Чёрные, Зелёные и Красные

Интерлюдия - Лейна Рейнира сейчас не была такой уж красивой. Она совсем не была красивой, мокрая от пота и слез, с растрепавшейся косой, из-за чего волосы рассыпались по лицу. Она вовсе не была красивой, стояла на четвереньках, кричала и рыдала от боли, умоляя кого-нибудь остановить все это. И все же она никогда не любила ее больше, чем в этот момент. Она провела руками по её обнаженным бокам и помассировала спину и бока, отчаянно пытаясь хоть немного облегчить боль, которую испытывала женщина, которую она любила. Несколькими часами ранее, до того, как начались настоящие схватки, было легче. "Семеро, помогите мне, Боги, помогите мне", - всхлипывала Рейнира, и ей больше ничего так не хотелось, как успокаивать ее до тех пор, пока все не наладится. Боль ее возлюбленной жгла ее, сжимала сердце так, что она едва могла стоять. "Дыши вместе со мной, Рейнира. Все будет хорошо. Ты была рождена для этого. Тебе просто нужно дышать ", - пробормотала она, проводя рукой по волосам и откидывая их с лица. Глаза Рейниры на мгновение закрылись, а затем она кивнула с гримасой, пытаясь придерживаться ритма дыхания, который она для неё установила. Предполагалось, что они научат ее этому. Однако малыши появились на свет рано. Она боялась, что слишком рано. До того, как Рейнира заняла бы свою родильную комнату, оставалось еще больше недели. "Малышка близка к выходу, заставьте ее сделать несколько толчков поменьше", - приказала Аланнис со своего места на другом конце от кровати. Рейнира, должно быть, услышала ее, потому что сдавленно всхлипнула, прежде чем завыть от боли. "Это слишком! Это слишком! Я не могу!" Нет, она не могла позволить ей пойти по этому пути. Она должна была остановить ее, она сама пережила это. "Все в порядке. Дыши вместе со мной. Мы будем дышать вместе, потом ты надавишь, когда я скажу". У нее перехватило дыхание, когда глаза Рейниры встретились с ее глазами, они были затянуты дымкой боли. И в то же время там было доверие. Полное и абсолютное доверие. Она бы не предала это доверие, только не снова. Желание поцеловать ее в лоб возникло в ней, и она подавила его, она не могла сделать этого в присутствии акушерок. "Со мной", - прошептала она, глядя в эти доверчивые глаза. "Готова?" Первый младенец появился на свет десять минут спустя, громкий вопль возвестил об его присутствии. "Девочка!" – воскликнула Аланнис, передавая ее ожидающей акушерке. Она не могла надолго отвлекаться, у Рейниры было еще много работы. И она сама тоже это знала, или может быть только что осознала, потому что снова начала плакать и умолять. Призывая богов, о которых Лейна никогда не слышала, пощадить ее, положить всему этому конец. Ругаясь так, как она не ожидала от высокородной женщины, ругаясь так, что она порозовела, несмотря на обстоятельства. "Ты можешь сделать это, Рейнира, ты можешь. Ты собираешься показать, что Алисента права? Что ты потерпишь неудачу? Позволишь ли ты победить тому, кто пытался навредить твоим малышам?" Судя по стиснутой челюсти, которую она получила в ответ, ее комментарии попали в цель, и она снова собралась с духом, пытаясь вернуться в установленный ими ритм. Аланнис кивнула ей в знак уважения. Такое скорое рождение малышей стало неожиданностью. Реи здесь не было, мамы здесь не было. Здесь была только она. Ее руки снова сжали её спину, пока Рейнира вопила и напрягалась в толчке. "Ты так хорошо справляешься", - сказала она ей, уже родившаяся малышка была под надёжным присмотром. Боги, она была такой маленькой. Люцерис был гигантом по сравнению с этим младенцем. Она по сути боролась с акушеркой, которая держала ее, крича так, что это напоминало разразившийся шторм. "Еще немного. Еще несколько толчков. Тогда у тебя родятся двое малышей. Маленькая Алисса уже здесь. Ее сестра или брат скоро должны присоединиться к ней ". Она сомневалась, что Рейнира на самом деле слышит то, что она говорит сейчас, но на звук ее голоса повернулись эти полные боли глаза, и ее возлюбленная прижалась лбом к ее животу, протянув руки вперед, под юбки, чтобы сжать ее бедра. Это вызвало у нее шипение сквозь боль, и она была уверена, что прольет кровь через некоторое время. Она вытерпит это. Если это оставит на ней шрамы, она также вытерпит и их. Она многим ей обязана. Она уже терпела боль от того, кого любила раньше. Она могла вынести еще немного от Рейниры. "Ах, пекло", - пробормотала Аланнис и она в ужасе посмотрела на акушерку. Аланнис, как правило, старалась не ругаться. Особенно она не стала бы это делать в присутствии женщины, которая уже впала в панику в ходе родов. "Заставь ее тужиться, Лейна, сейчас же!" Она сделала это, добившись от принцессы спокойствия, которого та не чувствовала. Когда вторая малышка выходило, Рейнира кричала громче, чем когда-либо прежде, и еще глубже вонзила ногти в её плоть. Затем ее вырвало на колени. Желчь подступила и к ее горлу, но Рейнира продолжала удерживать ее на месте, а ощущение какого то разрыва на бедрах становилось все сильнее. Что произошло? Новорожденный малыш не заплакал, и ее сердце подскочило к горлу. Не было ни крика, ни звука. Рейнира, казалось, ничего не понимала, поскольку ее рыдания продолжались без изменений. Аланнис отвернулась от них, скрывая ребенка из виду, но Лейна увидела. Он был еще меньше первого. Был ли он мертв? Неужели Рейнира так упорно боролась, так много пережила только для того, чтобы потерять одного из своих малышей еще до того, как они родились? Затем воздух разорвал пронзительный вопль, и ее вздох облегчения, должно быть, был слышен даже Аланнис и ее помощницам. "Еще одна девочка", - сказала Аланнис через мгновение. Новорожденную малышку быстро взвесили и осмотрели, затем поместили в резервуар. Она боролась с беспокойством внутри себя. Затем акушерки, наконец, заметили положение, в котором она находилась. После этого они действовали быстро. Они отодрали от нее Рейниру, и да, у нее пошла кровь, позволив ей освободиться. Затем ее отправили вон из комнаты, переодеваться, пока они "зашивали" повреждения. При этом она почувствовала себя плохо. Ей после этого не понадобилось накладывать швы. Она сглотнула желчь, вспомнив, как ей было страшно, в какой ужас повергли Рейниру роды. Если сейчас что-нибудь случится, сможет ли она простить себя? Лейнор и ее мать встретили ее на полпути по коридору. Что за зрелище она, должно быть, представляла собой, вся в рвоте и собственной крови. Истощение обрушилось на нее так, словно она пробежала лиги, и она прислонилась к стене. "Девочки", - сказала она своему брату, и его лицо просияло. "Девочки!" - громко повторил он, как какая-то птица-имитатор. Сможет ли она простить его, если Рейнира умрет? "Что случилось?" - спросила мама. Лейнор сделал паузу, его ликование сменилось беспокойством. "Ты выглядишь мрачной". "Одна из них… одну из них они положили в резервуар. Она была такой ... такой маленькой, и она не плакала до тех пор, пока не прошло некоторое время после родов. Аланнис говорит, что Рейнире нужно наложить швы ", - лепетала она, волнение делало ее речь почти бессвязной. Лейнор посмотрел на их мать как потерявшийся щенок, и та огорчённо вздохнула. Она решила, что не сможет простить его, если Рейнира умрет. Явно заметив что то, мать взяла Лейнора за руку и отправила его посмотреть на новорожденных малышей и его жену. Затем ее и саму взяли за руку, отвели в ее комнаты и раздели. Ей дали в руки влажную мочалку, и она вымылась, как могла. Рейнира вскрыла ей ногу до крови, и во время помывки снова потекла кровь, что побудило мать взять у нее тряпку и прижать ее к ногам. "С ней все будет в порядке. Большинству женщин после родов нужно накладывать швы", - сказала мать, перекладывая ткань в раковину. "Семеро свидетели, что мне это было нужно после рождения и тебя и твоего брата". "Мне этого не делали", - пробормотала она, и ее мать усмехнулась. "Твоя беременность протекала лучше, чем у многих", - сказали ей. В ее голосе прозвучали нотки, которые она не узнала, когда мама заговорила снова. "Рейнире потребуется гораздо больше времени, чтобы восстановиться. Ей понадобится время и отдых ". Рейнира была не из тех, кто долго отдыхает, если только не испытывала жалости к себе. Она ненавидела в ней это, ее то и дело становящееся мрачным настроение, грозящее вызвать гнев или самообвинение. "Ты вблизи видела этих малышек?" Голос ее матери был встревоженным, и она невольно улыбнулась. "Нет. Но то, что я видела ... они такие маленькие. Намного меньше Люцериса", - задумчиво произнесла она, и ее мать снова весело фыркнула. "Близнецы всегда маленькие. Близнецы, которые рождаются рано, еще меньше. Идем!" ее мать встала, бросая окровавленную мочалку в таз. "Давай переоденем тебя. После мы пойдем посмотрим на твоих племянниц ".