***
Дилюк резко выпрямился, тяжело дыша. Рука его метнулась к шее, словно все еще сдавленной. Темноту пронзал лишь огарок свечи, дрожащий и грозящий вот-вот затухнуть. Он отстранённо посмотрел на его отблески, не понимая, где находится. Реальность проступала сквозь кошмар медленно, проявляясь, как фотография. Дилюк рвано выдохнул, откидываясь на спинку стула. Сон. Это был просто сон, смешение воспоминаний, причудливо склеенных вместе. Просто вся эта история с угрозой напомнила ему о том, что случилось тогда, вот и все. Он сжал подлокотник так, что побелели костяшки пальцев. Перед глазами все еще стояло замершее лицо Андрея. И уходящий человек. Человек, который не потрудился даже обернуться, мерно вышагивая по снегу и роняя за собой капли крови с клинка. Дилюк с тихим стоном закрыл лицо руками, яростно протирая глаза. Нечего об этом думать. Это уже прошлое, давно пережитое и забытое, и у него полно более насущных проблем. Легче от этой мысли не стало. Воспоминания о вчерашнем дне постепенно просачивались сквозь пелену сна, и они не были приятней. Тай… Дилюк сжал кулаки. Это было на его совести — кто бы не напал на них, он, вероятно, пришел за ним. Не мог же он так сильно испугаться портрета – или что там ещё было у Тай?.. Он мысленно отметил, что стоит потом зайти к сестрам и спросить насчет сумки: вдруг там все же было что-то важное. По пути заодно посмотрит, не вернулся ли их неизвестный на площадь вновь полюбоваться статуей Барбатоса. Он встал, поморщившись от неприятной тянущей боли в виске. Короткий сон сыграл с ним злую шутку, и теперь он чувствовал себя еще более разбитым, чем накануне. Надо будет попросить Аделинду заварить травяной чай к завтраку — он отлично помогал снять усталость. Воистину, на этом спасительном напитке держалась вся его карьера Полуночного героя. Неспешно оправив рубашку и накинув жилет, Дилюк спустился вниз. На столе, к его немалому удовольствию, уже стоял стеклянный чайник, золотясь на солнце и отбрасывая на темное дерево стола причудливый узор. В воздухе мягко пахло травами и свежей выпечкой, разложенной на тарелке рядом. Мысленно воздав честь Аделинде, как всегда отлично предсказывающей все его пожелания, Дилюк опустился за стол, налил себе чаю и сделал глоток. Во рту разлилась легкая теплая горечь. Головная боль отступила, и он, отставив чашку, вновь задумался. Дел на сегодня было немало. Надо было сообщить Паттону, что вряд ли он сможет прийти в таверну сегодня вечером, зайти в собор и проведать Тай, которая под пристальным присмотром Барбары уже должна была прийти в себя, и наведаться в «Гёте», чтобы навести справки о чужаке. Еще… Что ж, еще было бы неплохо увидеться с самой Джинн. Дилюк не мог не ощущать некоторой неправильности во всем происходящем. Он не был рыцарем, но проявлял поразительный энтузиазм, расследуя дело, касающееся исключительно Ордо Фавониус. При этом он не только вмешивался туда, где, весьма вероятно, вовсе не был желанным гостем, но и замалчивал свои находки от самих рыцарей. Объяснить при всем этом свои мотивы по-человечески было до неприятного затруднительно. Главной проблемой было то, что мотив у него был в целом всего один, и заключался он в том, что дело это касалось Джинн. Дилюк хорошо знал, что Фатуи не склоны отступать от своих планов отправить кого-либо на тот свет — особенно, если они прежде принесли клятву чести. Он также знал, что даже сейчас и даже в Мондштадте у них полно возможностей это сделать. Он не сомневался: Джинн была сильна и более чем способна за себя постоять. Она была такой и семь лет назад, но… Лучше один раз пренебречь своей гордостью и нежеланием вмешиваться, чем потом стоять на чей-то могиле. А еще это была Джинн. Объяснять все это ей самой в планы Дилюка абсолютно не входило. Точнее уж сказать — он не мог себе даже умозрительно представить ситуацию, в которой он нашел бы слова, чтобы вежливо вывалить ей этот мотив. А потому предположительная встреча могла стать непростым испытанием на его умение уходить от неприятных вопросов. Дилюк шумно выдохнул, откидываясь на спинку стула. Ладно. Разберётся с этим, когда понадобится. Остальные дела это, по крайней мере, ни в коей мере не отменяет. Словно подводя черту под его размышлениями, в дверь негромко постучали, и в зал тихо вошла Аделинда, удерживая на ладони изящный поднос. Дилюк сразу же выпрямился и улыбнулся ей. Она вежливо склонила голову и подошла ближе. − Доброе утро, мастер. — поприветствовала она, ставя поднос на стол. Дилюк слегка нахмурился, заметив на нем конверт и небольшой нож для писем. − Доброе, Аделинда, − несколько рассеянно отозвался он, подхватывая конверт и поднося его ближе к лицу. На бумаге было витиеватым подчерком выведено имя Кэйи с указанием титула. Дилюк поморщился. Это было ожидаемо — в конце концов, они условились держать друг друга в курсе — но вся эта формальность создавала ощущение, что тот просто пытается отмахнуться от него. − Неприятные новости, мастер? — поинтересовалась Аделинда, уже занятая раздвиганием тяжелых штор на окнах. Дилюк молча качнул головой, ловко распарывая конверт ножом. «Неприятный адресат», − крутилось на языке небольшой остротой, но он слишком хорошо знал, что она не в восторге от их ссоры с Кэйей и старательно не признает факта ее существования. Конечно, Аделинда не стала бы прямо осуждать его за невысокое мнение о нем сейчас, но расстраивать ее, лишний раз поднимая эту тему, не хотелось. Письмо было написано с той же подчеркнутой и даже несколько эпатажной аккуратностью — чего-чего, а способности к каллиграфии у Кэйи было не отнять. Пару минут Дилюк молча вчитывался в ажурные строки, а после со вздохом отложил лист. − Иногда даже неприятные новости приятней их полного отсутствия, − мрачно заметил он в ответ на взгляд Аделинды. Она улыбнулась. − Не могу не согласиться, мастер. Могу ли я или кто-то из слуг помочь? − Да, − Дилюк — с некоторой долей сожаления — отставил чашку и поднялся. — Пожалуйста, сообщи Паттону, что сегодня вечером таверна на нем. Только пусть не ставит на смену Лео — он и так вчера проработал лишнего по моей вине. Я вернусь поздно, если у кого будут вопросы по винокурне, направляй к нему же. Это, пожалуй, все. Аделинда снова кивнула и, коротко поклонившись, так же тихо вышла, прикрыв за собой дверь. Дилюк проводил ее взглядом. Что ж, одной заботой меньше: он знал, что может полностью положиться на нее и Паттона и не волноваться, что к его приходу винокурня окажется на грани краха, даже задумай он вновь исчезнуть на пару лет. Письмо тоже не доставляло проблем. Скорее уж, оно было до раздражения пустым… Дилюк поднял листок и, еще раз пробежавшись по нему взглядом, отправил в камин. Кэйя сообщил приблизительно ничего нового. Коротко описав, что он выставил дозор вокруг дома Джинн, но ничего так и не заметил — мог бы хоть указать имена рыцарей, мысленно проворчал Дилюк — он мягко перешел к тому, что с утра сообщил о случившемся и самой Джинн, и она пообещала, что позаботится обо всем самостоятельно, и им не о чем тревожиться. Это было ожидаемо. Джинн была из тех людей, кто готов броситься на другой конец города из-за одной тревожной новости, которая, вероятно, окажется пустышкой, но спокойно игнорирует нож, направленный в собственную спину. В конце концов, клан Гуннхильдр придерживался этой идеи веками: стой стеной за город; стой насмерть за свободу; сгорай дотла. Дилюк коснулся глаза бога на поясе, ощутил знакомое теплое покалывание на пальцах. Этой идее следовал и его отец. Этой идее надо следовать и ему. В каждом уголке мира обязаны быть такие люди; не таких ли людей боги отмечают своим милостивым взором? И все же… И все же это казалось категорически неверным сейчас. Дилюк предпочел бы, чтобы сейчас Джинн хотя бы раз в своей жизни поставила собственную безопасность выше долга. Но, раз уж рассчитывать на это не приходилось, оставалось только проследить самостоятельно, что она не угодит в большую беду. В письме Кэйя также мимоходом упомянул нападение на Тай, что заставило Дилюка заподозрить, что либо он старательно ходит в собор каждое утро, либо сестра Розария служит не одному лишь Барбатосу. В любом случае, это было ему на руку: теперь можно было с чистым сердцем явиться проведать Тай на правах обеспокоенного друга, не боясь вызвать подозрений. Если она уже пришла в себя, она, возможно, сможет рассказать что-то полезное. Иначе же Дилюк, по крайней мере, наконец получит портрет чужака. Он вздохнул, накидывая пальто, и вдруг остановился. В голову пришла еще одна неприятная мысль: он и сам вовсе не был искренен с Кэей. За прошлую ночь Дилюк стал свидетелем нападения и выяснил кое-что о чужаке и мог бы поделиться этим с рыцарями. К тому же, это позволило бы им оказать ему помощь в расследовании, но… Он цыкнул. Черт, то, что он заявился в собор именно в образе Полуночного героя, здорово путало карты. Теперь его излишняя осведомленность неминуемо вызовет ряд крайне неприятных вопросов, а уж что-что, а раскрывать свою вторую личность Кэйе он никак не планировал. Нет, риск слишком велик. Доверие рыцарям могло стоить ему слишком дорого. Андрей, тихо отозвалась часть его, сказал бы иначе. Это ведь он тогда тебе говорил — не вставай за баррикаду с теми, кому не доверяешь до конца. Если враги по обе стороны фронта, никакого фронта уже нет. Разве он не учил тебя так? Андрей, парировал Дилюк, был идеалистом и плохо закончил. И это совершенно другой случай. Это звучало не слишком убедительно. Это был куда более простой случай: их врагом был всего лишь какой-то выскочка из Фатуи, а не вся их организация с архонтом во главе, но Дилюк все равно не собирался следовать их завету доверия сейчас. Буревестники всегда были идеалистами, да, и он тоже, но он уже не один из них, так что не обязан разделять их убеждения. Дилюк сжал кулак, ощущая, как ногти больно впиваются в ладонь. Нечего думать. Он уже давно решил для себя, каково его отношение к Ордо Фавониус. Джинн — особый случай, но это не значит, что он перевернет все свои прошлые выборы. Он быстро вышел, машинально прикрывая лицо от порывистого злого ветра. По небу лениво ползли облака. Дилюк, пусть и глубоко занятый своими мыслями, невольно отметил, что это будет неплохо, если сегодня-завтра пройдет хороший ливень. Дождей не было уже давно, и он начинал тревожиться за виноградник. За ним всегда был особый уход, но трава вокруг уже высыхала и держалась за жизнь из последних сил, так что даже их усилий могло не хватить, чтобы сохранить обычный урожай. Впрочем, сейчас дождь еще вряд ли собирался, а ветер лишь настойчиво толкал в спину, так что дорога до Мондштадта была легкой и приятной. К полудню он уже достиг стен города, за которыми, как обычно, шумно кипела жизнь. На этот раз Дилюк шел уверенно и прямо, не сворачивая с основной дороги, лишь иногда приостанавливаясь, чтобы кивком или коротким приветствием поздороваться со знакомыми. Среди прохожих он заметил и Лео. Тот сидел на скамейке, как обычно, покуривая сигару, и рассеянно слушал молодого барда, который устроился на краю фонтана и самозабвенно играл на лире, лишь иногда отвлекаясь, чтобы мотнуть головой и отбросить с лица мешающие косички. Дилюк довольно кивнул. Если Лео здесь, значит, его приказы уже были переданы и, вероятно, в точности исполнены. Сколько лет уже он управлял винокурней, но никак не мог привыкнуть к тому, как расторопно выполняются его указания. Пройдя мимо, он свернул на широкую улицу, по которой уже занято сновали люди, и остановился напротив широкого фасада основательного и одновременно изящного здания отеля «Гёте». Войдя сквозь тяжелые дубовые двери, он оказался внутри. Отель «Гёте» был воистину лучшим местом для приезжих путников. Удобный и в меру роскошный, он располагался совсем недалеко от центра города, а персонал всегда был исключительно вежлив. Сам Дилюк здесь никогда не останавливался: если в юности служба вынуждала его задержаться допоздна, он обычно оставался на ночь в штабе Ордо Фавониус, а в остальные дни не ленился возвращаться на винокурню на ночь — благо, на лошади путь был куда быстрее, чем теперь. Однако здесь он все же бывал, часто провожая торговцев и других гостей из чужих регионов, так что в «Гёте» его знали. Вот и сейчас девушка в фирменном темно-синем платье, проскользнувшая мимо него с подносом, приостановилась и с ловкостью умелой горничной сделала короткий реверанс, одной рукой удерживая свою ношу. Дилюк легко улыбнулся ей в знак приветствия. Он подумал было расспросить и ее о чужаке, но одернул себя: девушка явно торопилась, а ему неплохо было бы для начала переговорить с хозяином. Дилюк нашел старика Гёте довольно быстро. Он сидел рядом со стойкой учета, перебирая страницы старой книги, и казался полностью погруженным в чтение, но, увидев гостя, тут же встал и закивал. − А! Молодой господин Рагнвиндр, я посмотрю… Очень рад видеть, да, весьма рад. Чем могу быть полезен? Гёте был одним из немногих в Мондштадте, кто все еще называл Дилюка, уже давно возмужавшего и полноценно взявшего в руки обязанности своего отца, «молодым господином». Впрочем, усмешка в уголках глаз при этих словах иногда наводила на мысль, что ему просто доставляет удовольствие возможность еще раз подчеркнуть свой собственный почтенный возраст. − Добрый день, сэр, − вежливо поздоровался он, подходя ближе. — Я к вам с несколько… хм, непривычным вопросом. Подскажите, не останавливался ли у вас светловолосый мужчина из Снежной, лет двадцати с небольшим, примерного моего роста? Гёте хмыкнул, постукивая пальцами по столу. − Останавливался, если память меня не подводит… Да, ровно, как вы описали: молодой и статный, из их военных, но приветлив и на нашем языке говорит хорошо. А что за вопрос у вас к нему, молодой господин? − Боюсь, ситуация весьма обыденная, − не запнувшись, ответил Дилюк с улыбкой. — Я случайно увидел его на улице недавно, и, кажется мне, это мой старый друг. В суете догнать его не вышло, вот и подумал, вдруг он у вас живет? Я бы хотел поздороваться с ним — сколько лет уже не виделись. Гёте, до того несколько напряженный, как и любой хозяин отеля, которого расспрашивают о его постояльцах, заметно расслабился. Эту незамысловатую ложь Дилюк обдумал еще по пути. Ни для кого из стариков в городе не было секретом, что он бывал в Снежной, так что его желание повидаться с якобы знакомым едва ли могло показаться странным. − Понятно, понятно, − протянул Гёте, ловко перелистывая страницы книги. — Где же здесь была запись… А вот! Остановился еще на неделю, до вторника. Сейчас-то он уже наверняка ушел, но к обеду приходите: он обычно здесь внизу и сидит в пятом часу с газетой. Дилюк, привычно благодаря старика, меж тем скользнул взглядом по бумаге. Она и правда была оформлена по всем правилам, а внизу стояла подпись: аккуратная, в меру изящная, но несколько островатая буква «А». Дилюк сдержал досаду: по одной этой букве нельзя было определить, написал ли ее автор и письмо с угрозой. Впрочем, ничего страшного — у него будет шанс выяснить это. Настаивать на встрече сейчас было бы подозрительно, и потому, вежливо попрощавшись, он вновь вышел на улицу. До пяти часов еще было далеко, и у него было довольно времени, чтобы сходить в храм. Можно было и сразу же туда направиться, но сейчас Дилюк запоздало задумался над тем, что, по-хорошему говоря, неплохо было бы и поздравить Барбару с прошедшим праздником, пользуясь случаем. Они давно не общались, но это было банальной вежливостью — особенно учитывая доставленные ей из-за него проблемы, пусть сама Барбара и не знала о его участии в них. Не зная, что ей сейчас нравится, он выбрал беспроигрышный вариант и сделал крюк, чтобы купить небольшой, но изящный букет цветов. Внутри храма почти никого не было, и мягкую тишину рассеивали только тихие голоса служителей. Пол был расчерчен разноцветными отблесками солнца, переливающегося сквозь высокие витражные окна. Дилюк приостановился, секунду любуясь этой величественной красотой. Он нечасто приходил в храм, разве что по большим праздникам. В детстве он свято верил, что Барбатос всегда присматривает за своими детьми, ненастойчиво направляя их, и остатки этой веры жили в нем до сих пор, пусть и не столь яркие, как тогда. Дилюк не считал, что Барбатос в самом деле оставил их, но вряд ли даже архонт был способен найти время на каждого. Ветра все еще дули над Мондштадтом, а его земли оставались плодородными и безмятежно мирными — этого было более чем достаточно на его взгляд. Недалеко, около одного из окон, стояла Барбара, разговаривая с молодым священником. Не тратя больше времени, Дилюк подошел ближе. Она, заметив его, тут же прервала разговор, к явному недовольству собеседника. Он хмуро попытался продолжить беседу, но она, несколько натянуто улыбнувшись и покачав головой, поспешно сама направилась к Дилюку. − Прошу, примите этот скромный подарок в честь прошедшего праздника, − протягивая букет, улыбчиво сказал он, обменявшись парой обычных приветствий. В глазах Барбары мелькнуло удивление, но она приняла его. − Благодарю! − отозвалась она, искренне улыбаясь в ответ. — Это так мило с вашей стороны, господин Дилюк. − Рад, что вам нравится. Признаться, я пришел с некоторым вопросом. Вы, должно быть, знаете, что… − он вдруг замялся. Он хотел спросить о Джинн, но сейчас столкнулся с пониманием, что сама Барбара может вовсе ничего не знать об угрозе. Это было бы очень в духе Джинн — не рассказывать о проблемах родной сестре, боясь обеспокоить ее. − А, насчет госпожи Тай? — уточнила Барбара, не зная о том, помогая ему выкрутиться из неловкой ситуации. Дилюк кивнул, и она продолжила. — Сэр Кэйя передал, что вы можете прийти. Такое странное дело! Я рада, что сестра Розария была на службе в столь позднее время, иначе все могло обернуться дурно. Но сейчас госпожа Тай уже быстро идет на поправку, и вам не о чем переживать! Пойдемте, я как раз собиралась к ней. Дилюк выдохнул с облегчением. Барбара, между тем, уже уверенно вела его к лазарету, по пути объясняя детали. − Рана была глубокая, но, к счастью, не были задеты легкие. Но мне в голову не может прийти, кто и зачем придумал напасть на нее, еще и с луком? В Мондштадте в последнее время всегда было спокойно, спасибо рыцарям… Она запнулась и замолчала. Дилюк почувствовал укол вины. Все в городе знали о его натянутых отношениях с рыцарями. Барбара не могла быть исключением, но едва ли она одобряла его позицию. − И правда очень странно, − согласился он, чтобы развеять неловкую паузу, уже берясь за ручку двери. — Вы ничего… Его прервал шум: едва слышный, но все же различимый в гулкой тишине. Жестом предупредив Барбару, тоже заметившую неладное и тут же настороженно отошедшую назад, Дилюк резко распахнул дверь, и как раз вовремя, чтобы увидеть скрытую плащом фигуру, поспешно выпрыгивающую в окно. Не раздумывая, он бросился следом: лазарет располагался на первом этаже, и окна его были низкими. Мягко приземлившись на землю, он сразу бросился в погоню. Неизвестный тоже был в отличной форме: несмотря на то, что был застигнут врасплох, он не замялся ни на секунду, и теперь явно собирался уйти к центру города и смешаться с толпой. Кроме того, он был быстрее… Однако его подводило плохое знание окрестностей: он явно не рассчитывал на погоню и не продумал путь отступления достаточно хорошо, а капюшон мешал видеть преследователя. Дилюк резко повернул в сторону, сокращая маршрут и идя наперерез беглецу. Тот увидел маневр слишком поздно и, правильно догадавшись, что поворачивать нет смысла, попытался сделать отчаянный рывок вперед, но не успел. Дилюк врезался в него, и они оба покатились по земле. Неизвестный попытался сразу вскочить на ноги, но Дилюк быстро перехватил его, грубо прижимая к земле, и тут же чуть не отпустил руки от удивления. Он ожидал увидеть чужака, за которым он охотился сегодня с утра по наводке Тай, или же того умелого воина, с которым сражался вчера, или рядового солдата Фатуи, но вместо этого перед ним лежала девушка. Капюшон слетел с ее головы, и по траве раскинулись короткие темные пряди. С острого, по-своему изящного, несмотря на старый шрам от ожога у левого виска, лица с дерзко вздернутым носом на него весьма зло смотрела пара карих глаз. Пользуясь его удивлением, девушка предприняла попытку выкрутиться из хватки, но Дилюк, придя в себя, тут же вновь крепко сжал ее запястья и прижал рукой плечо к земле. Его несколько смущало, что приходилось столь жестко обращаться с кажущейся хрупкой особой, но он более чем ясно отдавал себе отчет: девушек в целом и особенно девушек Снежной ни за что нельзя было недооценивать. Поняв, что она попалась, неизвестная явно не собиралась сдаваться. Она ловко извернулась и попыталась лягнуть его в ногу. Вынужденный, Дилюк резким рывком поднял ее на ноги, одним стремительным движением достал освободившейся рукой короткий нож и приставил его к шее девушки. − Меня не радует перспектива обращаться с леди, как с преступником, − прошипел он, − но будьте уверены, еще одна попытка сбежать, и я закрою глаза на свои принципы. Она не ответила, замерев и косясь на лезвие. Ее частое дыхание не было сбивчивым, и она не казалась испуганной — скорее, разозленной на свою неудачу. Сейчас, когда они стояли так близко, Дилюк отчетливо ощущал сладкий ягодный аромат, витающий вокруг нее. − Что вы делали в той палате? Что с Тай? — резко спросил он. Девушка фыркнула, явно не собираясь отвечать. Он крепче прижал нож к ее шее, легко-легко касаясь сталью кожи. — Отвечайте! Это был блеф чистой воды: Дилюк знал, он не причинит ей вреда, особенно вот так, не разобравшись в ситуации. Было лишь немного досадно, что он не встретил ее в образе Полуночного Героя: маска сделала бы все куда легче. Сейчас же, по-хорошему, он должен отдать беглянку рыцарям, а не допрашивать ее самостоятельно. Незнакомка была крайне подозрительна, но это еще не преступление, если только кодекс рыцарей не изменился до неузнаваемости за эти годы. К счастью, краем глаза он заметил спешащую к ним Розарию. Дилюк ощутил облегчение. С ней в свидетелях, он чувствовал себя куда уверенней в этой весьма двухзначной и неловкой ситуации. − Барбара уже все сказала мне, − сразу же отрезала она, останавливаясь рядом и холодно оглядывая беглянку. — Благодарю за содействие безопасности собора. Пусть Барбатос благословит вас. − Надо отвести ее рыцарям, пусть разберутся, − ответил он, кивая на шпили штаба. — С этим я помогу. Розария кивнула, но ничего не сказала, вместо этого подходя ближе. Она бросила странный, изучающий взгляд на Дилюка, всё еще крепко удерживающего незнакомку, и скрестила руки на груди. В ее ладони блеснуло небольшое, но весьма острое лезвие. Дилюк вскинул брови в удивлении. Он абсолютно не заметил, как она успела достать его, не говоря уже о том, что до сих пор он никак не подозревал о столь разносторонней подготовке некоторых из сестёр. − К чему это? У меня уже есть нож у шеи, − вдруг подала голос до того молчавшая девушка. Звучал он отрывисто и зло, а в тоне читался характерный акцент. Розария хмыкнула и вновь коротко взглянула на Дилюка. − Видишь ли, − вкрадчиво заметила она, − как ты уже, вероятно, догадалась, господин за твоей спиной добрый человек и совсем не хочет пускать его в дело. Пока что. Беглянка закусила губу. Дилюк молча выжидал, мало понимая, к чему ведет Розария, но решая подыграть ей. Сестра, между тем, подхватила руку незнакомки и быстрым жестом задрала рукав рубашки. На бледной коже запястья мягко проступали очертания белой звезды. Дилюк знал этот символ. Такой ставили всем воспитанникам Дома Очага. − И что? — огрызнулась незнакомка на вопросительно-холодный взгляд Розарии. — Быть из Снежной уже преступление? − Преступление — это прокрадываться в палаты и нападать на пациентов, − парировала она и поморщилась, оглядываясь. — Далековато до штаба… Впрочем, здесь тоже пойдет. Она изящным движением отодвинула край плаща незнакомки, обнажая жилет под ним. Верхний его край был характерно оттопырен: судя по всему, девушка несла с собой сложенные бумаги. Видимо, решив изъять возможные документы самостоятельно, она потянулась к карману и просчиталась. Неизвестная, до того вполне спокойно позволяющая себя допрашивать, несмотря на читаемую угрозу, словно сорвалась с цепи. Пользуясь замешательством Дилюка, она вывернулась и вцепилась зубами в его предплечье. Охнув от неожиданной боли, он невольно ослабил хватку. Девушка тут же вывернула ему запястье, вырывая нож, и, не медля ни секунды, метнула его в сторону Розарии. Та быстро отшатнулась в сторону, чудом уходя от удара. Незнакомка, между тем, опрометью бросилась бежать, пользуясь замешательством своих преследователей. Дилюк, опомнившись, рванулся было за ней, но вскоре понял, что напрасно: она уже скрылась из виду. Когда он вернулся, Розария была уже не одна: к ней присоединилась Барбара, явно запыхавшаяся после бега и что-то взволнованно объяснявшая. Увидев Дилюка, она взмахнула рукой, привлекая его внимание, и тут же быстро сообщила. − Она в порядке, господин Дилюк! Ее попытались отравить, но сейчас опасности больше нет. Боюсь только, сегодня-завтра она еще не придет в себя. Дилюк выдохнул. Все это время его снедала тревога за Тай. Он неотступно чувствовал вину за все ее злоключения: в конце концов, это за ним тогда увязался хвост… Оставалось надеяться, что она и правда без проблем оправится — и подумать о достойном вознаграждении в качестве извинения. Он благодарно кивнул, не находя слов, а после поспешно обернулся к Розарии. − Вы не ранены? — уточнил он. Сестра качнула головой, чем заслужила раздраженное фырканье со стороны Барбары. − Еще как ранена, − отрезала она, скрещивая руки на груди, − и не будет спорить, позволив мне осмотреть ее. − Просто царапина, − отмахнулась Розария, впрочем, куда менее холодно и независимо, чем можно было бы ожидать. — Чертовка быстра, как кошка. − Прошу прощения, − хмуро произнес Дилюк. — Мне не стоило терять внимания. − Это так, − спокойно подтвердила она. — Но не переживайте слишком сильно, она бы все равно вырвалась. Эти документы явно были важны. Розария достала обрывок бумаги, который, судя по всему, она успела оторвать в ходе драки, и молча протянула его Дилюку. Тот покрутил его в руках и поднес к глазами, впрочем, не питая особых надежд: клочок бумаги был больно уж небольшим. Бумага была хорошей и качественной. На обратной ее стороне виднелась часть печати Фатуи. Дилюк хмыкнул: что ж, это было ожидаемо после того, как он увидел полярную звезду на запястье неизвестной. Он перевернул лист и пробежался взглядом по острым строкам. Дилюк ощутил радостное волнение, крадущееся по спине: судя по почерку, письмо оставил тот же человек, что и угрозу Джинн. Кроме того, его догадки насчет того, зачем Розария отдала ему важное письмо подтвердились: оно было написано на языке Снежной. Видимо, ей хотелось бы узнать о его содержимом. Дилюк несколько заколебался, не уверенный, насколько это хорошее решение, но в то же время отдавал себе отчет: если Розария связана с Кэей, письмо так или иначе попадет и в руки ордена, и в ее собственные. Да и ее помощь за последние дни была неоценима… Пораздумав пару секунд, Дилюк все же прочитал его вслух, машинально переводя мягкие, объемистые слова чужого языка на привычный здесь, в Мондштдте. «Хеди», − гласило письмо: «действуй по обстоятельствам — я рассчитываю на твое благоразумие. Несмотря ни на что, воля Царицы должна быть исполнена. Что же насчет воровки из Спрингвейла, ты знаешь мое мн...» Остановившись перед последним, незаконченным, словом, он вновь пробежался глазами по строкам. Хеди — это, вероятно, сама пойманная ими девушка, а писал ей их неизвестный подозреваемый. Само письмо давало досадно мало информации: обычный формальный приказ, позволяющий подчиненному действовать по своему усмотрению. Единственное, что зацепило внимание Дилюка — этот странный оборот. «Несмотря ни на что», ха… Что же такого случилось, что автору письма приходится подчеркивать, что их задание не снято? Фатуи крайне редко сдаются — за это приходится нести неминуемое наказание, зачастую более тяжелое, чем за провал. Не могло же его вмешательство и небольшой шпионаж Тай настолько выбить их из колеи, что зашла речь об отступлении без боя? − Что это значит? — встревоженно спросила Барбара, вырывая Дилюка из размышлений. Розария повела плечом. − Кто-то замышляет что-то дурное, − предположила она. Дилюк удивленно глянул на нее. Странно, но за последние пару дней у него сложилось впечатление, что Розария в курсе всего, что происходит в городе, и ее искренняя задумчивость сейчас наводила на мысль, что Кэйя и Джинн и правда попытались все замять. — Видимо, наша подопечная и прознала что-то об этом, вот на нее и обозлились. Барбара тяжело вздохнула и сокрушенно качнула головой. − Два раза повезло ей, − сообщила она, ни к кому толком не обращаясь. — Чудо, что ее не удалось отравить. Эта девушка, Хеди, она обронила флягу, так что я быстро взглянула на яд. Он кажется довольно сильным. Дилюк машинально убрал обрывок письма в карман. Ему нестерпимо хотелось проведать Тай, но он знал, что если бы это было возможно, Барбара бы уже его проводила к ней. К тому же, вряд ли от него будет хоть какой-то толк сейчас. − Кстати об этом, − аккуратно начал он, старательно подбирая слова, чтобы не сказать лишнего, − у Тай не было с собой каких-нибудь бумаг? Возможно, сумки? Ну, если она узнала что лишнее. Дилюк рассчитывал на открытый ответ, после которого он на правах друга сможет попросить посмотреть ее вещи. Он, впрочем, допускал, что сестра Розария может отнестись к его вопросу с некоторой долей подозрения, и ему придется применить все свое мастерство уговоров. Но, к его удивлению, обе девушки решительно мотнули головами. − Звучит разумно, − сообщила Розария, пожимая плечами, − но ничего не было. − Я тоже ничего такого не видела, − согласилась Барбара. Дилюк задумчиво кивнул. Он не чувствовал обмана — да и зачем сестрам врать… Но ведь у Тай точно была сумка. Он никак не мог обронить ее по дороге, как бы не торопился… Куда же она тогда исчезла? − Понятно… − произнес он и, опомнившись от размышлений, несколько виновато улыбнулся. — Простите, кажется, я удерживаю вас от ваших обязанностей. Не смею больше беспокоить, и спасибо вам за заботу о Тай. Барбара мило, пусть и все еще заметно встревоженно улыбнулась. Розария же молча, но весьма выразительно покосилась на обрывок письма в его руках. Дилюк качнул головой. − С вашего разрешения, я отнесу это в Ордо Фавониус. Такие происшествия — область ответственности рыцарей. Возражений, к счастью, не последовало, так что, вежливо попрощавшись, он пошел прочь от собора — впрочем, все еще чувствуя на себе цепкий взгляд Розарии. Ха… Не похоже, чтобы она уж слишком доверяла его честности. Дилюк был в целом удивлен, что ему, абсолютно постороннему человеку, так просто отдали улики, хоть его и преследовало неприятное ощущение, что дело в его бывшем звании рыцаря. Дилюк крайне не любил, когда его каким-либо образом сравнивали с тем слишком шумным, слишком наивным и слишком доверчивым юношей, каким он был. Того юношу он спокойно и искренне презирал: он был слишком слаб и не смог ничего сделать правильно. Теперь он изменился — все не закончится так же.***
Розария шумно вздохнула, потирая висок. Барбара поспешно обернулась на нее. − Очень больно? — уточнила она, указывая на плечо, на котором виднелся острый порез, и протянула ладонь. — Позволь мне. Розария, не споря, пусть и с явным недовольством на лице, протянула руку. Мягкое, водянистое ощущение прошлось по коже, пока она все еще издали наблюдала за удаляющейся фигурой. − Ты ведь общалась с ним? — задумчиво спросила она, потирая место зажившего пореза. Барбара несколько смущенно прикусила губу. − Только в детстве, лет семь назад. До того, как он ушел из рыцарей, они хорошо общались с Джинн. Но сейчас господин Дилюк скорее хмурится каждый раз, как услышит мое пение, так что… − она вздохнула. — А что? Розария прищурилась. Этот человек казался ей странным образом знакомым. Они редко встречались, и за время этих коротких встреч у нее сложилось впечатление о нем, как о спокойном и мирном жителе города, но она интуитивно ощущала, что он может быть опасным врагом. Что ж, теперь она в этом убедилась. Пусть девчонка и сбежала, реакция и сила Дилюка были очевидны. Конечно, он был рыцарем… Интересно, задумалась Розария, сколько лет мирной и спокойной жизни ей понадобилось бы, чтобы растерять всю свою сноровку? Год? Может, два? Явно меньше семи. Интересно, мысленно повторила Розария, почему он не растерял ее за эти годы? И почему его голос кажется ей так странно знакомым? − Ничего, − спустя долгую паузу качнула она головой. — Пойдем. Нас ждет работа. И… − Розария повела плечом и легко улыбнулась. − Спасибо.***
Дилюк пришел в штаб ордена, когда солнце уже давно перевалило через зенит. Пройдя внутрь — на этот раз рыцари у входа уже, к счастью, выглядели расслабленными и даже не подумали задержать его — он сразу же направился к знакомой двери. На ее поверхности все еще виднелся глубокий порез. Дилюк машинально коснулся его пальцами, ощущая шершавые края трещины. Во имя Барбатоса, во что они только ввязались… Вздохнув, он коротко постучал и вошел внутрь. Джинн была на месте и приветственно встала, улыбнувшись ему. Дилюк мысленно усмехнулся, только сейчас поняв, что за все это время это первый раз, когда он на самом деле встретился с ней. Сидящий напротив нее Кэйя привычно отсалютовал рукой. − Приветсвую, магистр, − Дилюк склонил голову, закрывая за собой дверь, — сэр Кэйя. Надеюсь, я не прерываю вас? Дилюк не помнил, когда стал обращаться к ним так формально. Просто когда он вернулся это… стало казаться естественным. Он так долго открещивался от своего прошлого, что у него не поворачивался язык называть всех так же, как он называл их до всего случившегося. Тем более, Кэйя больше не был обычным рыцарем, а Джинн стала временным магистром. Тем более, Кэйя больше не был его братом, а их с Джинн уже ничего не связывало. − Конечно, нет. Входите, господин Дилюк, − Джинн села обратно за стол, жестом руки указывая на второй стул напротив. Когда Дилюк молча занял его, она продолжила. — Что-то случилось? − Я только что из собора Фавониуса. На Тай Фогель снова напали, на этот раз некая неизвестная из Снежной пыталась отравить ее. Вместе с сестрой Розарией нам удалось остановить ее, но она, к сожалению, смогла сбежать. Мы получили только вот это, − он достал из нагрудного кармана обрывок письма и положил на стол. — Он был в ее кармане. − Великий Барбатос… Госпожа Тай в порядке? — поспешно осведомилась Джинн, тревожно глядя на него, пока Кэйя ловко забрал письмо и принялся рассматривать его. − Да, по словам сестры Барбары. Мне сказали, она оправится, но потребуется несколько дней. Джинн кивнула, закусила губу и нахмурилась. Кэйя между тем постучал пальцами по столу, привлекая ее внимание. − Письмо написано той же рукой, что оставила тебе угрозу, Джинн, − сообщил он. — Только вот… Дилюк фыркнул, поймав выразительный взгляд Кэйи, и вновь процитировал письмо. В самом деле, категорическое нежелание Фатуи использовать общий тейватский язык, когда-то ужасно раздражающее, сейчас неплохо играло ему на руку, позволяя всегда быть в центре расследования. − Я думаю, Хеди и была той неизвестной, − высказал он свои мысли, дочитав письмо до конца. — Из Спрингвейла родом госпожа Тай – возможно, речь о ней, что бы ни имелось в виду под "воровкой". Что же касается остального… Видимо, что-то здорово выбило их из колеи. − Кэйя сказал, что госпожу Тай спас Полуночный герой, − задумчиво заметила Джинн. − Возможно, он расследовал это дело, и встреча с ним оказала влияние на их планы? − Едва ли, − возразил Дилюк. — Если они решили совершить покушение на действующего магистра, они наверняка озаботились сбором сведений, и не могли не выяснить о присутствии… кхм, героя, и не учесть его вмешательство. − Признаюсь, я, житель Мондштадта, прекрасно осведомленный о его существовании, тоже не учитывал его вмешательство, − повел плечами Кэйя. Дилюк удивленно взглянул на него, и тот пояснил. — Не знаю, слышал ли ты, но у Полуночного героя отношение к Ордо Фавониус весьма скептическое. Если он и правда как-то узнал обо всем и оказался там именно в связи с этим делом, а не просто проходил мимо, то это странно. − И из своего скепцизма он должен был наблюдать со стороны, как убивают человека? — несколько мрачно уточнил Дилюк. Кэйя фыркнул. − Он ровно это и делает по отношению к рыцарям, когда отказывается помогать напрямую, нет? − Хватим вам, − устало выдохнула Джинн. — Даже если это замечание правда спровоцировано Полуночным героем, это ничего не меняет. Благодаря письму мы знаем, что Фатуи хотят выполнить свой план до конца, а связаться с героем не представляется возможным. Хотя Кэйя прав — его вмешательство само по себе странно. Дилюк прикусил язык, надеясь, что его лицо остается спокойным. Он, конечно, понимал, что рыцари едва ли слишком приветствуют его тайную деятельность, и был свидетелем рассуждений Шейна, но не настолько же… Не могли же они на самом деле рассчитывать, что он не вмешается в заговор исключительно из нелюбви к Ордо Фавониус? Могли, язвительно напомнил внутренний голос. Не то, чтобы Кэйя был полностью неправ. Сколько рыцарей пострадало в битвах, в которые он выбрал не вмешиваться? Он не мог быть везде, даже действуя открыто, отрезал он сам себе. Он и так достаточно помогал, убирая самых опасных врагов с их пути. Если он чему когда-либо и хотел навредить, так разве что завышенной репутация ордена, не его людям и не его структуре. Конечно, отозвался голос. А им откуда это знать? − Однако это не самое важное. — прервал его размышления голос Джинн. Дилюк силой отбросил ненужные сейчас рассуждения и сконцентрировал внимание на куда более насущной проблеме. — Этих Фатуи необходимо остановить, и срочно. После нападения на госпожу Тай, я обсудила ситуацию с дипломатами, и… − Дай угадаю: ничего, − хмыкнул Кэйя. Джинн вздохнула. − Они лишь сказали, что эти люди действуют против воли Царицы, и они сделают все, чтобы пресечь это. Я опасаюсь, что они собираются выставить Ордо Фавониус беспомощными, наведя беспорядки руками этой группы и после якобы самолично поймав их. − Да, это их стиль, − мрачно фыркнул Дилюк. − Это письмо, − Кэйя махнул обрывком бумаги в своей руке, − доказательство, что приказ Царицы-таки был, и их слова — не более чем наглая ложь. − Для нас, да, − согласился он. − Но не более. Они спокойно скажут тебе, что либо письмо — подделка, либо преступник помешался на почве особого патриотизма. Первое вероятнее, если хотите знать мое мнение. − Значит, мы должны найти их первыми, − подвела черту Джинн. — Кэйя, на тебе пресечение слухов и недопущение других нападений. Расследованием я займусь сама. − Ни в коем случае! — с воистину поразительным и редким единством заявили оба из них. Кэйя, нахмурившись, переглянулся с Дилюком и оперся на стол. − Не сходи с ума, Джинн. Они охотятся за тобой. − Это всего лишь угроза. Поверь, я могу себя защитить. − Это всего лишь непреложная клятва убийством, − ледяным тоном напомнил Дилюк. − И это все еще не повод для магистра прятаться в кабинете, − спокойно отрезала Джинн. — Так мы только сыграем им на руку. Дилюк шумно выдохнул, но не нашел слов. Словами такое не рассказывают. Он не мог сейчас объяснить им, что именно значит желание Фатуи тебя убить. Он не мог сейчас дать им понять, что о да, он тоже всегда вполне мог себя защитить, но когда Фатуи захотели от него избавиться по-настоящему, ничего он не мог им сделать в ответ. Когда Царица на самом деле пожелала его смерти, это заняло три дня, чтобы он оказался на последнем издыхании, истекая кровью посреди леса и вьюги, пока по его следу шли гончие псы и те, кто был гораздо хуже псов. Холодным рассудком Дилюк понимал: Джинн права и ордену правда надо делать вид, что все в порядке. И она, вероятно, лучше всех подойдет для расследования. Он также отдавал себе отчет в том, что та страшная ночь, когда его спас, не иначе, сам Барбатос, ни капли не остановила его от того, чтобы продолжить лезть на рожон. Каждый из буревестников значился в смертном списке Фатуи — и все они смеялись, обсуждая это. Но все они рано или поздно умирали. Проблема была в этом. Умом Дилюк мог сколько угодно понимать, что Джинн все делает верно, но часть его изводилась от осознания: ставки слишком высоки, а у них не самые лучшие карты на руках. Когда ты член сопротивления, ты как-то по умолчанию принимаешь тот факт, что вы все балансируете на грани гибели, но в мирном Мондштадте такой риск казался чужеродным и неприемлемым. − Я пойду с тобой, − вызвался Кэйя, явно разделяющий взгляд Дилюка на рискованность решения Джинн, но она покачала головой. − Тебе надо следить за порядком в голосе. Никто не справится с этим лучше тебя, Кэйя, а, зная Фатуи, они применят все силы для пропаганды в такой ситуации. − Тогда возьми с собой рыцарей. − Их и так слишком мало после ухода магистра Варки. А учитывая, что два отряда сейчас тоже на миссиях, тебе самому едва хватит люди в такой ситуации. − Найду, как справиться. Я и в одиночку способен на многое, знаешь ли. − Даже взять одного-двух… Кого? Они уже чуть не убили Тай, хотя она простой житель. Это слишком высокий риск для каждого. − Это слишком высокий риск и для тебя, − в голосе Кэйи скользнула сталь. — Даже один человек… − Я могу сопроводить вас. Слова вырвались сами собой: Дилюк и сам удивился тому, как твердо и ровно прозвучал его голос. Он не обдумывал это предложение. Он не был рыцарем, спустя столько лет он вряд ли был и доверенным лицом. Только вчера Кэйя вполне ясно намекнул, что он в целом посторонний человек в этом деле, но… Он ведь никогда не был посторонним человеком. Дилюк не думал об этом сейчас, но Ирина однажды сказала ему: «Простыми словами сплетаются судьбы». Она говорила, это то, что делает ее предсказания ненадежными: каждый человек под взором божеств имеет силу случайным прикосновением изменить ход предначертанной судьбы. Он не знал, но сейчас звезды небес внимательно и молча наблюдали за ними.