разных парней. — Уходи. Я не звала тебя в гости. — бросила Офелия, одновременно с этим насыпая в чашку пару чайных ложек растворимого кофе. Парень, не особо церемонясь, взял чашку и себе, и заметив упаковку с чаем, закинул себе один пакетик. — Да что ты меня выгоняешь? Я может, действительно переживал. — пожал плечами он, широко улыбаясь, в то время как Офелия была просто в шоке от подобной наглости — Ключевое слово «может». Что ты хочешь от меня? — она оперлась бедрами о стол, и скрестила руки на груди, отодвинувшись от него подальше. — Ничего. Просто интересуюсь. Это забавно, когда твоя будущая работодательница от тебя же и бегает. — отозвался Артём, делая шаг вперёд, практически нависая над девушкой. Её спасением стал чайник, который мирно засвистел, оповещая о вскипевшей воде. Офелия залила две чашки, хоть на миг и замерла перед второй, раздумывая, позволить ли ему выпить чая. — Ты хотел поговорить про роль? — произнесла она, вручив Артёму чашку, и получив короткое спасибо, присела за стол. Он остался стоять, задумчиво глядя на плавающие чаинки. — О, кстати, роль. Пока вы с Иваном сидели, миловались неизвестно где вместо дела, мне полностью сделали грим. За это его тоже можешь поблагодарить, он же всё оплатил. Я даже ношу с собой линзы, ну так, чтобы не выходить из роли. Ну как мне? — сделав несколько глотков чая, парень достал из кармана брюк коробочку с линзами, и легко вставил их в глаза, тут же взглянув на Офелию абсолютно черными, пустыми глазами. Будь здесь темнее, можно было бы действительно подумать, что их выкололи. Видеть визуализацию своего персонажа было так странно, словно она могла прикоснуться к созданному своими же руками. Девушка даже отставила чашку, неотрывно глядя на лицо Артёма, а он был явно доволен произведенным эффектом. — Красиво. Ещё больше похож на Тома. — выдохнула она, затем мотнула головой, чтобы вернуться в реальность. — Конечно. Ты бы меня ещё со шрамами видела… — заметил Артём, и она невольно подумала, не носит ли он грим с собой вместе с линзами… Увидеть было мало, ей хотелось ещё услышать пение в подобной образе, ведь, к своему стыду она не слышала произведение, переделанное под мюзикл полностью ещё ни разу. Всё время заняли прятки и выяснения отношений. — Я буду завтра в театре. — кивнула Офелия, отрывая взгляд от его довольной улыбки, в то время как Артём убирал линзы обратно. — Вау. Создательница будущего мюзикла наконец его посетит! Спасибо, что не на премьере. — картинно поклонился парень, заставив её почувствовать себя более неловко. Стоило всерьез заняться постановкой, помнится, Иван хотел открыть сезон её произведением, но со всеми этими бегствами, было бы хорошо поставить к Новому году. — Ты начинаешь действовать мне на нервы. Я всё ещё могу снять тебя с роли. — криво усмехнулась Офелия, отпив своего кофе, и чуть поморщившись. Без молока он был слишком горьким, но она ещё не ходила в магазин после возвращения. — Вряд-ли. Второго идеального Тома ты не найдешь. — парировал Артём, в глубине души писательница была согласна. Найти настолько подходящую внешность, да ещё и умение вжиться в роль было бы проблематично. — Я могу изменить сценарий, и сделать так, что во время пыток ему отрезали язык. — отозвалась Офелия, подумав, что хоть так сможет поумерить его пыл. — Общаться жестами? Это звучит интересно, но мне кажется, больше подошло бы для балета. Подумай, может сделаешь и такую интерпретацию. — хохотнул Артём, вызывая у неё желание закатить глаза. И как его было пронять, заставить почувствовать себя неловко? Казалось, на любой подкол парень заранее имел свой в ответ. — Уходи, Артём. Мне надо работать. — махнула рукой Офелия, желая остаться в одиночестве. Не столько хотелось писать дальше, сколько просто побыть с самой собой. Да и, скоро приедет Иван. — Я за неё переживаю, а она меня выставляет. Там кстати дождь пошёл. — указал рукой за её спину Артём, заставив девушку обернуться. Дождь действительно накрапывал, но пока ещё достаточно слабый, лишь набирающий обороты. — У тебя есть машина, как я помню. Там и подождёшь. — отозвалась она, наблюдая за желтыми листьями за окном. За время их пряток намного больше ветвей окрасилось в яркие цвета. Не за горами была зима. — Грубая. А я со всей душой. До завтра, покажу тебе шрамы на сцене. — бросил юный артист, направляясь в сторону выхода. Провожать Офелия его не стала. По-хорошему, надо было закрыть дверь, но девушка не думала, что воры полезут, пока она сидит дома. — Иди, иди. — только и сказала она, отпивая ещё кофе. Желудок занял в ожидании еды. А вот это уже было чем-то новым. За время жизни с Иваном, Офелия привыкла много есть, и сейчас её тело практически протестовало на привычное меню, состоящее из кофе, и ничего. — Надеюсь, ты хотя бы в Инстаграме посмотришь на мои соревнования. — донеслось откуда-то из коридора, на что девушка лишь усмехнулась. — Я подумаю. — ответила она, заметив не помытую чашку после него. Да уж, когда завтра придёт на репетиции, Офелия должна тоже его задеть. Не всё же ему играть на её эмоциях, как на пианино. Вот только как, девушка понятия не имела. Она вернулась в свою комнату, и открыв ноутбук, решила пытаться записывать свои мысли по поводу песни. Пока что не слова, только наработки. Чтобы увидеть его радость от исполнения мечты. *** Без стука, Ожогин вошёл в кабинет Анжелики. Если его собирались убивать, то ни к чему было оттягивать. Итак слишком долго он прятался, надеясь, что ситуация разрешится сама собой. Именно здесь решались судьбы артистов, подписывались договоры, утверждали на роль… И… И увольняли, как сейчас могло произойти с ним. — Добрый день. — с высоко поднятой головой, произнёс Иван, отрывая Анжелику от какого-то бесконечного печатания на компьютере. — До свидания. Роли все заняты. — безразлично бросила она, увидев беглеца перед собой. Подобный расклад не радовал, но и Ивану уже было далеко не восемнадцать, чтобы уйти после первого отказа. Он отодвинул стул, и сел перед её столом, ощутив как от такого резкого движения в груди закололо ещё сильнее. — Я готов написать объяснительную. — так же, без единой эмоции сказал он, стараясь не показать, как ему сейчас плохо. Ведь, кто захочет опять утверждать явно больного артиста, который может сорвать ещё ни одно выступление. Пусть и не по собственному желанию. — Хорошо. Пиши. Оплачиваешь неустойку за все пропущенные выступления, и на следующий месяц мы посмотрим, будет ли место хоть второго плана. — подняв голову от компьютера, директриса потянулась за чистым листом, и протянула его мужчине вместе с ручкой. Подобный расклад звучал недостаточно обнадеживающе, но по крайней мере то, что об уходе из театра речи не было немного порадовало артиста. — Вы не можете так поступить со мной, и закрыть доступ к сцене. После всех лет игры. Я оплачу сорванные выступления. Но, выгнать вы меня не можете. — заявил Иван, взяв ручку в руки, и на минуту задумавшись, что именно писать. Объяснение, что решил сбежать, чтобы все проблемы решились сами собой? Это звучало так абсурдно, что даже играй он роль, а не говори подобное от себя, зрители бы не поверили. О том, чем он собирался платить думать просто не хотелось. Оставалось надеяться, что суд пройдёт побыстрее, и его же деньги вернутся к нему. — Я не говорила ничего про выгнать. Роли заняты. Теми, кто готов доказывать свою значимость, а не бежать в кусты. — отозвалась женщина, снисходительно глядя на своего артиста. Возможно ранее, когда он только пришёл сюда устраиваться годы назад, это возымело бы на него должное влияние, но за последнее время Иван пережил столько всего, что смотри на него с осуждением хоть сам Господь, он бы не смутился. Ну, возможно про последнего было перебором. — Анжелика… — крепко сжав ручку в ладони выдохнул Ожогин. Боль становилась сильнее, и он старался выплеснуть её хоть так, сжимая пальцы изо всех сил. — Это мой окончательный ответ. Объяснительную на стол, деньги в кассу. Встретимся в следующем месяце. — бросила она, после чего вернулась к своему компьютеру. Иван ощутил, как начинает закипать. В конце-концов, если в этом месте его не ценят, всегда можно найти другое. — До свидания. Я могу пойти и в другой театр. — ответил Ожогин, оставляя пустой лист на столе, и поднимаясь. И тут же чуть не заваливаясь обратно, от резкой колющей боли. Остаться стоять ему помогло лишь желание показать собственную силу. — Нет. Слава, какая была с видео, побежит за тобой и по другим местам. Только другая. Слава артиста, халатно относящегося к своим обязанностям. — отозвалась Анжелика, будто засовывая нож в и без того ноющее сердце. Её слова были правдивы, как никогда правдивы. С подобной репутацией, у Ивана была возможность только выступать от имени самого себя, но вот только, для этого нужны были деньги, и немалые. Опять всё упиралось в суд, дата которого ещё не была определена… — Вы ведь прекрасно знаете, что я выполняю свои обязанности. Просто, сейчас такие обстоятельства. — не в силах больше сдерживаться, Ожогин сжал пальцами левую сторону груди, немного массируя её. Ему бы по-хорошему сейчас надо было сидеть в палате, а не пытаться восстановить собственное имя… — У всех обстоятельства. Это не повод исчезать без объяснения. Всё, объяснительная, деньги, и до свидания. Мне работать надо. В отличии от некоторых. — окинув взглядом с трудом стоящего мужчину, ответила ему директриса. Не казалось, что её хоть как-то заботит его состояние. Ну конечно, ведь всегда можно найти замену. — Я могу дать объяснение на публику. — предложил ей Ожогин, всем сердцем ненавидя эту лицемерную систему, этих фанатов которые так легко убегали к другим, более здоровым артистам, и так же быстро переключаясь на третью, четвертую замену… Единицы оставались верными своему кумиру. — Это идея. Выступишь по телевизору с интервью, где ответишь на вопросы зрителей. И, да, кстати. Офелия эта где? Мы набрали артистов, надо начинать репетиции, мне нужно её подтверждение ролей. — от упоминания девушки губ Ивана чуть тронула улыбка, и плохое состояние немного отступило. Милая, милая девочка. Вот, кто всегда будет на его стороне, вне зависимости, болен он, здоров, напуган, либо полон решимости… — Я приведу её. До свидания. Жду звонка, когда мне надо будет выступить. — ответил он, и не желая больше задерживаться ни секунды в этом кабинете, покинул его, так и не написав ни строки в объяснительной. Надо было подготовиться к интервью, заранее написать ответы на вопросы… И, привести Офелию в театр. Иван собирался быть с ней рядом всё время, когда она окажется здесь. Пусть осуждают его. Но своей девочке он не позволил бы говорить нехорошие слова. Погрузившись в собственные мысли, Иван не заметил, как натолкнулся прямо на человека, уже второй раз за день. Не успев извиниться, он тяжело выдохнул от осознания, с кем именно столкнулся. — О, ты вернулся. Привет. — с улыбкой произнесла Света, будто она не видела Ожогина какое-то время назад. К чему было подобное притворство? — Решила опять позлорадствовать? — спросил Иван, не дав ей к себе прикоснуться. Вспоминались её злые слова на дне рождения, насмешки… Нет, опять терпеть подобное артист был не готов, и поспешил пройти мимо, но Светлана не дала убежать от неё, ловко схватив за край свитера. — Нет, к чему? Посочувствовать скорее. Я любила тебя, а ты выбрал ту, которая бьёт, когда решил поменять жену. — произнесла она, крепко держа Ивана за одежду, и будто не решаясь прикоснуться к нему самому. Подобные заявления от человека, который вообще ничего не знал о его взаимоотношениях раздражал, Ожогин плотно поджал губы, и дернул рукой, освобождаясь от её пальцев. — Ты ничего не знаешь о ситуации, и не можешь судить. Да и меня лично не знаешь, мы только играли на сцене с тобой. — сказал мужчина, бросив быстрый взгляд на входную дверь. Оставалась всего одна лестница, как он мог попасться совсем перед выходом… — А этого недостаточно? Ты целовал меня по-настоящему, так не требовали на постановке. — тише прежнего произнесла женщина, откровенно рассматривая его губы. От подобного взгляда хотелось помыться, но Иван просто отвернулся. — Ты знаешь, что я всегда отыгрываю реалистично. Прикосновения, да. Но меня внутри ты не знаешь. — бросил он, чуть дернув щекой. Организм требовал лекарство, либо хоть немного воды, но никак не женщину, которую интересовало только его тело. — Позволь узнать. Ты ещё дорог мне. — прикосновение к его плечу, а затем и горячее дыхание на шее вызвало ещё большую неприязнь, и Иван буквально взмолился, чтобы в коридоре появился кто-то ещё, чтобы отвлечь её внимание, и дать ему исчезнуть. Но, как назло. Все словно вымерли. — Узнай лучше своего мужа. — криво усмехнулся артист, скинув её руку движением плеча. — В таком случае посоветую тебя прятаться с женой, а не с этой вот. — ответила ему Светлана, явно чувствуя себя выше после этих слов, но подобного не было и в помине. Ивана едва ли цепляли её речи, попытка вывести на откровенность. — Ты ничего не знаешь об этой ситуации. — устало потерев лоб рукой, бросил он. Почему он вообще должен был оправдываться перед чужим человеком, а не думать о своём решении проблем… — Так и ты тоже. Почему именно она? Понравилась молодая? Энергичная? — от подобных откровенных расспросов Ожогин был готов лишь больше закрыться. Он и без того никогда не был особо общительным, а с подобным человеком, который явно хотел найти больное место, чтобы ударить именно туда и подавно. — Она ничего от меня не требовала. Не пыталась добиться внимания. И я захотел добиться сам. — ответил он, оперевшись головой о колонну, к которой была пристроена лестница. Прохладный мрамор хоть немного дарил облегчение. Сердце вроде как немного начинало отпускать, но Иван не был уверен, что приступ не повторится. — Я могу тоже не требовать. Так заинтересуешься? — шагнула вперёд Света, попытавшись прикоснуться к его волосам, на что мужчина лишь брезгливо поморщился. — Света, иди домой. — сказал он, выставив руку перед собой. Так, чтобы не дать расстоянию между ними сократиться. — Поцелуй меня. Как на сцене. Представь, что это игра. — бросила она, в очередной раз засмотревшись на его губы, но никак не заметив, что сам Иван с трудом переводит дыхание. В его голове мелькнуло, что он никогда бы не подпустил к себе такого безразличного человека, даже будь свободен. — Мы не на сцене. А мне пора уходить. — произнёс Ожогин, отвернув голову к панорамным окнам. На улице пошёл дождь, но сейчас он был бы рад оказаться и под каплями, что угодно, лишь бы не с женщиной, которая так откровенно предлагала себя явно незаинтересованному человеку. — Почему она? Мне казалось, у нас особая близость после всех ролей… — в голосе Светланы скользнула обида, и Иван на секунду забеспокоился за Офелию, как бы эта женщина ничего не сделала его девушке в подобных эмоциях. Он не собирался отпускать писательницу от себя в театре первое время, пока все не утихнет. — Тебе казалось. Иди расскажи про близость мужу. — ответил он, после чего, не прощаясь двинулся по лестнице вниз. Надо было ещё заказать такси, доехать до дома. Отсутствие машины угнетало всё больше. — Встретимся на репетициях. Там и получу твои прикосновения. — донеслось от Светланы, которая осталась стоять, придерживаясь рукой за колонну, не пойдя следом за артистом. — Зная, что для тебя это не просто игра, я могу попросить не ставить нас вместе. — криво усмехнулся он, явно не желая играть с ней, учитывая подобные обстоятельства. — Нет! Это просто игра. Я пошутила. — с испугом в голосе отозвалась артистка, заставив Ивана усмехнуться чуть шире. Решив попытаться запугать его своими речами, она самостоятельно окунулась в это мерзкое чувство. — До встречи, Света. — проговорил Ожогин уже сам себе, сойдя с крыльца родного театра. Он понятия не имел, попросит ли играть с ним, или нет. Не имел и понятия, сыграет ли вообще. Иван просто вышел под капли дождя, машинально отвечая на чей-то телефонный звонок. Услышать Офелию сейчас было невыносимо приятно, и он не сдержал улыбку от её голоса. Но узнав, по какой именно причине звонит девушка, Ожогин помрачнел. Сегодня все что-ли, решили причинить ему как можно больше боли? Как ей вообще могло прийти в голову общаться именно с Артёмом. От одного упоминания этого артиста у Ивана начинали скрипеть зубы. Завершив разговор, и плотно поджав губы, мужчина отправился к первому попавшемуся киоску, желая сделать то, чем никогда не занимался. Он купил сигареты. Возможно, они помогли бы отвлечься. Поймав такси, Иван назвал адрес Офелии, и спросив разрешения, закурил прямо в салоне автомобиля. Желание закашляться он подавил в себе, начав опять думать об интервью. Сердце заныло с новой силой, но сейчас это не волновало. Неприятный горький привкус на языке был словно необходим, он отвлекал, ещё больше отравляя его организм.