Он всего лишь ребёнок

      Сынмин раздражённо захлопывает дверь собственной комнаты и швыряет на кровать свой рюкзак, приземляясь следом на кофейного цвета плюшевое покрывало с мишками. Он резко выдыхает, сжимая пальцами колени, и поджимает губы, стараясь не дать волю эмоциям и не расплакаться.       У него был ужасный день в школе, он получил двойку за контрольную по геометрии, отравился чем-то в столовой, из-за чего половину урока провёл в грязном школьном туалете, и подрался с Киёном — одноклассником-альфой, считающим себя самым главным в школе. Мину никогда не нравились выскочки, не выделяющиеся на самом деле ничем, кроме богатства их родителей.       А потом он пришёл домой, где в гостиной отец с Феликсом с широкими счастливыми улыбками ворковали вокруг маленького Чонина, неуклюже переступающего с ноги на ногу в попытке куда-нибудь пойти. И Сынмина окончательно добило это. Ему стало так больно и обидно, что он даже не сказал о том, что пришёл, хотя грохот, с которым он захлопнул собственную дверь, был, вероятно, очень даже хорошо слышен.       Отец вступил в брак снова чуть больше полутора лет назад с парнем, которого с такой любовью в голосе называл своим "солнышком". Сынмин очень долго не мог одобрить этот выбор. Феликс — очень милый, заботливый омега, который и правда очень сильно любит Чана, их маленького сына и даже Сынмина, но... он всё равно не является для Мина настоящим папой. Ну не может мальчик так называть его, у него просто язык не поворачивается. Тем более, очень сильно на Сынмина влияет ещё и тот факт, что его отцу уже почти тридцать пять, в то время как Феликсу совсем недавно исполнилось двадцать два. Да, Сынмин знает, что есть крепкие браки с ещё более заметной разницей в возрасте, тем более его отец выглядит моложе своих лет, но он просто не может, смотря на Феликса, сказать ему "папа". Ему кажется, что у него язык отсохнет, если он это произнесёт.       А ещё и этот Чонин. Мелкий капризный альфа, закатывающий истерику всякий раз, когда ему что-то не нравится. Сынмин понимает, что он всего лишь ребёнок пока, маленький и неразумный, он знает, что все дети любят, когда им оказывают внимание, но порой Чонин так сильно его раздражает, что Мину хочется выйти с балкона. И всё это слишком сильно давит на него. Он ведь тоже, если так подумать, всё ещё маленький мальчик, ему тоже нужна забота. Особенно со стороны отца, который, казалось, вообще перестал обращать на него внимание, как только у него появились Феликс с Чонином.       Сынмин вытирает пальцами всё же предательски выступившие на глазах слёзы, когда слышит тихий стук в дверь. Мгновением позже она открывается, и в комнату заглядывает Феликс, окидывая сидящего на кровати мальчика обеспокоенным взглядом. — Минни? Что случилось? — С чего ты взял, что что-то случилось? — бормочет мальчик, складывая руки на груди. — Ну хотя бы с того, как громко ты закрыл дверь, — Феликс мягко улыбается, проходя в комнату и присаживаясь рядом с Сынмином на кровать. — В чём дело? — Ни в чём, — бросает Мин равнодушно, правда, переигрывает. — Всё в порядке, я просто устал. — От усталости обычно не захлопывают двери со всей силы, — вздыхает Ликс, аккуратно дотрагиваясь кончиками пальцев до ссадины на чужой скуле. — Откуда это? Сынмин дёргается и шипит, резко отстраняясь и хмурясь. — Какая тебе разница? — огрызается он, и Феликс убирает руку, виновато прикусывая губу. — И вообще, почему ты пришёл ко мне, а не отец? — Крис остался с Чонином, за ним ведь тоже нужно следить, — глухо отвечает Феликс. Сынмин усмехается, прикрывая глаза. Крис. Отец разрешает обращаться к нему так только самым близким людям, и каждый раз, когда Феликс так называет его, в Сынмине будто что-то ломается. — Чонин, между прочим, твой сын, с ним мог бы остаться ты. — Но он и сын Криса тоже, — Феликс облизывает сухие губы. — Зато я — не твой сын, — мальчик зло смотрит на него, и старший омега сглатывает, едва заметно хмурясь. — А ты не мой папа. Так почему ко мне пришёл именно ты? Феликс молчит какое-то время. Ему обидно, очень обидно, но перед ним сидит озлобленный, уязвлённый ребёнок, которому недостаёт внимания собственного отца, несмотря на то, что он очень старается проводить с сыном как можно больше времени. Ликс кусает губу. — Я позову Чана. — Не надо, — отвечает Мин, забираясь с ногами на кровать и обхватывая руками колени. — Просто уйди. — Нам нужно хотя бы обработать твою... — Просто уйди, — грубо повторяет Сынмин, перебивая. Феликс замолкает, опуская взгляд и снова покусывая губу. На глаза наворачиваются слёзы, и он спешит подняться, пока мальчик этого не увидел. — Хорошо, — отвечает он, не смотря на Сынмина и стараясь сделать так, чтобы его голос не дрожал. — Если захочешь есть — еда на кухне. Крис приготовил твой любимый суп, так что хотя бы попробуй его. Пожалуйста. Сынмин молчит, уставившись в одну точку перед собой и поджав губы. Феликс смотрит на него несколько секунд в надежде, что тот хотя бы что-нибудь ответит, но ничего не происходит, и он, тихо вздохнув, уходит, прикрывая дверь за собой.       Чан ставит перед Ликсом кружку с горячим какао и насыпает туда горсточку маршмеллоу, которые так любит младший, после присаживаясь рядом. Феликс шмыгает носом, чуть отворачиваясь, но Крис аккуратно подцепляет его подбородок пальцами, заставляя повернуть голову в его сторону. — Что он сказал? — Если в общем, то он не в восторге от того, что ты больше времени проводишь с Чонином, чем с ним. А ещё он... он не может принять меня. Я так стараюсь о нём заботиться, но он просто не видит во мне человека, который может стать его папой. Альфа вздыхает тихо, большим пальцем вытирая слезу, скатившуюся по чужой щеке, и оставляет нежный подбадривающий поцелуй на кончике вздёрнутого носа. — Он ещё ребёнок, Ликси. У него переходный возраст, он хочет, чтобы мы уделяли внимание только ему одному. — Он хочет, чтобы ты уделял внимание ему одному. Он недолюбливает Чонина. И меня тоже. — Я знаю, малыш, — Чан снова вздыхает, наблюдая за тем, как Феликс делает глоток какао и облизывает сладкие губы. — Нужно просто потерпеть. Я ведь тоже не могу разорваться. Я правда стараюсь быть с ним как можно чаще, просто... в силу своего возраста он этого не замечает. Ему кажется, что я променял его на вас, но это совсем не так. Я всех вас очень люблю. Одинаково. Всех троих. — Мы тоже тебя очень любим, — Феликс укладывает голову на чужое плечо, потираясь о него щекой, и Чан мягко вплетает пальцы в его волосы, ласково поглаживая по голове. — Только ты поговори с Сынмином об этом. Он умный мальчик, просто ревнует. Он правда думает, что Нини мы любим больше. Чан улыбается уголком губ, легко целуя младшего в макушку.       Чонин спит в гостиной, убаюканный сказками, которые рассказал ему Феликс, пока Чан доделывал что-то по работе, Сынмин тоже притих в своей комнате — оба родителя слышали, как он выходил оттуда недавно, чтобы положить себе поесть, но даже еду он унёс к себе, не оставшись на кухне. Феликс рассказал Чану про ссадину, и Крис догадался, что это опять из-за Киёна. Этот мальчишка никогда Чану не нравился, он даже пытался поговорить с его родителями, когда узнал, что тот задирает Сынмина. Они пообещали поставить сына на место, но он как был хулиганом, так им и остался.       Чан очень гордится Мином. Его мальчик не даёт себя в обиду, несмотря на то, что Киён его гораздо крупнее и сильнее, и когда-нибудь он от Сынмина полностью отстанет, поняв, что ему ничего не светит. Он уже сейчас, в принципе, гораздо меньше порывается задеть его.       А ещё Сынмин очень умный. Да, ему не даются какие-то предметы, особенно точные науки, но он старается. И он гораздо умнее выскочки-Киёна очень во многом, на самом деле. — Я обязательно поговорю с ним, — Чан обнимает лицо Феликса ладонями и мягко целует его в губы, прикрывая глаза. — Когда он успокоится. Пей, пока не остыло, — кивая на кружку с какао, произносит Кристофер, одаривая омегу тёплой улыбкой. Ликс улыбается ему в ответ, слегка устало, но со всей нежностью, на которую способен. — Люблю тебя. — И я тебя, солнышко.       Вечером Сынмин тихо выходит из комнаты, стараясь прокрасться в коридор незамеченным. Из гостиной доносится шум телевизора, по которому мелкий смотрит мультики, смех Чонина и обрывки разговора отца и Феликса. У Мина есть все шансы ускользнуть из квартиры так, чтобы никто его не услышал. Он быстро и как можно тише надевает куртку и обувается, уже хватаясь за ручку двери, как дверь рядом вдруг открывается, и из гостиной выходит Чан. Скорее всего, он просто собирался зайти за чем-нибудь на кухню, но сын попал в поле его зрения. Альфа вздыхает, окидывая Сынмина взглядом, и складывает руки на груди. — Поздно уже для прогулок, нет? — А я и не гулять иду, — бормочет Мин, накидывая лямку рюкзака на плечо. — А куда же? Сынмин кусает губу. Чан тут же понимает, что ответ, последующий за этим, будет лживым. — На ночёвку. К Джисону. — А Джисон знает о том, что ты к нему собрался? — Знает, — ворчит мальчик, исподлобья глядя на отца. — Допрос окончен? Я могу идти? — Сынмин, — Кристофер вновь вздыхает, задумчиво прикусывая губу. — Давай поговорим? — Так мы уже разговариваем, разве нет? — Не ёрничай, — морщится альфа. — Нам нужно серьёзно поговорить. — О чём, например? — Да о многом так-то, — Чан жмёт плечами. — Начать хотя бы с учёбы. Как у тебя в школе дела? — Всё хорошо, — Сынмин облизывает губы. — Точно? — Да, — омега кивает. — Это всё? Мне спешить нужно, я обещал Джисону пораньше прийти. Чан хочет ответить, что нет, они только начали, но он почему-то не может, поэтому, усмехнувшись беззвучно, опускает взгляд. — Ладно, иди. Завтра... — Завтра выходной, и я могу вернуться, когда захочу, — перебивает Мин, нахмурившись. — Мне не пять лет, чтобы следить за мной. — Но ты всё ещё ребёнок, Сынмин. Мы волнуемся за тебя. — Мы? — усмехается мальчик. — Кто "мы"? Ты и Феликс? Волнуйтесь за Чонина, это он среди нас едва ходить умеет. А я уже взрослый, так что, будьте добры, прекратите контролировать каждый мой шаг, как делаете это с мелким. — Сынмин, — в голосе отца проскальзывают стальные нотки, хотя обычно он старался не быть строгим, и это только больше злит мальчика. — Что Сынмин?! — взрывается он, всплёскивая руками. — Что? Я уже устал от вас, ты не можешь уделить мне внимания, когда мне действительно это нужно, но когда я могу прекрасно обойтись и без него, ты тут же начинаешь строить из себя заботливого отца! — Ты не один у нас, Мин. И с чего ты взял, что мы уделяем мало внимания тебе? — Да потому что я только и вижу, как вы оба возитесь с Чонином, а меня для вас как будто не существует! — Сынмин, Чонин ещё маленький. Мы с твоим папой точно так же возились с тобой, когда тебе было столько же, сколько Нини сейчас. Тем более, Феликс же заходил к тебе сегодня, интересовался, как у тебя дела, но ты нагрубил ему. — Да не нужен мне твой Феликс! Мне ты нужен! — Не говори так, — Чан сглатывает, облизывая губы. — Он любит тебя. — А я тебя люблю! Тебя, а не его! — Он ведь предлагал тебе позвать меня. Почему ты тогда отказался? — Потому что ты сам должен был прийти ко мне! — Чонина нельзя оставлять одного, ты же знаешь. — Да никуда не делся бы ваш Чонин! Тем более с ним мог бы остаться Феликс! — Феликс хочет сблизиться с тобой. Он сам пошёл к тебе, потому что пытается сделать так, чтобы вы хотя бы подружились. И за его старания ты отплачиваешь ему своими капризами? — Капризами, значит, — хмыкает Сынмин, хватаясь за дверную ручку. — Это у Чонина — капризы. Идите потакайте ему. А меня оставьте в покое. Чан ничего ему не отвечает, и Мин в повисшей вокруг напряжённой тишине так же молча выходит за дверь.       Феликс выглядывает из гостиной несколькими секундами позже, видя, что альфа, прислонившись к стене, задумчиво смотрит в пол, покусывая губу. — Крис, — осторожно зовёт младший, и альфа заторможенно поворачивает голову в его сторону, потерянно на него смотря. Ликс поддерживающе улыбается, вставая напротив старшего и обнимая его, укладывает подбородок на его плечо и мягко гладит по спине. Чан тихо вздыхает, обнимает омегу в ответ и произносит едва слышно: — Прости. Феликс хмурится, отстраняясь и заглядывая Чану в глаза. — За что ты извиняешься? — За поведение моего сына, например. Думаю, ты всё слышал, — он вдруг усмехается. — Кажется, я его неправильно воспитал. Такое ощущение, что он меня ненавидит. — Глупости. Он тебе прямым текстом сказал, что любит тебя. Да, в довольно грубой форме в порыве эмоций, но всё же. И ты отлично справляешься, просто... Дети, с ними в любом случае будет трудно. Он покрывает мягкими поцелуями чужой подбородок и линию челюсти, и Чан прикрывает глаза, сглатывая и прислоняясь затылком к стене. — Ты прав, конечно. Он такой ребёнок. Говорит, что я мало времени провожу вместе с ним, и тут же просит не трогать его, потому что он уже взрослый. — Он просто запутался, — мягко улыбается Феликс. — Дай ему время. Когда запал угаснет, он осознает, что сделал не так. — Лишь бы он за это время ещё чего-нибудь не натворил. Он ведь не к Джисону пошёл. — А куда? — Хотелось бы знать, — вздыхает Крис. — Он мне ничего не рассказывает последнее время. Даже про свои оценки, хотя раньше и про двойки говорил. Помню, придёт после школы зарёванный и начнёт жаловаться на учительницу математики, — альфа издаёт смешок. — Мы с ним обычно очень долго говорили в таких случаях. Сначала о математике, о школе в целом, потом ещё о чём-нибудь... — Судя по всему, "последнее время" — это полтора года с небольшим? — улыбается Феликс. — Потому что я ни разу не видел, чтобы вы так хорошо вместе сидели. Кристофер вздыхает, поглаживая омегу по волосам. — Не воспринимай на свой счёт, пожалуйста. Он всё ещё не привык. — Я понимаю, Крис, — Феликс чмокает его в верхнюю губу. — И я не сержусь на него. Он всего лишь ребёнок. Чан мелко кивает, улыбаясь едва заметно и пропуская чужие светлые пряди сквозь свои длинные пальцы. — Пойдём обратно, — Ликс берёт его за руку. — Чонин, должно быть, уже нас потерял.