один год до встречи с тобой настоящим

День не предвещал чего-то особенного, у Кисы была чёткая цель — выполнить свой план по сбыту белых мешочков, и весь понедельник провести в школе, как истинный одиннадцатиклассник, а не как обычно, просидев один урок, мчатся разбрасывать закладки. Конечно это было пожелание его матушки, а не его собственное, но он клялся, и не мог облажаться хотя бы тут, ведь наркотики он так и не бросил. Это был последний клиент, и какого же было удивление Кисы, когда к нему на встречу пришёл не задрипанный мужик с дырявыми венами, а весьма милая, и такая правильная Сафронова, которая любила капать парню на мозги, рассказывая о наркотических веществах и их вреде на здоровье человека. Без шуток, так назывался её проект в поддержку местных наркоманов, который высоко оценила Марьяна Ивановна, учитель русского — Гитлер в юбке, и по совместительству мать этой чокнутой Верочки, которая Кислова просто не переваривала, считая настоящим отбросом общества. — Вот русичка охренеет, узнав, что её дочурка, метящая на золотую медаль — наркоманочка. Кислов закусил губы, опираясь на обшарпанную стенку в заброшке. На улице смеркалось, они находились в паре километров от жилых районов, вблизи леса, который сегодня был окутан густым туманом. Ваня любил это место, зная его вдоль и поперек, он приводил сюда «мёртвые души», чтобы понять, можно ли им толкать наркоту, или нет. Место находилось недалеко от местного заброшенного кладбища, люди не особо любили посещать это поприще, а значит оно было весьма выигрышным для Кислова. Оно было счастливым уголком Кисы — и станет самым несчастным для Сафроновой, Ваня был уверен. Девушка испуганно сжала свою черную юбку ниже колен, поёжившись от холода, охватившего всё её хрупкое тельце. — К-Кислов! — удивление с нотками испуга прозвучали в её голосе. — Я конечно знала, что ты далёк от закона, и балуешься этой дрянью, но ты её ещё и продаёшь?! Да как тебе только в голову пришло этим заниматься, тебе еще и восемнадцати-то нет! Ваня прыснул от смеха. — Посмотрите на эту заучку, — хихикая, — Вера Андреевна, я может и продаю, а вот ты, кажется, пришла купить. Или я ошибаюсь, Сафронова? Позади брюнетки хрустнуло дерево, и девушка испуганно, на ватных ногах, приблизилась к Кислову, словно сейчас он был её единственной надеждой на спасение. И он действительно был её единственным спасением. — Мать твоя в курсе, что ты такими вещами промышляешь, зануда? — Киса шмыгнул носом, оценивая взглядом её бабушкинский прикид. Стиль точно не про Сафронову, даже её сорокалетняя маменька куда сексуальнее этого низкого недоразумения. — Ну и юбка, я бы такую даже не похороны не надел… — Киса задумался над сказанным, — ну, то есть, если бы на твоем месте был, сам то я не… — осознав, что сморозил глупость, он заткнулся. — Ваня, — девушка схватилась за волосы, — послушай, всё совсем не так однозначно, как может показаться на первый взгляд. Кислов ухмыльнулся. — Однозначнее некуда, крошка, ты наркоманка. И давно ты этим промышляешь? Вера поняла, что переубеждать его бессмысленно, поэтому молча потянулась к своему рюкзаку, чтобы достать заранее обговоренную сумму денег. — Вот, — протягивает ему аккуратные купюры, а руки дрожат, — тут всё, как договаривались. — Сафронова, — грозно, — ты чё совсем не вдупляешь? Ты теперь у меня в рабынях ближайший год ходить будешь, иначе Марьяша узнает кое-что очень интересное. Или она знает, и вы вместе, по вечерам, после школы балуетесь этой дрянью? — Мама ничего не знает, понял?! И не должна знать… пожалуйста. Если можно, — более неуверенно добавила девушка. Кислов улыбнулся, приближаясь к Вере, которая была ниже его на голову. С его 180 сантиметров роста, она едва доставала ему до плеча. — Зачем тебе наркота? — он заботливо убрал прядку волос с её лица, — я могу показать тебе другой способ борьбы со стрессом, от которого никаких последствий не будет, — промурлыкал. — Для наркодилера ты чрезмерно болтлив. Кислов нахмурился, не желая бороться с хамством заучки, которого ему сполна хватает в стенах школы. — Слушай сюда, Вера Андреевна, никаких наркотиков тебе не видать, как собственного носа, поняла? Кислов грубо пихнул её в сторону, намереваясь покинуть любимое место, но она не позволила ему этого сделать. — Мне очень нужно, понимаешь? Что тебе стоит, я же не забесплатно прошу! Если не отдашь, я буду жаловаться, понял?! Кису пробило на смех. Кажется, что умная девочка, отличница, а несёт всякий бред. Это было даже весело. Немного. Самую малость. — Кому ты жаловаться собралась, дура? — рычит. — В полицию пойдешь, и что скажешь? Простите, я тут пыталась купить пару грамм кокаина, но Кислов мне не продал, накажите его?! Включи голову уже, Сафронова, и отпусти мою руку, я не твой Илюшенька, у меня из-за твоих прикосновений член не встанет. Он откровенно врал, потому что Верочка вызывала в нём множество разных эмоций. Если покопаться в них, он смог бы отыскать абсолютно всё, что угодно. Особенно первобытное желание. — Вань, я всё сделаю, правда! Мне только сегодня нужно, понимаешь?! Я не… — девушка остановилась. — Пожалуйста! Кислов устало закатил глаза. Ну и что ему делать с отличницей, которая решила пойти не по той дорожке? Он сейчас ей даст дозу, она обдалбается в хлам, а по дороге её найдут какие-то маргиналы, лишат невинности, а ему потом выслушивай от её долбанутой мамаши. — Сафронова, а давай так, — Киса решил работать по проверенной схеме, — ты сейчас разденешься, а я потом уже решу, давать тебе наркотики, или нет. Вера безысходно опускает голову, и когда Кислов уже собирался развернуться, чтобы уходить, она вновь остановила его, начав расстегивать пуговицы на своей белой рубашке. Ваня заметно обомлел от этой картины. Он не ожидал, что она так легко поведётся на его провокацию. И когда она дошла до последней пуговицы, парень словно очнулся. — Сафронова, ты чё совсем офигела уже? Решила мне своим голым видом нанести психологическую травму? — Ну ты же сам сказал… — Да, сказал, надеясь на твое благоразумие, тебе что, совсем мозги снесло?! Может ты еще и трахнешься со мной ради дозы? — Ваня, ты не понимаешь ничего, мне очень нужно! — Чёрт с тобой, дам, если расскажешь зачем она тебе? Вот хоть убей, не верю, что для себя берешь. Неужели наша русичка…? — Оставь мою мать в покое, понял?! Это для отчима, доволен?! Если я ему не принесу, он же и меня и маму убьёт, понимаешь? У него совсем крышу сносит. — А ты тут причём? Ему нужно — пусть сам и покупает, — Киса пригладил волосы, которые от сырости на улице кучерявились еще больше обычного, — А-а, так он не может, верно? Он же на домашнем аресте, чертов извращенец. Кстати, твою мать всё устраивает, с утра она детям рассказывает о нравственности, а вечером ублажает неудачника, который шныряется по чужим хатам бедных дамочек, не порядок! Оглушающая пощечина заставила Кислова прийти в себя. — Прости... но она моя мама, понимаешь? Киса устало хмыкнул, уровень его агрессии рос с небывалой силой, но девчонок он бить не мог, он их любил любить. — А толку то, Сафронова? Ну, купишь ты сегодня ему, а завтра что, послезавтра, через неделю? Он же как бил вас, так и будет, понимаешь? От этого за день не отказываются. Девушка понимающе кивнула, дрожа от холода. На ней был лишь легкий кардиган и расстегнутая рубашка. — Только сегодня, он сказал, что дальше всё сам будет делать, Вань… Я ему верю, он же не плохой, просто… Ваня снял свою куртку, чтобы в тот же миг накинуть её на плечи девушки, которой она была велика. — Просто у него такая блять привычка, жену избивать, да наркотики на последние украденные деньги скупать, да? Правильно говорят, любовь зла. Ваня кипел. Он конечно был плохим примером нравственности, толкает людям наркотики, получает за это деньги, а они топят себя в этом дерьме с его поддержкой, но он бы никогда не смог поднять руку за женщину, уж тем более свою жену, или дочь. Киса призирал таких, ненавидел. — Ладно, слушай, возьмешь в левом кармане. Но запомни, блять, это первый и последний раз, усекла, Сафронова? И деньги свои себе оставь, понадобятся на лечения твоего папаши. Вера благодарно кивнула, утопая в куртке Кислова, точнее в его одеколоне, который ей очень понравился. Кажется это была мята с нотками сандала, не навязчивый, и очень приятный запах. На улице уже темно, а она впервые в жизни так далеко от дома, в заброшенном здании, недалеко от кладбища стоит в куртке Кисы, и благодарит Бога за то, что он оказался таким чутким и понимающим парнем. — Я не думала, что ты такой, — они прошли уже немаленькое расстояние, возвращаясь домой, как Вера внезапно решила прервать тишину. — Знаешь, девочкам ты нравишься, хоть они и побаиваются тебя. Кислов хмыкнул. — Представим, что я удивлён. — Мама не со зла к тебе так относится… — Ага, из-за большой любви. Блять, замолчи уже, чего тебя на разговоры пробрало, я сейчас могу и передумать. Кажется это помогло, и брюнетка правда молча шагала вслед за Кисловым пару минут, но после вернулась к своей тактики. — Просто ты ей моего отца напоминаешь. Кислов рассмеялся, останавливаясь посреди леса. — Слушай, не буду спрашивать, чем именно, но я тут подумал, а почему ты к своему парню, Илье не обратилась с этой проблемой? Вера поджала губы. — Просто если бы моя девушка вместо того, чтобы рассказать мне о такой проблеме побежала к наркодилеру, я бы задумался. Она медленно зашагала вперед. — Илья мягкий, да и что он сможет сделать? И он не мой парень. — Пожалуется своему папаше мэру, как тебе ответ? — Не очень, но ты прав. Моей маме и так сложно, а отец Ильи точно посадит отчима, а он какие никакие, а деньги в дом приносит. Дальше они шли молча, пока не достигли района, в котором жил Кислов. Вера остановилась, расстегивая куртку, в которой было так тепло, что даже жаль, что они уже пришли. — Сафронова, — устало, — ты реально тормоз. Киса устал и продрог, но всё же остался собой, а он никогда бы не бросил девчонку посреди пути, не проводив до дома, даже если эта девчонка — его страшный кошмар. — Топай давай, я тебя провожу. Вера послушно кивнула, продолжая плестись за парнем, она то и дело как заворожённая наблюдала за его волосами, которые ласкал ветер, теребя во все стороны. У неё никогда не было парня, чтобы судить о том, что именно она сейчас чувствовала, но кажется это было похоже на лёгкую влюбленность. Кислов всегда привлекал её внимание, но она не могла просто взять и предположить, что эти странные ощущения могут когда-нибудь перерасти во что-то серьезное. Ваня, как и остальные не оставлял возможностей подшутить над ней из-за того, что она дочь деспотичной училки, но в целом держался отчуждённо. С ним всегда были люди, Егор с Борей, или Рита, с которой у него, кажется, были непростые отношения, и они никогда не оставались наедине, да и зачем, у них ничего общего. Поэтому Вера даже не смела размышлять о своем отношении к нему. Знала ли она, что сегодня будет покупать наркотики для отчима именно у Вани? Конечно знала, ей его номер дал сам отчим, предупредив, что дурь толкает именно сын парикмахерши, чтобы она не волновалась. Конечно ей было менее страшно идти на эту встречу, зная, что там будет Кислов, а ни какой-нибудь там сорокалетний мужик, от которого не знаешь, чего ожидать. Хотя поначалу он её нехило напугал своими запросами, она даже подумала, что сегодня ей придётся делать что-то ужасное, ведь вернуться без мешочка она не могла, но какова была её радость, когда это оказался лишь очередной развод с его стороны. Она выдохнула спокойно, и даже зауважала Кислова за его поступок. Что сказать, она так прониклась к нему чувствами и благодарностью, что хотела сделать для него хотя бы что-нибудь полезное в знак благодарности. И когда они наконец-то достигли тридцатого дома, Ваня засунул руки в карманы брюк, и шмыгая своим красным замерзшим носом, послушно дожидался, когда же она вернёт ему куртку, Вера немного бездумно поддалась вперед касаясь его холодных губ своими, не менее холодными. Это даже поцелуем было сложно назвать, просто касание губ, как в детском саду. Кислов даже сообразить не успел, что она делает, как всё уже прекратилось. — П-прости, просто хотела сказать спасибо, — произносит, снимая куртку. — Ну конечно, — хмыкая, — влюбилась, так и скажи, Сафронова. Не знаю, когда это у тебя там началось, но мой тебе совет — не делай так больше никогда. Кислов рассмеялся, наблюдая как её щёки начинают краснеть при свете фонаря. Вот это шоу, жаль он не может прямо сейчас достать телефон и записать её на видео. Сафронова влюбилась, в него влюбилась, вот судьба. Весна точно будет грустной. — Ну, то есть делай, — улыбаясь, — но как-то там с Ильёй своим, или с Раулем, как все девчонки, да? Вера не знала, что ответить на это хамство, поэтому молча развернулась и быстрым шагом потопала к входной двери, скрываясь за ней от ехидного смеха Кислова. — Дурочка, — заключил Ваня, проверяя карманы. Забрала всё-таки. — До завтра, Сафронова!