Hertwood Academy

В коридорах академии всегда стоит шум. Мальчишки бегают из кабинета в кабинет, снося на пути стоящих посреди коридора учеников. Сегодня не повезло Сынмину, его смели как картонку, тетради и книги разлетелись в разные стороны, падая людям под ноги. Некоторые отпинывают их, но никто не решается помочь. Кроме незаметного худого парня, что присаживается рядом прямо на колени и помогает поднять все вещи, поправляя на переносице свои очки. Он похож на лисичку, совсем маленькую такую и хрупкую лисичку. Сынмин собирает все книжки и видит как, этот незнакомый парень поднимает тетрадь Юнхо, разглядывая ее. — Это не твое, — забирая из рук юноши свою драгоценную вещицу и прячет ее между учебниками, она и не его, но трогать чужим ее не стоит. Это правило только на Кима не распространяется. Лисичка перед ним улыбается и поднимается с коленок, отходя на несколько шагов назад, протягивая руку. — Меня зовут Ян Чонин, а ты Юнхо? — с яркой улыбкой спрашивает парень, продолжая рассматривать перед собой десятиклассника. — Я Сынмин, тетрадь…одноклассника моего, я как раз ему несу, — как-то сквозь зубы отвечает Ким, разворачиваясь в противоположную сторону и желая уйти поскорее от странного незнакомца. — Вот оно как, а я из одиннадцатого класса, а ты? Почему уходишь? — догоняет его, становится напротив, вновь поправляя очки на носу. — Я десятый б, мне нужно идти. — Твой кабинет разве не в другой стороне? — мальчик тычет указательным пальцем за спину Сынмина и смеется. Оборона прорвана. С Кимом впервые за все время в этой школе говорят без формальностей и не лезут к нему в душу. Почему-то от Чонина исходит дружелюбный настрой. — Спасибо, Чонин, а чего тебе надо? Сначала показалось, что он спросил очень грубо, но улыбка с милого лица не сходит, Ян только берет его под руку и мягко уводит в сторону кабинета. — Мне? Ничего, просто ты выглядел как потерянный щеночек, и я подумал, что могу быть полезен, тут не все хотят кому-то навредить! — смеется, прижимает руку к себе, медленным шагом ведёт Сынмина в сторону аудитории. Голос у Чонина был такой мягкий и нежный, совсем не похожий на голоса одноклассников. Он болтает половину пути, но потом приходится заговорить и Киму. Хоть он и не любитель разговаривать, рядом с этим парнем хочется быть открытым, смотреть за реакцией и смеяться. Он забавный, веселый, аккуратный и совсем не страшный, как все его одиннадцатиклассники. В дверях кабинета стоит Блу, теребит пирсинг в губе и, заметив сладкую парочку Яна и Кима, заметно напрягается. Сынмина взгляд Даниэля не пугает, ему кажется что тот смотрит на всех именно так. Но вот Чонин сразу отходит от Кима на два шага. — Я зайду за тобой! Удачи! — быстро верещит он и отпускает руку младшего, удаляясь сразу же из поля зрения, пока темные глаза Блу следят за ним до самого конца коридора. Когда фигура изчезает за углом, он отвешивает смачный подзатыльник Сынмину, заталкивая его в класс. Удар по голове заставляет все винтики внутри нее слететь с мест и глянуть испуганным взглядом. «За что?» читается на лице. — Не общайся с ним, — холодно, но строго просит Блу и садится за свою парту. — Почему? Он единственный, кто со мной говорит здесь, — шепчет Сынмин под нос проходя мимо Сонхва, что хватает его за рукав и тянет к себе. — Послушайся его, — тихо произносит Пак и смотрит в глаза будто с… заботой? В кабинете кроме элиты и нескольких отличников, не считая Даниэля и Сынмина, никого не было. Хулиганы и Стервы приходят последними, если вообще приходят. Нафла залетает в класс и испуганно ищет глазами Блу. Когда находит, немым жестом и непонятными словами пытается объяснить ситуацию. — Там… Там! Они! Ты нужен! Ты очень нужен! Сука, он сейчас убьет кого-то! — кричит во все горло Нафла. Даниэль слетает с места и лишь останавливается у дверного проема, чтобы строго посмотреть на Сонхва. — Ты староста, значит идешь тоже, — чуть ли не приказ отдает и его слушают. Сонхва прокусывает губы в кровь и спешит за Блу, что несётся как ошпаренный. В девятом классе он один раз не успел и закончилось это плохо. Страх, что и в этот раз он не успеет, давит. Хоть он и не староста больше, все равно нужно бежать. Спортзал заполнен не только десятым, но и другими классами, все пришли посмотреть, половина школы собралась здесь ради представления. Каждый год одно и тоже. Даниэль толкает людей, видит знакомую макушку и машет рукой: —Джинхён! Что тут…— кричит Блу, но когда, на него оборачивается один из близнецов, раздаётся истошный крик. Приходится очень быстро, расталкивая людей, чуть ли не по головам идти. Когда перед ним открывается произошедшая картина, он рвано выдыхает. Джисон держится за бедро, откуда сквозь его пальцы льется кровь, а Хонджун стоит над ним с ножом в руках. Зрелище пугает. Блу переводит взгляд на старосту, тот, бледный и испуганный, держит руки у лица и кажется готов потерять сознание. Атмосфера давит, как и куча людей, что шепчутся, но не могут даже подойти и помочь. Но никто из этого стада не готов идти против Хонджуна. Даниэль замечает знакомую спину в толпе, что очень быстро ускользает из поля зрения. В этом году эта тварь у руля, а в прошлом из-за него погибло достаточно людей. Но зрелища кормят, кормят весь студсовет, что раскидывается учащимся как пешками, и Блу знает, что он как раз одна из этих неугодных фигур. Тем, кто начал эту жестокую драку, был Ким Хонджун. Нестабильный от слова совсем. Где больше дают, там он и лижет. Ему плевать на все, если в деле есть выгода. Личность отвратительная, гадкая и неприятная всем. Но такого парня в отстойники не замкнуть, пришлось отправить его в Хулиганы и дать Николасу наставления. Хотя Нафла на хую их вертел и свободу даровал всем своим. — Все, кроме десятого б, вышли, живо, — кричит Даниэль, оборачиваясь на толпу и глядя, как Наф выталкивает всех лишних из спортзала. Народ с негодованием выходит из помещения, освобождая его. Легче от этого не становится. Лезть на Джуна не хочется, а когда у него нож — вообще дело гиблое. Один раз прилетело Даниэлю за такой выпад, теперь шрам на всю жизнь. Но вот сам парень очень резко переводит свой интерес с Хана на старосту, направляя нож в его сторону. Как бы все старосту ни недолюбливали и ни желали, чтобы Сонхва манатки забрал и свалил, но ножами в него тыкать тоже не дадут. Джинхён переводит взгляд на Нафлу, который отводит его за свою спину и почти прячет за широкими плечами, но попытка спрятать его проваливается в тот момент, когда другая часть элиты прибывает. Хёнджин, мастер появляться когда его и не собирались вообще-то сюда звать; за спиной у него — смурной скрипач Ёсан и книжный червь Феликс. Компания собирается разношёрстная. Ким с ножом все же решает кинуться уже на старосту, но получает с ноги по рёбрам, нож отлетает в сторону, а Блу решает добить парня ещё одним ударом уже по голове и вырубает отчаянного. Джисона, что еле держится за окровавленную ногу, быстро оттаскивют от бессознательного Хона, который минуту назад намеревался тут всем головы посносить. — Староста, разбирайтесь, я помог, но я не босс, — Блу поднимает руки и отходит от лежащего на полу хулигана. Сонхва пытается узнать, что произошло, но даже с расспросами удается только одно понять — это не задание. А мотив не ясен. Даниэль остается в спортзале, наблюдая за потугами Пака, но его никто и слушать не хотчет. — Ладно, народ, идите в класс, только останьтесь кто-нибудь помочь с Джисоном, пожалуйста, — Сонхва выжидательно смотрит на парней, но его как будто игнорируют. Староста аккуратно поднимает Хана за руку и дает на себя опереться, но один не дотащит, а никто больше с ним возиться не хочет. — Вы не слышали просьбу? Помогите старосте, или мне надо повторять? — шипит Блу, переводя взгляд на каждого присутствующего, что сразу принялись исполнять просьбу. Сонхва только хмыкнул, эго его это задело, да так сильно, что он даже спасибо не говорит. Класс наконец расходится и Блу остаётся пришедшим в себя Хонджуном, что на ноги поднимается лишь раза с третьего. Разговор у них не идет, Даниэль просто помогает дойти до комнаты и оставляет парня там. Не избивает и не заставляет жрать землю, а просто уходит. Злость присутствует лишь из-за того, что почти всех присутствующих в зале вызывают в кабинет к БЛЯДСКОМУ КРИСТОФЕРУ БАНУ. *** В этом кабинете пахнет мертвыми девственницами, ненавистью и дорогим одеколоном. Сонхва сидит напротив Бана и смотрит в стол. Он, кажется, не дышит, потому что атмосфера тут напоминает верчение на карусели. Ещё немного и вырвет. Особенно от важности Кристофера, он молчит и разглядывает сначала одного, зачем второго и переводит взгляд на старосту, который как маленький котенок готов от лишнего шороха сдохнуть. — В академии запрещено саботировать чужие задание, так объясните, что же случилось? — Господин Бан, мне жаль, что так случилось, я готов понести наказание и ответственность за класс, — Сонхва кланяется головой в стол. Саботировать задание? Не было это никаким заданием, но как всегда Пак язык в жопу засунул, да и никто ничего не скажет, даже Блу только тяжело вздыхает. Ему вообще эта ситуация не нравится, но говорить он не может, потому что иерархия работает таким образом, что он — пустое место и стоит тут только для заполнения пространства в комнате, декор, картина, ничего особенного. А вот Сонхва может с ним говорить, он староста, но он лишь пляшет под дудку студсовета и танцует польку. — Да, по несколько часов исправительных работ для вашего класса после уроков в пятницу на протяжении трех месяцев, — Крис складывает руки на груди и облокачивается на спинку кресла, довольно глядя, как Пак кивает и соглашается на такую сделку. А вот Нафла вообще нахуй эту иерархию слал, исключительно потому, что он человек такой, без господа бога за спиной и без царя в голове. Как живет, чем дышит — не понятно, и начать болтать без уважения с тем, кто судьбу твою решает по щелчку, как решил судьбу Блу, для него не страшно. Никалас знает, что сдохнет от чего угодно, но не от страха перед этим индюком. —Че? Стопе, мужик, а давай по фактам раскидаем? М? Ты и твои головастики, ошибки матушки природы, мне моих парней стравили, и я тут должен пахать? Как придурок и Ишак? Ты че, фраер, — он подходит к Сонхва и отодвигает его стул вместе с ним от стола. —Это не задание, а драка. Мы, как честные представители академии, эту шелуху раскидали, помогли тебе не оформлять труп, а ты мне тут задания даешь? Не, я тебя не боюсь, никто из моих парней тебя не боится. Хотя все знают, как ты заслужил теплое место под жопой, — пыхтит на Кристофера, что только бровь от услышанного поднимает и внимательно смотрит на Николаса. — Наф, не перегибай, — просит Блу. Но его затыкает удар кулака об стол. — Я советую не связываться с тем, кому терять нечего. Ты же знаешь мое личное дело и пометки в нем, нестабильный я, — Нафла плюётся в стол и отходит от него, смотря на Кристофера, что брезгливо отодвигает от себя листы бумаги со слюной. Он поднимает взгляд на Даниэля и улыбается, не глядя на Нафлу. Ему плевать на слова человека, что перед ним, авторитета у того нет, но так забавно слизывать взглядом его эмоции. Даниэль в лице меняется сразу же, от безразличия до ужаса, мурашки по спине пробегают. В прошлом году кровь лилась рекой, в этом году они станут свидетелями всемирного потопа. — Я вас услышал, вы свободны, — мягко отвечает Бан, прося их покинуть кабинет. — Вы не будете ставить нам наказание? — спрашивает Сонхва дрожащим голосом. Но не извиняется. Нафла сказал то, что хотят сказать все, но боятся. А он не боится. Скорее всего из-за глупости, а может он и правда может указать высокомерию Кристофера место. — Не буду. Все выходят из кабинета и, как только дверь закрывается, Николас получает удар по лицу от Блу, что его ещё и к стене прижимает. — Нам пиздец, ты самоубийца?! Сдохнуть захотел?! — рычит он в лицо друга, с силой пихает в грудь и уходит вперед, ругаясь на испанском. Испанский в этой школе знает не так много людей. Но Блу знает его минимум на уровне матов. — Он прав, нам всем конец, но мы умрем с честью, не удивляйся отрубленной голове коня у себя в постели, хорошего вечера, — Сонхва смеется, хлопая одноклассника по плечу, и уходит. *** Этот вечер Нафла провел с Джинхёном на стадионе. Вечером уже холодно, но тусить в общаге неинтересно. Их дружба с Джинни, казалось, основана на травке и алкоголе, что они проносят через охранников. Но их дружба хотя бы прибыльна с двух сторон. Джин любит слушать Нафлу, смеяться с ним и тусить, ничего большего. Они дружат так хорошо, мало кто понимает такое, мало кто может сказать, что это нормально. Все говорят: стерва и главный хулиган школы? Они же не просто так дружат. Джинхён же его подстилка. А тот пользуется. Репутация одного из близнецов отвратительная. Был у Хвана парень в девятом: любовь, первый поцелуй, секс. А потом фотографии голого юноши разлетелись по всей академии и клеймо подстилки приедалось не только к нему, но к и другому брату. Но у Хенджина был Чанбин, что смог быстро всем на кулаках объяснить, что это не так. А вот за Джинни никто не вступился. Даже его типа друзья смеялись. Но он с высоко поднятой головой заявил всем, что не стесняется этого. «Ты говоришь, что я потаскуха, а потом просишь, чтобы с тобой на свидание сходил? Сдохни, утырок». Но Николас тему эту даже не поднимает. Тот парень, что разослал фотографии, очень быстро отъехал с переломом спины. Выпал с третьего этажа. — Бля, гонишь! Не мог ты так сказать! — кричит Джин, толкая парня в плечо и передавая ему бутылку с каким-то пойлом. При этом прижимает к себе спортивную куртку Нафлы. — Не, серьезно, осторожнее, у меня там ствол в кармане, — смеется Наф, отпивая алкоголь из горла и глядя, как друг из кармане достает пластмассовый пистолет ярко-зеленого цвета и громко смеется. Этот смех такой глупый, высокий, смешанный с воем кита и чайки. — Пиздуем обратно, миледи? — хватает друга под руку и помогает подняться. — Да, писать хочу, — говорит Хван, крутя на пальце пластмассовый пистолет. Забавная вещица. Свет в академии выключили, тьма кромешная, поэтому красноволосый держит Джинни поближе к себе. Один раз из-за прогулок после отбоя Блу пырнули. Но до комнаты доходят спокойно. Сегодня Джинни остаётся у хулиганов. Сплетни про него ещё и из-за этого ходят. Один с четырьмя хулиганами в комнате. Ну точно шалава. Но они лишь играют в карты, болтают всю ночь, да и Хвану так спокойнее. Он не особо любит тишину, да и с компанией интереснее. Блу молчит чаще всего, но в карты со всеми играет, Минги и Сан, напившись, поют песни про любовь всей своей жизни. Один про Уёна, второй про Феликса. — Ах, его веснушки! А почему ты не со мной! Мой милый БейбиБооооой! — кричат во все горло два слипшихся пельменя под общий крик и свист. Каждый раз фурор. Веселье под утро сходит на нет, в комнате все спят. Нафла на полу, Джинхён на его кровати, а остальные где сидели, там и уснули. Даже Блу вырубился в объятьях с какой-то бутылкой. Но утро никогда не начиналось так плохо как сегодня. *** Правило, что записано кровью уже очень давно, гласит: после выключения света не выходите из комнаты. Но не все ему следуют. Сегодня такую ошибку допустил один ученик, и она стала фатальной. Бежать по огромным пустым коридорам, когда эхо от шагов ударяется от стены, разбиваясь, за ним следует темная фигура. Лестница, ступень за ступенью, и страх внутри. Не убежать, не скрыться. Спрятаться негде. До общежития далеко, он не успеет. Но надо бежать ради себя, мамы, что ждёт от него звонка, отца, что работает на трёх работах ради обучения сына. Чимин спускается по огромным пролетам лестницы на второй этаж. Корпус общежития за поворот, он успеет! Но преследователь сокращает путь, спрыгивая между прерил прямо на второй этаж. Прямо у ног испуганного Чимина. — Даю фору, беги. Он дает команду и толкает его в плечо. Вот поворот, вот крыло общежития. Страх, крик, мольбы о помощи, но никто не откроетет. Ночью двери закрыты всегда. Луный свет освещает коридор, бежать уже сил нет. Его настигают быстро, нож, кровь стекает из раны, нож с хлюпаньем выходит из горчей плоти и снова всаживается в нее. Чимин не успел, не смог убежать, а вроде как и не захотел… Шанс был, но не все готовы бороться за него до последнего. До победного конца. Когда последний раз сталь выходит из раны, тело падает на пол, окружая себя кровавой лужей, а убийца, вытирая нож об рубашку, смотрит на сообщение от vigi: «Задание выполнено! Поздравляю! +5000 баллов! Желаете взять ещё?» Окровавленный палец нажимает «да» и убийца спокойно идет до своей комнаты. Потому что ночью гулять опасно. *** Дневник Юнхо стал островком свободы. Было интересно заглянуть в прошлое этого класса. «Бал в академии — очень важное мероприятие. Даже для нашего класса. Десятый класс, где старостой является Кристофер — главные гости, и все обращают на них внимание. Славу богу я в тени, мне не понравилось бы лишнее внимание» «Минхо снова подрался с Джисоном прямо во время балла, всем показалось это забавным. Но не мне. Кажется, эти двое очень неплохо смотрятся вместе» «Кристофер произносил речь и толкал тему про этот год. Говорил про трудности, и что мы с ними справимся…а ко мне снова подходил мой друг. Я рад, что он у меня есть. С ним мне кажется, что я не один» «Наш класс не нравится Кристоферу, все говорят, что это из-за Блу. Но ему плевать на Бана, это очевидно. Этот учебный год только начался, я люблю балл в честь учебного года…» «Я видел как наш староста и староста десятого класса разговаривали. Кристофер точно хочет подмять под себя наш класс…» «Мне нравится смотреть на танцующие парочки, особенно на пару Чанбина и Хёнджина, они подходят друг другу, но его близнец вечно волком воет от такого. А меня позвал танцевать мой друг, было неловко, он ниже меня, но мы хорошо танцуем вместе. Я благодарен, что мы с ним друзья» «Хосок напился с хулиганами и они снова лезут к Юнги. Блу не вмешивается. Последний раз это закончилось разбитым стеклом в классе рисования. Этот день был хорошим, надеюсь дальше будет лучше» Дневник Юнхо… читать его мысли и понимать, что дальше лучше не стало — отвратительно… ведь он ушел и оставил за собой только старую тетрадь. И все, ничего, никто и слова про него не говорит. Пусть он и сам любил быть в тени, но почему никто не вспоминает его хоть словом? Об этом нельзя говорить? Все же знают, почему это произошло… но никто не скажет. «Я Чон Юнхо и у меня наконец-то появился друг». После этих слов Сынмин больше не читал. Закрыл тетрадь и спрятал ее под матрас. *** В классе царит тишина, все смотрят на парту, где сидел их одноклассник. После убийства в коридорах появилась группа зачистки и быстро убрала все следы случившегося. Никто об этом бы не узнал, если бы не цветы, что кладут на парту погибшего. В девятом классе они тоже лежали, после ухода Юнхо тоже. Белые цветы… И тишина, никто не может выговорить слова. Потому, что первое убийство уже в первую неделю. Говорить начинает Сонхва, в его тихом голосе тяжесть, потому что Чимин вроде был незаметной фигурой в классе, Сынмин его и не помнит толком, но, кажется, для остальных это больно. — Я…я очень скорблю по утрате…мне жаль родных и…простите, я не могу, простите, — Сонхва садится за парту и прячется в объятиях Ёсана, что вытирает свои слезы и прижимает к себе друга. Блу долго на это смотреть не может. Сказать что-то надо, но как донести мысль правильно? Сам не понял, как начал говорить. Не вставая с места, просто смотрит на парту Пака и тихим голосом вещает: — Мы знали, что этот год будет тяжелым, знали, что потеряем многих, но еще мы тут, мы должны справиться. Берегите себя, не доверяйте никому, теперь каждый из Вас — мишень. — Среди нас убийца, кто-то же точно, боже, может это новенький? — указывает пальцем Уён и отводит взгляд на парту покойного. Но тему дальше продолжать не стали, а Сынмин только сильнее вжимается в парту. Теперь весь класс смотрит в его сторону, каждый перебирает варианты. Пока один из самых незаметных учеников, Чон Хосок, соскребает кровь из-под ногтей.