Мальчики

Стелилась ранняя зима. Людовик, нахохлясь и кутаясь в плащ, ехал по городу. Его свита негромко шумела вокруг, с неба падал снег, Лувр печально ждал хозяина с охоты. Взгляд короля скользил по улицам, по горожанам, отвешивающим поклоны, по солдатам, стоящим на часах… Неожиданно Людовик придержал коня. – Кто это? – спросил он подоспевшего капитана мушкетеров де Тревиля. – Это мои мушкетеры, сир. – Нет, вот это, – король указал плеткой на пару солдат в мушкетерской форме – один среднего роста, другой – на голову выше и значительно шире в плечах. – Это кто? – А, это господа Атос и Портос, мушкетеры. – Да что вы заладили: мушкетеры да мушкетеры! Ясно, что мушкетеры. А что у них за имена-то дурные? То ли названия гор, то ли вин. – Поступив на службу, они попросили сохранить их инкогнито. У каждого за плечами – трагедия. – Трагедия?.. – Людовик задумчиво тронул коня. – Но вы-то знаете их настоящие имена? – Конечно, сир. – И? Тревиль нагнулся к уху короля: – Граф де Ла Фер и шевалье дю Валлон. – Значит, я не ошибся, – прошептал король и добавил громче: – Тревиль, сегодня вечером приведите ко мне господина… э-э-э… который назвался в честь горы. Только как можно позднее, часов в десять. Я не хочу, чтобы двор знал об этой встрече. Тревиль поклонился.   * В покоях короля горело не больше десятка свечей. Одетый одну рубашку и штаны, босой, Луи встречал господина Атоса – графа де Ла Фер. – Здравствуй, Оливье, – негромко проговорил он. – Сир, – мушкетер Атос опустился на одно колено и склонил голову. – Да встань ты, – нахмурился король. – Что случилось? Нет, о смерти твоего отца я слыхал – мои бесконечные соболезнования твоей утрате, но речь не о том. Атос, поднявшись, стоял, по-прежнему не поднимая головы. – Что случилось с твоей женой? – прямо спросил Людовик, понимая, что намеками из графа он не вытянет ничего – уж больно мрачен тот был, уж слишком упрямо молчал. Атос поднял на короля взгляд. Теплые, карие глаза Луи встретились с серыми, обведенными синевой глазами графа. – Я убил ее, – едва разлепив губы, сказал Атос. Луи сглотнул. – Как?! – Повесил на первом попавшемся дереве. Луи старательно сжал губы, чтобы не ляпнуть лишнего. Он встал, повернулся к шкафу, достал оттуда бутылку вина и два стакана. – Раздевайся и садись, рассказывай. – Сир, позвольте мне оставить эту историю при себе, – еле выговорил Атос. – Я оставил замок и титул, я скрылся в рядах мушкетеров под чужим именем, службой королевству стремясь заглушить боль и искупить свои грехи… – Но ты ведь знал, что в мушкетерах тебя узнает если не каждый второй, то уж король – точно. Как долго ты думал надвигать на глаза шляпу, завидев меня, а? Ты то споришь со мной, то бьешь меня, то нарушаешь приказы… А я, между прочим, дал тебе разрешение на этот брак – значит, тоже погряз в этом деле по уши. Садись. Десять лет назад ты меня отпаивал, а теперь мой черед. И сними этот дурацкий плащ, ты не в казарме. Вина потребовалась не одна бутылка, чтобы разговорить графа. Людовик с сомнением цокал языком, доставая очередное бургундское и вспоминая, где еще у него есть запас. Не слуг же будить – разнесут по всему Парижу, как король пил с мушкетером. – Она была прекрасна, как сама любовь, – наконец, Атос разговорился. Луи хотел было прервать его словами «Это я уже слышал», – но прикусил язык: нечего сбивать пьяную исповедь. – Я ведь мог просто сделать ее своей любовницей… Кто бы заступился… кроме брата… – он горько, глухо засмеялся, – брата… Он был ее первым любовником, – и Атос залпом осушил стакан. Луи спешно подлил ему еще. – Ты застал их? – Нет. Да и… она бы придумала, как оправдаться… Она была дьяволом во плоти… – А чему же она оправдания не нашла? – Однажды… однажды я отправился с ней на охоту… – он говорил еле слышно, Луи приходилось вслушиваться в его голос, а в голове его мелькнула мысль: «Что делать женщине на охоте… вот откуда все беды…» – Она упала с лошади и лишилась чувств… – Славно, – пробормотал Людовик. – Я думал облегчить ей дыхание и разрезал ее платье… – Атос замолчал, вертя в руке стакан, – …у нее было клеймо лилии. Глотнувший в этот момент вино Луи едва не выплюнул его фонтанчиком. – Это было в день свадьбы? – спросил он, прокашлявшись. – Нет, позже. – А. А я-то думал, только мы, короли, при исполнении супружеского долга обнажаем исключительно нужные места… Атос посмотрел на него страшным взглядом. – Ладно, прости, дурная шутка… – Она казалась такой благочестивой… как бы я посмел… – Она была девственницей? – Да. – Но ты говорил про первого любовника? – Вероятно, одна из женских хитростей… О, их много… – Фу, не говори, что ты узнавал детали… Лучше скажи, что ты сделал с ней, когда увидел клеймо? Атос еще глотнул вина. – Я разорвал это чертово платье и повесил ее. – На дереве? – Да. – Сам? – Да. Они помолчали. – Ты же понимаешь… – Луи медленно подбирал слова, – что так можно было сделать лет… лет пятьдесят назад… – Да. Людовик нахмурился. – Вот только не надо тут изображать покаяние и рваться на плаху. Знаешь же, что не допущу этого. – Знаю, – прошептал Атос и поднял на короля глаза, полные слез. – Ну вот еще, – Луи поежился. – Только этого не хватало. Не реви. – Я не реву. – Она не стоит твоих слез. – Не стоит… – Эх. Понимаю, значит, – стоит. Луи поднялся, обошел стол и положил руки на плечи мушкетера. Тот вздохнул, откинув голову. Король наклонился над ним. – Я тебя поцелую, и все пройдет… От поцелуя ничего не прошло, только комок подступил к горлу еще плотнее. Чувствуя это, Луи не остановился. Он расстегнул одежду своего мушкетера, стащил с него сапоги – Атос почти не сопротивлялся, сейчас он бы с трудом дошел до кровати. – Луи, – кажется, впервые за все годы Атос назвал его по имени, – Луи, только не давай мне закрывать глаза. – Почему это? – не удержался от вопроса ошарашенный король. – Я не хочу видеть перед собой ее. Луи кивнул. – Если закроешь, я тебя покусаю. – Поку… саешь?.. – и Атос зашелся нервическим смехом. Людовик вздохнул. «Да уж, со мной-ребенком ему было точно легче…». Смех затих только тогда, когда король рукой коснулся члена Атоса. –  И не говори, что мы имели в виду разное, – пробормотал король, не очень уверенный в нравственных взглядах своего друга. Его рука двигалась ласково и настойчиво, стремясь переместить центр ощущений и эмоций мушкетера из мыслей о прошлом в низ живота. Атос неотрывно следил за ним – похоже, ему и правда нужно было сосредоточиться на настоящем, на том, что могло бы вытеснить горько-сладкие воспоминания. Луи с неподдельным интересом следил, как увеличился член его друга, как сам он расслабился, откинул голову, глядя в рельефный потолок, и выпустил из руки, уронил на пол стакан. И вздрогнул от звона битого стекла, выпрямился. – Ничего, пусть его, – проговорил Луи. – Пойдем в постель? Атос отрицательно мотнул головой. – Не хочешь? Ну и бог с ней, с этой постелью. Стоя на коленях между ног любовника, король наклонился и мягко обхватил губами его головку. От  ощущения его теплых губ на своей плоти Атос шумно выдохнул, и впервые за этот вечер его губ коснулась улыбка. Луи не видел этого, но чувствовал, как нега растекается по уставшему телу, и глубже, нежнее заглатывал его член, ласкал его языком, заставляя мушкетера окончательно потерять равновесие. – Атос! – вдруг оторвался от своего занятия король. – А? – Ты просил не давать тебе закрывать глаза. Секунду мушкетер непонимающе смотрел на Луи, а потом до него дошло. – И правда... Луи хмыкнул и снова вернулся к его члену. Он не ждал, что Атос положит руку на его затылок, что начнет задавать этой рукой ритм, но от этого королю не было хуже. Он уже с упоением рвался довести своего друга до пика, заставить окончательно избавиться от прошлого. И все же не смог: глотая теплую сперму, Луи услышал, как над его головой Атос прошептал: «Анна...» – Тьфу ты, – вставая и по-детски вытирая рукавом рот, сказал король, – я и забыл, что твоя жена – тезка моей. Нехорошее имя – Анна. Тьфу. Давай, что ли, еще выпьем.