Чёрные, Зелёные и Красные

Интерлюдия - Визерис Сир Гарибальд будет верно служить ему, и, если боги будут милостивы, он со временем верно послужит его дочери. Он уже получил от этого человека клятву об этом. Он ясно дал ему понять, что не потерпит еще одного Кристона Коула. Клятва королевского гвардейца, которую он произносил сейчас, была просто формальностью, сир Гарибальд уже поклялся ему своей жизнью. Когда рыцарь поднялся на ноги, теперь уже брат Королевской Гвардии, и сир Лорент вручил ему белый плащ, тронный зал взорвался аплодисментами. Его дочь казалась озадаченной, но довольной, как он обнаружил, когда его глаза выделили ее из толпы. Милость Матери, он даже подумал было, что его сердце вполне может остановиться при виде нее. Никто не смог бы отрицать, что она является истинной королевой. Она сильный человек, его Рейнира. Семеро свидетели, что ей пришлось такой стать. Он знал, что она будет достаточно сильна для того, чтобы возглавить Вестерос, так же как он знал, что она уже была достаточно сильна для того, чтобы одержать победу над теми, кто мечтает отобрать у неё трон. Он не смотрел на свою жену, тогда улыбка исчезла бы с его лица, а он не мог себе этого позволить. Люди должны видеть хладнокровного короля, а не такого, который беспокоится о том, какой член его семьи первым захочет убить другого. Он любил Алисенту, он любил ее так сильно, что это причиняло боль, но он больше не мог ей доверять. Она скорее убьет Рейниру, чем позволит ей короноваться. Эйгон же… нет, его сын будет выше этого. Теперь стало очевидно, что мальчика просто необходимо было разлучить с его матерью. Семеро помогите ему, почему он просто не может отослать ее прочь? "Ваша светлость", - прошептал Лайонел ему на ухо. "Мы ждем вашего сигнала". Толпа снова была напряжена. Он сообщил многим, что сегодня произойдёт кое-что еще, но намеренно не конкретизировал слухи. Затем он разыскал сира Джоффри и прямо сказал ему, что намеревается сделать, и потребовал, чтобы он не рассказывал об этом Рейнире. Этот человек вызывал у него отвращение, из-за него иной раз мурашки пробегали по коже, но он мог понять, почему Рейнира держит его рядом, несмотря на его участие в действиях, опозоривших ее брачные узы. Этот человек эффективен и талантлив. Он знал, что рискует, доверяя этому человеку. Рейнира, как правило, не любила сюрпризов. Возможно, Джоффри Веларион все равно сказал бы ей, но он понадеялся, что не скажет. Он постарается, чтоб это был такой сюрприз, который ей понравится. "Отличная работа, Лайонел", - прошептал он в ответ. "Я скоро начну". Мужчина зашагал прочь, придворные расступались перед ним. Семеро да благословят Лайонела. Он не знал, где бы сейчас был без него. Без сомнения, все еще оставался бы марионеткой Отто Хайтауэра. Именно поддержка Лайонела позволила столь быстро изгнать этого человека после того, как Хайтауэра застали оскорбляющим его дочь. Еще одна причина чувствовать себя виноватым, подумал он, когда его глаза снова встретились с её глазами. Она завела разговор со своей родственницей Джейн Аррен. Прошлое, казалось, намерено дразнило его сегодня. Ему следовало проявить решительность.… он должен был забрать девочку в Королевскую Гавань, когда Эмма попросила об этом. Отто убедил его не делать этого, сказав, что он этим без необходимости будет создавать проблемы верному вассалу. Тогда он согласился, слишком боявшийся того, что его кузина придет и заберет то, что принадлежит ей по праву, чтобы понять, как явно им манипулируют. Что ж, теперь Рейнис получит то, чего так хотела. Ее кровь на троне. Ее сын и его дочь. Из-за одной лишь мысли об этом у него во рту пересохло. Если бы он знал тогда то, что знает сейчас, он бы послал Рейнис в пекло! Вместо этого ему пришлось наблюдать за тем, как это жалкое подобие мужчины издевается над его дочерью. Нет. Сейчас он не мог злиться. Придворные словно акулы. Они почувствуют его гнев, как те чуют кровь в воде. Лейнор Веларион обесчестил его дочь своей… извращенностью. Он уже не мог спасти ее от этого. Она ясно дала это понять в том шатре почти год назад. Нанести удар по Веларионам означало нанести удар по ней. О, как бы он хотел, чтобы это было не так. Даже Рейнис во всей своей ярости не помешала бы ему развести Рейниру с этим ублюдком. Она не знала, она заверила его в этом, и он поверил ей. И все же где то глубоко внутри себя он понимал, что даже если бы она знала, то не сказала бы ему, не предприняла бы никаких действий, чтобы уберечь его дочь от такого оскорбления. Веларион во всем, кроме рождения, мысль была горькой, но ясной. Он хотел бы вернуть кузину своей юности, ту озорную девчонку, которая пробиралась на тренировочную площадку и играла в рыцаря, совсем не ту, кем она стала под влиянием Корлиса. "Милорды и леди, могу ли я еще раз привлечь ваше внимание!" После его слов в тронном зале снова воцарилась тишина, все сосредоточились на нем. Теперь его улыбка была вполне искренней. "Мне нужно сказать вам еще одну важную вещь!" Это заставило их удивленно перешептываться. Он почувствовал, что его улыбка стала немного шире, когда он снова увидел свою дочь в толпе. Она выглядела встревоженной. Он ненавидел это. Он ненавидел чувство осознания того, что она ему не доверяет. Но почему она должна? Он деградировал, погрязнув в вине, еде и женщинах. Он пренебрег своим долгом, женившись на Алисенте, он втянул ее в эпицентр политического бардака, не подумав о ее безопасности и благополучии. Он проигнорировал ее мольбы избавить ее от этого, когда родился Эйгон… он сделал… он поднял на нее руку... Ему следовало жениться на Лейне Веларион. Он понял это, когда Рейнире было четырнадцать лет, и она умоляла разрешить ей посетить Дрифтмарк. Стольких проблем можно было бы избежать, если бы он просто женился на дочери Рейнис. Рейнира могла бы выйти замуж за кого ей заблагорассудится, уж точно не за мужчину, который никогда её не полюбит. О, он знал, что она бы яростно протестовала. Он никогда так не гордился ею до того поединка, пока не увидел то вызывающее выражение ее лица. Он не смог обнаружить никаких признаков лжи или наигранности с её стороны. Она знала, что произойдет, если не заключить с Веларионами брачный союз, и она была готова принести эту жертву ради него и ради их дома. Да, ему следовало жениться на леди Лейне. Рейнире понравилось бы, если бы именно она стала её новой матерью, Семеро свидетели, что теперь они стали достаточно близкими друзьями. Ей не нужно было бы готовиться к битве каждый раз, когда она приходила поесть. Он должен был принести себя в жертву амбициям Веларионов. Он должен был смириться с любыми словами, которыми леди Лейна захотела бы наполнить его уши. Он то думал, что Алисента другая, но теперь задавался вопросом… с кем было бы лучше лечь в постель? Отто или Корлисом? В те дни после Великого Совета Отто казался ему спасителем, всегда его поддерживающим и обещающим сделать то, что позволит предотвратить восстание Рейнис. И все же Отто попытался управлять им. Корлис же был высокомерен, всегда пытался заполучить, что ему не принадлежало, такой же непостоянный, как моря, которые он так любил. Он соблазнил Рейнис лишь ради ее притязаний на трон, а когда этот план не сработал, он попытался заранее дестабилизировать будущее правление Бейлона. Он женился на Эмме, а Деймон оказался помолвлен с Реей Ройс, именно потому, что его дедушка предпринял таким образом весьма отчаянные шаги, направленные на предотвращение успешного заговора. Он женился на Алисенте и получил Отто в качестве доброго отца, была бы ли хуже женитьба на леди Лейне? Деймон никогда бы не осмелился даже пальцем тронуть девушку, будь она его женой. Тот факт, что ему однажды сделали такое предложение, вероятно, и привлек его к ней. Его брат никогда не соглашался уступать ему какие либо вещи. Ему всегда нравилось всё отбирать, портить и извращать. Это его вина, что она попала в поле зрения Деймона. Матерь милосердная, он хотя бы что то обязан дать этой девушке. Он должен дать своему племяннику то, что тот мог бы со всей определённостью назвать своим. Он был никудышным братом, но станет хорошим дядей. Он сыграет роль старика, помешанного на следующем поколении, он позаботится о том, чтобы сын его брата вырос хорошим человеком... "В ближайшие месяцы стране понадобится достойное руководство! Руководство, которое я не могу обеспечить из пустынь Дорна!" Лучше было не слишком погружаться в свои мысли. Особенно о брате-предателе. Краем глаза он заметил, как слуги занимают свои позиции под бдительным взглядом его десницы. "Итак, я должен назвать имя человека, достойного возглавлять Семь Королевств, пока я несу Огонь и Кровь Мартеллам!" Это заявление вызвало восторг. Войны с дорнийцами желали все. Будь проклят Отто. Он был так уверен, что этот человек искренне скорбит о своем сыне, что он приехал лишь потому, что Гвейну нужен был его отец. Пусть этот человек никогда не выберется из глубин Семи Адов. "Но кто же все-таки достоин возглавить Семь Королевств !?" Те, что поумнее, уже знали и переводили взгляды с него на нее. Он наблюдал за тем, как она беспокойно ерзает под пристальными взглядами. Это было еле заметно, но он это видел. Ей нравилось притворяться, что ее ничто не трогает, но он ее отец, он знает свою дочь. Действительно, когда глаза всех присутствующих в тронном зале обратились к ней, на ее лице уже не было ничего, кроме понимающей улыбки. "Кто более достоин возглавить вас, чем ваша будущая королева !?" Она вышла вперед, и толпа расступилась перед ней, выкрикивая ее имя. Почти никто не проявлял дискомфорта. Сиру Джареми было поручено понаблюдать за теми, кто окажется менее всего доволен таким поворотом событий. Тем не менее, даже намеки на фракционность не могли помешать ему испытывать гордость за своего ребёнка. Ему захотелось заплакать, когда она встретила его взгляд с довольной, но смущенной улыбкой, которая была такой же искренней, как и его гордость. По крайней мере, он все еще мог получать от нее эти улыбки. Он не оттолкнул её окончательно, несмотря на свои многочисленные ошибки. Ему нужно будет продолжать пытаться загладить свою вину, продолжать добиваться от нее этих улыбок. "Отец?" - пробормотала она, подойдя к нему. Люди Лайонела двигались теперь быстро, и он заметил, как расширились ее глаза, когда она увидела то, что они несли. Он почувствовал, как напряжение в зале возросло, когда все пришли к той же мысли, что и она мгновением позже. И он почувствовал взгляд своей жены на короне. Его дочь однажды призналась ему, что хотела найти Среброкрылую в тот день, когда сбежала на Драконий Камень. Что ж, он не мог подарить ей дракона Доброй Королевы, но он мог подарить ей корону своей бабушки. Он осторожно взял диадему с подушечки и на мгновение восхитился ей. Она была очень похожа на его корону, хотя ободок был тоньше, а драгоценные камни менее броскими. Хотя она была не менее красивой. Он зажал её между пальцами, повернулся и с трудом удержался от смеха при виде выражения ее лица. Он редко видел ее ошарашенной, и все же… О, Рейнира… "Рейнира Таргариен!" Она чуть не подпрыгнула из-за звука его раскатистого голоса, он тоже это ненавидел. Она всегда вздрагивала, когда мужчины кричали. Когда он кричал. Однажды его брат заплатит за это. До той ночи она никогда не была такой нервной. "На колени". Она сделала это одним плавным движением, продемонстрировавшим ее грацию. "Я нарекаю тебя своим представителем, да повинуются все тебе так, как повиновались бы мне!" - крикнул он. На этот раз он встретился взглядом со своей женой. Она скоро будет на Драконьем Камне, и он не думал, что даже и она сможет причинить оттуда неприятности, но он хотел, чтобы она поняла; ребенок там или нет, это ее последний шанс. Он смотрел в эти зеленые глаза, пока опускал корону на голову своей дочери, и не отводил взгляда до тех пор, пока Рейнира не поднялась. Тронный зал взорвался аплодисментами и славословиями в честь его дочери. "Спасибо тебе", - сказала она, на ее губах заиграла легкая улыбка. "Я сделаю все возможное, чтобы не сжечь город дотла в твое отсутствие, отец". "Смотри, чтобы это оказалось правдой", - сказал он ей строгим голосом. Затем он тепло улыбнулся ей. Она ответила на его улыбку. "Хотя, если ты всё же это сделаешь, обязательно сожги Блошиный Конец. Если нам придётся восстанавливать весь этот проклятый город, мы должны хотя бы попытаться сделать так, чтобы в нём лучше пахло ". Смех был искренним, когда она повернулась лицом к залу, взяв его под руку.