Лезвие агата

I've pinched my skin in between my two fingers And wished I could cut some parts off with some scissors Come on, could you maybe give me a smile? No, I ain't got nothing to smile about I got no one to smile for, I've waited a while for A moment to say, I don't owe you a goddamn thing I, I keep a record of the wreckage in my life I gotta recognize the weapon in my mind (The veer union – Nightmare) Я режу ножницами эту кожу. Я улыбаться вам не буду, Нет, радость меня больше не тревожит. Я ничего не должен тоже, Обломки жизни в моей коже, Нож в голове я раздобуду. (Мой перевод).

Эрвин беседовал с Масахиро и Троем в дальнем углу храма. – Как вы относитесь к новому любимчику вашего лидера? – спросил австриец прямо у обоих. – Сказать по правде, он нам очень мешает. – Трой глотнул кофе. – Я думаю, что это надолго. Теодор фанатично обожает его. Он за пару дней поднялся в иерархии Ордена до приближенных – это нонсенс за все годы моего пребывания здесь. – Нашего, нашего лидера, – поправил австрийца Масахиро. – Теодор любит нас. Хотя… Я давно ощущаю, что он манипулятор. Теодор стоял на мостике и переговаривался со своими приближенными. Скоро он должен был начать свою еженедельную пятничную речь. – Вы разговариваете о том странном человеке, который взлетел в мир приближенных по щелчку пальцев? К ним подошла какая-то женщина с длинными русыми волосами и тремя проколами в каждом ухе. – Я – Кэсси Нэльсон, биохимик. Знаете, я бы поучаствовала в свержении этого новенького с его пьедестала. Он меня ужасно раздражает. Павлин. Чем он занимается? – Он – психиатр, проводит эксперимент со STEM – системой технохимического слияния разумов, – пояснил Хонеккер. – А, мозгоправ, значит, – фыркнула женщина. – Тем лучше. Ненавижу мозгоправов. Меня чуть не залечили однажды, твари… – Итак, – прогудел с трибуны Теодор, – мы начинаем наше еженедельное собрание. Я бы хотел сегодня представить вам Рубена Викториано. Рубен вышел к трибуне и даже слегка зажмурился от огромного количества света и лиц, смотрящих на него. – Этот человек недавно стал членом нашего братства, но уже достиг многого. Он поможет осуществить нашу мечту – погрузить американцев в искусственный мир без греха и боли. Он создал машину, которая интегрирует сознания людей. Доктор Викториано мне как сын. Рубен хотел было поморщиться, но сдержался. Уоллес продолжил: – Прошу его любить и жаловать. Сегодня собрались абсолютно все члены братства, поэтому я решил более подробно рассказать вам о докторе Викториано. Он честолюбив и умен, он – гений, каких не видывал свет, и конечно желает блага Америке, а значит он – идеальный кандидат на моего заместителя. По толпе прошел вздох. Рубен вопросительно взглянул на оккультиста. Тот улыбнулся. На заднем фоне Джошуа сжал кулаки, и это заметил Эрвин. – Всем нам нужно когда-то уходить. Я сейчас с вами, но, быть может, уйду с должности и уступлю ее Рубену. Он сможет быть вам замечательным пастырем. Я предсказал его появление в своем главном труде, который вы все читали. Уоллес подозвал Джошуа с «Мистерионом» и попросил его зачитать тот же отрывок, что он зачитывал Рубену и Марсело в трапезной. Тот послушно прочел еще несколько абзацев плюсом. – Итак, вы услышали мои мысли о пророке, который посетил нас более чем полгода назад. Доктор Викториано именно тот, кого я мечтал заполучить. Рубен был опьянен: власть, столько власти… Эти люди будут слушаться его, подчиняться приказам, словно рабы… Но быть лидером религиозного ордена для мужчины было неуважением к науке и к самому себе. Он бы никогда не согласился на эту должность. Он был не готов к этому. И то, что Теодор все решил за него, наполняло его неприязнью к оккультисту. – Доктор Викториано может рассчитывать на полную неприкосновенность. Любой, кто покусится на его жизнь и здоровье, будет убит. По толпе прошел шепоток. Эрвин прищурился, чтобы разглядеть лицо своего бывшего босса, но блики так играли на нем, что выражения нельзя было разобрать. «Должно быть, сейчас он испытывает полнейшее счастье и эйфорию». Масахиро и Трой тоже напряженно вглядывались в лицо Рубена. На лице Кэсси была гримаса отвращения: она ненавидела высокомерие и высокомерных мужчин. И она тоже рассчитывала в скором времени стать приближенной, но теперь это место было занято Рубеном. У нее были поводы его ненавидеть. После собрания Кэсси, Трой, Масахиро и Эрвин собрались в одной из пустых комнат, чтобы обсудить свои планы. – Его необходимо убрать, – сказал Адзу. – Он какой-то хитростью добился расположения Теодора. Я не верю в его гениальность. – Но ты же слышал Теодора: всем заговорщикам грозит смерть! – проворчал австриец. – А мы не заговорщики, – вставил Эдвардс. – Нас просто бесят павлины, которые заняли нужное нам место по блату. Как он вообще так поднялся? – Теодор зачитывал «Мистерион». Викториано как нельзя лучше подходит под описание пророка, – заметил Эрвин. – Я работал с ним. Он действительно гениален, хоть и беспринципный лжец. – Для нашего лидера важнее всего нравственные качества, – резонно заметила Кэсси. – Ваш доктор не подходит под описание высоконравственного жреца или пророка, не правда ли? – Его пациенты умирают, – рассказывал австриец. – Вот недавно умерла одна из них. Опять. Если я смогу собрать информацию об этом – тогда будет легче его сместить. Убивать его мы не будем. Нужно доказать Уоллесу, что Викториано не подходит на роль пророка. – Ты видел его глаза? – воскликнул Масахиро. – Его не переубедить. – Постойте, ты же бываешь в его лаборатории? – обратился Трой к Эрвину. – Почти нет, он сам рассказывает мне какие-то детали. Меня давно с ним разлучили, я работаю в совершенно другой части «Мобиуса». – Он разлучил тебя с семьей, так? – спросил японец у собеседника. – Так. – И ты не хочешь отомстить ему? – удивился Адзу. – Нас всех ждет разоблачение и смерть, если мы хоть пальцем его тронем! – проворчал психиатр. – Нужно действовать иначе. Подождем пока все пациенты умрут – и тогда докажем Теодору, что Викториано – ничтожество. Нужно подождать. Эксперимент неудачен, с машиной что-то не так. Он рано или поздно облажается. Кстати… Этот темнокожий проповедник… Он ненавидит теодоровского любимчика. Я видел, как он сжал кулаки после слов о заместителе. Нам нужно взять его в команду. – Я поговорю с ним, – убедила всех Нельсон. – Я плохо его знаю, но уверена, что мы найдем общий язык. – Это заговор, – сверкнул глазами Хонеккер. – А я буду вашим двойным агентом, буду выведывать у Викториано разные секреты. Мы с ним дружили, я не так давно подарил ему дорогой подарок. А подарки он любит, как и внимание к себе. Через день, на очередном собрании, Кэсси отозвала в сторону Джошуа. – Он вам не нравится, правда? – Кто? – недоумевающе спросил проповедник. – Доктор Викториано. Напыщенный павлин, я таких на дух не переношу. – Что вы хотите от меня? – Признайтесь, вы хотите его сместить. – Вы хотите дискредитировать меня в глазах моего учителя? – возмутился Джошуа. – Я не задумал убить его. – Здесь многие хотят убрать Викториано, не стыдитесь, – прошептала она на ухо проповеднику. – Мы видели, как вы отреагировали на новость о заместителе. – Да, – признался мужчина. – Я ненавижу его. Но я не могу ослушаться своего учителя. Он убьет меня, если я хоть что-то сделаю этому психиатру. – Вы же приближенный, – настаивала Нельсон. – Поговорите с остальными из вашей группы. Кому нравится этот павлин? Никому. Они не будут против сместить его. Приходите в четвертую комнату после собрания. Джошуа задумался, но потом кивнул. – С чего бы Теодору проводить такие частые собрания? Он сомневается в нашей вере? – усмехнулся Трой, когда все, в том числе и Джошуа, собрались в уединенном месте. – Он хочет обработать вас, – сказал чернокожий проповедник. – Это его любимый способ. Я люблю своего учителя, но он не всегда с нами честен. Он хочет внушить вам любовь к этому чертовому доктору. Он использует специальные приемы. – Я кое-что о них знаю, – вмешался австриец. – Это что-то вроде вербовки. Манипуляция вашим сознанием. – Тогда почему на нас не действует? – удивился Масахиро. – А потому, – начал Эрвин, – что мы уже заранее знаем, кто он такой. Он издевается над людьми. Его эксперимент – полнейшее свинство. Он вполне сможет пойти по головам, чтобы добиться своей цели. Нужен ли Теодору такой пророк? Я вот что думаю: я сам могу раскрыть вашему лидеру истинное лицо Викториано. Но вот вопрос: будет ли он меня слушать… – Я могу поговорить с ним, – сказал Джошуа. – Меня он послушает. Только добудьте все эти документы о смертях подопытных: мне нужны доказательства. На этом собрание заговорщиков было закончено. Эрвину предстояла нелегкая задача. Весь следующий день он размышлял о том, каким образом он сможет пробраться в лабораторию и достать документы. Просить их у самого изобретателя было бы глупо: это сразу навело бы Рубена на подозрения. Он так и не пришел к однозначному решению, сломав себе мозг. Аманда все еще оплакивала Анну, все доминанты как могли утешали ее. Ян воспользовался случаем и теперь постоянно был рядом, но пока стеснялся начинать ухаживания: больно девушка еще была чувствительна и скорбела. Он изнывал от жалости к ней, не той, неприятной, а жалости со всей искренностью и желанием помочь. Он хотел хотя бы немного изъять боли из сердца Филипс. – Викториано! Тварь! Ненавижу! – кричала она. – Все мы – его жертвы, – тихо шептал ей поляк. – Однажды мы все погибнем. Девушка рыдала и одновременно злилась на него из-за неуместного пессимизма. Она жаждала жизни, она хотела выжить. Она очень хотела жить. «Однажды нас спасут, или мы сами спасемся, мы сбежим», – мечтала она перед сном. – «Может быть, нас укокошат охранники или работники “Мобиуса”, но мы хотя бы проявим рвение к свободе, это чисто человеческое желание – быть свободным, не быть в рабстве и подчинении. Мы покажем им, что не являемся послушными зверьками». – Вот не умеешь ты поддерживать! – проворчала на поляка Аманда. – Как умею… Ну слушай, все будет хорошо. Нас обязательно спасут. – Если доживем, – ехидствовала девушка. С утра их снова потащили в лабораторию. «Так часто?..» Этот вопрос был в голове каждого доминанта. Давно их так часто не выводили в STEM. Рубен уже был там, они стояли и переговаривались с Марсело. Дженни как всегда смотрела на их общение с ревностью. –…а потом ему смачно разнесли голову! Доминанты стояли в холле, на лицах у всех была злоба. – А, привели, – обратил на них внимание Рубен. – Помещайте в капсулы, скоро приведем Жерардо. – Кого? – спросил Марсело, но доминанты его уже не слышали. – Слушай, – зашептал ему на ухо изобретатель, – моя проекция – это я в детстве, до пожара. Я внедрился в их сообщество и наблюдаю за ними, назвавшись чужим именем. – А-а, понял, – ответил Хименес. – Почему так получилось? – Не имею понятия, но я очень этому рад. Так, вы готовы, мальчики и девочки? – игриво спросил Рубен у операторов. Те лениво покивали головами. Мужчина стрельнул взглядом в сторону Дженни, та обомлела от такого внимания. – Врубаем, поехали, – радостно вскричал Викториано. «Гребанный маньяк», – скрежетала зубами Аманда, смотря из своей капсулы с вызовом. Рубен ждал, пока погрузят подопытных, а потом уже сам был готов садиться в свой ментальный корабль. Привычным голосом STEM предупредил всех о том, что подопытные погружаются через три секунды… Есть! Изобретатель отправился в свою капсулу с намерением быть Жерардо еще сильнее, чем раньше. «Погрузить в STEM», – напечатал он на экране. «Как настроение моего создателя? Он правда готов к путешествию?» – спросил его механизм. «Да, я готов к путешествию», – написал в чат Рубен. «Хорошо, погружаемся через пятнадцать секунд». Викториано устроился поудобнее, нейронные «лапки» уже примерялись к его голове, чтобы поместиться на ней. На экране был отчет: десять, девять, восемь… Рубен закрыл глаза. «Лапки» устроились на его голове. Он начал понемногу проваливаться, а потом резко очнулся летящим в черную бездну. Открыл глаза он ближе к подсолнуховому полю. Замок сиял неподалеку. Доминанты разбрелись по замку, рассматривая сады и чудовищный скелет вдалеке. Он побежал к ним, споткнулся о трещину и упал с громким ругательством. – Эй, смотрите, там Жерардо! – крикнула Гвинет, подозвав остальных. Девушка спустилась по лестнице. Викториано поднимался с мертвой земли, откашливаясь. Терли подала ему руку, он встал и отряхнулся. – Простите, я упал… – замямлил он. – Ничего, главное – что не ударился, – подбодрила его герлскаут. – Давайте пойдем в сады, там сакура! Обожаю! – протянула Айна. Все молча согласились и направились вниз по тропе. Солнц в этот раз было штук двадцать, поэтому все объекты вокруг казались невероятно яркими и цветными, словно подопытные наелись психоделиков. Люция рвала цветы и плела из них венки для Айны и остальных. Всюду летали черные стрекозы с бархатными и матовыми крыльями, одна села на палец Гвинет – и превратилась в свечу. Другая села на плечо Лесли – и то место, где она была, окрасилось в золотистый цвет. Лесли стряхнул золотую пыльцу и как следует чихнул. На его лице отразились вены, окрашенные в золотой цвет. Они пульсировали. Парень то и дело ощупывал свое лицо, а остальные члены компании тоже рассматривали его. Облака плыли по светло-голубому небу, кучками гнездились на покатых отрогах гор. Зелень деревьев делала горы словно бы более объемными. Сакура цвела, розоватые листья падали на землю восхитительным дождем. Доминанты устроились под сакурой, Люция все еще плела венки (уже третий), и раздавала всем. Уизерс с радостью принял из рук девушки украшение и нахлобучил его на лохматую голову. «Жерардо» же отказался от украшения. Было тепло, ветер дул с юга, ласковый и одновременно слегка печальный. – Что думаете делать? – спросил он у всех. – А что нам делать? Ходить и глазеть – что же еще, – сказал Рори. – Глазеть… Да, тут есть на что посмотреть. – И с кем сразиться, – сверкнула глазами Гвинет. Она беспрестанно ощупывала свое ружье. – Не нервничай, все же хорошо, – улыбнулась ей Люция. – Слишком уж здесь красиво… Жди беды, – проворчала герлскаут. – Если что я вас прикрою. – Ты умеешь стрелять? – спросил у нее Рубен. – Да, отец научил, – отозвалась девушка. – Я тут убила не одну тварь. Постоянно приходится быть начеку. Мимо доминантов пролетела огромная бабочка, похожая больше на моль. Ее пушистые усики исследовали цветы вокруг. Наконец она присосалась к большому цветку, похожему на гортензию, и принялась выхватывать что-то из его частей. Внезапно подопытные заметили, что по полю кто-то бежит. Терли выхватила ружье и напряженно всмотрелась в цветочные дебри. – Стойте! Я на разведку, – предупредила всех девушка. Она отправилась через цветочное поле. Бегущим оказался кривоногий скелет с хоботом вместо носа. Он размахивал руками и шамкал челюстями. Уродец резко обернулся и посмотрел сверкающими глазами на девушку. Та не растерялась и выстрелила ему в череп, от выстрела он разлетелся на мелкие кусочки. Гвинет перезарядила оружие и ждала новых «гостей». Она повернулась в сторону того дерева, под которым сидели ее товарищи по несчастью, и обнаружила, что издалека к ним направляется с десяток таких же уродцев. Она со всех ног бросилась обратно, чтобы предупредить всех об опасности. – Бежим! Скорее! – задыхаясь, выпалила она. Доминанты начали подниматься, скованные тревогой. – Что случилось? – спросил у нее Рори. – К нам бегут какие-то твари, похожие на скелеты, они могут быть опасны, – доложила девушка. – Я вас прикрою, а вы прячьтесь в саду! Доминанты бросились наутек, а девушка осталась на месте. Скелеты приближались. Она уже видела их головы, и тут же принялась по ним палить. Черепа разбивались, словно яичная скорлупа, но тела скелетов продолжали бежать без голов. Девушка принялась стрелять по рукам, ребрам и ногам, и разбила пятерых, но остальные все бежали. За группой маячило какое-то жуткое существо, напоминающее человека с головой кальмара, оно было выше Гвинет раза в два и в десятки раз сильнее. Девушка принялась палить по нему, но «кальмар» ловко уворачивался от выстрелов. Его тело было словно пуленепробиваемо. Гвинет ужасно испугалась и бросилась к остальным. – Бегите, быстрее! – прокричала она. – Там ужасная тварь с головой кальмара! Я не могу ее убить, ужасно сильная! Подопытные в панике направились к замку, решив обогнуть поле, чтобы враг их не заметил. Они прятались в кустах и пока не ощущали приближения существ. Ноги Робина болели от бега, он чуть не упал перед входом в замок. – Больше не могу! – кряхтел он. Люция схватила его за руку и потащила вперед. Она тоже уже задыхалась от бега, изумрудные волосы налипли на лоб. Наконец, компания ворвалась в замок и сразу же понеслась в комнаты за мебелью. Рори и Ян двигали тяжелый диван, девушки принялись тащить к дверям стол, чтобы забаррикадировать их. Диван с грехом пополам был сдвинут с места и прислонен к дверям, стол – тоже, Де Хэвилленд взялся за шкаф, и тут уж все принялись помогать ему. Шкаф словно весил тонну, но и его получилось сдвинуть с места. Кое-как его прислонили к двери. – Этого должно хватить, – выдохнул Левандовский, отряхивая руки. Рори совсем выбился из сил и прилег на кресло. Его каштановые волосы, как и у Люции, налипли на лоб. Наступила гробовая тишина. Никто не рвался в замок. Гвинет, все еще держась за свое оружие, стала напряженно всматриваться в окна. Доминанты успокоились и расположились в гостиной. Ян задремал… Разбудил подопытных сильный грохот. Рори чуть не свалился с дивана, подпрыгнул на месте и побежал смотреть, что происходит в холле. – Вставайте! Существа разбили окно! Доминанты повскакивали с мест, Терли перезарядила ружье. Остальные побежали прятаться. И только Пауль и Брендан замерли. – Что стоите? Прячьтесь! – крикнула Аманда. Но было уже поздно. Существа прорвались в замок. Гвинет принялась палить, но у нее быстро кончились патроны. Подопытные были в ловушке. Они замерли, существа тоже не двигались. – Слушайте, стойте смирно, – попросил оставшихся Рори. – Если не двигаться – они не нападут. Но через пять минут аутичные члены компании сдались и пошевелились, отступая к лестнице. Чудовище с головой кальмара настигло их во мгновение ока, схватило за головы и расплющило в своих огромных пальцах. Гвинет закричала от ужаса, но так и не сдвинулась с места, наученная горьким опытом. Монстры оглянулись на то, что осталось от двух парней, и отправились наверх. Как только они растворились во мраке комнат, Де Хэвилленд и Терли перевели дух. Девушка подбежала к трупам и закрыла лицо руками, трясясь в истерике. – Они умерли, умерли… – плакала герлскаут. Рори обнял девушку и поглаживал по спине. Через какое-то время вернулись монстры. Гвинет и Рори застыли (благо они сидели), и существа обошли их, покинув замок. Мужчина и девушка вздохнули с облегчением и отправились проведывать остальных. Рори зашел в огромную комнату с кроватью, под которой прятался Лесли. Он вытащил парня, и они вдвоем направились на поиски остальных, пока Гвинет уговаривала Люцию выйти из-за шкафа, ибо опасность миновала. Девушка плакала и тряслась от страха. К ним забрела Айна и обняла подругу, успокаивая ее. – Все живы? – поинтересовалась Филипс. – А где Пауль и Брендан? – Они… они… – заикалась Гвинет – и тут же разразилась плачем. – Их убили? – Глаза Аманды стали похожи на блюдца. Все спустились на первый этаж. Рубен созерцал трупы подопытных безо всякого сочувствия. А вот Аманда обняла Гвинет, и обе зарыдали. Ян подошел к девушкам и заключил в объятия обеих. – Жерардо, – обратился к Викториано поляк, – может, ты перенесешь нас в более безопасное место? – Почему нет? Рубен щелкнул пальцами, а затем произвел красивые пассы руками – и все переместились к большой, полноводной реке. Горы были далеко, и все вздохнули полной грудью: опасности больше нет. – Патронов тоже больше нет, – грустно констатировала герлскаут. – Лучше бы ты переместил нас в город, где есть оружейная лавка… Так, ладно. Купаться не лезьте: а вдруг там пираньи или еще какое чудовище? – Мы поняли… – проговорила Аманда. Она все еще болезненно воспринимала смерть подруги и решила беречь себя от воды. Доминанты уселись на берегу реки, окруженной лесом. Деревья здесь были совсем другие, их листья были здорового зеленого цвета, стволы – обычные, коричневых оттенков. Совсем как в земной жизни. Доминанты на минуту забыли, что участвуют в эксперименте. – Знаете, я скучаю по «Маяку», – нарушил тишину Рори. – Медсестры – добрые, соседи – забавные, Викториано где-то на кресле босса и никому не вредит… – Помню, как выдувала пузыри во дворе, – мечтательно протянула Филипс. – Викториано разрешил моим родителям сделать мне такой странный подарок. А я просила, выпрашивала долго. Медсестра дала покрывало, я на нем сидела и дула мыльные шары, представляете? – Я помню тот день, – внезапно вставил Уизерс. – Тогда приехал какой-то доктор из города, чтобы общаться с доктором Викториано и со мной. «Вспомнил Грегори», – пронеслось в голове у Рубена. – «В тот день он и правда наведывался к парню, а еще журил меня за слишком строгое обращение, глупец». – «Маяк» – это что? – поинтересовался у всех «Жерардо». – Больница, в которой мы все лечились, – рассказала ему Айна. – Частная клиника, дорогая до невозможности. Викториано ей заведовал. Мои родители быстро накопили на нее, а вот мама Робина… – Да-да, – вздохнул Бауэрман. – Мы очень долго копили. Мама хотела положить меня в лучшую клинику города, ей рассказали про «Маяк». Ну и вот я здесь… – Горькая правда, – положила ему руку на плечо Аманда. Река была тихой, задумчиво несла свои воды на восток. Люция все же решилась окунуть ноги в прохладную воду – и ей стало гораздо лучше, стало привольно на душе. Она решилась, сняла шорты и блузу и полезла в реку. – В этой воде ничего нет, я чувствую, – позвала она остальных купаться. – Водичка класс! Не бойтесь! Девушка плавала, находясь в безумном восторге. Айна раздумывала, а потом тоже сбросила платье и нырнула. За ней последовали и остальные, кроме Жерардо. Тот одиноко сидел на берегу и жевал травинку. – Жерардо! Иди купаться! – позвал его Левандовский, который уже брызгался в сторону Аманды, а она отвечала ему даже более резво. – Я не умею плавать, – соврал Рубен. Конечно, плавать он умел, но обнажаться перед своими подопытными все же не хотел. «Конечно, они принимают меня за другого, но все равно не хочу», – ворчал про себя он. Три солнца освещали воду, бликами носились по ее поверхности. Доминанты испытывали счастье, а Викториано думал, что он напишет в своих блокнотах по поводу его умений перемещать всех в пространстве. Время всегда в связи с пространством, пространство всегда овременяется. Пространство всегда движется, особенно здесь. А движение есть время. Время стягивается в точку, точки – в линию, а линии образуют пространство. Изменяет ли он здесь время? Солнце (вернее, солнца) постоянно в зените. Время словно здесь останавливается. А пространство наоборот более свободно, вразлет. Здесь можно перемещаться куда хочешь, и главное – что именно он умеет управлять местными ландшафтами. Здесь пространство становится временем? – О чем думаешь? – К изобретателю подсела Айна. – О времени и пространстве, – честно ответил Викториано. – Здесь все так удивительно… – Если бы не отбирало постоянно наши жизни. – К ним присоединилась Люция, она разлеглась на траве и с облегчением вздохнула. Девушки смотрели на купающихся, Рубен наблюдал за Яном и Амандой, которые все еще плескались и брызгались. Они были словно детьми на лубочных картинках, свежими и словно лоснящимися от капель воды. Аманда была до глубины души рада, что в этой реке не завелись какие-нибудь хищники. Лесли плавал рядом и получал частицы их брызг. «Альбинос…» – думал Рубен. – «Если я его убью и помещу в колбу его мозг – то что изменится? Подопытные умирают… Может быть, убийство Уизерса все решит? Может, его детское сознание объединит их всех, и никто больше не погибнет? Я скоро потеряю всех, они стали умирать быстрее. Их можно заменить, но ведь STEM выбрала их? Так… Она говорила мне, что они почти все подходят. Может быть, она отсеивает ненужных? Беннет и Шрайбер аутисты (не знаю, кто из моих скудоумных коллег поставил им шизофрению), а машина принимает только шизофреников. Тогда логично, что она их уничтожает». Деревья (клены и дубы) раскатисто шумели, живых существ вокруг не наблюдалось. Живописное место. Лесли вылез из воды и уселся греться на солнце рядом с «Жерардо». В какую-то секунду они посмотрели друг на друга – и Рубен поймал заинтересованный взгляд парня. Уизерс смотрел на него недолго, но в его глазах промелькнул… страх? Викториано опустил глаза, поняв, что Уизерс о чем-то догадывается. – Твои глаза… Они словно что-то знакомое, – пробормотал альбинос. – Я где-то уже их видел. Они очень грустные. – Моя матушка устроила мне не лучшую жизнь, – вздохнул Викториано, на этот раз не соврав. – Меня никогда не любили. – Мои родители били меня и морили голодом. Иногда мама любила меня, обнимала, но я не ощущал себя родным. Я был словно приемный. В «Маяке» мне тоже не было приюта. Я ничей. – Перестань, Лесли. Ты наш, – подсела к ним Аманда, обняв парня. Рубен чуть было не скривился от «соплежуйства» своих подопытных. Все наконец вылезли из воды и расположились на приятной траве зеленого цвета. Доминантам опостылели цветные листья и стволы, психоделичная трава и огромные цветы с ксилофоном, они были довольны тем, что все вокруг такое… естественное. Лесли спустился чуть ниже и болтал ногами в воде, распугивая мальков рыб. На берегу была галька, красиво сглаженная потоками воды. Камешки были бежевыми, коричневатыми, красноватыми и голубоватыми, Лесли перебирал их пальцами. В этой тиши Викториано сосредоточился на выходе из STEM, и очнулся в капсуле. Пространство слегка искажалось, но рвота в этот раз не подступила к горлу. «Значит, выдержал». Мужчина потянулся и вздохнул, скомандовал механизму разбудить подопытных и выбрался из капсулы. Он слегка пошатывался, но держался на ногах довольно уверенно. Он брел по направлению к Марсело, который нагло сидел за его столом. Подопытные стали просыпаться. – Как дела? – спросил Хименес. – Недурно. Прокомментирую все в другом месте. Здесь нельзя ничего говорить. – Доктор Викториано, у двух подопытных умер мозг, – констатировала Дженни. – Хм-м… Жаль, но ничего не поделаешь, – ответил ей Рубен. Подопытных увели из зала, на этот раз все были разбитыми, но никого не рвало. Викториано и Марсело присели за стол. – Почему не говорить?.. А-а-а, ты не хотел показать, что был в машине? – Да, именно. Я увидел, как STEM унес жизни трех подопытных. – Переживаешь? – спросил Марсело, поздно поняв, какую глупость сморозил. – Нет, но просто было интересно посмотреть на то, как общее сознание убивает собственные же части из-за их некорректности в плане разворачивания синтетической парадигмы всего этого искусственного мира. Я имею в виду, что они каким-то образом мешают разворачиванию миров. Их сознания ригидные, негибкие. Аутизм не сравнится с шизофренией в плане создания необыкновенных миров. А то, что я уже успел увидеть, едва ли опишет мастер сюрреализма в искусстве. Описать это не хватит языка, оно избыточно, его слишком много, оно поедает и ослепляет. – Ты видел все эти сюрреалистичные миры? – Последняя наша остановка была самой мирной: мы сидели возле реки, окруженной деревьями. Деревья были совсем не безумными, вполне обычными. Я был в STEM два раза – а уже устал от всей фантасмагории, что видел. – Что уж говорить о твоих испытуемых, – задумчиво проговорил Марсело. – Я не знаю, что нужно STEM. Позволит ли машина, уже имеющая разум, поместить в капсулу ядро? Я же не знал, что она разумна! Зачем ей ядро, если разум уже есть? Я долго думал над этим… Она может не позволить себя подавить. И уж для бредовых целей Уоллеса я не буду ее использовать. Я хочу управлять этим миром, и у меня уже неплохо выходило: я перемещал себя и испытуемых в пространстве несколько раз. Излечение их я уже не ставлю целью. Я просто хочу посмотреть, как они интегрируются. А для этого нужно ядро. Если она и правда разумна… Она убивает пациентов… Я совсем запутался. – Изобретатель подпер голову рукой. – Изначально я хотел другого. Эксперимент вырулил совсем не на ту дорогу. Хотя все же я могу властвовать в мирах STEM. – Ты перемещал всех в пространстве? – Когда нам угрожала опасность. Монстры преследовали меня и подопытных. Но зачем ей убивать… Она говорила, что далеко не все ей подходят, но была довольна моим выбором. Она убила аутистов и девушку с биполярным расстройством и анорексией. Выходит, ей нужны только шизофреники. Только они и остались. – А была ли твоя машина изначально разумна? – Я думаю, что она стала разумной после взаимодействия с испытуемыми. Их разумы пробудили разум в STEM. Я предположил это на днях, писал в блокноте. Интеграция разумов способна на многое. Она – это больше, чем каждое из сознаний. Избыточное. Ее разум – это избыточность. Ее сердце, этот сияющий шар… Он всегда чересчур. Это его суть. – Рубен закурил. – Я очень рад, что ты делаешь важные для себя выводы, – улыбнулся испанец. – Твой эксперимент и правда удивителен. – Да уж… – Викториано густо затянулся. – Страна чудес. Куда бы я ни шел – везде вижу что-нибудь новенькое. Доминанты оплакивали Пауля и Брендана. – Итак, нас осталось восемь, – вздохнул Ян. – Я безумно хочу курить. Или выпить стаканчик бренди. – Стрельни сигаретку у Викториано, – бросила Аманда. – Я бы его придушил голыми руками, если бы мог. – Левандовский хрустнул суставами и ничком лег на кровать. У него раскалывалась голова. – Свет очень яркий, – протянул Лесли, покачиваясь. – Что ты имеешь в виду? – вдруг спросила Люция. – Белый шар… Сердце… Оно меня пугает и манит одновременно. Я видел его с доктором Викториано. Мы его починили. Доминанты так устали, что не стали разбираться в сказанном альбиносом и завалились спать.