Чёрные, Зелёные и Красные

Приближение к материнству – Глава 69 Осознание этого заставило Джоффри снова взяться за изучение информации, которую он собрал о Грибе. Он был полон решимости не быть застигнутым врасплох, если наша теория окажется верной. Также было несколько забавно видеть то, насколько оскорблён Лейнор тем, что кто-то может ухаживать за мужчиной, которого он любит, хотя и так своеобразно. Хотя, учитывая продолжающуюся борьбу за контроль между Отто и Алисентой, мне стоит задуматься, надолго ли друг Джоффри останется другом Алисенты. Человек с такими навыками и ресурсами в полном распоряжении Отто, это было бы чрезвычайно опасно. Я начинаю подозревать, что Джоффри был прав в том, что заманивать Отто ко двору, где происходит вполне достаточно политических потрясений, которыми он мог бы воспользоваться, было ужасной идеей. Хорошо, я признаю, что Джоффри был прав. Я была неправа, а Джоффри был прав. Но теперь, когда Отто уже здесь, он должен умереть раньше, чем ему удастся спасти Зеленых. Без сомнения, эта война с Дорном является его основным планом. Он уже раскрыл всем свои карты по поводу тех планов, которые разрабатывает и для организации вторжения и для послевоенного устройства региона. Он посоветовал Визерису назначить нескольких штормовиков и просторцев губернаторами, чтобы предотвратить в дальнейшем восстания. Я не была экспертом по Дорну, как он любит себя называть в разговорах со всеми подряд, но мне это показалось плохой идеей. Он выбрал для этой цели лордов-марочников, таких как Пики и Сванны, лордов затаивших обиду на дорнийцев, они были бы счастливы отыграться за тысячу лет набегов и стычек на невинных и уязвимых. Будь его воля, Дорн купался бы в крови на протяжении поколений. “Убери его отсюда, Лейна. Он производит слишком много шума ”, - прошипела я в подушку, натягивая одеяло на голову, когда звук того, как Люцерис переворачивает яйцо, вызвал всплеск боли в моем черепе. Всё шло своим чередом, несмотря на мое отчаянное желание не сталкиваться с происходящм. Приближался третий триместр, и моя болезнь вернулась с удвоенной силой, намереваясь наказать меня за то, что я какое то время чувствовала себя нормально. Набор веса мной продолжался, это неуклонно сказывалось на моей внешности, несмотря на то, что Лейнор и Лейна уверяли меня, что я по-прежнему Восторг Королевства. Было невозможно чувствовать себя такой, когда у меня начал появляться второй подбородок. Если болезнь испортила мне дни, то близнецы испортили мне ночи. Если они и успокаивались, сон всё равно приходил ко мне медленно и неохотно. Я часто просыпалась утром уставшей. Все мое тело, казалось, ныло от боли из-за необходимости каким то образом удерживать внутри себя младенцев, которые всё росли, и часть меня начинала ненавидеть их, ненавидеть Лейнора и общество, которое заставило меня заделать их. Усталость, болезнь и гормоны создали мощную смесь, и мое настроение стало мрачным. В какие-то моменты я даже осыпала оскорблениями моих дам, моего мужа или мою добрую семью, а в другие чувство вины вызывало у меня бурю слез и ненависть к себе. Отто и Алисента с ликованием воспользовались этим, распространяя слухи о моих припадках ярости и прочих моих трудностях. Большинство их историй, казалось, были придуманы специально для того, чтобы создать впечатление, что я умру при родах, как моя мать до меня, и если я это сделаю, это мол будет наказанием от Матери за моих акушерок. “Он всего лишь малыш, и ты согласилась, что если здесь буду я, то будет и он”, - ответила она тоном, граничащим с язвительностью. Затем она вздохнула, сдернула с меня одеяло, усадила меня в сидячее положение и положила руку мне на живот. Дети радостно дёрнулись в ответ на мое движение, и она улыбнулась, затем поцеловала меня в губы. “С тобой все будет в порядке. Это худшая часть процесса, но потом в твоей жизни появятся двое малышей. Долгое время никто не будет требовать появления другого наследника”, - прошептала она, обдавая горячим дыханием мое ухо. Затем она подняла Люцериса и его яйцо с пола и усадила его между нами, прижавшись ко мне с довольной улыбкой. “Два года. Мне все равно, мальчики они или девочки, у меня не будет другого ребёнка по крайней мере два года. Дольше, если я смогу позволить себе это ”, - проворчала я, когда Люцерис радостно похлопал по яйцу, а затем пустил на него слюни. Она погладила мои волосы, распущенные после того, как Герардис велел мне лечь спать. Когда я осталась неподвижна, она притянула меня ближе и положила голову мне на плечо. Я улыбнулась, даже спустя столько времени от нее все еще пахло драконом и морской солью. “Никто не посмеет ничего требовать. Я натравлю на них мать, если они это сделают ”. Угроза, которая подействовала бы даже на Визериса, подумала я с улыбкой, затем поморщилась, когда моя головная боль решила, что мне нельзя давать ни минуты покоя, и вспыхнула снова. “Если моя следующая беременность будет такой же тяжелой, как эта, у меня никогда не будет третьей”, - захныкала я, снова прикрывая глаза. Тошнота подкатила к животу, и я заставила себя крепко сжать челюсти. Лейне не понравилось бы, если бы меня вырвало на нее или ее ребенка. “Джоффри говорит, что я должна отвлекать тебя, когда ты в таком состоянии”, - сказала Лейна, ткнув меня пальцем в щеку. Она попыталась изобразить озорную улыбку, но я видела беспокойство в ее глазах. Внезапное возвращение и ухудшение моей болезни и симптомов её заставили всех встать на уши. Принудительный постельный режим не улучшил моего настроения. Но что-то подсказывало мне, что если я закачу истерику, пока Люцерис в комнате, она не будет разговаривать со мной неделями. “Джоффри снова во всё вмешивается”, - пробормотала я и легла. Из-за перемены моего положения Люцерис растянулся на простынях, так как подушка, на которую он опирался, сдвинулась. Его яйцо полетело в противоположном направлении, откатившись к краю кровати и заставив его лицо исказиться от горя и страха. Лейна взяла его на руки и успокоила, покачивая взад-вперед. К счастью, он так и не начал кричать, а вместо этого ограничился тихими всхлипываниями, которые вскоре прекратились. “Ах”, - сказала она. “Он хочет спать”. “Это проблема?” Спросила я, пытаясь ногами вытолкнуть его яйцо обратно к нам. “Больше он сегодня не будет спать, но, возможно, мне следует уложить вас обоих сейчас”. Я приподняла бровь, когда она положила его рядом со мной. Мгновение спустя яйцо коснулось его пальцев, и она подобрала его, положив рядом с ним. Его маленькая пухлая рука легла на него, и я вздохнула, перекатываясь на спину. Мой желудок снова затрепетал от страха, и я положила на него руки, зачем то прикусив губу. “Спи ”, - наконец сказала Лейна. “Я буду здесь, когда ты проснешься. Возможно, я даже принесу тебе что-нибудь вкусненькое”. “Это шантаж”, - пробормотала я, не обращая особого внимания на те угощения, которые она могла бы мне предложить. Ничего по настоящему сладкого там всё равно не будет, но она убедила владельца пекарни, находящейся рядом с особняком, немного поэкспериментировать, чтобы приготовить то, что мне понравится. “Я совершенно уверена, что это сработает”, - сказала она, наклоняя голову, чтобы поцеловать меня в висок. Я улыбнулась в ответ и позволила своим глазам закрыться. “В последнее время ты была храброй. Мне это нравится”, - сказала я ей, и она рассмеялась в ответ. “Я поцеловала тебя, и миру не пришёл конец. Ты не прогнала меня”, - прошептала она. “И у Джоффри есть способ проникнуть в твою тупую голову”, - пробормотала я, и она усмехнулась, прежде чем ее руки нашли мои волосы. “Я признаю, что выдержала несколько его лекций до того, как решила быть ‘храброй’, как ты выразилась”. Зевок был ей ответом, я глубже закуталась в простыни, и она снова фыркнула. Когда я проснулась, ее не было. Люцерис все еще был здесь, свернувшись калачиком рядом со мной, так что она, вероятно, только что вышла или пошла с чем-то разбираться. К сожалению, я разбудила упомянутого ребенка, когда приняла сидячее положение, и была вынуждена прислонить его к себе, поскольку он заёрзал, пытаясь перевернуться. Затем мне пришлось гоняться за сбежавшим яйцом, все еще теплым из-за прикосновения наших тел, по простыням и возвращать его ему. Он обхватил его руками и прижался к нему щекой. Сон сотворил чудеса с моим настроением, подумала я, улыбаясь против собственной воли, если бы я осталась наедине с Люцерисом до того, как решила, что вздремну, я бы, вероятно, дулась из-за этого как минимум час. Хуже всего то, что я понимаю, что веду себя неразумно. Я знаю, что несправедливо вымещать всё это на всех остальных, и все же я все равно это делаю. Чтобы чувство вины затем доводило меня до отчаяния и до слез. Что-то подсказывает мне, что в следующий раз, когда я забеременею, мои дамы тут же уйдут в отставку. Странный царапающий звук отвлек меня от моих мыслей, и мои глаза нашли дверь. Она оставалась закрытой и, кроме того, была не заперта снаружи. Может быть, одна из замковых кошек? Но они так редко заходили в комнаты, потому что давно поняли, что их прогонят. Биение моего сердца немного ускорилось, когда я повернулась, чтобы посмотреть в окно. Оно было закрыто тяжелыми шторами, и мы были довольно высоко над землёй, так что маловероятно, что там находится источник звука. Затем Люцерис испуганно всхлипнул, и мой взгляд опустился на него и его яйцо. Его яйцо, которое покрылось паутиной трещин. Трещины, которые медленно, но верно расширялись по мере того, как содержимое яйца пробивалось на свободу. Я осторожно оторвала его от яйца, с учащенно бьющимся сердцем, и посадила к себе на колено, прежде чем откатить яйцо немного подальше. Испуганные рыдания Люцериса прекратились, когда крыло высунулось из яйца и поднялось в воздух, только для того, чтобы снова исчезнуть в яйце. “Дракон”, - сказала я ему, чувствуя себя немного глупо из-за того, что сказала что-то настолько очевидное. “Он будет твоим. Твое право от рождения”. Казалось, он застыл на месте, а между тем темно-красная голова детеныша уже протиснулась в щель, остальные части тела попытались последовать за ней. Когда он застрял, он снова расправил крылья, разбросав в стороны то, что осталось от его вместилища, прямо по моим простыням и постельным принадлежностям. К моему большому раздражению, оттуда вылилось много яичной массы. Детеныш издал тот странный булькающий звук, который я привыкла ассоциировать с молодыми драконами, и пополз вперед, размазывая вокруг себя какую то безымянную жижу. Для дракона он был достаточно красив. Темно-красный цвет чешуи, граничащий с бордовым. Его рога и глаза были еще темнее, почти черными, но я могла разглядеть и красный оттенок в свете пламени, освещавшего мою комнату. Его голова покачивалась, а глаза были устремлены на младенца, сидящего у меня на коленях. Люцерис протянул свои пухлые руки вперёд, и крошечный драконий язычок прошелся по костяшкам его пальцев, прежде чем дракончик чуть отступил, издавая очередное удивленное бульканье. Люцерис рассмеялся и хлопнул в ладоши, а дракон принялся покусывать ногу Люцериса, к большому моему ужасу, от этого у меня чуть сердце не остановилось. Мое сердце вновь забилось, когда кровь не пошла, и Люцерис не показал никаких признаков боли. “Лейна убьет меня, когда поймет, что пропустила это”, - сказала я Люцерису, когда снова раздалось его счастливое хихиканье. Для вылупления яйца было еще рано, она, вероятно, даже не подумала, что это может произойти, когда сорвалась с места, чтобы заняться каким-то делом. Обычно они вылуплялись от шести месяцев до года. Полтора года являются абсолютным пределом, крайним сроком. Казалось, не было никакой логики относительно того, какое яйцо для кого вылупится. Из яйца Лейнора, когда-то принадлежавшего Рейнис, вылупился его Морской Дым, а из яйца Лейны - никто, и позже она приручила Вхагар. Рейнис очень старалась вылупить своё яйцо, используя все методы, которые стали ей известны, отказываясь сдаваться до тех пор, пока не исчерпала все возможности, только тогда она сдалась и оседлала Мелейс. Эйемон, ее отец, успешно вылупил Караксеса. Вот почему исследования Лейны были бы бесценны. Работа, которую она проделала, может быть важнее для Дома Таргариен, чем мой приход к власти, поняла я вдруг, широко раскрыв глаза. Дракон продолжал уничтожать мои простыни, оставляя когтями широкие порезы на ткани, а Люцерис наблюдал за этим, совершенно очарованный своим драконом. Стараясь не потревожить их, я наклонилась и потянула за шнурок звонка. Мгновение спустя дверь открыла горничная, которая впечатляюще быстро справилась с половиной своих обязанностей, прежде чем заметила дракона, уничтожающего мое постельное белье, и умолкла с испуганным писком. “Возможно, ты сможешь найти леди Лейну и принести блюдо обугленного мяса сюда”, - предложила я, когда она с бледным лицом уставилась на новорожденного. Она кивнула и убежала, оставив дверь широко открытой. Я фыркнула. Что-то подсказывало мне, что она, возможно, скоро подаст в отставку. Люцерис, сидя у меня на коленях, снова захихикал, когда дракон добрался до конца кровати и чуть не свалился с её края. “Я слышу, как хихикает Люцерис?” - раздался веселый голос Лейны откуда-то. “Твоя тетя Рэй снова насмехается над тобой?” Я с трудом смогла сдержать собственный смех, когда она вошла в комнату и остановилась как вкопанная, широко раскрыв глаза, когда увидела дракона. “Сюрприз!” Я радостно крикнула, когда она с испуганным лицом повернулась ко мне.