Where Your Loyalties Lie

      Последний раз Габриэль находился при дворе короля, когда его отец был приговорен к смерти. Ему было пять лет, и он не понимал таких фраз, как “заговор против трона” и “признан виновным в измене”. Он не понимал, что, когда двое стражников, бывшие коллеги отца, грубо выволокли его из зала суда, Габриэль в последний раз видел его живым. За четырнадцать лет, прошедших с того дня, многое изменилось. Ярость Габриэля не была одной из них. Воспитывая и обучая его, Аканде рассказал мальчику правду о том, что его отец стал слишком сильным и влиятельным, и поэтому король подставил его под преступление, которого он не совершал. К счастью, мужественный 19-летний Габриэль мало походил на своего отца или на ребенка, которым он был во время казни. Король не подавал признаков того, что узнал мальчика, когда его взгляд прошёлся по рядам элитных войск, гвардии Тэлона. Одетые в темную кожу и обветренное вооружение, они резко отличались от аристократов в их разноцветных шелках и дорогих драгоценностях. Габриэль тщательно сдерживал свои эмоции, осматривая помпезный зал. На половине огромных гобеленов, висевших между стеклянными витринами на высоких стенах, был изображен король. Золотая люстра с серебряными вставками могла бы убить пять человек, если бы упала. Главный трон был таким же огромным и безвкусным, поглощающим невысокого правителя. Казалось невозможным, что такой непривлекательный человек может быть отцом двух красивых принцев, которые стояли по обе стороны от него, гордые в начищенных доспехах. Кукольная младшая сестра принцев Анжела сидела на коленях у королевы, чей трон был меньше, но выглядел не менее помпезным. Как слышал Габриэль, единственное, о чем заботилась королева, — это выдать замуж своих детей за подходящих женихов и уничтожить общественное положение любой женщины, которая, по ее мнению, могла претендовать на ее положение. Старший принц, Рейнхардт II, был столь же щедрым, сколь и сильным, мамонтом, который уже доказал свою силу на поле боя. В свои 16 лет Джон III еще не имел такого шанса, и это было видно. Хотя он находился в хорошей форме, по сравнению со своим братом он был тщедушным. Конечно, Габриэль много раз мельком видел младшего принца, но ему никогда не доводилось наблюдать за ним так долго и с такого близкого расстояния. По неестественной жесткости позы младшего принца было ясно, что он не разделяет желания Рейнхардта быть в центре внимания. Черты его лица бесспорно выглядели привлекательными, сильная челюсть и полные губы, но он еще не вырос в них, и не обрел достаточно уверенности в себе, чтобы заставить их петь. Принц покраснел, когда услышал ропот восхищения двух герцогинь, и этот слабый розовый цвет компенсировал его самую яркую черту — ярко-голубые глаза. Габриэль выдохнул через ноздри и задумался о том, сколько времени пройдет, прежде чем все это раздует его эго. — Ну, Аканде, кого ты выбрал для обучения Джона бою? — спросил король, вновь привлекая внимание Габриэля. Младший принц сдержал желание закатить глаза. Он не сомневался, что Лена ухмыляется в свою ладонь за одной из колонн. Все, с кем он был близок, называли его Джеком. Его мать, его братья и сестры, его друзья. Только его отец упорно отказывался это делать. Точно так же, как только его отец был заинтересован в этих грандиозных процедурах, на которых он настаивал даже при принятии самых незначительных решений. Не было причин, по которым процесс отбора нельзя было провести в частном порядке. Джек старался не показывать своей нервозности. Гвардейцы Тэлона имели устрашающий вид, одетые в темные цвета и обвешанные оружием. Все они смотрели на него, как на кусок мяса. Или на непокорного мальчишку. Аканде наклонил голову и вызвал Габриэля к себе. — Ты шутишь что ли, — проворчал король, покачиваясь на своем троне: — Он ребенок. Конечно, Заря, ты бы хотела обучить Джона так же, как ты обучила Рейнхардта. — Я прошу прощения, Ваше Высочество, — сдержанно произнесла Заря с другой стороны. — Но я не самый подходящий выбор в данном случае. Принц Рейнхардт похож на меня, он сильный и выносливый, но не очень быстрый и гибкий. Принцу Джону нужен другой учитель, тот, кто понимает, как по-настоящему отточить его сильные стороны. — И вы действительно думаете... — Знаете ли вы, что ваша броня имеет несколько критических уязвимостей? — раздался голос позади Джека. Джек подпрыгнул. Пара сильных рук удержала его на месте, не давая развернуться. Весь двор потрясенно роптал. Королева даже слегка вскрикнула. Никто из них не видел, чтобы Габриэль двигался. Он просто исчез и появился позади принца. Джек подавил вздох, когда два пальца проникли в щель между частями его груди и впились в нежное место сбоку от грудной клетки. — Вот, — хмыкнул Габриэль. Затем Габриэль ловко вывел его из равновесия и потянул за руку. Дыхание коснулось шеи Джека, когда другой палец ткнул в тонкое место, где бронированный наплечник соединялся с грудной пластиной. — Вот. И, конечно... Быстрым движением Габриэль поджал задние части обоих колен Джека, и тот повалился на них. Два пальца впились в его яремную вену, чуть ниже подбородка, откидывая его голову назад. Глаза Габриэля встретились с глазами короля. — Вот. После напряженного момента Рейнхардт разразился бурным смехом. — Потрясающе! Какое представление!       Раскаленный от смущения и гнева, Джек вырвался из объятий Габриэля и, пошатываясь, поднялся на ноги. Его сердце бешено колотилось, и он смотрел на мужчину глазами, похожими на голубые огни. Это всё, на что был способен принц, лишь бы не сбежать прочь из комнаты. — Прикоснулся к ведьме, да, парень? — Король задумался, на его губах играла усмешка. —Хорошо. Поскольку ты так умело продемонстрировал бесполезность моего сына, ты можешь получить привилегию проучить его. Собственно говоря, ты также можешь выступать в качестве его телохранителя. — Но, отец... — запротестовал Джек. — Его предыдущий оказался менее чем удовлетворительным, — продолжал король, не обращая на него внимания. — Будешь жить у его комнаты в прихожей. После кивка Аканде, Габриэль ответил: —Это будет честью для меня, Ваше Величество. Габриэль одарил Джека небольшой ухмылкой, после чего растворился в облаке темного дыма. Восхищенная, маленькая принцесса хихикнула, глядя на это зрелище. Габриэль вернулся на свое место в рядах гвардии Тэлона и застыл с почти скучающим видом. Их дело было завершено, и вскоре они оказались свободны. Когда они прошли сквозь каменные стены и тяжелые деревянные двери замка и вышли в залитый солнцем двор, Габриэль задрожал. За стеной по периметру открывалась оживленная территория, где располагались оперативная база и казармы гвардейцев Тэлона, а также дома дворян, не настолько аристократических, чтобы жить в замке, но и не настолько крестьянских, чтобы жить в городе за второй стеной по периметру. В отличие от пехоты, которая располагалась в лагере из хижин, у Тэлона были относительно уютные жилища с добротной мебелью, мягкими одеялами и приличной едой. К тому времени, когда Габриэль вошел в командный центр, его ноги подкашивались от напряжения. Турбосвин взял его за руку, держа за бицепс так же крепко и надежно, как сталь. — Мойра! — рявкнул Аканде, как только они оказались внутри. Рыжеволосая женщина бесстрастно вошла из другой комнаты, черно-фиолетовые мантии развевались вокруг нее. Габриэль упал на пол, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли. Из-под его ногтей шелковистыми нитями вырывался дым. — Вижу, не в первый раз, — прокомментировала она. — Я предупреждала тебя, чтобы ты не нажимал на нее. Она прижала подушечки трех пальцев к вспотевшему лбу Габриэля и прошептала несколько слов на языке, текущем, как речная вода, вызывая золотое сияние, которое его кожа жадно впитывала. Медленно его зрение и пульс приходили в норму, боль уходила из организма. — Возможно, этот подарок оказался для тебя слишком тяжелым бременем, — промурлыкала она. Габриэль покачал головой, не уверенный, что его не стошнит, если он откроет рот. — Он привыкнет, — отмахнулся Аканде. Мойра издала низкий, забавный смешок и натянула капюшон. — Я иду собирать травы в лес. Что напомнило мне. Габриэль, ты можешь отплатить мне тем, что принесёшь прядь волос принцессы. От этой просьбы по позвоночнику Габриэля пробежал холодок. Он подумал о том солнечном ребенке на коленях матери и содрогнулся при мысли о том, что может сделать с ним такая ведьма, как Мойра. Но он знал, что не в силах отказать, и неохотно кивнул в знак согласия. С ее уходом температура в комнате, казалось, повысилась на несколько градусов. — Я хвалю тебя за то, что ты не проявил слабости, — сказала Заря, хлопнув рукой по плечу Габриэля. — А я думал, это не входило в планы, — ворчал Крысавчик, прыгая между своим протезом и настоящей ногой. — Это сработало, не так ли? — Габриэль запыхался, восстанавливая дыхание. — Тебе повезло, — отчитывал Аканде, сидя во главе большого стола. — Король мог с такой же легкостью убить тебя за эту выходку. Мышление — не твоя сильная сторона, мальчик. Оставь стратегию мне. Габриэль пожал плечами, зная, что лучше не говорить в ответ. — Независимо от этого, назначение тебя телохранителем принца — это неожиданная удача, — продолжал Аканде с блеском в глазах. — Ты хорошо справился сегодня. Слова звучали деревянно, как будто он заранее заучил сценарий, но Габриэля они, тем не менее, согрели. После смерти отца Габриэля Аканде занял его место не только в качестве лидера Тэлона, но и в качестве направляющей родительской фигуры Габриэля. Мать Габриэля умерла, когда он был еще ребенком, — еще одна причина, по которой он не мог смотреть на здоровую, золотоволосую королевскую семью иначе как с презрением. Рейнхардт был единственным, кого он уважал, поскольку в прошлом году они сражались бок о бок в битве на границе их страны. Но его тщеславная натура затмевала его храбрость. И все же Габриэль предпочел бы самовосхваление этого шута жалкому маленькому принцу, которого ему теперь приходилось не только дрессировать, но и ходить за ним следом, как собачонке. Габриэль старался не дуться, собирая свою немногочисленную одежду и вещи в сумку. На самом деле, единственные два предмета, о которых он заботился, — это потрепанная антология рассказов, которую оставил ему отец, и обручальное кольцо матери, красиво украшенное латунное кольцо, которое он постоянно носил на кожаном шнурке на шее. Это было все, что осталось от его родителей. Тэлон уже давно стал для него настоящей семьей. Ему будет очень не хватать подъема на рассвете вместе с остальными стражниками, непринужденной болтовни за едой и товарищества во время учений. За большим столом уже поглощали обед. Аканде и Заря разговаривали на серьезных тонах между укусами копченого мяса. Крысавчик болтал со скоростью мили в минуту, не раз задыхаясь, а Турбосвин пережевывал пищу так же уверенно, как лошадь у корыта. Близнецы, Джесси и Эш, толкали друг друга локтями и спорили с набитым ртом. Нгуен отпрянул от Мауги с раздраженным выражением лица. Амели откусывала с дамской изысканностью, выдававшей ее аристократическое воспитание. Однако она отказывалась отвечать на вопросы о своем прошлом, а ее ужасающе точный прицел был более чем достаточным оправданием, чтобы позволить ей хранить свои секреты. Оливия широко улыбнулась Габриэлю, когда он занял место рядом с ней. Он почувствовал укол, что, скорее всего, это будет его последний ужин с ними на какое-то время, но быстро отбросил сентиментальное настроение. Если все пойдет по плану, то через несколько лет они снова будут обедать вместе, и все они будут ужинать в роскоши. Джек уже вылетел у него из головы.       В замке все было наоборот. Джек был унижен и кипел, он был зол на Габриэля и зол на своего отца. Прекрасно понимая, что последнее, что принц хотел бы сделать после унижения, — это остаться стоять перед аристократией, король настоял на том, чтобы Джек остался до завершения дневных дел. Несомненно, он предполагал, что это будет еще один урок, чтобы закалить принца. Так же, как и увольнение Винсента королевой несколько дней назад. Винсент был телохранителем Джека в течение многих лет, и Джек обожал его, считал своим самым близким другом, доверял ему. Разговаривать с ним было так же легко, как и чувствовать то, что Винсент обнимал его за плечи и прижимался к нему. Его мать, заметив их привязанность, упрекнула Джека в резких, но неясных выражениях. Что-то о том, что настоящие мужчины так себя не ведут, что это противоестественно, что семейная линия должна быть приоритетной. Джек не представлял, как наличие близкого друга-мужчины может помешать семейной линии, поэтому он просто кивал в ответ на ее ругань, изображая наказание и предвкушая, как потом будет смеяться над этим с Винсентом. Но когда он вернулся в свои комнаты, то обнаружил, что в них нет вещей Винсента, кроме короткой записки, в которой он извинялся, объяснял, что решение об отъезде было не его, и заверял Джека, что всегда будет любить его. То, что кто-то вроде Габриэля собирался занять место Винсента, приводило в ярость, втирая соль в его израненное сердце. Самое неприятное было то, что Джек всегда втайне восхищался Габриэлем. Всякий раз, когда он наблюдал из окна, как Тэлон проводит тренировки, Джек искал его. Молодой защитник не был самым быстрым или самым сильным, но в его движениях была прекрасная плавность, и Габриэль каждый раз вставал на ноги, сколько бы ударов он ни получил. Очевидно, то, что Джек принял за упорство, было всего лишь неотесанным высокомерием. Какая наглость с его стороны поставить Джека на колени перед всем судом! Оставшись в одиночестве в своей спальне и наконец-то избавившись от этого дурацкого доспеха, Джек зашагал по комнате, сгорая изнутри. Он не мог перестать воспроизводить в памяти те моменты. Громадная фигура у него за спиной, грубая хватка на запястье, дыхание на шее, мозолистые пальцы на уязвимой коже горла, откидывающие его голову назад. Джек заснул, уткнувшись лицом в подушку, все еще сгорая от всех чувств, которые он испытывал к Винсенту и Габриэлю. Его сны были сплошным пятном из прикосновений и тепла, прижатия твердого мужского тела к его собственному, насыщенных карих глаз. Он проснулся, обхватив себя руками, твердый, горячий и растерянный.