Мама, доктор знает, что что-то не так,
Потому что мое тело имеет странную память.
Он смотрит в мои глаза и знает, что я не ребенок,
Но он не осмеливается задать правильный вопрос.
Suzanne Vega — Bad Wisdom
Они оба, казалось, были довольны молчанием во время ужина; каждый был погружен в свои мысли. Баффи озадаченно смотрела на непонятный набор серебряных приборов, разложенных на столе, но потом решила предоставить им равные возможности и использовать все по очереди. Пока ела, она мельком заметила, что он наблюдает за ней сквозь тщательно опущенные ресницы. Простое наблюдение за тем, как она ест, казалось, огорчало его по какой-то загадочной причине - она не могла понять, почему. По крайней мере, наблюдение за ней давало ему возможность чем-то заняться, поскольку он не прилагал никаких усилий, чтобы поесть. В прошлом она видела, как Спайк уничтожал луковый цветок и хрустел косточками острых крылышек Баффало, словно это были картофельные чипсы. Сегодня же он водил вилкой по недоеденным кусочкам говядины, погрузившись в свой собственный мир. Отрывая кусок хлеба, она думала о том, как много усилий это, должно быть, ему стоило. Какой бы трюк он ни проделал, чтобы создать этот викторианский мир, он старался изо всех сил, чтобы сыграть роль правильного английского джентльмена. Что же побудило его придумать такой способ соблазнить ее? Это пришло к ней в одно мгновение, и она ударила себя по лбу рукой, которая, к сожалению, все еще держала большой кусок хлеба и раскрошила мякиш - мини-бомба из углеводов. —Это был Хэллоуин! — триумфально заявила она. —Прошу прощения? —Хэллоуин! Когда я оделась, в старомодное дамское платье. Ты подумал, что это моя сокровенная фантазия и что это может быть твоим ключом. Вот почему ты все это сделал. Он вздохнул, затем покачал головой и отодвинулся от стола. —Повторяю, я - не он. Не Спайк. Я Уильям, не помнящий подобных вещей. Теперь, когда их молчание было нарушено, это, казалось, придало ему сил. Он глубоко вздохнул, словно готовясь к какому-то столкновению. —Баффи, — он всегда произносил ее имя с такой сосредоточенностью. Он протянул ее имя, видимо, чувствуя себя неловко от того, что собирался сказать. —Я заметил, что наш свадебный портрет пропал. Она тоже глубоко вздохнула и продолжила жевать хлеб. —Портрет, который ты привязала над нашей кроватью, исчез, Баффи. Где он? Уильям провел пальцами по своим непокорным волосам, рассеянно подергивая их в ожидании ее ответа. —Я убрала его в большой деревянный платяной шкаф. Он снова кивнул ей, но в его ярко-голубых глазах читалось легкое сомнение. —Это… беспокоило меня. Смотреть на него… Поэтому было лучше убрать его подальше. —Я понимаю, — осторожно сказал он. А потом добавил, как ни странно. —Спасибо. —Спасибо? —За то, что не уничтожила его, — его взгляд опустился вниз, на свои колени, и он убрал руку от волос осознанным движением. Такое внимание к его рукам заставило ее вспомнить о собственных, и она тоже убрала их под стол. На безымянном пальце ее левой руки было кольцо, которое она предпочла бы сейчас не обсуждать. Убирая портрет, она подумала о том, чтобы убрать и кольцо. Но пол шкафа - не самое подходящее место для кольца. Оно могло потеряться, особенно на качающемся корабле. И хотя, глядя на него, она чувствовала себя неловко, мысль о том, чтобы снять его, заставляла чувствовать себя еще хуже. Так они и сидели, неловко сложив руки под столом, не глядя друг на друга и подыскивая, что бы сказать, когда их прервали два резких стука в дверь. Полагая, что это Джордж пришел забрать их ужин, она переместилась в самое укромное место, которое только могла придумать: в свой угол кровати. Спайк открыл дверь, чтобы впустить Джорджа и, к ее разочарованию, еще двух мужчин. Одним из них был ужасный доктор Чарльз Крауднер, который провел большую часть дня, пытаясь избавить ее от «заблуждения». Он поприветствовал ее вежливым: «Добрый вечер миссис Пратт». Она закатила глаза в ответ, будучи уверенной, что Эмили Пост ободрила бы такой ответ в подобных обстоятельствах. Спайк и доктор поговорили о качестве ужина в этот день и о том, что воздух был прекрасен для вечерней прогулки. «Уильям» прекрасно справлялся с тем, чтобы вести беседу в чопорной джентльменской манере. Пока двое мужчин докучали друг другу, работник, вошедший вслед за доктором в комнату, сразу же принялся возиться с электрическим звонком, который висел над дверью, что было немного странно, ведь он работал прекрасно, она слышала его звон в течение всего дня. Джордж убрал посуду с их ужина и поставил ее на тележку в коридоре. Он вернулся с небольшой раскладушкой, которую поставил у стены рядом с кроватью, а затем с поклоном вышел из каюты. Как только Джордж ушел, доктор вышел в коридор и принес большой металлический чемодан, площадью около девяноста сантиметров и весом, судя по звукам, которые издавал лекарь, внушительным. Член экипажа, возившийся с электрическим звонком, подошел, чтобы помочь, но доктор отмахнулся от него, пробормотав что-то о том, что содержимое ящика - «очень чувствительное оборудование». Он со стоном поставил его на пол рядом со столом. Баффи наблюдала за происходящим с любопытством и некоторым страхом. —Никто не ждет испанскую инквизицию, — пробормотала она себе под нос. —Что это, Баффи? — спросил Спайк. —Отсылка к британскому телевидению. Ты не поймешь. Вмешался доктор Крауднер, его голос был полон раздражения. —Уильям. Сегодня днем мы договорились обращаться к ней «Элизабет». —Вы велели мне это делать, но я ни на что не соглашался. Моя жена хочет, чтобы я обращался к ней именно так. И не нужно ли мне напомнить вам, что на вчерашнем ужине именно вы настояли на том, что бы дать ей отличительное имя. Теперь оно у нее есть: Баффи. Доктор Крауднер покачал головой. —Прекрасно придумано, Уильям. Очевидно, я недооценил вас, — посмотрев на Баффи, он добавил: — Однако со мной не так легко справиться, как с вашим мужем. Я буду называть вас вашим настоящим именем, Элизабет. —Ты босс, Чарли, — ответила Баффи. Спайк улыбнулся ей, на мгновение сбросив маску правильного англичанина, но тут же вернул ее на место и с опаской уставился в пол. Доктор не обратил внимания на ее замечание, а повернулся к члену экипажа, который отсоединял кабели и провода от звонка над дверью и тянул их вниз к столу. Доктор Крауднер начал распаковывать большой чемодан, который принес ранее. Он с грохотом поставил на стол большую металлическую коробку. Сам аппарат выглядел достаточно просто - большой металлический ящик с проводами, идущими в один конец, и проводами, прикрепленными к стержню, выходящему из другого конца для подачи… электричества? Господи, она надеялась, что нет. Что, если их идея вылечить ее была просто ударом тока в голову? Она смотрела «Пролетая над гнездом кукушки» со своей мамой и не хотела идти по пути Джека Николсона. —Эм, Спайк? Зачем это доктору Франкенштейну? Он одарил ее улыбкой, но какой-то нервной, и это не прибавило ей оптимизма. Спайк взволновано поправил свой жилет. —Доктор, уже девять часов вечера. Так ли уж необходимо, чтобы мы начали это сегодня? —Время играет решающую роль, Уильям. Чем раньше начнется лечение, тем быстрее она излечится, правда? —Прямо здесь, — проворчала Баффи. — Она прямо здесь. Но если вы хотите говорить обо всем в третьем лице, тоже подойдет. Что вы собираетесь сделать с ней с помощью этого аппарата? Доктор проигнорировал ее и кивнул члену экипажа, который помогал ему. —Я включу его, когда ты будешь готов. Второй мужчина тоже кивнул и встал возле двери. Он держал в одной руке инструмент для резки проводов, а другой обхватил толстый черный электрический провод, который был вытащен из стены. —Готово, — сказал мужчина. Доктор Крауднер щелкнул выключателем, и большая металлическая коробка ожила неровным клокочущим звуком. Никаких коротких замыканий или огненных струй из стен. Просто тревожный шум. —Ну что ж. Гораздо лучше, чем ожидалось, — доктор выглядел довольным их усилиями по переделке проводки. —Спасибо. Полагаю, нам понадобиться использовать это в течение нескольких дней. Я свяжусь со стюардом, если нам еще понадобиться твои услуги. Кивнув, работник вышел из каюты, закрыв за собой дверь. Аппарат продолжал работать, пока доктор не выключил его щелчком выключателя. —Очень хорошо. Этого должно хватить, — прокомментировал доктор. —Что это? — прямо спросил Спайк. —Это терапевтическое устройство, о котором я говорил вам сегодня. —Я сегодня был несколько рассеян; не припоминаю, чтобы мы обсуждали какое-либо подобное устройство. —Это для ее лечения. Как мы уже выяснили, ваша жена страдает от истерии, Уильям. И хотя это обычное заболевание для женщин, у нее один из самых тяжелых случаев, с которыми я сталкивался. Это устройство - самое эффективное средство для лечения ее недуга. Баффи уже достаточно натерпелась и, соскочив с кровати, встала рядом со Спайком. —Йоу, Док. Она прямо здесь. Она хочет, чтобы с ней разговаривали, а не говорили о ней. Третье лицо достаточно усердно всосало базовое знание английского, и теперь это должно прекратиться. Если вы собираетесь обсуждать меня, то говорите со мной. Между ними возникла бессловестная пустота, после чего доктор капитулировал. —Очень хорошо, Элизабет. Вы страдаете от истерии. Как я уже сказал, это достаточно распространенный недуг для представительниц слабого пола, но в вашем случае довольно изматывающий. Слово «истерия» происходит от греческого слова «uterus» (матка), поэтому вполне логично, что к лечению этого заболевания следует подходить именно с этой части вашей анатомии. Лечение мозга через матку не казалось Баффи особенно логичным, но она позволила доктору продолжить. — В течение десятилетий медицинские специалисты, такие как я, предоставляли стандартное лечение с помощью манипуляций посредством пальцев для устранения этих симптомов. Массаж тазовой области в момент истерического приступа приносит пациенту облегчение на несколько дней, а то и недель. Однако с появлением новой техники мы теперь можем лечить гиперемию тазовых органов за меньшее время и с гораздо большим успехом. Баффи скептически посмотрела на него, пока он извлекал палочку из прибора. Она была сделана из гладкого темного металла, около пятнадцати сантиметров в длину и слегка заостренная, похожая по форме на морковку. Доктор Крауднер держал палочку на ладони, протягивая ее Баффи для изучения. —Врач помещает устройство в перинеум пациента. Оно производит массажный эффект до тех пор, пока пациент не испытает пароксизм, после чего сеанс терапии завершается. Баффи покачала головой. —Как эта штука, помещенная в перину, поможет вылечить гипотермию таза? Доктор вымученно улыбнулся Уильяму. —Не в перину, Элизабет. Устройство будет массировать перинеум, вашу промежность. Вашу… личную интимную зону. Ее мгновенно осенило. — О, нет, не будет. Вся эта область, — она обвела руками свое тело, — очень личная. Я лично привязана к ней. —Уверяю вас, я использовал эту процедуру буквально на сотнях пациентов. Вам просто нужно лечь на спину и… Баффи не дала ему продолжить. —Волдеморт, я обещаю, если вы приблизитесь со своей палочкой к моей киске, я сломаю ее пополам. —Пожалуйста, успокойтесь, Элизабет. Уверяю вас, у нас на уме только самые лучшие намерения, — голос доктора был твердым, не терпящим возражений. —У нас? Спайк, ты согласен с этим? Спайк наблюдал за развитием разговора, дергая себя за волосы и нервно переминаясь с ноги на ногу. Когда она назвала этим именем, ему потребовалось время, чтобы понять, что она обращается к нему. —Если есть хоть малейший шанс, что это лечение может помочь тебе, то это было бы разумным решением, — ответил он. —Но я не хочу, чтобы он делал это с моим телом. Я имею право голоса в том, что касается моего тела? Спайк задумался на мгновение, а затем бросил на нее покорный взгляд. —Ты не хочешь попробовать эту терапию? Хотя бы на минуту? —Определенно, нет, черт возьми. Это выглядит слишком по-скотски, чтобы находится где-то рядом с моими женскими органами. —Хорошо, — он сделал глубокий вздох. — Доктор Крауднер, я буду вынужден настоять на том, чтобы мы продолжили этот курс в другой раз. —В другой раз? — переспросила Баффи, и услышала, как доктор задал тот же вопрос, почти в унисон с ней. Спайк поднял руки. —Уже поздно. Я устал. Мы все устали. Доктор, я понимаю вашу настоятельность и благодарю вас за ваше время и усилия на благо моей супруги, но я не пойду против ее желания в этом… И Элиза…баффи, я знаю, что ты устала, но ты должна понять, что доктор всего лишь пытается помочь. Давай согласимся попытаться сделать это в другой день, хорошо? Баффи кивнула, не совсем понимая, с чем именно соглашается, но совершенно уверенная, что это означает, что доктор «Пропишу-рецепт-без-диагноза» и его чудо-палочка уйдут. Викторианский вибратор. Кто бы мог подумать? Вернувшись в свое время, Баффи надеялась, что найдет возможность рассказать об этом Джайлзу и маме. Люди 60-х - 70-х годов считали, что они изобрели вибраторы и оргазмы. Она отчасти ждала, что доктор рассердиться, ведь он потратил столько времени и сил на установку аппарата. Он удивил ее, одарив Спайка понимающей улыбкой. —Я понимаю, Уильям. Застенчивость Элизабет также довольно распространена среди моих пациенток. — Он положил палочку рядом с прибором, а затем снова повернулся лицом к Спайку. —В тех случаях, когда жена не хотела, чтобы лечение проводил врач, она позволяла мужу проводить терапию. Возможно, это будет лучшим вариантом для вас, Уильям. —Устройство выглядит довольно сложным, — Спайк с сомнением посмотрел на доктора. —Вовсе нет, — заверил доктор Крауднер. — Включение - достаточно легкое дело. Остальное тоже довольно просто. Поместите палочку в ее промежность - попросите жену помочь найти наиболее чувствительную зону - и позвольте аппарату произвести стимулирующее воздействие. В футляре есть несколько насадок, если палочка не вызовет пароксизм в течение разумного времени. —А, ну… да, — промолвил Спайк, потирая рукой затылок. —Я оставлю его здесь на несколько дней, но мое медицинское мнение таково, что вы должны настаивать на немедленном лечении. Нельзя ждать, пока она станет рассудительнее, если разум покинул ее, Уильям. Спайк кивнул, и доктор пожал ему руку. —Тогда доброго вечера, Уильям, — доктор взглянул на Баффи в другом углу комнаты. —Спокойной ночи, Элизабет. —Приятных снов, Чарли, — ответила она, помахав рукой. Он покачал головой, когда Спайк шагнул к двери, чтобы проводить его. Как только дверь закрылась, он повернулся к раскладушке, которую Джордж поставил у изголовья кровати в начале вечера. —Ты устала? — он начала раскладывать простую холщовую койку. —Измотана, — кивнула она. — Ты упаковал для меня пижаму? —Пижаму? —Пижама… ночная рубашка. Что-то для твоей похищенной, в чем она будет спать. Он устало посмотрел на нее. —Я полагаю, ты упаковала несколько ночных рубашек, но я не знаю точно, где они. —На самом деле, раз уж ты утверждаешь, что мы супружеская пара, надо полагать, знаешь, где я храню свои вещи. —У нас не было привычки надевать ночную одежду, Баффи. И это заткнуло ее весьма эффективно. Пока она рылась в большом деревянном шкафу, он развернул стопку простыней и одеял, сложенных в аккуратную стопку рядом с раскладушкой. Теперь, когда она была разложена, то занимала большую часть пола, и заправлять постель оказалось несколько неудобно. Она не обнаружила ничего похожего на ночную рубашку, хотя шелковых длинных панталон и сорочек было великое множество. В конце концов, она нашла белый бабушкин наряд в самом низу кучи. То, что надо. Повернувшись, она увидела, что он надевает наволочку на подушку, видавшую лучшие времена. Спайк неловко кивнул ей. —Я тогда пойду прогуляюсь по палубе, пока ты переодеваешься. Когда он положил руку на защелку, она остановила его вопросом, который весь вечер вертелся у нее в голове. —Спайк? Я нахожу кое-что очень странным. Он убрал руку с задвижки и повернулся, чтобы посмотреть на нее, в его голубых глазах отразилось недоумение. —Что именно? — его голос был спокойным, но усталым. —Я не понимаю, почему ты не говоришь мне, что, по твоему мнению, происходит. Я имею в виду, если твоя версия событий не ложь - разве ты не попытался бы, по крайней мере, рассказать мне, что, по твоему мнению, произошло? Он покачал головой. —Я не понимаю тебя, Баффи. Что, по-моему, произошло… с доктором только что? —Нет. Со мной. Доктор Крауднер считает меня сумасшедшей. Я рассказала тебе, что, по-моему происходит. Но я не понимаю, почему ты никогда не говорил, что об этом думаешь. —Ты никогда не спрашивала. —Значит, спрашиваю сейчас. Ты считаешь меня сумасшедшей? Или ты думаешь, что великое зло издевается надо мной? —Я не думаю, что ты «сумасшедшая». В этом я категоричен. Что касается вмешательства других субъектов в твою жизнь? Мне трудно в это поверить. Ты говорила мне, что такие существа реальны, и я тебе верю, но за то время, что мы вместе, они не были частью нашей жизни. —Итак, если это не великое зло и я не сошла с ума, что ты думаешь? Он сжал челюсти и на мгновение опустил взгляд в пол, прежде чем заговорить. —Тебе было плохо прошлой ночью. Я думаю, что эта болезнь… сделала что-то, что повлияло на твое чувство времени. —Ты не думаешь, что я говорю правду? — она была возмущена. —Я считаю, ты убеждена, что говоришь правду. Что каким-то образом ты забыла десять лет своей жизни. Однако я не верю, что это правда. Я верю, что ты - женщина, которую я люблю, женщина, на которой я женат - и что ты вернешься и станешь собой. Что вернешься ко мне, Элизабет. Не отводя глаз от пола и крепко сжав челюсти, он быстро повернулся к двери, чтобы она не видела его лица. Несколько мгновений он молчал, потом прочистил горло и очень тихо сказал: —Сейчас я отправляюсь на прогулку. Если ты уснешь до моего возвращения, я желаю тебе приятных снов, — и он выскользнул за дверь. Она стояла там, оцепенело держа в руке бабушкин наряд. Либо он говорит правду, и ее сердце должно разбиться на части, либо он - лучший в мире лжец, и она должна была надрать ему задницу на палубе этого корабля. Хуже всего было то, что оба варианта выглядели ужасно. Разве не может быть чего-то третьего? Разве я слишком многого прошу? Ее веки тяжелели с каждой секундой, и она приступила к нелегкой задаче - освободиться от своего платья, застегнутого на множество пуговиц. После хорошего сна ей будет легче разобраться с этим. Если повезет, она проснется дома на Равелло Драйв, и все это окажется сном. Иногда так делали в телешоу, когда сценаристы серьезно запутывали сюжет. Не стоит слишком надеяться, что это может произойти и с ней.